Не говори здравствуй, не говори прощай

Не говори здравствуй, не говори прощай.


Таверну освещали свечи в красных стеклянных сосудах и тусклый свет высокого камина. На одной из стен висел зелёный гобелен, изображающий какое-то сражение. Почти все столы были заняты многочисленными посетителями, устремившими свои взгляды на девушку, сидящую в самом дальнем углу, за почти неосвещенным столиком. Пальцы её перебирали тонкие струны искусно сделанной резной лютни. Лицо её скрывала тень, был слышен лишь волнующий голос и слова грустной песни. Не видел никто и слёз, ручьями бегущих из глаз барда. Она заставляла их замереть, прислушиваясь к тихой мелодии.

Девушка странствовала из города в город, рассказывая людям о дольних странах, древних сокровищах, приданиях и эпохах ушедших и ещё не наступивших. Когда-то родившиеся в её сердце баллады не могли быть выдумкой, слишком легко их можно было почувствовать в сердце, они открывали глубины сущностей. Они – воспоминания… Когда пальцы двигались по струнам старой как сама жизнь лютни, она уносилась к звёздам, и каждый кто возжелал летать чувствовал за спиной крылья.

Она ждала заката, глядя на вечернее солнце,
Её братом был бродяга ветер, отцом – небо.
Она рождена во имя звёзд и стала их частью.
Никто не понимал её души, она учила их верить.
Никто не знал, когда она умерла,
Только закат стал багряным и печальным,
Глубины бытия открыли свои объятия,
Принимая к себе одинокую душу.
Ночью с неба падал серебряный дождь,
Звёзды, как слёзы опускались с небес.
Они знали, что она вернётся, как возвращается всегда.
Она была одинока и свободна, как ветр.
Вернуться, чтобы снова и снова дарить им надежду.
Когда океан лизал её босые ноги,
Она уходила в закат, навстречу луне.
Сумрак становился её частью, указывая путь.
Ни у одного человека не было таких глаз…
Печаль и мудрость, темнота и свет.
Сколько ей было лет? Она помнила Истинные Имена…


Девушка шла по пустой неосвещенной улице, между трёхэтажных домов, прижимая к себе лютню. Она всегда уходила в ночь, никогда не прощаясь. Синий плащ с серебристой вышивкой по подолу развевал тёплый ветер, бело-серебристые волосы сияли в лунном свете, но даже свет луны блек, глядя в её волшебные глаза. Бард быстро шла по дороге, уходя всё дальше из города, она могла уже чувствовать лес, возвышающийся вдали, и видеть верхушки гор, поднимающиеся к небесам, разрывая облака своими высокими пиками. У них тоже есть своя мелодия. Девушка улыбнулась, хотя в её глазах всё ещё стояли слёзы. Её глаза улыбались от чистой любви, заполняющей сердце.

Кто-то окликнул её, и она удивлённо замерла, услышав своё Истинное Имя. В глазах застыл немой вопрос и неугасающая надежда, когда бард поворачивалась, чтобы увидеть его лицо. Человек стоял в тени домов, с плотно надвинутым капюшоном. Кулаки её сжались, в груди вспыхнул огонь, захотелось закричать, она уже не сдерживала всхлипов, вырывающихся их груди, и слёз, ручейками бегущих по щекам. Плащ взметнулся, когда она сорвалась с места, вытянув руки. Прикосновение его рук было до боли знакомым, самым дорогим прикосновением. Он никогда не говорил здравствуй, она никогда не говорила прощай.

-    Я ждала… так долго… – Сдавленный шепот вырывался из пересохшего горла, – так долго… вечность…
-    Я всегда помнил…
-    Знаю…
-    Так сложно найти. С каждой жизнью всё трудней.
-    Я верила.
-    Знаю.

Больше она не могла говорить, только всхлипывала тихо, радуясь мгновению.
Лица всегда разные, разные жизни…, но они помнили Истинные Имена.


Из стихий рождалась музыка, создавая слова, но вначале был хаос, и стал он началом Всего.

_____


Дождь падал на мокрые крыши высоких многоэтажек, монотонно выстукивая странные мелодии бытия. Крупные капли мелькали в свете фонарей и падали в лужи. Машины всё также быстро неслись по ночному городу, не останавливаясь ни на минуту, в свете неоновых вывесок и блестящих витрин. Но высоко над крышами домов царила ничем не нарушаемая темнота. Звёзды были совсем близко, но они как будто боялись опуститься ниже, глядя с небес на не засыпающую землю. Лишь только ветер от самых звёзд устремлялся к стремительному потоку машин, летел дальше по освещенным улицам, куда-то вдаль, к своей далёкой мечте.

Далеко за городом, где волны ударялись об острые камни и лизали песчаный берег, ветер находил покой и уединение, прислушиваясь к голосу великой стихии. Он обретал свою почти позабытую сущность одинокого скитальца и долго стоял на пенистом берегу, глядя на сине-фиолетовую линию горизонта, там небо сливалось с океаном в едином порыве. Пока звёзды не исчезали с неба, он смотрел на единение стихий, слушал песни дождя, прибоя и дыхание тишины, хорошо различимое в этом заброшенном уголке мира.

Ветер всегда мог найти своё одиночество здесь, найти то, что искала его душа. Он всегда следовал за сердцем…
Когда он почувствовал, что кто-то нарушил его покой, очень удивился. В это время океанский берег был пуст, как, в общем-то, и во все другие времена, такова уж его суть. Но чьё-то присутствие стало настолько заметным, что он больше не мог его игнорировать или не замечать, возможно, чувствуя то самое до боли знакомое одиночество, исходившее от незнакомой сущности.

Она не видела его, потому что слёзы застилали глаза, да и не могла она увидеть ветер. Но чувства не могли обмануть, не могла обмануть и доносившаяся мелодия прибоя, в ритмах которой рождались слова, слова ни для кого не сказанные, слова, неуверенно слетающие с губ, превращающиеся в песню. Она отдалась неведомым ритмам, став частью единой стихии. Ей не нужно было её восхищение или понимание, она пела, потому что не могла иначе, как будто, наконец, проснулась от долгого сна, длинною в целые жизни, а её музыкой стал прибой и ветер. Такая печаль сквозила в голосе, что девушка удивлялась, как сердце её ещё не разорвалось на маленькие частички от этой вечной боли. Люди не слышали её песни, они никогда её не слышали, но сейчас она пела не для них, а для тех, кому стали близки эти слова.

Ветер коснулся сжатой в кулак руки девушки, она ничего не почувствовала, только вздрогнула, продолжая свою волшебную песню. Он не знал, что люди способны ещё на такое. Слишком много знаний сквозило в её словах. Знаний далёкого прошлого, таких вещей, о чём люди перестали думать, превратив всё в сказку. Ему захотелось коснутся её волос, увидеть их серебряный блеск в свете полной луны, захотелось верить также преданно и самозабвенно, как верила она. Всей душой, до боли, полностью отдаваясь своему чувству. Забыв усмешки, забыв злость, просто верить. Он неуверенно прикоснулся к её рукам и почувствовал их тепло. Нет, она не отдёрнула руки, только протянула раскрытые ладони навстречу луне и звёздам и улыбнулась ветру. Девушка больше не пела, но музыка лилась из самого сердца. Так много хотелось сказать, но теперь говорила душа, поднимаясь к небесам вместе с одиноким ветром, обретшим свою человеческую сущность. Одинокие души слились в едином танце, распадаясь на мириады звёзд. Зная, что обрели свои истинные воплощения пусть всего на несколько незабываемых секунд, за которые пришло понимание. Слишком мало, чтобы не чувствовать боли, слишком много, чтобы не успеть понять… Среди теней ночи и света звёзд, среди тоски и разлук, среди вечности и мгновений. Они не знали друг друга сейчас, но знали на протяжении не одной жизни,  понимали боль каждого всем своим существом. Слишком близки, чтобы не найти, слишком далеки, чтобы обрести вечность.

Падая на прибрежные камни она не чувствовала страха или боли, крылья на мгновенье, но этого достаточно. Достаточно чтобы не разучиться летать. А скиталец ветер летел куда-то в выси, зная, что она вернётся, ведь так было всегда…

Не говори здравствуй, не говори прощай...

22.03.2002г.