Новогодний мамонт
Поэтому актив одного из отделов N-ой военной организации, расположенной в неказистом городке на окраине России, решил провести этот праздник организованно, достойно, так, чтобы запомнился надолго. Недаром ведь говорится: "Как встретишь Новый год, так его и проведешь!" Какая же перспектива вырисуется перед российской окраиной, если она встретит начало тысячелетия заурядной пьянкой? Сколько ж можно!?
Начальник отдела хотел было воспротивиться, но, видимо, прикинул, что запретить коллективное "в меру принятие" по такому супер-редкостному поводу ему не под силу, поэтому лучше держать руку на пульсе контингента, а значит грамотно организовать и провести празднование в установленный срок, без "залетов" и потерь. Ведь сколько раньше не запрещали гулянки на службе устраивать, а Новый год всегда встречали все вместе в служебных кабинетах, включая и тех, кто запрещал.
Только организовывать всеобщее веселие, да еще в конце года, когда отчеты, как с потолка, сыплются, дело крайне обременительное. На него еще не каждый согласится. Согласие участвовать в празднике даст каждый, даже не спрашивая в каком. А когда возникает вопрос, кто конкретно этот праздник организует и как, хотя бы на уровне детского утренника, а не поминок, тут уж… Схема тривиально известная: начальник дает поручение организовать заместителю, заместитель - тому, кто рангом ниже, и так по нисподающей до самого дна иерархии.
Первыми в командировки срочно убыли, сетуя на судьбу, сам шеф и некоторые из инициаторов идеи. Оставшиеся активисты недолго сотрясали коридор острыми приступами кашля и, как один, слегли, оставив "заму" проекты годовых отчетов. "Зам" погрузился в сводный отчет, транс и клубы табачного дыма, в то время как отдел - в настороженную вязкую тишину. Даже хлюпанья носами стихли…
Благодаря этой непривычной для военных организаций тишине и попался на глаза "заму" лейтенант Иванов, младший офицер одного из подразделений отдела, когда неосмотрительно хлопнул дверью кабинета. Торопился на обед в столовую, как обычно, последним.
- Иванов, - произнес выглянувший в коридор "зам", - Дорогой, а ну-ка иди сюда! Ты то мне и нужен.
Возможно, ему был нужен кто-то еще, поэтому он заглянул в соседний пустой кабинет:
- Ёма-ё, нет никого! Странно…
Посмотрел непонимающе на подошедшего лейтенанта, ткнулся в закрытую дверь кабинета напротив:
- А что, живых больше никого? - не то Иванову, не то себе задал он очередной вопрос, все еще отходя от наваждения цифр и фраз и пытаясь вспомнить зачем, собственно, ему понадобился Иванов.
- Так обед уже, товарищ подполковник! - с оптимизмом напомнил ему Иванов, в мыслях которого, за роем опасений,
затрепыхалась смутная надежда, что "зам" просто забыл об обеденном перерыве, но сейчас вспомнит и отложит на время намерение озадачить чем-либо его, а значит никакая "служебная необходимость" не отодвинет его обед на неопределенное время и не переломает, как катастрофа, все его планы на остаток дня.
- Вот что, Иванов, ты знаешь какой год настает? - трепыханье надежды лейтенанта стало схожим с конвульсией.
- Две тысячи первый…
- Нет, я не о том. Новый век, двадцать первый, наступает, Иванов. Даже новое тысячелетие… Второе, поди уже… Кстати, ты где Новый год встречать собираешься? В отпуск до первого января не уходишь?
- Да, я еще не знаю, как начальник решил, - при упоминании об отпуске в январе лейтенант почувствовал, как его уши стали багроветь.
- Кажется нет, не идешь, - в раздумье продолжил "зам", осредоточиваясь на нужном, - Тогда тебе, Иванов, предстоит принять самое активное участие в нашем мероприятии. В его подготовке, так сказать, и проведении. Стоять! Не волнуйся, ты не в одиночку будешь всё делать. Тебе помогут.
- А что делать-то, товарищ подполковник?
- Вот, правильно интересуешься! А сделать нужно вот что… Зайди-ка в мой кабинет!
Через полчаса, помянув обед остатком недопитого чая, Иванов выудил из верхнего ящика соседнего стола несколько чистых листов бумаги, отыскал в своем на половину исписанный стержень к шариковой авторучке и, обхватив голову двумя руками, погрузился в планирование новогоднего сабантуя в отделе. До глубокого вечера, когда в ДОСах через стенки становится слышно, как соседи заводят будильники, он сидел за своим столом в служебном кабинете и постукивал стержнем по чистому листу - мысли его хаотично планировали в вязкой серой пустоте, не желая оставить и следа на бумаге. "Какой план-конспект? Меня этому что ли учили в политехническом ВУЗе? Я что, режиссер какой-то что-ли?" - с внутренним возмущением вспоминал он разговор с "замом" и злобно вдавливал стержень в крышку стола. В конце-концов, удрученно глянув на темноту в окне, он оделся, закрыл кабинет и отправился домой.
Его жена, работавшая воспитателем в детском саде, сразу же заметила отрешенность во взгляде и движениях мужа. "В Чечню посылают!" - мелькнула догадка в ее сознании, в голове тут же все замельтешило, поплыло…
- Леша, это правда? - с ужасом спросила она, тяжело оседая на стул.
- Ты беременна? Тебе плохо? - подхватил он ее, уже падающую на пол, и перенес на кровать.
Когда прояснилась причина Лешиной "заторможенности", она принялась хихикать, а потом заливисто хохотать, то садясь, то откидываясь пластом на кровати. Панцирная сетка вторила ей скрежетом. Он представил, как недоумевают соседи, и тоже затрясся в неудержимом истерическом смехе.
Далеко за полночь, она достала с книжной полки свою тетрадь, в которую записывала сценарии детских утренников и наклеивала вырезки из газет и журналов со стихами для детей, и, почти до утра, они вдвоем обсуждали, как организовать новогоднюю вечеринку для взрослых дядь и теть, носящих военную форму…
В преддверии праздника отдел захлестнула жуткая активность. Лапник для новогодней елки приобрели в складчину. Кто смог, принес для украшения мишуру и игрушки. Кто-то даже не поскупился на электрическую гирлянду. На съестное и жидкое скинулись без отговорок и снарядили для закупки и доставки провизии в отдел небольшую команду. Большую часть времени на утренних летучках стали занимать обсуждения праздичных приготовлений. После одного из обсуждений, за неделю до праздника, Иванов предстал перед "замом" с черновым вариантом "План-конспекта проведения торжественного вечера, посвященного новому 2001 году - началу 21 века и третьего милленниума".
- А что, уже третье тысячелетие начинается? - поинтересовался "зам", бегло просматривая листы сотворенного плана, - Роли все распределил?
- Может обозвать его "план-сценарий"? - в обычной манере озадачил он вопросом не то Иванова, не то себя, не то окружающее пространство.
- Ну, я, в общем-то, не режиссер и не писатель, - выставил веский аргумент автор, - Некоторые стишки пришлось переделывать, что-то самому сочинять. Как смог, так и написал…
- Ладно, Алексей, так сойдет! - поддержал его "зам" и удалился быстрым шагом восвояси, потому что тоже не был режиссером.
Сослуживца, попытавшегося выразить на генеральной репетиции свое несогласие с программой вечера и переиначить ее, пока не поздно, коллективно осадили: "Главное не актерское мастерство, а участие!".
В последний предпраздничный день в отделе с утра царило оживление. Шутки и подначки сыпались, как конфетти, в честь года "ползучего гада". Иванов сиял, словно его наградили не грамотой, а денежной премией, и предвкушал близость развязки. Шпагатом, гвоздями и кнопками, которые нашлись в столах отдела, он старательно крепил еловый лапник к древку единственной на весь этаж швабры, которую он успел умыкнуть из туалета раньше, чем коллеги из соседнего отдела.
- Иванов, ты иголки крепко приклеил?
- Алексей, да куда ты так густо ветки лепишь, это же целая ель получается?!
- Правильно, Леша, каждый в жизни должен вырастить свое дерево!
И настал тот час, когда столы были сдвинуты в самом просторном кабинете. На них выстроились блюда и миски с закусками, приготовленными умелыми руками сотрудниц, бутылки с алкоголем и без, принесенные из холодильника крепкими руками сильного пола.
Иванов, облаченный поверх повседневной формы в алый шелковый халат с оборками из ваты на рукавах и такую же алую, лоснящуюся под освещением, шапочку, прикрыл за собою дверь и дважды ударил посохом о пол. Все смолкли.
- Собрались Вы здесь не для потехи! - начал он грозным тоном "владыки низких температур", - Встретить настающий Новый год! В дар приподнести ему успехи, что достигнуты за год в военном цехе. Пусть, на будущее выставляя вехи, руководство речь произнесет!
Посох вновь громыхнул о пол, и все заскрипели стульями, пропуская начальника к трибуне. "Ну, Дед Мороз! Ну, мамонт!" - бросил шеф Иванову, выражая свое удовлетворение началом. Твердо произнесенное "мамонт" заменяло ему выражение восторга "Ну, брат, ты и силен!".
Речь шефа была конкретной, охватывала все стороны работы коллектива, словно он отчитывался за весь прошедший век, но сравнительно короткой.
"Уважаемые товарищи, сегодня мы на самом деле стоим на рубеже! На рубеже веков", - так оно ее начал. Когда половина отдела стала засыпать, он неожиданно ее закончил: "Нам серьезно предстоит подтянуться, товарищи, и не три-четыре раза, как на турнике, а серьезно! Главное не пасовать, ведь новый век еще впереди!"
Пасовать никто не стал. Быстро отаплодировав, все выпили по первой. Часть отдела ушла готовиться к основному действу, оставив на арене схватки с искусством Деда Мороза.
- Намела метель сугробы, - продолжил по сценарию он своим громким, но еще не окончательно возмужавшим в баталиях голосом, - Завалила все пути. Тут недели будет мало, чтоб на елку к Вам прийти, принести Вам всем подарки, всех построить в хоровод. Наливайте же по чарке, провожая старый год!
- Молодец, - прорезался "зам", - Точно, мамонт!
- А где же запропастилась моя внученька Снегурочка?- раскачивал компанию Дед-Мороз, - Давайте ее позовем все вместе! Дружно! Раз, два, три…
И открыл защелку входной двери. На зов коллектива в дверь протиснулась крупная, полнощекая Снегурочка - капитан Васин, в светло-русом парике с приколотой к нему косой и темно-синем халате с орнаментом из драконов и цветов.
- Дед Мороз, так не годится! Так светло, тепло у Вас, но еще не пробил час, чтоб у елки веселиться! - басил Васин от самого порога, чтобы стоящий на очереди за дверью персонаж слышал, когда ему войти, - По лесам и по полям вьюга носится-кружится, даже волк в лесу боится, чтоб прийти на елку к Вам!
- Эй, подруга, злая Вьюга, - протяжным голосом, передавая вой вьюги, - ответил Дед Мороз на претензии "внучки", - Успокойся, отдохни! А мы зажжем на нашей елке новогодние огни, чтобы лес весь осветила и друзей к нам пригласила!
Первым из друзей зашел отвественный по всей организации офицер. Увидя застолье с Дедом Морозом и Снегурочкой-Васиным, он извинился, всех поздравил с наступающим праздником, после чего его на "пять минут" общими усилиями усадили за стол.
Вошедшая вместе с ним машинистка отдела Роза Матвеевна дождалась, когда произнесут сам собой нахлынувший тост за тех, кто на службе, и продолжила действо:
- Я сорока-белобока, тараторю я все дни. Увидала из далека разноцветные огни. Я сорока-белобока, я на месте не сижу и теперь о Вашей елке всему лесу расскажу! - выпалила она скороговоркой, на одном дыхании, добавив в конце, - Вот!
- Матвеевна, роль, ну, точно по тебе! Точно сорока-балоболка!
- Ты это брось, а то к нам сейчас вся часть сбежится!
Последняя фраза подействовала на ответственного офицера и со словами "Всё, всё, хватит! Спасибо! Пойду сдерживать народ, а то точно к вам ввалятся!" он покинул застолье.
- Зайка шубку поменял и в беленькой обновке к нам под елку прискакал, получить морковки! - с каким-то задором, радостью в голосе выпалила свой текст программистка отдела Люба, наряженная в соответствующий костюм: белая искусственная шуба, белые перчатки и на голове белый бумажный ободок с обвислыми "заячьими" ушами.
Раздобревшие зрители не заставили себя ждать:
- Люба, зайчик ты наш, да ты каждый Новый год в новой шубке встречаешь!
- Зайка, - тут уже подключился к репликам шеф, - Если наша локалка и в новом году будет глючить, ты получишь в подарок… от меня, лично, такую "морковку", что тебе ее век не съесть!
- Хм, - все, что произнесла уязвленная Зайка, и укоризненно качнув "заячьими" ушами вышла в коридор. Секретчица Клавдия Петровна едва не столкнулась с ней на пороге, но выражать актрисе свое соболезнование по поводу нападок зрителей не стала - неизвестно какая участь ей самой еще выпадет. Переступив порог, она приподняла маску "Лисы" и обвела зрителей серьезным взглядом, мол, со мной так не пройдет, и после того, как все стихли, начала декламировать:
- У лисицы острый нюх, сразу чую где петух! Пахнет здесь домашним салом, жареным окорочком… Я на праздник к Вам бежала, заметала след хвостом.
Воцарившуюся молчаливую паузу прервал начальник отдела, который, видимо, посчитал, что будет несправедливо, если Лису минует участь Зайца:
- Елизавета… То есть, Клавдия Петровна, а Вы в учетах перед новым годом все свои огрехи замели? Хвостом, так сказать! Смотрите, чтобы любая проверка у Вас прошла "чики-чики"!
Клавдия Петровна, подняв дугой брови и исподлобья глянув в его сторону, развела опущенными руками, как бы говоря: "Как изволите!" и направилась на свое место за столом, снимая на ходу маску.
- Вслед за рыжею лисой серый волк бежит трусцой, - продолжил представление следующий персонаж, - Хочется и волку к Вам попасть на елку!
Возникшее напряжение попытался снять "зам":
- Алексеевич, ты на доску "Их ищет милиция", смотри, не попади! А на елку - всегда, пожалуйста!
- Борис, ты не прав, - глядя с легким укором на "зама", произнес шеф, - Алексеевич у нас, можно сказать, передовой работник. Службу знает.
- Что бывает, то бывает… - щелкнув при этих словах пальцем по кадыку, продолжил шеф, - Некоторые наоборот - весь правильный, а толку в работе ни какого!
Дежуривший у входа с обратной стороны двери "Медведь", его роль досталась начальнику одного из отделений отдела, вспомнил недавний разговор "на ковре" у шефа, и понимая, что теперь настала, не только по сценарию, его очередь, вышел в смятении к публике. Он не стал ждать, когда ему выскажут претензии, и в наступательно-оправдывающемся тоне произнес монолог, вставляя в него свое понимание и красноречиво при этом жестикулируя:
- А я, медведь! В лесу, значит, гуляю и все шишки собираю! (обозначил он ребром ладони на своей шее то место, куда сваливаются "шишки"). Много шишек я набрал, за весь год (он развел руками, как удачливый рыбак, показывая, мол, "Вот таких!"). Сел под елку, задремал (и махнул рукой, дескать "Да, что тут говорить!").
- Да, я ж ни чего еще не сказал! - оправдываясь перед всеми, встрепенулся "зам".
За столом сначала потихоньку, потом все громче и громче зазвучали смешки, которые затем переросли во всеобщий хохот.
- Николаевич, ты жалуешься, аж, слезу прошибает! Да те шишки, что ты в этом году насобирал, тебе только на пользу! В новом году дремать не будешь! - утирая платком слезу со щеки и давясь смехом, стонущим голосом произнес начальник, и в застолье вновь заполнили общий смех и шутки.
Расходясь по домам после вечера, многие хлопали Иванова по плечу в знак благодарности. Шеф, не скрывая одобрения, тоже приложил руку:
- Ну, Иванов! Мамонт! Кто служит, тот и в цирке так не смеется, наверное! Теперь ты у нас внештатный режиссер культурного досуга! Готовься, впереди восьмое марта!
Свидетельство о публикации №202090100046