Голоса окон

"Милая, ты услышь меня-а-а! Под окном стою-у-у  я-а с гитарою…". "Ю-ю", - слабым эхом вторит в утренней тишине старый колодцеобразный двор.
- Че ты орешь? Ну, че ты орешь? - доносится из окна, находящегося где-то в средних рядах затянутых в марли и сетки фрамуг, недовольный женский голос, - У людей дети спят, а он орет!
- Так, уже десятый час, дети уже… - пытается оправдаться юный апологет романса с пробитым насквозь стрелой Амура сердцем и ею же задетым слухом.
- У меня муж с работы пришел, весь измотанный, спать лег! - несется через серую марлевку недовольство женщины, непривыкшей, как часто водится, считаться с доводами.
- Видели мы, видели, как его тут по двору мотыляло! Измотанный,  - язвительно вдруг вмешивается в диалог голос хозяйки другого окна, похоже того, что с голубой сеткой на форточке, но этажом выше, на соседней стороне двора-колодца, - Пусть парень поет! Хватит дрыхнуть!
"Милая,  ты услышь …", -  пытается продолжить в наступившей на мгновенье паузе паренек, но его голос тут же тает в нескупой на метафоры схватке окон.
- Да, он не поет, а орет, как мартовский кот! - вновь голосит первое окно, - А моего мужика ты не тронь!
- Он же не на тебя орет! Это ты только своему позволяешь с утра на себя орать! Пусть поет мальчишка!   
- Вот, пусть он под двери к ней идет и там поет!
- А кто же под дверью их распевает, серенады эти? Их серенадами для того и сочиняли, чтобы под окнами петь! Да под балконами! Продолжай парень, не слушай ее!
- А это и не серенада вовсе, а романс! Вот так! Умная нашлась! - не сдается первое окно.
Парень переминаетя с ноги на ногу с гитарой в руках возле скамейки, стоящей одиноко посреди двора. Когда-то напротив нее стоял стол и ее деревянная подруга, но годы унесли руками проворных жильцов ее друзей на растопку печек или за какой-то другой потребностью. Теперь скособоченная и потерявшая несколько ребер-брусков в своей  скелетной конструкции старушка-скамейка ждет в одиночестве свой час, как ожидают его все, кого покорежила и оставила без зубов жизнь.
- А какая разница, а? Он же поет, что под окном стоит, с гитарой! Значит это серенада! Когда в любви признаются, всегда серенады поют!  А романсы, когда поют финансы! Поняла? - достойно продолжает возражать, защищая оробевшего певца, второе.
- Это ты лучше прокурору иди признайся, откуда ты деньги на иномарку взяла! - не сдается затронутое за живое первое окошко, - Тебя там давно ждут!
- А тебя жаба давит, да! - ехидничает второе, - Я честно зарабатываю своё! И не завидую ни кому, как некоторые! Ты не слушай, парень, пой, за чем пришел! Может тебе  хорошая девка достанется, а не склочница!
- Милая, ты услышь меня-а-а… - в третий раз, но уже не с тем задором, начинает выводить паренек свое признание милой, которая все не появляется. А может стоит за занавеской и смеется над ним, слушая в какой переплет он попал.
- Нет! - не унимается первое, - У меня ребенок спит! Ты вообще к кому пришел? Где живет твоя милая, знаешь? Может у нее окно с другой стороны двора, там, с улицы?! Ну, че молчишь?   
- Да, во двор у нее окно выходит, она говорила. - расстроенным голосом поясняет  парень и садится на скамейку, приставив рядом с собой гитару, видимо, решил переждать, пока угомонится первое окно.
- А как ее зовут, хоть знаешь? - интересуется сочувственно второе.
- Да, если имени не знаешь, так может фамилию? - с интересом звучит голос хозяйки первого. 
- Да, Наташа ее зовут! - бросает в ответ паренек, потом поднимается, берет за гриф свою шеститструнку, как берут молоток, будто собирался изломать ею до конца  жизнь ветхой скамейки. Подержав гитару недолгоо на весу, он ставит ее верикально на землю и, осторожно опираясь на ее, как на трость, начинает водить туфлем по земле незамысловатые круги то в одну, то в другую сторону. Кода. Петь ему, видимо, больше не хочется, а решение ретироваться со двора только дозревает в глубине его оскорбленной романтической души...
- Наташка! - из глубины квартиры, которой принадлежит первое окно, доносится  голос хозяйки, - Вставай, хватит валяться! Там твой кавалер уже голосит под окошком, как кот над сметаной! Слышишь?
- Во-о, ха-ха-ха! - смеется второе, - Так это она своего будущего зятя гоняет?! Ну, дает! Хоть бы спросила, к кому пришел! 
- Эй, парень, постой, ты к какой Наташе-то приходил, а? - спохватывается первое окно.
- Да какое вам дело! Ни к какой! - не поднимая головы, озлобленно бросает паренек, уже направившись, гриф гитары через плечо, в сторону арки, соединяющей двор-колодец с остальным миром. Она не услышала его... Он явно корит себя на ходу за наивность, а ему вдогонку сыплются упреки через распахнутые створки и сетки окон…
- Так чего ж ты людям голову морочишь, менестрель позорный?
- Ходят тут, голосят ни свет, ни заря!
"Любовь не чтит наивность. Ей больше нравится симбиоз романтизма с настойчивостью", -  размышляю я, гляда на уходящего паренька из своего окна. - "Если в нем кипит серьезная страсть, он может в следующий раз приволочь во двор пушку, да бабахнуть так, что бы возлюбленная все-таки выглянула в окошко... Х-м, лишь бы от этого с дребезгом осыпались только те окна, за которыми давно угас романтизм любви!"