Веха

                Devoted to Бабешко Е. В.

У меня такое чувство, будто я что-то не рассказал тебе до самого основания. Так хочется это поскорей совершить! Сегодня я снова проснулся и почувствовал соленый ветер, тот самый, что бил и стучался в окно каждую субботу. Я до сих пор не понимаю откуда я его выдумал. Теперь я действительно не понимаю, как можно чувствовать себя одиноким, когда кто-то, пусть не близко, но любит тебя. Я так благодарен тебе за это.
 
Сейчас снова показалось, что в дверь позвонили. Я опять молчу. И снова не хочу говорить лишнего. Я живу последний день. И этих последних дней почему-то очень много получается. Но мне это нравится.

Открытые разговоры больше не кажутся мне открытыми, скорее, наоборот, потому что люди любят говорить о себе, а это уже не совсем открыто, понимаешь?

Чувство глубочайшего стыда постоянно сменяется чувством критической нехватки времени как таковой. Это сложно.

Получается какой-то акустический концерт, ведь все слишком открыто. Я понял, что не живу вот так: от ожидания до ожидания, просто это далеко не то и  это даже завершить тяжело.

В надежде найти что-то сверкающее и непостижимое я снова и снова уподобляюсь первому майскому празднику – отныне я знаю, что мной покровительствует подсознание. И это правда. А воспоминания являются лишь смыслом того, что снова и снова хочется упоминать лишь с улыбкой. Все сложно и все до примитивизма просто. Все не есть созерцание. Все могло бы быть. Все снова не так. Или так.

Пишу письмо, дрожу от холода. Вообще-то я не мерзляка, но здесь и сейчас отчаянно мерзостно и кожа моя покрывается если не мурашками, то уж совсем чем-то гадким так, что хочется уткнуться в родной и несвежий свитер.

Скучаю по письмам тех, кого хочется видеть постоянно.
 - От кого это ты письма ждешь?
- Да так, я просто болею.

Я нужен письмам,  письма нужны мне и так до бесконечности идиотично. Получается, что хочу видеть и нюхать цветы, засушенные отправителями тех самых драгоценных бумаг.

 Они – хранители памяти цвета корицы, они – бесценный дар, который начинаешь по-настоящему ценить только в моменты отдаленного и горького бытия. От них веет свежими красками и неомраченными мыслями; их ярко раскрашенные страницы пахнут медом и теплым деревом, заставляя меня каждый раз улыбаться и хрустеть нежными страницами в ладонях.

Я хочу чтобы они жили. Жили так, как никто более не посмел жить: в пору времени, цветам и чувствам. В купе с серо-голубым асфальтом и красно-рыжими листьями; последние часто напоминают мне те ценные письмена, что я жду все чаще. Все мое существо хочет впечатать их содержание поглубже внутрь, так, чтобы ни одна строка их существования не угасла без моего взгляда.

Жить и раскрашивать, жить и ждать их, беспечных и нужных, обстоятельных и невесомых, теплых, цвета корицы писем……

                -1746-