Гибель утопии

1

Планета называлась Утопия. Нигде в Галактике не было больше мест, где природа относи-лась к человеку столь милосердно. На Утопии отсутствовали смертоносные скалы и пустыни, а в лесах жили только разумные кхарги. Эти изумительные твари напоминали бегемотов с прозрач-ными крыльями и огромными светлыми глазами. Немногочисленные ученые Утопии считали их разумными и даже показывали записи радиосигналов, которые излучали немые кхарги. Других животных на планете не было.

Когда на Утопии впервые высадились люди, то им показалось, что они попали в рай. Нигде во Вселенной не встречали они такого глубокого синего неба, таких ярких розовых облаков на рассвете.

Круглый год на Утопии царила весна, наполненная запахами цветущих деревьев. Когда здесь строили первый отель, то в рекламных буклетах обычно изображали усталых космонавтов, отдыхающих на Утопии после утомительных перелетов. Корпорация хотела превратить Утопию в самое процветающее предприятие в обитаемой части Галактики. Миллиарды кредитов были брошены на освоение планеты. Самые известные космонавты прилетали отдохнуть на Утопии. Но побывав там однажды, никто уже не хотел возвращаться.

В век одиночных сверхдальних перелетов всякий, кто выходил в космос, был авантюри-стом. Только настоящие хищники выживали среди звезд, в царстве холода и тишины. Все они мечтали об отдыхе, но зализав раны в тихом уголке, корсары снова уходили в глубокий космос. Никто из них не задерживался на Утопии и дня. Густой горчичный свет трех светил, мягкое теп-ло воздуха и выцветшее небо сводили с ума этих беспокойных людей. Вскоре Утопия опустела снова.

Тогда руководство корпорации сделало ставку на обывателей, не когда не покидавших родных планет. Организовывались бесплатные перелеты на кораблях повышенной комфортно-сти с искусственной гравитацией. Белые купола отелей и космопортов вознеслись к небесам. Но даже самым тихим и забитым людям было не по себе от того вечного покоя и безмолвия Утопии. Любые эмоции казались неуместными в этом царстве безмятежности.

Здесь все всегда было спокойно. Жизнь напоминала манную кашу, которую давали посто-яльцем на завтрак. Почему же на других планетах бушевали войны, вулканы коптили небо чер-ным пеплом и поливали огнем? Где спал тот демон, который в вечном своем беспокойстве тер-зал остальную Вселенную? Казалось, зло умерло на Утопии и вместе с ним всякое движение. Листья не опадали с гигантских деревьев, реки не текли, превратившись в бесконечные болота. Небольшие гряды холмов слабо намечали те места, где когда-то могли выситься горные верши-ны. Даже ветер тут напоминал дыхание спящего человека — слабое и равномерное.

И самые безнадежные лодыри бежали к своим лачугам из этого одряхлевшего рая.

После этой неудачи Корпорация отказалась от Утопии и передала свои владения благотво-рительным организациям. Те с радостью согласились. И вместе со всеми своими постояльцами переехали на молчаливую планету. Нищие старики точно не будут никому жаловаться на гнетущую тишину и скуку. Утопия превратилась в дом престарелых.

Постаревшие рабочие, увядшие проститутки, почтенные отцы семейства, которых заботливые дети выбросили из дома, преступники с психическими отклонениями.… Всем нашлось ме-сто на Утопии. Их хорошо кормили, устраивали пикники и вечеринки, организовывали концер-ты. В каждом номере был тривизор с двухметровым экраном для общения с родной планетой. К услугам каждого был виртуальный психолог, личный универсальный робот и огромное количество свободного времени.

Целый день старики проводили в тихой праздности, не в силах противится магии Утопии. Время на планете растягивалось, расплывалось и порой казалось, что оно остановилось совсем. В свете трех солнц небо окрашивалось в теплые послеполуденные оттенки и золотистые миражи скользили по вершинам далеких холмов…Глаза стариков покрывались мечтательной пеленой, когда они всматривались в мутное марево горизонта.

А вечерами они собирались на крыше отелей и неспешно беседовали, наблюдая за самым прекрасным зрелищем — закатом на Утопии. Первым садилось Солнце — оранжевый шар, ок-руженный протуберанцами. И тогда вечерние облака окрашивались в кровяную акварель. Через полчаса на севере опускалась Гидра — небольшая ярко-зеленая гантель, в свете которой небо становилось темно-болотным.

Последним опускался бирюзовый Гигант. В это удивительное время Утопия напоминала палитру безумного художника. Краски, разлитые по куполу небосвода, смешивались и рождали самые причудливые сочетания. В этом океане цветов парили миро-любивые кхарги, темные и таинственные, как потусторонние тени. Когда все светила скрывались за горизонтом, наступала долгая теплая ночь. На темноугольное небо высыпало столько звезд, что все вокруг загоралось холодным серебряным светом. Ведь Утопия вращалась не в плоскости Галактики, а несколько в стороне.

Чуть прохладный ветерок прилетал с садов и старики медленно расходились по номерам. Одиночество и безмятежная печаль окружали их, как заботливые друзья.

2

В бесконечном звездном океане выросла пылающая точка и упала где-то в районе Туманного Леса. Ее след тонкой нитью расчертил темный небосвод. Невидимая катапульта отделилась от гибнувшего корабля и заскользила вдоль верхушек деревьев. А космолет рухнул в болото и взорвался, разлетевшись на миллионы осколков. На миг лес вспыхнул ярким пламенем и все во-круг почернело в этом серебристом свете.

Болотная грязь, куски корабля, пар и камни фонтаном поднялись над Туманным Лесом. Но жители Утопии спали и никто не ощутил глухого удара, от которого содрогнулась земля. Но все кхарги, как один, поднялись из гнезд и закружились в ка-ком то тревожном танце. Ночной воздух гудел от сигналов, которые посылали друг другу встре-воженные кхарги.

Ранним утром под прозрачным куполом обсерватории было и тихо и солнечно. Лысоватый ассистент Грон сосредоточенно просматривал сейсмограммы, морщил лоб и вытирал короткие руки о серебристый халат. Ночью приборы зафиксировали тектонический удар, спровоцированный падением какого-то предмета на поверхность планеты. Ассистент пытался справиться с потоком информации, который низвергался с экрана сейсмостанции.

Раздалось негромкое гудение и в стене образовалось круглое отверстие. В него проскольз-нул невысокий, плотный профессор в потрепанном лабораторном костюме.

- Доброе утро, доктор Ким.
- Что случилось, Грон?
- Ночью произошло землетрясение.
- Что?
- Все датчики зашкаливают. По-моему, тут восемь единиц по Рихтеру.
- Восемь баллов? Сегодня ночью? Где гипоцентр?
- В пяти километрах отсюда. В Туманном Лесу.
- При восьми единицах тут бы все лежало в руинах. Проверь показания.
- Все верно. Калибровочный сигнал прошел без искажений.
- А усиление какое?
- Сто двадцать децибел…
- Надо было раньше говорить, дурень! Да тут мышь пробежит по экватоуе и твои датчики вопить будут. А ты – землетрясение!
- Но здесь нет мышей…
- Неважно. Продолжай наблюдения.

Спор был окончен. Авторитет профессора был непоколебим и Грону оставалось только смириться.

Однако сигнал не стихал. Первоначальное колебание перешло в мощную равномерную пульсацию, от которой содрогалось тело Утопии. Словно каменное сердце ожило в глубинах и теперь билось все сильней. Какая-то первобытная сила, спавшая миллионы лет, теперь распирала планету изнутри. Напряжение росло, огромные блоки пород сталкивались, как бараны лбами и медленно сжимались, грозя треснуть в любую минуту. Но поверхность планеты лишь тихо, не-заметно для глаза, колыхалась.

3

Кораблем, который потерпел крушение на Утопии, была одноразовая медицинская капсула «Галактика». Целью ее неудачного полета было доставить на курорт мятежного капитана, со звучным именем Палаш.

От Проксимы до Веги не было космонавта, искусней и опытней, чем он. Но солидные работодатели избегали иметь дело с этим звездным изгоем. Все дело было в скверном характере капитана. Лишь самые отъявленные авантюристы, такие же как он, да пилот с навигатором, терпели выходки Палаша.

Ему поручали самую грязную, опасную и просто незаконную работу. Всякий раз, когда удавалось выбить деньги из заказчика и уйти от правительственных кораблей, Палаш немедленно пропивал заработанное с командой. Они пили жуткое пойло, разносили бары вдребезги, дрались с другими экипажами и их вышвыривали прочь. Тогда капитан перебирался в другую забегаловку, пока не кончались кредиты. И снова приходилось плестись к дельцам с жирными паучьими глазами и потными ладонями.

Однажды полиция все-таки схватила капитана. Трехлетнее заключение было заменено общественной работой в геологоразведочной компании. Исследовательский корабль «Меркурий» стал ему вторым домом. Или камерой, если угодно. Команда высаживалась на новую планету, проводила региональную съемку и отправлялась дальше по расписанному на год графику.

Климат на неизведанных землях редко способствовал мягкой посадке. Часто приходилось надевать «крабы» – особо жесткие скафандры специального назначения. В случае обнаружения признаков уранового или редкометалльного месторождения, компания присылала роботов, но в остальных случаях обходились без них. Дешевле было выписать группу заключенных или на-нять за бесценок курсантов, отчисленных из военных академий.

Команда «Меркурия» готовилась к высадке на безымянную планету. Тройная сила тяжести, метановый снег и другие радости жизни ждали их за плотными облаками. И как назло геологи-ческая служба прислала в тот день одних новичков. Только капитан Палаш выделялся среди кучки салаг в оранжевых спец-скафандрах. Бывший пилот боевого истребителя, ветеран Третьей Экспансии, теперь он возглавлял экспедиции первопроходцев. Компания, экономила на всем, в первую очередь на безопасности персонала. И только опыт Палаша спасал подобные предпри-ятия от неизбежного провала.

Команда здорово нервничала в тот день, но все молчали, помня о тяжелом характере капитана. Палаш не терпел пререканий. Пока на его скафандре мерцали нашивки командира группы, другого мнения в отряде не существовало. Только он был личностью, то у него было право сло-ва. Отчасти сказывался печальный опыт работы с новичками, но главная причина была другой. Нестихающая душевная боль не давала ему даже минуты покоя. Нередко, оставаясь наедине, выл он от тоски, от мучительного стыда за свою трусость. А зло срывал на нерадивых подчиненных, которые боялись даже разговаривать при нем.

Жена Палаша, Пелла, погибла при эвакуации с Земли-I, не желая покидать родное жилище. Испытания гравитационного оружия нарушили равновесие планеты и невиданный силы катак-лизм поднял Землю на дыбы. Ураганы сменяли землетрясения, цунами и пожары стирали города с лица планеты. Впервые за историю колыбели человечества была объявлена глобальная эвакуа-ция. Все, что могло летать, было поднято в воздух. Даже грузовые и исследовательские суда были до предела нагружены людьми. Они бежали из умирающего рая.

Военные и их семьи покидали Землю-I одними из первых. Спасательные капсулы министерства напоминали летающие дома отдыха. К каждой офицерской каюте был приписан денщик, официант и персональный робот-уборщик. Видео-иллюминатор открывал офицеру-беженцу погибающую планету во всех красках. Высший командный состав покинул Землю-I еще до испытаний и потому в спец-капсулах оставались свободные места. Для кого то эти могли спасти жизнь, но особых угрызений совести военные не ощущали.

Палаш собрал вещи и уже собирался покинуть дом, как его жена неожиданно отказалась лететь.

- Ты с ума сошла, Пелла, — отрезал Палаш и протянул руку.
- Нет. Мы все отвечаем за то, что натворили генералы. Это мой дом и я останусь в нем.
- Тут скоро вообще ничего не будет. Не дури.
- Лети один, если сможешь. А я не смогу жить среди этих свиней, которые угробили собственную планету.
- Мы начнем с начала, построим колонию.
- Ты ничего не понял. Эти люди ничего не могут создать. Они могут только разрушать.
- Я подам в отставку. Мы найдем необитаемую планету и будем жить там одни.
- Да? А как же погибшие здесь, на Земле. Их некому даже похоронить.
- Им уже все равно. А нам нет. Ты не можешь отвечать за всех сразу.
- Зато я отвечаю за себя. Мой ответ — нет.
- Ну почему ты такая упрямая, Пелла?
До самого конца капитан уговаривал Пеллу покинуть гибнувший

дом, оставить, наконец, свое непонятное упрямство. Он умолял, кричал, бранился, пытался вытащить жену силой. Но она вырвалась и заперлась в своей комнате. Возможно, ее ум помутился от горя, или это был сознательный выбор? Может быть, Пелла слишком любила родную планету, что даже умереть хотела вместе с ней. Но Палаш привык действовать и очень быстро. Для раздумий времени не оставалось. Фонтан злости ударил по нервам, как удар кнута.

— Ну и подыхай здесь, идиотка! – прокричал Палаш вместо прощания, сквозь шум и грохот умирающего города. Никогда не простит он себе этих слов и того, что сделал потом. Голос любви стих в капитане, уступив место древнему инстинкту. Тому, что приказывал выживать любой ценой.

Облако пыли и обломков пластика накрыло космодром, когда капитан спасательного катера набрал высоту. В видео-иллюминаторы Палаш увидел, как его жена выбежала на улицу и за-махала руками вслед улетающему кораблю. Палаш хотел броситься за ней, но было поздно. Вскоре после той эвакуации Палаш оставил военную службу. Но ненасытную совесть этот поступок не удовлетворил. Тень прошлого выжгла в его сердце огромную черную дыру.

Но кровожадный бес, который спал в подсознании, еще не насытился. И тот рейс «Меркурия» стал последним для мятежного капитана.

… Веста, новенькая из Сирианского Универа, внезапно нарушила тягостное молчание.
— Я не понесу запасной баллон. И вообще этот новый амортизатор испортил мою причес-ку, — пропела она, сжав губки.

И тогда Палаш обернулся. На лицах команды застыл ужас. Капитан бросился к Весте и схватил ее за волосы. И прежде чем кто-то успел вмешаться, он саданул ее лицом о прозрачный столик. Кровь брызнула сразу из рассеченного лба и сломанного носа. И тут команда не выдержала. Командира отшвырнули от девушки и зверски избили. Он даже не думал сопротивляться. В те минуты он желал только одного – умереть наконец, понести справедливую наказание. Но его оставили в живых.

Через месяц суд рассмотрел дело капитана Палаша. Учитывая его прошлое, оставалось только одно – изолировать опасного во всех отношениях человека от общества. Тюремная плат-форма доставила его на орбиту Утопии. Эта сонная планетка казалась судьям страшнее урановой разработки. Здесь Палашу предстояло провести остаток жизни.

4

Одноместный катер отделился от основной платформы и взял курс на Утопию. Он управ-лялся автопилотом и выполнял лишь одну задачу — отправить очередного асоциальника на по-следний в его жизни пункт назначения. Маясь от скуки, Палаш слушал передачи по бичастотной рации. Классическая музыка и унылые передачи о приготовлении пищи из полуфабрикатов от-равляли эфир. Но бывший капитан не мог выключить рацию, потому — что боялся тишины. Тишины, в которой голос совести звучал бы особенно громко.

Синяя вспышка озарила иллюминаторы. Невиданное на Утопии явление – разряд молнии – ударил прямо в катер Палаша.
Из рации донесся такой треск, что у Палаша заложило уши. Он ввел команду авто настройки в борт-компьютер, но все диапазоны молчали. Капитана затрясло от предчувствия беды, но в душе он был рад — хоть что-то выбивалось из того сценария, который ему навязали другие лю-ди. Катер сбился с курса и теперь падал с все нарастающей скоростью. Палаш приготовился к смерти.

Свист и шипение раскаленного корпуса сменилось отвратительным стеклянным хрустом. Палашу показалось, что его катер разбил хрустальную вазу. Капитана швырнуло в дальний угол каюты. Синие пламя вспыхнуло в глазах и сознание заволокло черным туманом. Палаш отключился. «Вот она – смерть», — подумалось ему перед встречей с бездной.
Но капитан ошибался. Спустя несколько часов он очнулся от неприятного холодного при-косновения. Болотная вода, покрытая жирной пленкой, затекла в разбитый катер. Палаш при-поднялся на локте и застонал от боли. Он разбил лоб и сломал несколько ребер. Ушибленное колено распухло и выпирало из-под разорванных штанов. Кровавая пелена заволокла веки.

Палаш попробовал подняться и тут же упал в липкую слизь. Он поднес руку к носу и по-нюхал. Незнакомый резкий запах ударил по ноздрям. И тут Палашу стало холодно от страха. Вода пахла пылью с погибшей Земли-I, огнем, гибелью и паникой. Слизь пахла самой той кровожадной стихией, которая все жизнь пожирала разум Палаша. Той первобытной стихией, что превращала цивилизованных людей в стадо испуганных свиней.

Капитан не мог знать того, что он уничтожил своим падением. Палаш разбил единственное на Утопии гнездовье кхаргов. Но тут не рождалась новая жизнь. Туманный лес был кладбищем эволюции, саркофагом любого изменения.

Давным-давно на Утопии бушевала жизнь. И в своем бесконечном горении грозила уничтожить самое себя. Собрались тогда лучшие мудрецы и решили – нужно остановится однажды. В час, когда лето и солнце дарили людям счастье, собрали они саму жизнь в тесный сосуд. Часы времени застыли на одной отметке.

И с той поры на Утопии ничего не менялось. Кхарги победили смерть.

Но и жизнь отвернулась от них. Ничего не менялось на планете, где замедлился ход време-ни. Кхарги жили бесконечно долго, их стрекозиные тела не изнашивались, не уставали от тяже-сти бытия. Всякое изменение, ведущие к смерти и разрушение, покинуло пределы обетованной земли. Полноводная река превратилась в гнилое болото.

Миллиарды лет прошло с той эпохи. Люди пришли на Утопию. И
случилось то, что должно случится. Силы природы освободились, когда Палаш разрушил святыню кхаргов – Кладку. В прозрачных стеклянных сосудах спало прошлое Утопии. Словно заведенные после долгих лет молчания часы забилось тело планеты. Изменения пока не были так заметны, но Палаша не оставляло ощущения, что он испортил какую-то очень важную вещь. И словно ребенок, боялся на-казания за содеянное.

5

Выбравшись из странного болота, Палаш оказался на краю широкой травянистой долины. До самого горизонта расстилалась она, переливаясь в лучах рассветного солнца. В туманной дымке виднелись контуры высокого полупрозрачного здания. Палаш узнал в нем стационарную  лабораторию, неизбежного спутника пограничных поселков. Выбрав направление, капитан на-правился вперед по долине. К полудню он достигнет населенных мест и сможет наконец понес-ти наказание. Быть может, это спасет его от призраков прошлого.

Во время пути Палаш замечал, как огромные птицы рассекали воздух высоко в небе. И все они летели  в одну сторону – к останкам его корабля. Смутное неспокойное чувство усилилось. Что же он в конце концов наделал? Разрушил храм крылатых аборигенов? Но твари не трогали его, а только молча кружились над болотом. Палаш еще не знал тогда, что кхарги никогда не сбиваются в стаи и тем более не издают никаких звуков. А тогда они кричали, глухо и тревожно, провожая свой привычный мир.

Когда Палаш пересек границы научного комплекса, его встретили отвратительный гул, который шел от тысячи приборов и датчиков. Чуткие электронные создания выли от ужаса, умоляя пожалеть их раскаленные внутренности. Все физические поля разом взлетели до аномальных значений. Тонкая аппаратура, годами работающая вхолостую, теперь меняла диапазон за диапазоном. По коридорам носились сотрудники, срочные извещения заполняли эфир. Палаша просто не замечали. И только тогда он силой остановил одного ученого и повернул к себе лицом, с ним наконец заговорили.

- Как вы смеете? – тонко пискнула молодая ассистентка, увидев Палаша? “Веста”, с ужа-сом  подумал Палаш. Но наваждение исчезло и перед ним оказалась просто испуганная молодая девушка.
- Извините. Мой корабль потерпел крушение, а помощи не было.
- Ах, это были вы?! Примите мои поздравления, - девушка вырвалась и убежала.

В суматохе, царившей в лаборатории, было что-то знакомое Палашу. Все пусть и бестолко-во, но готовились к эвакуации. Подхватив небольшой контейнер, капитан понес его к выходу. Там уже шипел остывающими двигателями пассажирский лайнер. Палаш направился к грузово-му отсеку, где орудовала бригада роботов. Путь ему преградил рослый охранник.

- Куда вы? Дождитесь очереди на погрузку. Вы из какого отдела?
- Восьмого, - наугад ответил Палаш.
- Тридцатая общая каюта, - сверился с документами охранник.
- Мне нужно погрузить ценное оборудование, я не могу доверить это роботам, - продол-жал врать Палаш.

Ему было понятно, что из каюты его вышвырнут при предполетной проверке. Ему, как бывшему военному, были известны правила срочной эвакуации. Командир корабля имел право оставить на планете ребенка, женщину, умирающего, кого угодно, если его не было в полетном журнале. Не проверялся лишь грузовой отсек. Палашу совсем расхотелось умирать. Снова ин-стинкт выживания диктовал капитану свои законы, как когда-то на Земле-I. Он скорее проломит охраннику голову контейнером, чем останется на этой планете.

Но охранник неожиданно согласился. Он привык иметь дело с полоумными учеными и их немыслимыми приборами. Половина из них все равно разобьется при старте, потом соберут но-вые, но погрузка – дело святое. Путь этот ободранный чудак занесет свою аппаратуру, если ему так этого хочется, думал охранник.

Палаш скользнул в темный зев отсека. Холодные корпуса роботом неприятно касались его разбитого колена, пахло пластиком и старой смазкой.

- Эй, там! Хорош, возится. Я закрываю отсек! – крикнул ему охранник.

Палаш промолчал. Он не собирался покидать отсек даже под дулом плазменной винтовки. А у охранника ее не было. Палаш весь сжался, готовясь к схватке. Но тут вмешалась воля плане-ты. Ее поверхность изогнулась и все вокруг затряслось от удара. Ближайшие холмы закачались, как комки студня. Палаша бросило на ящики, потом отшвырнуло к противоположной стенке. Роботы, которые уже выстроились по нишам в стенах и один за другим обесточивались, словно горох покатились по полу отсека. Эта стальная масса вынесла Палаша наружу, чудом не переломав кости.

Палаш не слышал, как отдавали команду к экстренной посадке, как принимали решение не собирать рассыпанное оборудование и роботов. И только когда судно преодолело звуковой по-рог, набрав скорость, он очнулся. Теперь ему уже не спастись. Мутная волна захлестнула его, понесла и со всей силы ударила о камни.

6

Планета стремительно менялась. Дикая стихия жизни наконец вырвалась на свободу. Сеть трещин покрыла гладкое лицо планеты. Горы встали там, где когда-то мирно дремали холмы. Реки вышли из берегов и мутные потоки воды неслись, затопляя долины и прорезая горы.

Катастрофа разрушила отели, лаборатории и дороги. Люди и их жалкие постройки были сметены одним гневным окриком бунтующей планеты. Кхарги, таившие в себе генетический код уснувшей эволюции, превратились в органическую пыль, которая стремительно изменялась. В считанные часы биосфера Утопии вернула себе тот облик, который был у нее до заточения. Мельчайшие насекомые резвились под ногами грандиозных млекопитающих, не виданных никогда на планетах обитаемой Галактики. Вскоре появились и разумные существа.

Долгий сон хозяев Утопии не изменил их деятельную натуру. Едва проснувшись, напив-ших из чуть успокоившейся реки, они принялись приспосабливать новый облик Утопии под свои нужды. Долговязые фигуры кхаргов до самой темноты суетились среди развалин отелей, что-то собирая и переделывая.

К утру обломки человеческой цивилизации превратились в нечто совсем иное. Огромное сооружение, отдаленно напоминающее термитник, высилось теперь посреди поросшей лиловой травой долины. Сама долина была тщательно вспахана, а на горизонте деловито дымила фаб-ричная труба. И было в этом технологическом марше нечто жутко завораживающее, кружащее голову. Возрожденная Утопия напоминала автомобиль, мчащийся с огромной скоростью и не разбирая дороги. А впереди его непременно ждет тупик…