Семь Кругов Ада

***** Первый  Круг *****

Они  сами  напросились.  Я  ведь  ни  к  кому  не  лез.  Я  ведь  добрый,  добрый  будь  всё  это  проклято!  Я  выдернул  нож  и  воткнул  его  в  тело  ещё  раз.  Ну  что  теперь  доволен?
–  Козлы!  На  кого  полезли? – почти  истерически  заорал  я,  глядя  на  трупы.
Ну  почему  так?  Почему?  Мертвецы  разумеется  не  отвечали.  Они  никогда  не  отвечают.  Я  вытер  лезвие  ножа  о  кожаную  куртку  панка  с  заклёпками.  Почему  так,  чёрт  возьми?
Спустя  мгновения  я  немного  успокоился  и  сел  на  грязный  тротуар.  Окружение  из  трёх  окровавленных  тел  меня  нисколько  не  покоробило.  Ну  и  что?  Подумаешь  три  трупа!  Кто  с  меня  спросит  в  тёмной  подворотне  то?
–  Эй!  Ещё  дураки  есть? – поинтересовался  я.
Дураков  разумеется  больше  не  оказалось.  Я  рассмеялся.  Это  всё   нервы.   Поганые  нервы,  будь  они  неладны!  Вечно  вот  так.  Я  порезал  руку,  капнула  кровь.  Такая  же,  как  и  у  трупов – тёплая,  вязкая,  тёмная,  с  железным  привкусом,  немного  солёная.
Я  сплюнул  жидкость,  которую  только  что  слизнул.  Ветер  завывал  совсем  рядом,  катая  пустые  банки  и  бутылки.  Вот  такие  вокруг  дела  происходят.  Может  хоть  он  не  струсит?
–  Ветер  ты  дурак?
Жестокий  мир,  жестокий  и  я.  Если  я  жив – значит  много  людей  мертвы.  Хотя  назвать  их  людьми  будет  неверно  и  оскорбительно,  а  мне  просто  наплевать.  Да,  наплевать  и  всё.
Ночь.  Вечная  ночь.  Иногда  правда  бывают  сумерки.  Обрывочные  просветления  в  небе.  Пусть  развлекаются  пока  могут.  Летают  в  воздухе,  потом  садятся  или  падают…
О  ком  это  я?  Да  об  них,  летающих  придурках…
Мне  в  принципе  безразлично.  Вот  представьте,  как  человеку  может  быть  безразлично  всё  на  свете?  Правильно – никак  не  может.  Мне  вот  тоже  не  безразлично  что-то…
Мысли  какие-то  лезут  рваные  и  дёрганые.  Может  зря  я  глотал  ту  дрянь,  что  предложил  мне  местный  барыга?  Пойти  разобраться  с  этим  козлом?  Закатать  в  его  наглую  ухмыляющуюся  рожу  ножиком?  Нет,  пожалуй  не  стоит.  Я  сейчас  на  пороге  самосознания.
Ну  что  за  чушь  такая  отменная  в  голову  лезет…  само…  само…  Чушь!  Вот  например…  Что  например?  Мысли  путаются,  уплывают  куда-то…  А  перед  глазами  она.  Милая  моя,  красивая  моя…
Серый  призрак.  Такая  красивая,  не  смотря  ни  на  что…  Она  умерла.  Когда-нибудь  умру  и  я.  Тогда-то  мы  и  встретимся  на  небесах…
В  загробную  жизнь  я  правда  не  верю.  Когда  ты  умрёшь,  то  станешь  просто  куском  мяса  с  костями  и  всё.  А  моя  красавица  им  не  стала.  Она  сгорела…  Хорошо  бы  и  мне  сгореть.  Тогда  хоть  будет  тепло.  Не  то,  что  сейчас.
Я  встал  и,  пошатываясь,  побрёл  из  этой  подворотни.  Мимо  меня  с  ленивой  улыбкой  на  роже  прошёл  какой-то  худой  тип,  в  котором  я  сразу  же  распознал  каннибала.  Усмехнувшись,  сказал:
–  Трое.
Тип  улыбнулся  в  ответ  и  вошёл  в   подворотню.  Чуют  кровь,  гады.  Они  совершенно  точно  чуют  кровь.  Меня  закачало  и  замутило  ещё  сильнее.  Нет,  надо  будет  всё-таки  разобраться  с  тем  барыгой,  прорезать  ему  второй  рот  в  области  шеи.  Замочить  гада!  Зарезать,  как  этих  панков…
Ноги  сами  вынесли  меня  к  забрызганному  бару.  Грязь  добралась  до  крыши  и  закрыла  даже  вывеску.  Названия  не  разглядеть,  так  намалёвано  что-то.
Не  долго  думая,  я  завалился  в  здание,  а  если  бы  предварительно  подумал,  то  не  за  что  не  ввалился  бы  внутрь.  Я  ведь  не  дурак  и  не  самоубийца.  Хотя  кто  знает,  может  и  дурак,  и  самоубийца?
На  меня  никто  и  не  взглянул,  кроме  бармена.  Я  подошёл  к  стойке  у  самого  края.
–  Водки  и  покрепче.
–  Всегда  одинаковая, – безучастно  ответил  бармен. – Гони  монету.
–  Пойдёт? – я  протянул  кастет.
–  Ещё.
Я  протянул  второй.  С  панков  только  это  снять  и  можно.  Куртки  все  в  колотых  дырках,  такие  не  продашь.
–  Ну  как?  Идёт?
Бармен  согласно  кивнул  и  протянул  бутылку.  Хорошо,  теперь  можно  надраться,  как  последняя  свинья.  Как  раз  этим  сейчас  и  займусь.  А  чем  не  занятие?
Мой  взгляд  неспешно  обежал  зал.  Свободных  мест  нет.  Все  столики  заняты.  Ну  и  что?  Можно  вон  к  тому  алкашу  подсесть,  вокруг  него  уже  скопилось  десятка  два  бутылок.  Вряд  ли  его.  Это  очень  маловероятно.
Не  спрашивая,  я  уселся  за  столик  и  глотнул  водки  из  горла.  Алкаш  протянул  руку  и,  сграбастав  мою  бутылку,  тоже  приложился.
–  Водка, – заплетающимся  языком  пробормотал  он,  поставив  бутылку  и  добавил. – Уважаю. – После  чего  повалился  мордой  на  стол  и  захрапел.
Я  взял  бутылку  и  снова  отхлебнул.  Алкоголь  не  возымел  на  меня  никакого  действия,  эмоций  он  тоже  не  вызвал,  горечь  только.  Какая-то  непонятная  горечь.  Ко  мне  за  столик,  спихнув  заснувшего  алкаша  в  сторону,  подсела  миловидная  женщина,  а  вернее  ещё  девушка…  Ну  не  выходило  у  неё  выглядеть  старше,  чем  есть,  как  ни  старалась.
–  Кто  такая?
–  Не  твоё  дело.
–  А  чего  припёрлась?
–  Послушать.
–  Кого?
–  Тебя.
–  Объясни, – потребовал  я.
–  Я  хочу  выслушать  всё,  что  ты  скажешь, – спокойно  ответила  она.
Я  осмотрел  её  с  ног  до  головы.  Вернее  ног  то  я  не  видел,  осмотрел  вообщем  только  то,  что  мог.
–  А  ты  красивая,  но  по  сравнению  с  ней  твоя  красота  ничто.
–  По  сравнению  с  кем?
–  Не  твоя  дело.  Вали  лучше  отсюда.
–  Сдохнуть  захотел,  крутой  парень? – резко  спросила  она  и  мне  в  нос  упёрся  пистолет.
Я,  не  задумываясь,  ударил  по  руке.  Хрустнули  ломающиеся  кости  и  оружие  выпало  из  разом  ослабевшей  ладони.  Девушка  побледнела,  но  не  проронила  не  звука.
–  Сама  что  ли  крутая  очень? – ехидно  поинтересовался  я  и  прикарманил  пистолет.
Незнакомка  сжимала  запястье  и  молчала.  Я  продолжал  пить  водку.  Знакомство,  как  знакомство.  Я  ей  толи  сломал  руку,  толи  нет.  Какое  собственно  мне  дело?  Рука  ее,  а  не  моя,  её  и  проблемы.  Я  устало  зевнул  и  протянул  ей  бутылку:
–  Будешь?
Девушка  молча  взяла  бутылку  целой  рукой  и  швырнула  на  пол.
Ну  вот,  нету  теперь  что  выпить.  Обидно.  Я  встал  и  неторопливо  побрёл  прочь  из  зала.  Такого  она  явно  не  ожидала.  Хотела  видимо  поножовщины,  а  я  слинял.  Хе-хе-хе…
На  улице  горёл  костерок  в  бочке.  Рядом  сидел  паренёк  и  приготавливал  какую-то  штуку.  Девушка  со  сломанной  рукой  последовала  за  мной,  а  паренёк  к  бару.
Я  поглядывал  на  него.  А  он  тем  временем  подошёл  к  двери  и  врубил  свою  штуку,  после  чего  дал  дёру.  Я  тоже  побежал.  Грянула  музыка  разложения.  Ну  и  учудил.  Я  отбежал  подальше  и  облегчённо  вздохнул.
Послушаешь  эту  музыку  секунд  тридцать  и  кожа  слезет,  минуту – глаза  и  барабанные  перепонки  лопнут,  а  минут  через  пять  сдохнешь.  Я  пошёл  дальше.  Та  девушка  двинулась  следом.  Плелась  за  мной  совершенно  не  скрываясь.
Я  зашёл  в  один  тёмный  подъезд  и  начал  подъём  по  лестницам  где-то  до  пятого  этажа.  Там  дёрнул  первую  попавшуюся  дверь.  Она  не  открылась.  Я  дёрнул  следующую.  Открылась.  Зашёл  в  пустую  квартиру.
Переночую  здесь.  Жаль  что  напиться  не  дали.  Подумать  о  моей  красавице  хотелось  всё  больше  и  больше.  Я  лёг  на  диванчик  у  входа  и  задумался.
Вспомнил  её  улыбку,  каждую  чёрточку  лица…  Даже  сгорая  в  огне,  она  улыбалась  мне.  Она  всегда  улыбалась  мне.  Почему  так  всегда?  Счастье  не  вечно,  но  почему  же  так  мимолётно?  Почему  так  подло?  Всегда  одно  и  тоже.  Потом  я  вновь  вспомню  тот  день  и  так  будет  всегда.  Это  будет  грызть  меня  изнутри  вечно…
–  Почему? – взвыл  я.
Взгляд  обратился  к  открывающейся  входной  двери.  Там  стояла  девушка  из  бара.  Нашла,  стало  быть.
–  Вали  отсюда,  пока  мозги  не  вышиб  из  твоего  же  пугача, – хмуро  произнёс  я.
Она  не  шелохнулась:
–  Он  не  заряжен.
–  Тогда  чего  ты  ко  мне  пришла?
–  Я  хочу  выслушать  твою  историю.
–  А  с  чего  ты  взяла,   что  мне  надо  исповедаться?
–  Я  вижу  это.
–  Думаешь  не  убью?  Хотя  бы  ножом?
–  Думаю  нет.
–  Те  трое  панков  точно  также  думали.
–  Ты  убил  их  сегодня?
–  Да.  А  после  пошёл  в  бар.
–  Выпить  за  упокой?
–  Нет,  за  себя  и  за  неё.  За  такую  мразь,  как  эти  подонки  я  пить  не  собираюсь.
–  А  кто  это  она?
–  Не  твоё  дело.  Уходи,  я  хочу  побыть  один, – буркнул  я.
Не  собираюсь  делиться  с  ней  ничем.
–  Это  только  первый  из  семи  кругов  ада.  Дальше  будет  хуже.  Исповедуйся  и  получишь  покой, – заметила  девушка.
–  Покой  сейчас  получишь  ты, – я  взялся  за  нож  и  поднялся  с  кровати-дивана. – Нарежу  ломтиками.
–  Ты  не  каннибал.
–  Я  знаю,  но  для  тебя  я  могу  сделать  исключение.  К  тому  же  я  садист.  Мне  нравится  боль  других,  особенно  молоденьких…
Она  меня  перебила:
–  Ты – несостоявшийся  мазохист,  параноик,  маньяк  и  псих  ко  всему  прочему!  Понял?  Но  мне  ты  ничего  не  сделаешь…
Я  подскочил,  замахнулся  ножом.  Она  не  дрогнула.  Прямо  посмотрела  на  нож.  Лезвие  опустилось  и  девушка  упала.  Коротко  и  без  крика.  Рассечённая  шея.  Вот  как  всё  просто.  Она  мертва.  Доигралась…
Я  снова  лёг  на  диван  и  заплакал.
Моя  дорогая,  милая,  единственная…  Вернись!


***** Второй  Круг *****

Я  не  помнил,  как  уснул.  Я  не  помнил,  что  видел  во  сне.  Я  ничего  не  помнил  до  того  самого  момента  как  проснулся.  А  она  вновь  стояла  рядом  со  мной.
Нет,  не  моя  единственная,  несравненная  красавица,  а  эта  убитая  из  бара.  Стояла,  как  ни  в  чём  не  бывало,  и  смотрела  на  меня.  Никакой  раны  на  шее  уже  не  было.  Маразм  конечно,  но  я  же  помню  удар,  помню  её  кровь  на  лезвии  моего  ножа.
–  Опять? – буркнул  я.
–  Что  опять? – сделала  вид,  будто  не  поняла  меня  девушка  и  бегло  осмотрела  себя:  джинсы,  кожаная  куртка,  сапожки.
–  Опять  ты, – пояснил  я  и  добавил. – Ты  же  вроде  как  мертва  уже.  Вон  там  лежала  в  луже  крови.
–  Разве?
–  Совершенно  точно.
–  Ну  ладно,  значит  я  бессмертная, – согласилась  девушка  и  потребовала. – А  теперь  давай  рассказывай  мне  свою  историю.
–  Ещё  чего.  И  не  собираюсь.  Ты – мой  бред  и  только.  Не  собираюсь  я  глюкам  ничего  рассказывать.  Я  просто  наглотался  наркоты  и  мерещится,  бог  знает  что.
–  То  есть  ты  считаешь,  что  я – видение?
–  Ага, – я  кивнул.
–  А  видения  могут  так?
Она  расстегнула  свою  кожанку.  Я  едва  ли  не  брезгливо  глянул  на  поджатый  живот,  ярко-красный  лифчик.
–  Так  я  и  знал.  Твоя  красота  ничтожна.
Девушка  вздрогнула  как  от  удара  в  лицо:
–  Что  ты  себе  позволяешь?
–  Пошла  прочь, – буркнул  я  в  ответ.
Она  дёрнулась  ко  мне,  схватила  за  майку:
–  Я – видение?
В  следующее  мгновение,  девушка,  удивлённо  вскрикнув,  полетела,  кувыркаясь,  по  полу.  Врезалась  и  сшибла  на  пол  стул.  Потом  потерла  рёбра  и  села.
–  Всё  ещё  не  хочешь  быть  видением? – съязвил  я.
–  Дурак!
–  Да,  точно,  я  всё  понял.  Наглотался  той  дряни  у  торгаша  и  мне  примерещилось,  что  я  тебя  убил.  Вот  в  чём  дело!  А  сейчас  я  аккуратно  голову  тебе  отрежу  или  хочешь,  чтобы  чего-нибудь  другое  отмахнул?  Я – пластический  хирург,  причём  бесплатный.
–  Ты  просто  моральный  урод!
–  Спасибо  за  комплимент.
–  Козёл!
–  Ага.  Ещё  слово  и  нож  войдёт  в  твою  нежную  шейку.
–  Не  войдёт, – огрызнулась  незнакомка,  но  замолчала.
Спустя  время.
–  Ладно,  допустим,  я  немного  погорячилась.  Расскажи  мне  свою  историю.
–  Нет.
–  Ну  пожалуйста.
Решила  зайти  с  другой  стороны.  Приблизилась  к  дивану,  встала  на  колени  у  изголовья.  Я  даже  не  двинулся  с  места.
–  Что  тебе  стоит?  Это  же  не  сложно.  Расскажи  мне,  что  произошло  за  сутки  до  Огненного  дня.
–  Огненный  день.  Помню.  Тогда  погибла  она.  Сгорела,  знаешь  ли.  Заживо  сгорела.  Я  видел  её  лицо… – я  медленно  погрузился  в  мечты  о  несбыточном.
–  Расскажи, – настойчиво  попросила  девушка.
–  У  неё  был  такой  красивый,  звонкий  голос.  Но  она  не  кричала,  она  улыбалась  мне.  Ты  представляешь  как  это?  Улыбаться  сгорая?
–  Она  кричала, – перебила  меня  слушательница.
–  Нет,  не  кричала.
–  Кричала.  Невозможно  не  кричать,  сгорая  в  огне.
–  А  вставать  из  гроба  возможно? – разозлился  я,  а  она  словно  и  не  замечая  опасности,  кивнула.
–  Да.
–  Тогда  встань-ка  ещё  разок!
Я  ударил  её  ладонью  по  лицу.  Девушка  вновь  покатилась  по  полу.
–  Садист  чёртов! – выкрикнула  она,  остановившись. – Мне  же  больно!
Девушка  встала  на  четвереньки.  Я  увидел  кровь  текущую  из  носа.  Бежала  и  бежала,  ничем  не  остановимая.  Незнакомка  провела  рукой  по  лицу,  размазывая  её.
–  Сама  напросилась.
–  Чем  же  это?
–  Я  сказал  правду,  а  ты  назвала  мои  слова  ложью.
–  А  как  ещё  это  можно  было  назвать?
–  Правду  не  надо  никак  называть.
–  Но  это  не  возможно.
–  Что  невозможно? – разъярился  я,  вскакивая  с  дивана  и  подходя  к  ней. – Что???
Рука  непроизвольно  хватает  её  за  волосы.  Вскрикнув  от  боли,  девушка  поднялась  на  ноги:
–  Знаешь,  а  ты  всё-таки  садист.  Я  ведь  совершенно  беззащитна  перед  тобой.
Я  прижал  её  к  стенке  и  прошептал  на  ухо:
–  Совершенно!  И  знаешь,  что  мне  не  понятно?  Если  понимаешь  насколько  беззащитна,  чего  лезешь?  Подохнуть  охота?  Ну,  отвечай!
–  Нет.
–  А  может  ты  извращенка?  Может  тебе  нравиться,  когда  тебя  бьют?
Я  прижал  нож  к  её  горлу.  Девушка  задрожала  и  ответила  шёпотом:
–  Не  нравится.
–  Дура!
Я  отстранился  и  швырнул  её  в  сторону,  а  потом   быстрым  шагом  вышел  прочь  из  квартиры.  Сбежал  вниз  по  лестнице  и  у  подъезда  встретил  того  же  паренька,  что  и  у  бара.  Он  вновь  тащил  свою  штуку.  Я  сразу  бросился  бежать,  а  он,  хмыкнув  мне  в  след,  врубил  колонку  и  припустился  в  другую  сторону.  Удалившись  на  безопасное  расстояние,  я  обернулся.  Что-то  словно  заставило  меня  остановиться  и  посмотреть  назад.
Дура  всё-таки.  Ухитрилась  спуститься  следом,  а  теперь  стоит  на  коленях.  Губы  открыты  в  беззвучном  крике,  горло  разорвалось,  брызнула  кровь.  Теперь  она  умрёт.  Я  стоял  и  смотрел  до  конца.  Тело  дёргалось  на  грязных  камнях  в  предсмертных  судорогах.  Пятая  минута.  Лопнуло  сердце  и  сосуды  головного  мозга.  Смерть…
Моя  милая,  единственная.  Она  посмела  усомниться  в  тебе  и  вот  её  расплата.  Она  заплатила  за  свою  глупость.  Теперь  я  могу  спокойно  идти  дальше,  больше  она  не  будет  мне  мешать…


***** Третий  Круг *****

Я  открыл  глаза.  Странно,  словно  я  уже  это  делал  недавно.  Точно  помню,  что  делал.  Чёрт,  какой  знакомый  диван.  Может  это  был  всего  на  всего  сон?  Но  такой  яркий,  чёткий.  Я  помню  его  весь.  Точно  помню.  И  всё  же  это  был  сон.
Я  встал  со  своей  постели  и  посмотрел  на  неподвижное  тело.  Присел  возле  него  на  корточки  и  за  волосы  дёрнул  голову  вверх.
–  Урод!  Больно!  Пусти!
От  удивления  я  выпустил  волосы.  Незнакомка  ударилась  о  пол  лицом  и,  пробурчав  нечто  нелицеприятное,  села,  поглаживая  себя  по  лицу:
–  Мог  бы  и  поласковее  с  девушкой  обойтись, – громко  заметила  она.
–  Ты  не  она.  С   тобой  можно  как  угодно.
–  Однолюб  чёртов.  Мог  бы  проявлять  хоть  какую-то  тактичность,  а  не  обижать  меня  постоянно.
–  Кстати,  а  почему  ты  ещё  жива?
–  Не  поняла? – удивилась  девушка.
–  Я  видел,  как  ты  умирала  у  меня  во  сне.
–  Вот  спасибо.  Хорошенькие  у  тебя  сны!  А  ты  всё  же  дурак.  Ну  как  я  могла  умереть  у  тебя  во  сне?  Не  в  том  смысле  как  могла  умереть,  а  в  том,  как  это  могло  отразиться  на  реальности?
–  Не  знаю.
–  А  исповедоваться  будешь?
–  Нет.
–  Ну  вот  опять, – расстроено  вздохнула  незнакомка.
–  Ты  не  умеешь  слушать.
–  То  есть?
–  Перебиваешь  и  грубишь.  Я  видел,  что  она  улыбалась.
–  Не  поняла?
–  У  меня  от  этого  бреда  уже  голова  болит.
–  От  какого  бреда?
–  Ты  что  с  ума  меня  захотела  свести?
Я  пристально  посмотрел  ей  в  глаза.  Наши  взгляды  встретились.  Она  приблизила  своё  лицо  к  моему.  Губы  сложились  и  чуть  приоткрылись.  Она  что  думает  будто  я  её  поцелую?
–  Рот  закрой.  Муха  залетит.
Девушка  вздрогнула  и  отвернулась:
–  Дурак.
–  Ещё  раз  так  назовёшь,  ноги  оборву.
–  В  натуре? – съехидничала  она.
–  Назови  и  узнаешь.
–  Дурак!
Дальше  всё  происходило  очень  быстро.  Девушка  растянулась  лицом  на  полу.  Моя  коленка  упёрлась  её  в  хребет,  а  руки  дёрнули  ногу  вверх.  Она  взвизгнула,  изогнулась  дугой:
–  Не  надо!
–  Убедилась? – спросил  я,  отпуская  её.
Девушка  села  напротив  меня  и  хмуро  посмотрела  из-под  бровей.
–  Вполне, – буркнула  спустя  ещё  пару  секунд  она  и,  потирая  спину,  поинтересовалась. – Ты  всегда  такой  грубый?  Или  только,  когда  общаешься  с  любой  девушкой,  кроме  неё?
–  Не  ехидничай.
–  Убьёшь?
–  Не  задумываясь.
–  Верю,  верю,  демонстрировать  не  надо.
–  Ладно,  пока  могу  обойтись  без  демонстрации.
–  Раз  мы  это  уладили,  расскажи  о  дне  до  Огненного…  ну  тоже  дня.
–  А  что  рассказывать?
–  Да  всё  подряд.
–  Ладно.  Значит,  тогда  я  впервые  увидел  её.  Она  была  прекрасна  в  своём  белом  халате.
–  Она  была  химиком? – перебила  девушка.
–  Да,  наверное,  это  так  называлось.  Я  только-только  нанялся  телохранителем  и,  о  чудо,  меня  направили  охранять  её  ангельское  тело…  Иногда  людям  везёт…  но  почему  не  во  всём?
–  Ладно,  похо…  молчу. – Незнакомка  сбилась,  встретив  мой  убийственный  взгляд.
–  Так  я  стал  её  телохранителем.  Она  всегда  улыбалась  мне.  Всегда  улыбалась.  Всегда…  Она  была  так  мила,  так  прекрасна.  Лицо  такое  одухотворённое,  а  глаза…  Такие  неописуемые,  волшебные…  невозможно  описать  их  словами…  Хотелось  просто  утонуть  в  них.
Я  замолчал,  вспоминая  её.  Она  моя  единственная,  богиня,  истинная  богиня,  ангел,  прекрасный  ангел,  сошедший  с  небес,  чтобы  спасти  мою  чёрствую  душу.  Она  была  самим  воплощением  моих  мечтаний.  Я  не  могу…  не  могу  описать  её  как-либо  по  иному.
–  И  ты  в  неё  влюбился?
–  Да.  А  она  в  меня.
–  Уверен?
В  вопросе  незнакомки  вновь  послышалась  издевка.  И  тут  я  вспомнил  свой  сон.  Встал  и  направился  прочь  из  квартиры.
–  Ну  не  обижайся! – девушка  бросилась  за  мной.
–  Я  и  не  обижаюсь.
–  Зачем  же  уходишь?
–  Дурное  предчувствие.
–  Какое?
–  Увидишь.
–  А  ты  всегда  действуешь,  исходя  из  своих  предчувствий?
–  Опять  началось?
–  Что? – не  поняла  она.
–  Заткнись.
–  Фи,  как  грубо, – фыркнула  незнакомка,  но  замолчала.
Мы  вышли  из  подъезда.  Паренёк  с  колонкой  как  раз  врубал  своё  зверское  устройство  и  давал  дёру.
Я  бросился  бегом.  Девушка  за  мной,  едва  ли  не  вприпрыжку.
–  Что  это? – поинтересовалась  она.
Я  не  ответил.  Лишь  отбежав  на  порядочное  расстояние,  сообщил:
–  Это  музыка  разложения.  Музыка  Смерти.
–  И  давно  она  появилась?
–  Нет,  совсем  недавно.
–  Про  действие  я  и  не  спрашиваю.
–  Ты  права,  лучше  не  знать.  Кстати  давно  хотел  спросить,  откуда  ты  взялась  в  своём  красном  лифчике?
Девушка  осмотрела  себя:
–  Откуда?  А-а,  это  не  важно.
–  Откуда? – требовательно  переспросил  я.
–  Неужели  появился  интерес  к  моей  скромной  персоне?
–  Нет.  Просто  интересно,  что  это  за  цыпочка  лезет  ко  мне  всё  время  со  своим  священным  долгом  очистить  мою  грязную  и  омытую  в  крови  душу.
–  Прям  таки  и  цыпочка?
–  А  что  цыплак?
Незнакомка  заткнулась  и  нахмурилась.  Не  иначе  как  обиделась.
–  Ты  что  только  и  хочешь,  что  меня  задеть,  да  пообиднее? – наконец  поинтересовалась  она.
–  В  принципе  ты  сама  напросилась.
–  Нет.
–  А  я  сказал  да.
–  А  если  я  продолжу,  спор  ты  ударишь  меня  по  лицу? – Девушка  скривила  губы.
–  Скорее  всего.
–  Грубая  физическая  сила.
–  Да.  Как  будто  есть  ещё  какая-нибудь  сила?
–  Не  знаю.
–  Нету  и  всё.  И  знать  тут  нечего.
–  Крутой  парень,  да?  Только  и  можешь,  что  девчонок  пинать?  Ну  ответь,  давай.
–  Сама  увязалась.  И  знай,  я  между  прочим,  вчера  трёх  панков  в  их  ад  отправил.  Так  что  не  советую  в  будущем  мне  грубить.
–  Руки  ломать  будешь?
–  Можно  и  так  сказать.  Как  рука  кстати?
–  А  что  рука?
–  Я  её  вчера  стукнул.
–  Разве?
–  А  разве  нет? – удивился  я.
–  И  давно  у  тебя  глюки? – осторожно  поинтересовалась  девушка  и  на  всякий  случай  чуть  отдалилась,  как  будто  ей  это  могло  помочь.
–  Как  той  дряни  глотнул,  так  и  началось.
–  Какой  дряни?
–  Если  хочешь  попробовать  покажу.  Заодно  с  тем  торгашом  разберусь.
–  С  кем?
–  Да  так,  с  одним  гадом,  что  наркоту  крысиным  ядом  разбавляет, – буркнул  я.
–  Вы  были  любовниками? – спросила  незнакомка.
–  Кто? – не  понял  я.  Я  и  торгаш  что  ли???  Спятила?
–  Ну  ты  и  та  о  ком  ты  всё  время  говоришь.
–  Издеваешься?  Я  познакомился  с  ней  всего  за  сутки  до  Огненного  дня.
–  Как  будто  это  долго?  Стать…
–  Не  были, – грубо  перебил  я.
–  Ладно,  ладно, – быстро  согласилась  девушка, – а  что  же  тогда  было?
–  Она  один  единственный  раз  поцеловала  меня  в  щёку  и  всё.  На  следующий  день  она  сгорела  в  лаборатории.  Дверь  заело.  Я  не  смог  ей  помочь.  Я  видел  её  через  стекло,  но  ничего   не  мог  сделать,  совсем  ничего.  Я  не  мог  её  спасти.  Не  мог…  Зачем  она  покинула  меня?  В  чём  я  провинился?  Почему  всё  произошло  именно  так  и  никак  иначе?  Почему?
–  Спокойнее,  не  нервничай.  Ты  сейчас  находишься  в  третьем  круге  ада.  Тебе  нельзя  нервничать.
–  Ну  и  что  с  того?  Мне  плевать  на  всё!
–  Тебя  нет  до  этого  дела?
–  Нет.
–  Врёшь!
–  А  ты  проверь.  Скажи,  как  пройти  до  самого  конца  и  я  пройду!
–  Не  знаю  я,  как  пройти…
–  Врёшь!  Я  чувствую  твою  ложь.  Отвечай.
–  Иначе  что?
–  Замучию  насмерть.
–  Можешь  начинать, – нагло  бросила  она  мне  в  лицо.
Я  огляделся  вокруг.  Тёмная  улица  и  никого  вокруг.  Совершенно  никого,  кто  смог  бы  ей  помочь.  Но  я  не  думаю,  что  хоть  кто-то  сделал  бы  это,  даже  будь  он  поблизости.
Общество  без  моральных  устоев.  Мёртвое  общество.  И  вообще  есть  ли  теперь  это  общество?  Каждый  поганый  индивид  живёт  так,  как  ему  приспичит.  Огненный  день  раз  и  навсегда  изменил  мир.  Изменил  выживших  людей.  Каждый  мог  делать  всё,  что  хотел.  Маньяк?  Пожалуйста,  выходи  на  улицу  и  режь  одиноких  прохожих  в  своё  удовольствие.  Тебя  убьёт  опытная  или  везучая  жертва,  но  зато  не  надо  прятаться  от  органов  правопорядка.  Не  надо  по  той  причине,  что  этих  органов  просто  попросту  нет.  Уже  нет.
–  Уходи  я  не  хочу  тебя  пытать.  Пока  не  хочу.
–   Ты  можешь  спастись.  Исповедуйся, – настойчиво  произнесла  незнакомка,  почти  приказала.
–  Я  не  хочу  спасаться.  Понимаешь?  Не  хочу!
–  Нет,  не  понимаю.
Девушка  отступила  и  тут  я  почувствовал,  что  сверху  на  меня  падает  что-то  необычайно  тяжёлое.  Я  поднял  руки  над  головой  в  тщетной  попытки  защититься.
На  меня  рухнул  небоскрёб.  Я  даже  не  знаю,  что  я  почувствовал.  Лишь  услышал  отчаянный  крик  незнакомки.  Незнакомки,  я  ведь  даже  не  знаю  её  имени.  А  затем  наступила  темнота,  в  которой  я  услышал  чей-то  голос:
–  У  него  распадаются  ткани  мозга…
Потом  меня  подхватил  мрак  и  окутал  с  ног  до  головы.


***** Четвёртый  Круг *****

Странно  как-то  вставать,  после  того  как  на  тебя  рухнул  небоскрёб.  Но  я  вставал.  Медленно  распрямлялся  и  камень  слетал  с  моего  тела.  Противная  пылевая  крошка  норовила  влезть  в  нос,  рот,  глаза,  уши,  в  общем  куда  угодно.  Я  кашлянул,  сплюнул  горечь  стоящую  во  рту.  Встал  как  из  могилы…
Странно,  очень  странно.  Я  вылез  из-под  маленькой  кучи  хлама  в  которую  превратился  небоскрёб.  Непонятно.  Как  огромный  небоскрёб  мог  превратиться  в  такую  маленькую  кучу?  Обломков  должно  быть  по  самое  не  могу.
–  Чёрт  возьми! – донесло  из  мусора-небоскрёба.
Я  даже  не  удивился  тому,  что  рядом  зашевелились  камни  и  вылезла  та  приставучая  девушка.
–  Чего  ругаешься?
–  Да  понимаешь,  не  каждый  день  на  тебя  падают  небоскрёбы  и  ты  не  так  часто  из-под  них  выбираешься.
–  Так  прям  и  не  каждый? – съехидничал  я.
–  Ага,  а  тебе  что  всегда  так  везёт?
–  Нет,  тут  что-то  просто  попросту  нечисто,  но  пока  я  не  выяснил  что  именно.
–  И  не  выяснишь, – буркнула  незнакомка.
–  Почему?
–  Это  секрет.
–  В  самом  деле?
Мне  в  голову  стали  закрадываться  нехорошие  мысли  о  долгих  и  жутких  пытках  при  помощи  острого  ножа.  У  неё  куча  секретов,  а  в  том,  что  она  оживёт  после  допроса  я  уже  как-то  не  сомневался.
–  Да,  секрет, – девушка  ещё  не  понимала  в  чём  дело.
–  Секрет, – тихо  повторил  я  и  шагнул  по  кучкам  камня  к  ней.
На  губах  появилась  странная  и  жуткая  улыбочка.  Девушка  попятилась,  споткнулась  и  упала.  Попыталась  остановить  падение,  выставив  руку,  и  натолкнулась  на  битое  стекло…
–  Чёрт!
Я  неторопливо  подошёл  и  присел  рядом.  Она  поймала  мой  задумчивый  взгляд:
–  Ну  чего  уставился?
–  Смотрю  с  чего  начать.
–  Не  поняла?
Я  поймал  её  руку.  Улыбка  исчезла,  на  её  место  пришёл  злой  оскал.  Сейчас  он  сподручнее.  Медленно  распрямил  один  пальчик  и  неторопливо  стал  гнуть  его  в  противоположную  сторону:
–  Теперь  понимаешь?
–  Нет.
Она  попыталась  отбиваться  и  только  попала  в  ещё  более  невыгодное  положение,  когда  оказалась  лежащей  на  кучах  мусора  и  без  возможностей  двигаться,  а  у  меня  свободны  то  обе  руки.
–  Что  за  секрет?
Похоже  только  сейчас  девушка  поверила,  что  я  действительно  могу  замучить  её  насмерть.
–  Нет,  не  надо!  Пожалуйста! – вскрикнула  она,  из  глаз  брызнули  слёзы.
Но  ей  это  не  поможет,  я  никого  не  жалею.
–  Отвечай.
–  Я  не  могу!  Мне  запретили!
–  Кто?
–  Не  могу!  Запрет!
–  Почему?
–  Потому  что  тебе  нельзя  знать!
–  Чего?
–  Запрет!
–  Отвечай.
Девушка  плакала,  давилась  слёзами,  но  молчала.  Значит  кто-то  ещё  тут  замешан.  Я  отпустил  её  руку  и  встал.  Молча  пошёл  прочь.  Как  бы  то  не  было  мне  надобно  поквитаться  с  торгашом.  А  пока  можно  кое-что  проверить…
Я  достал  пистолет,  нажал  на  спусковой  крючок.  Значит  не  врала.  Щелчок,  но  совершенно  безопасный  для  окружающих.  Ладно,  он  мне  ещё  сгодится  для  обмена.  Я  вдохнул  смрад  города  полной  грудью  и  зашагал  быстрее.  Вот  тут  стоял  его  лоток.  На  месте.  Я  зло  улыбнулся  и  быстро  пошёл  к  нему.
Торговец  заслышал  шаги,  хотел  выдернуть  пистолет  из-за  пояса,  но  увидел,  кто  к  нему  шёл,  разом  побледнел  и  замер.  Я  схватил  его  за  куртку  и  тряхнул,  поднимая  в  воздух:
–  Не  ожидал?
–  Ты  же  должен  был  умереть, – воскликнул  он  тихо.
Я  ещё  раз  хорошенько  встряхнул  его:
–  Кто  меня  заказал  подлюга?
–  Никто.
–  Тогда  что  ты  меня  травил  гад?
–  Просто  так.
–  Просто  так?
Заявление  торгаша  вывело  меня  из  себя.  Я  потерял  всякий  контроль,  ударил  его  о  лоток,  о  стену.  Он  перестал  дёргаться.  С  проломленным  черепом  особенно  не  подёргаешься.
–  Сдох, – заключил  я  и  отшвырнул  тело  прочь.
Потом  передумал  и,  нагнувшись,  взял  его  пистолет,  извлёк  из  карманов  деньги – эти  блестящие  кругляшки.  Всё  это  мне  ещё   пригодится.  Я  собрал  барахло,  распихал  по  карманам.  Чем  бы  теперь  заняться?  Краем  глаза  я  подметил  того  паренька  со  своей  музыкальной  шкатулкой.  Вот  он  то  явно  развлекается.  Сейчас  вон  тот  бар  оприходует.  Я  покачал  головой.  Покачал  да  и  поспешил  слинять  подальше.  Ещё  не  хватало  для  полного  счастья  попасть  под  музыку  разложения.
Я  протопал  мимо  пары  переулков,  а  в  третьем  меня   ждал  сюрприз  женского  пола.  Красотка  с  идеальным  телом.  Конечно  это  ничто  по  сравнению  с  ней,  с  её  улыбкой…
–  Хочешь  поразвлечься?
–  Нет, – хмуро  отрезал  я,  оглядываясь  по  сторонам.
К  нам  топал  бритоголовый  амбал.  О  его  нехороших  намерениях  можно  было  судить  по  злостному  выражению  на  лице.  Я  достал  пистолет  и  дважды  выстрелил  ему  в  голову.  Громила  свалился   как  подкошенный.  Я – Бог!  Я – всемогущ!
С  дурацкой  улыбочкой  на  лице  я  повернулся  к  оцепеневшей  женщине.  Она  медленно  перевела  широко  распахнутые  глаза  с  трупа  на  меня.
–  Твой  дружок?
–  Нет, – быстро  ответила  она,  слишком   быстро.
–  Врать  не  хорошо, – я  поднял  пистолет.
–  Вот  ты  где!
Опять  она.  Ну  и  привязалась!  И  как  только  меня  находит?
–  Не  видишь  что  ли,  что  я  развлекаюсь? – я  усмехнулся. – Она  сама  мне  предложила,  говорит,  не  хочешь  ли  поразвлечься?
–  Вижу.  Убивать  начал.
–  А  почему  бы  и  нет?
–  Ты  и  в  самом  деле  морально  разлагающаяся  личность!  Нельзя  же  так!  Убивать  всех  подряд!
–  А  кто  мне  запретит?
–  Никто  не  запретит,  просто  тебя  рано  или  поздно  убьёт  кто-нибудь.  Это  ты  понимаешь?
–  И  что  с  того,  что  меня  кто-нибудь  убьёт?  На  меня  падал  небоскрёб  и  ничего.  Мне  всё  по  фигу.  Понимаешь,  я – бессмертен!  Я – Бог!  Я – Бог!  Мне  нравиться,  как  это  звучит!
–  Нет.  Ты  не  Бог.  Ты  псих  долбанутый!
–  Псих  говоришь? – я  перевёл  пистолет  на  неё. – А  ну-ка  отвечай!  Я – псих?  Ну?
–  Да.
Я  выстрелил.  Пуля  вошла  девушке  прямо  в  лоб.  Она  упала  на  колени,  потом  на  тротуар.
–  Дура!  Как  есть  дура!
–  Вот  тебе!
Бутылка  обрушилась  мне  сзади  на  голову.  Я  развернулся  к  проститутке  и  коротко  ударил  кулаком  в  горло.  Она  захрипела  и  упала  в  грязь.
–  Дуры! – Я  дрожал. – Проклятые  дуры!
Уже  не  смеялся,  корчился  в  агонии.  Виски  просто  разламывала  боль.  Я  закричал,  упал  на  тротуар  меж  мёртвых  тел,  а  боль  всё  не  отступала…


***** Пятый  Круг *****

Очнулся  я,  когда  чья-то  рука  погладила  меня  по  голове.  Может  быть  это  она?  Я  подскочил  и  устало  сел.  Нет,  не  она,  а  эта  уже  неоднократно  убитая  и  мною  и  не  только  мною  незнакомка  из  бара.
–  Ты  хорошо  себя  чувствуешь? – поинтересовалась  девушка.
Я  горько  усмехнулся  и  спросил:
–  Я  схожу  с  ума?  Ответь!
–  В  каком-то  смысле  да,  сходишь.
–  Так  я  и  знал.  Ведь  я  точно  помню,  что  убил  тебя.  Пристрелил  как  собаку!  Только  что!  Взял  и  прикончил!  Ты  лежала  вот  тут  в  своей  крови! – я  указал  на  место,  где  упала  незнакомка,  и  огляделся.
И  проститутка  и  бритоголовый  находились  там,  где  распрощались  с  жизнью.  Дохлые  и  неподвижные,  они  лежали  на  камнях.
–  Они  не  встанут, – заметив  мой  взгляд,  промолвила  девушка.
–  Откуда  такая  уверенность?
–  Они  мертвы.
–  И  ты  была  мёртвой.  Кстати  ты  что-то  говорила  насчёт  кругов  ада.  И  какой  сейчас  круг?
–  Пятый.
–  Знаешь,  я  конечно  не  особо  какой  мыслитель,  но  мне  кажется,  что  каждый  раз,  когда  тебя  убивают,  меняется  круг  ада.
–  Почему  меня?
–  Потому,  что  ты  раз  за  разом  воскресаешь  из  мёртвых.  Просто  берёшь  и  встаёшь,  как  будто  ничего  не  произошло.
–  Ну  и  что? – удивилась  моя  собеседница.
–  А  хочешь  проверить  мою  теорию? – я  криво  улыбнулся.
–  Нет,  но  я  ведь  всё  равно  не  смогу  убежать.
Девушка  встала  рядом  со  мной  на  колени:
–  Ну  убивай,  чего  же  ты  ждёшь?
Она  произнесла  это  так  безжизненно,  что  нож  сам  собой  замер  у  её  горла.  Девушка  чуть  подрагивала,  но  смотрела  мне  прямо  в  глаза.
–  Ладно  уж,  не  буду  я  тебя  убивать.
–  Прогресс  на  лицо, – хмыкнула  она.
–  Не  раздражай  меня,  а  то  регресс  будет.
–  Исповедуйся, – вновь  предложила  навязчивая  собеседница.
–  Зачем?
–  Чтобы  очистить  душу.
–  Зачем  тебе  это  надо?
–  Просто  надо.
–  Да? – я  задумался. – А  может  ты – ангел?  Я  никогда  не  видел  ангелов.  Ты  вроде  бессмертна  и  вполне  похожа  на  ангела.
–  Ангел? Забавно  слышать  это  от  тебя.  Я  то  думала,  твой  ангелочек  только  один.
–  Она  была  богиней  с  ангельской  внешностью  и  прекрасной,  живой  душой,  а  ты – всепрощающая  девушка  с  миссией  спасти  мою  заблудшую  душу.
–  Не  будь  о  себе  слишком  большого  мнения.
–  Могу  разочароваться?
–  Не  просто  можешь,  обязательно  разочаруешься.
–  Гениально.  Так  ты  не  ангел?
–  Не  ангел.
–  Тогда  может  быть  ты – дьяволица?
–  Тогда  почему  я  не  пытаюсь  тебя  совратить?
–  А  дальше  просто  некуда  и  силёнок  не  хватит.
–  Не  витай  в  мечтах.
–  А  ты  попробуй,  верни  меня  на  землю.
–  Пожалуйста.
Девушка  с  размаху  влепила  мне  пощёчину.  Я  в  долгу  не  остался.  Она  потёрла  щёку  и  пробормотала:
–  Вот  какая  у  тебя  чёрная  благодарность.
–  Видишь?  Я – плохой  и  меня  уже  не  спасти.  Ищи  лучше  игрушку  получше  для  своих  забав.
–  Вернуться  на  путь  истинный  можно  всегда  и  спасти  можно  всех, – убеждённо  заявила  девушка.
Я  усмехнулся  и  покачал  головой:
–  Меня  нельзя.
–  А  я  говорю  можно.
–  И  для  этого  мне  надо  исповедаться  перед  тобой  во  всех  грехах,  мой  милый  ангелочек?
–  Я  получила  статус  милой?
–  И  не  надейся.  Я  ехидничал.
–  А  жаль.
–  Ну  ладно,  что  тебе  ещё  надо  рассказать?
–  Опиши  свой  Огненный  день.
–  А  что  его  описывать?  Погибло  очень  много  людей  и  она  в  том  числе.  И  она…
–  И  всё?
–  А  чего  ещё?
–  Начни  с  самого  начала,  с  утра  например.
–  Ты  ещё  и  издеваешься.
Девушка  серьёзно  на  меня  смотрела  и  я  усмехнулся:
–  Ладно.  Встал  значит,  пошёл  в  толчок.
–  Можно  без  таких  подробностей, – поспешно  прервала  меня  она,  я  злорадно  хмыкнул.
–  Поел,  вышел  на  улицу,  поругался  с  легавым…
–  Пожалуйста,  подробнее.
–  Куда  уж  подробнее?  Насчёт  тачки  поругался.  Этого  козла  видетели  не  устраивало  как  я  припарковался,  штраф  хотел  навесить,  а  я  его  послал  и  пообещал  в  случае  чего  по  рогам  настучать.
–  Гениальный  поступок.
–  Какой  уж  есть.
–  Что  было  потом?
–  Дальше  я  поехал  в  лабораторное  общежитие.
–  К  ней?
–  Да.  Она  открыла  дверь,  сказала,  что  сейчас  выйдет,  и  стала  собираться.  А  я  стоял  в  дверях  и  ждал.  Потом  мы  поехали  в  лабораторию.  Она  молчала.  Всю  дорогу.
–  Угу,  а  потом?
–  В  лаборатории  она  послала  меня  за…  чем-то,  не  помню  названия.  Я  не  хотел  оставлять  её,  но  она  приказала  мне  и  я  не  смог  отказать.  Я  не  мог  ослушаться  и  пока  ходил  всё  и  случилось.
–  А  она  могла  знать,  что  это  произойдёт?
–  Могла  ли  она  знать?
–  Да,  может  она  не  хотела  твоей  смерти  и  специально  отослала  по  маловажному  поручению?
–  Зачем?  Она  ведь  знала,  что  я  с  радостью  умер  бы  за  неё.
–  Как  раз  в  том  и  состоит  основная  причина!  Она  может  быть  сама  начала  Судный  день.  С  какой  ещё  стати  разом  взорвались  десятки  ядерных  боеголовок?
–  Я  не  знаю,  но  не  советую  тебе  осквернять  её  имя, – сухо  посоветовал  я  собеседнице.
–  Они  проводили  эксперименты  с  ядерными  веществами  и  в  итоге  получили  более  чем  удовлетворительные  результаты – новое  оружие  способное  уничтожить  все  державы  мира!
–  Прекрати, – прошипел  я.
–  Ну  уж  нет,  ты  выслушаешь  меня  до  конца! – Девушка  не  обращала  на  меня  внимание,  она  меня  не  слушала,  не  хотела  слушать. – Твоя  подружка  и  её  дружки  хотели  устроить  Судный  день!
–  Нет!  Это  были  другие,  не  она!
–  Ты  же  знал  её  всего  пару  дней!  В  конце  концов,  откуда  такая  уверенность  в  её  праведности?
–  Я  знаю  и  всё!
–  А  зачем  же  ей  тогда  приставили  телохранителя  аккуратно  накануне  опытов?  Кто-то  видимо  сомневался  в  том,  что  всё  хранится  в  секрете.  Они  хотели  перестраховаться!  А  твоя  подружка  была  наверное,  главным  химиком  и…
–  Заткнись!
–  Нет!  Слушай!  Они – это  мировая  террористическая  организация.  Они  решили  положить  конец  всему  и  весьма  в  этом  преуспели,  они…  Что  говорить?  Результат  ты  можешь  видеть  вокруг!  Вот  мир  такой,  какой  они  создали!
–  Замолчи!
–  Нет!  Я  ещё…
Всё,  она  доигралась!  Я  ударил  девушку  ножом  даже  не  задумываясь.  Никто  и  никогда  не  посмеет  осквернять  имя  моей  любимой  и  единственной!  Никто!
Безжизненное  тело  повалилось  на  меня.  Я  не  оттолкнул  его,  а  вместо  этого  уткнулся  носом  ей  в  плечо  и  заплакал.  Почему  так?  Почему  всегда  так?  Я  честно  не  желал  ей  смерти,  не  хотел  её  убивать,  просто  она  не  умела  сдерживать  свой  язычок.  Вот  в  чём  дело!
–  Каннибал? – поинтересовался  знакомый  паренёк,  проходя  мимо.
–  Серийник, – ответил  я.
Он  понимающе  кивнул  и  потряс  зажатым  в  руке  динамиком  с  рукояткой:
–  Я  тоже.
–  Музыка  разложения?
–  Ага.
–  Я  тебя  уже  видел.
–  Я  тебя  тоже.
–  Скажи  честно,  ты  видел,  как  она  умирала?
Паренёк  посмотрел  в  лицо  мёртвой  девушки:
–  Вроде  видел,  сейчас  секундочку…  Да,  на  выходе  из  одного  дома…  Помню,  ты  ещё  из  него  бежал.
–  А  ты  что  тоже  встаёшь  после  смерти?
–  Не  знаю, – пожал  он  плечами.
–  Понятно.
Паренёк  посмотрел  на  меня  и  побрёл  дальше,  как  ни  в  чём  не  бывало,  а  я  проследил  за  ним  взглядом  и  покрепче  прижал  к  себе  безжизненное  тело.  Теперь  я  совершенно  точно  знал  кто  я  на  самом  деле.  Я – полный  псих,  у  которого  вечные  галлюцинации,  висящие  перед  глазами,  в  ушах  и  ещё  мало  ли  где.  И  ещё  я – полный  придурок,  возомнивший  себя  бессмертным  Богом.


***** Шестой  Круг *****

Тело  у  меня  в  объятиях  дёрнулось  и  девушка  задышала.  Ровно  и  глубоко,  как  во  сне,  но  она  не  спала.  Я  знал  это.  Она  открыла  глаза  и  чуть  повернув  голову,  посмотрела  на  меня:
–  Они  сказали,  что  это  не  всё.
–  Что  не  всё?
–  Я  не  могу  тебе  сказать,  но  ты  должен  всё  припомнить,  понимаешь?  Ты  должен.  Это  шестой  круг  ада  и  времени  у  нас  всё  меньше  и  меньше.  Давай,  вспоминай.
–  Что?
–  Всё.
–  Какая  ты  всё-таки  забавная.  Я  никогда  не  встречал  таких  настырных  девушек.  Ты  совсем,  ни  капельки,  не  похожа  на  неё.  Она  совсем,  совсем  другая.
–  Она…
–  Не  говори, – я  сжал  её  в  объятьях  да  так,  что  что-то  вроде  хрустнуло.
Девушка  задёргалась  в  отчаянье,  пытаясь  схватить  ртом  воздух.  Я  ослабил  захват  и  вновь  положил  ей  голову  на  плечо.  Какая  она  тёплая,  не  то  что  я.  Я  холоден,  как  труп.  Спустя  десяток  секунд  я  прошептал  ей  на  ухо:
–  Кем  бы  она  не  была,  не  говори  о  ней  плохо  или  мне  придётся  тебя  убить.
–  Хорошо,  но  ты  должен  мне  всё  рассказать.
–  Я  уже  рассказал  тебе  всё  и  теперь  хочу  попасть  к  моей  любимой,  к  моей  дорогой…  Я  хочу  дойти  до  конца.  Седьмой  круг  наступит,  когда  я  тебя  убью  или  когда  умру  сам.
–  Догадался?
–  Да.  Но  я  так  и  не  знаю  кто  ты  на  самом  деле.
–  Это  не  важно.
–  И  ещё  я  не  знаю,  кто  тот  паренёк  с  музыкой  разложения.  Мне  кажется,  он  такой  же  как  и  мы.
–  Что  ты  имеешь  в  виду?
–  Он – бессмертный.
–  Нет,  такого  просто  не  может  быть.  Это  невозможно.  Тут  могут  быть  только  двое  бессмертных  я  и  ты.  А  они  никто.  Всего  лишь… – девушка  резко  осеклась.
–  Всего  лишь  кто?
–  Я  не  могу.
–  Запрет?
–  Да.
–  Тогда  я  найду  и  убью  того  паренька.  Посмотрим,  что  изменится.  Вдруг  он  не  никто?
–  Убийство – это  путь  к  саморазложению.
–  А  мне  плевать
–  Ты  не  рассказал  мне  того,  что  надо, – запротестовала  было  моя  собеседница,  но  я  встал  на  ноги  и  побрёл  в  ту  сторону,  где  скрылся  паренёк  с  колонкой. – Да  постой  же  ты!
–  Ну? – я  приостановился,  подождал,  пока  она  меня  нагонит,  и  зашагал  дальше.
–  Ты  должен  всё  мне  рассказать!
–  Зачем?
–  Чтобы…  чтобы…  Я  не  могу  тебе  сказать,  но  это  очень,  очень  важно.  И  для  тебя,  и  для  множества  других  людей.
–  Как  будто  это  спасёт  её? – горько  заметил  я.
–  Не  могу.  Я  не  могу  этого  сказать.
–  Что? – я  развернулся  и  схватил  девушку  за  запястья.
Она  кажется  не  на  шутку  испугалась,  может  мой  взгляд  был  слишком  безумен?
–  Что  ты  сказала?  Её  можно  спасти?  Отвечай!
–  Я  тебе  ничего  не  говорила,  ничего  подобного, – запротестовала  девушка,  но  я  лишь  сильнее  сжал  её  руки,  так,  что  она  даже  вскрикнула  он  боли.
–  Говори!
–  Не  могу,  но  если  ты  мне  всё  расскажешь,  у  неё  есть  шанс.
–  Какой  шанс?
–  Маленький  шанс,  что  она  будет  жить.
–  И  что  для  этого  мне  надо  рассказать?
–  Я  точно  не  знаю,  но  какую-нибудь  подробность  научного  плана,  компонент  который  можно  будет  забрать  или  ещё  что-нибудь.
–  Нет!  Невозможно!
–  Что? – опешила  девушка.
Я  выпустил  её  руки  и  пошёл  дальше.
–  Что  невозможно? – допытывалась  она.
–  Я  в  этом  ничего  не  смыслю.
–  Ну  может  она  что-нибудь  говорила?  Вспоминай!
–  Не  помню.
–  У  них  будет  всего  одна  попытка  и  они  не  имеют  права  ошибиться.
–  У  кого  у  них?
–  Ну  у  них.  Я  не  могу  разглашать  эту  информацию  так  записано  в  контракте.
–  Каком  контракте?
–  Чёрт!  В  общем,  тебя  расспрашиваю  я,  а  не  наоборот.
–  Отвечай!
Я  уже  был  близок  к  тому,  чтобы  убить  её  в  очередной  раз.  Просто  разорвать  зубами.  Девушка  помолчала  и  наконец  сказала,  тщательно  подбирая  слова:
–  Наверное,  мой  ответ  покажется  тебе  несколько  странным,  но  меня  наняли  по  контракту.  Есть  шанс  спасти  много,  очень  много  жизней  и…
Она  замолчала,  но  я  и  так  всё  понял.  Сопоставил  известные  факты  и  понял.
–  Вы  хотите  предотвратить  Огненный  день?
–  Я  этого  не  говорила.
–  Каким  образом?
–  Не  могу.  Ты  не  поймёшь  и  не  согласишься.
–  Не  пойму?
Я  зло  и  грязно  выругался.  Почему  всегда  так?  Почему  именно  так?  А  вот  и  следы  работы  музыки  смерти.  Надо  откинуть  лишние  мысли.  Мне  не  хотят  ничего  говорить.  Хорошо.  Я  тоже  ничего  говорить  не  буду.  Я  пнул  разложившийся  труп.  Голова  отлетела  в  сторону.
–  Ну  расскажи,  что  тебе  стоит? – продолжала  упрашивать  меня  спутница.
–  Знаешь,  мне  кажется,  что  ты  меня  дуришь,  а  дураком  я  быть  не  люблю  и  не  хочу.  Ты  не  можешь  сказать  воскресит  ли  мой  поступок  её,  а  я  не  могу  сказать,  потому  что  думаю,  что  они  хотят  сделать  моей  дорогой  и  милой  плохо.
–  Тебе  что  плевать,  умрут  шесть  миллиардов  людей  или  нет? – взорвалась  девушка.
–  В  Огненный  день  погибло  ровно  столько  же.  Значит,  вы  действительно  собираетесь  каким-то  образом  повернуть  время  вспять  и  предотвратить  Судный  день.
–  Да.  У  них  есть  машина  времени,  но  её  возможности  ограниченны  временным  промежутком  в  десять  лет  и  эти  десять  лет  почти  истекли!  Осталось  всего  день  или  два!
–  Ну  и  где  живут  твои  учёные?  Пошли  к  ним,  пусть  сами  спросят,  что  хотят.
–  Идиот!  Кретин!  Если  б  ты  мог  попасть  к  ним,  моя  помощь  была  бы  никому  не  нужна!
–  Не  ори.  Меня  это  раздражает, – сухо  перебил  я. – А  раздражать  меня  не  рекомендую,  проверено  на  практике.
–  Ты  что?  Никак  не  поймёшь?  Ты  не  Бог!  Ты – человек,  вернее  кусок  мяса!
–  Тебе  тоже  приходили  в  голову  такие  мысли?
–  Какие? – опешила  девушка.
–  Мысли,  что,  когда  мы  умираем,  мы  все  теряем  нечто,  что  делало  нас  людьми.
–  Ты  веришь  в  душу?  А  я  думала  ты – атеист.
–  Да,  я  почти  атеист,  но  я,  можно  так  сказать,  верю  в  душу.  Иначе   как  ещё  объяснить  это  явление?  Сам  по  себе  живой  человек – это  человек,  а  мёртвый  уже  нет.  Ведь  дыхание  или  сердцебиение  не  являются  определяющими  факторами.
–  А  чем  же  ещё  определяются  философ?
–  Понятием  души.
–  Дурацкая  версия.
–  Ну  и  что?
–  Ничего.  Тем  не  менее,  ты  ушёл  от  разговора.  Отвечай,  что  ты  знаешь  об  опытах  твоей…  твоей  милой  и  единственной.
Девушка  ехидничала,  но  от  оскорблений  отказалась  и  правильно.  Но  ехидство  в  адрес  моей  дорогой!  Я  замахнулся  кулаком  и  вдруг  заметил  наконец  того  паренька.
–  Попался.
–  Что? – переспросила  меня  моя  спутница,  открывая  один  глаз,  после  того  как  замерла  в  стандартной  позе  мученицы,  защищающейся  от  нападок  садиста.
–  Эй,  поди  сюда! – окликнул  я.
Паренёк  посмотрел  в  мою  сторону,  улыбнулся  и  включил  музыку  разложения.  А  я  уже  бежал  к  нему  и  в  руке  привычно  покоился  смертоносный  пистолет.
–  Стой  не  делай  этого! – закричала  девушка. – Ты  не  можешь  его  убить!  Это  приблизит  конец!
Я  выстрелил  раз,  другой.  Парень  покачнулся  и  упал.  А  потом  у  меня  лопнула  кожа.  Музыка  разложения  пожирала  моё  тело.  Заставляла  мышцы  сокращаться  всё  быстрее  и  быстрее,  а  потом  лопаться.
Я  протянул  руки  к  колонке  в  тщетной  попытке  найти  кнопку  “Стоп”.  Сбоку  взвизгнула  бросившаяся  за  мной  девушка.  Кнопки  “Стоп”  не  было.  Просто  не  было.  А  потом  темнота  и  снова  тот  далёкий  голос.
–  Плохо  дело.  У  тебя  последняя  попытка.


***** Седьмой  Круг *****

Очнулся  я  почти  сразу.  Отгремели  последние  аккорды  адской  канонады  и  я  поднял  голову.  Парень  и  девушка  лежали  неподалёку.  Тела  будто  освежёванные.  Кожа  слезла,  шматы  мяса,  кости  выпирают  из  тел…  Кровь,  много  крови…
–  Эй  вставай! – я  хлопнул  девушку  по  спине.
Она  дёрнулась,  обрастая  плотью.  Премерзкое  надо  признаться  зрелище.  Я  и  то  невольно  поморщился.
–  А,  а,  а!
–  Кончай.
–  Больно  же, – она  открыла  глаза.
Я  потрепал  её  по  щеке:
–  Порядок.
–  Какой  к  чёрту  порядок?  Меня  только  что  размазали  по  асфальту,  и,  ко  всему  прочему,  у  меня  осталась  последняя  попытка.
–  Плохо  дело? – поинтересовался  я.
Девушка  вздрогнула:
–  Плохо.
–  И  мне  надо  рассказать  нечто,  что  вам  поможет?
–  Да,  всё  начистоту.  Нам  нужно  знать,  что  за  компоненты  были  использованы  в  том  химическом  соединении,  что  привело  к  массовой  детонации  ядерных  боеголовок.
–  Огненный  день.  Он  произошёл  почти  десять  лет  назад,  почему  же  тогда  я  ничего  не  помню?  Какая-то  пустота.  Полное  отсутствие  воспоминаний.  Странно,  не  правда  ли?
–  Теперь  я  могу  всё  тебе  рассказать.  Мне  разрешили.  Ты  в  коме,  уже  десять  лет  как.  И  пролежал  бы  дольше,  если  бы  не  оказался  единственным, кто  может  предотвратить  Огненный  день.  Понимаешь,  только  ты  можешь  это  сделать!
–  В  коме  говоришь?
–  Да.
–  А  ты  кто?
–  Я – обычная  реальная  девушка,  которую  запустили  в  твоё  сознание.  То  есть  моё  сознание  посредством…
–  Оригинально, – прервал  я  её. – И  кто  это  сделал?
–  Учёные,  которые  хотят  спасти  человечество.
–  Даже  так?
–  Да!  Вспомни  же!  Это  седьмой  круг  ада.  У  тебя  осталось  от  силы  полчаса.  После  истечения  этого  времени  твои  мозги  станут  разлагаться.  И  ты  умрёшь  в  течение  четырёх  секунд!  Понял  наконец,  в  чём  всё  дело?
–  Понял, – я  поднял  руку  с  зажатым  в  ней  пистолетом  и  направил  его  на  неё.
У  девушки  расширились  от  чего-то  глаза:
–  Что  ты  делаешь?  Опомнись!  Я  больше  не  смогу  проникнуть  в  твоё  сознание!  Семь  раз  это  максимум!
–  Я  понял  это.  Пусть  твои  учёные  сами  выкручиваются,  как  хотят.  У  меня  нет  того,  что  им  надо.  Ты  мне  врала,  говоря,  что  можно  спастись.  Для  меня  спасения  нет.  Вы  убили  меня,  возбудив  реакции  и  процессы  в  моём  мозге.  Фактически  вы  и  привели  его  к  разложению.  Я  вам  ничего  не  должен.  Никому  из  вас  ничего  не  должен.  Я  иду  к  ней.
–  Дурак!  Кретин!  Кусок  мяса!  Ты  не  знаешь!  Мне  двадцать  пять!  Огненный  день  произошёл,  когда  мне  было  пятнадцать!  Погибли  все  мои  родственники  и  друзья!  Все!  Ты  не  представляешь,  что  значит  быть  одной!  Я  потратила  чёрте  сколько  времени,  тренируясь  в  этой  области!  Я  проникала  в  сознание…  в  сознание… – у  неё  по  щекам  текли  слёзы.
–  Прокол  вышел, – холодно  заметил  я.
–  Гад!
–  Ещё  вопрос  кто  больший  гад:  я  или  твои  учёные.
–  Ты!  Они  хотя  бы  хотят  спасти  человечество,  а  ты…
–  Нечего  его  спасать.  Люди  сами  подписали  себе  смертный  приговор,  причём  уже  очень  давно.
–  И  ты  считаешь  свой  поступок  верным?
–  Какой?  Я  ничем  не  мог  вам  помочь,  а  в  том,  что  я  не  оправдал  твоих  надежд  я  не  виноват.
–  Не  мог, – девушка  всхлипнула,  потом  посмотрела  на  меня. – Ну!  Чего  ждёшь?  Стреляй!  Я  хочу  наконец  покинуть  твой  кошмар!  Но  на  последок  хочу  тебе  вот  что  сказать.  Ты… – Она  вдруг  замерла  и  голос  её  смягчился,  стал  грустным. – Ты  ни  в  чём  не  виноват.  И  не  имеет  значения,  что  в  мыслях  ты – моральный  урод.
–  Не  только  в  мыслях.  Я  был  им  и  при  жизни.
–  Не  знаю,  а  теперь  стреляй,  наконец.
Я  поднял  пистолет,  опущенный  во  время  разговора,  и  выстрелил.  Посмотрел,  как  падает  тело.  Какая  она  наивная  и  какой  я  дурак.  Мёртвый  уже  наверное…
Мигнуло…  Странно,  я  уже  не  стою  на  тёмной  улице  своей  фантазии,  а  лежу  на  койке  в  каком-то  светлом  помещении.
–  Не  вышло, – покачала  головой  девушка  из  моего  воображения,  сидя  на  соседней  койке. – Он  ничего  не  знал.
–  Мы  почти  и  не  надеялись, – прошептал  доктор,  седой  уже  старик.
И  тут  кто-то  крикнул:
–  Он  очнулся!
Моментально  все  взгляды  устремились  на  меня…

(21.09.2001-24.09.2001)