Кухня

  Налево - дверь стеклянная. За ней - большая кухня с высоким
серым потолком. Там наверху темно. И потолка почти не видно.
Его, скорей всего, и не белил никто. Как дом построили. С тех
пор так много изменилось. Исчезло, кануло, прошло.
  Посуда. В глубоких трещинах, в пыли. Ее роняли, били, когда
здесь было хорошо. Ее почти здесь не осталось. Две чашки
чайных, два фужера, кофейных пары тоже две, одна тарелка и
стакан. Большой такой, граненый. И много разных рюмок - по
две, по три и даже по одной.
  Большой бокал для молока когда-то здесь стоял. Тарелка
детская с рисунком из мультфильма. Ее, конечно же, разбили. А
молоток для отбивных? А форма для гуся, казан для плова, пресс
из гири, - для нежного цыпленка табака? Все запылилось. Все
забылось. В большом шкафу напольном лежит под паутиной.
  Фужеров звон отчалил за окно. Шампанское стекло.
Отпузырилось, выдохлось, засохло. Пятном на матовой
поверхности стола. И потемнело. От водки пятен нет. От водки
пятен не бывает.
  А пол протерся под столом. Там ел огромный рыжий кот. И
мордой двигал миску. Туда-сюда. Так долго двигал. С тех пор
никто протертый пол не красил. Он сам зарубцевался. Густая
пыль его покрыла.
  Она кругом. На подоконнике, на шторах, на всех шкафах и
табуретках. Густая, жирная, как шевелюра, не мытая пол-года. И
здесь давно не мыто. И не протерто даже - ни стол, ни пол, ни
табуретки. Стоит среди стола пустая рюмка из-под водки с
засохшей мухой в паутине. И рядом блюдце с коркой хлеба,
зеленой плесенью покрытой. Вот, стало быть, и все.


2002