Графиня

Эта история случилась давно, а может и не очень. В те светлые времена, когда я еще был молодым и свободным.
Как-то нам с приятелем Эдом посчастливилось побывать в Германии, по роду службы, в стране порядка, вековых традиций, аккуратно подстриженной зелени и натянутых вежливых улыбок. Поселились мы в одном маленьком городишке, скорее похожем на ухоженную деревеньку городского типа, у местной старухи, в ее огромном каменном доме, напоминающем старинный замок прошлых веков. Светло серого цвета с множеством колонн, поддерживающими крышу,флигельками,старинными картинами,резными статуэточками на комодах и потрясающим огромным камином, обрамленным в мрамор изумрудного цвета, где стояли высокие позолоченные подсвечники с пухлыми ангелочками и всякими завитушками.
Старуха древняя, как и сам дом, скрюченная, со скрипящим, прокуренным  голосом, с волосами, пожелтевшими от вековой пыли, аккуратно закрученными в кичку на затылке, выделила нам комнатенку с двумя железными кроватями, комодом и высоченным потолком.
- Добрая женщина, - с иронией произнес Эд.
- И главное, хорошенькая. А пыли-то сколько! Кажется со времен моего пра-пра-дедушки, барона Де ****уа, здесь никто не ночевал, - добавил я, проведя пальцем по комоду.

Днем мы занимались своими делами, а вечером возвращались в замок. Делать там было особо не чего и, занимаясь исследованием замка, пока старуха была в саду, радостно обнаружили, что в другом крыле обитают две хорошенькие, шустрые, как молодые козочки, девушки, приехавшие …. покорять Германию своей молодостью, в надежде остаться там навсегда. Днем они работали где-то в городе, а к вечеру возвращались в свою келью.
Продолжая исследования, мы наткнулись на тяжелую, толстую, деревянную дверь, с амбарным замком, который старуха почему-то никогда не запирала. Я потянул за резную, ржавую ручку и, о чудо! Перед нами открылась картина бескрайнего моря молодого вина, хранившегося в темных деревянных бочках с золочеными краниками. Еще  было много яблок, наполняющих ароматом свежести холодный воздух погреба, и заботливо сложенных в холщовые мешки.На полу мирно сидела черная кошка,прервавшая процедуру мытья лощеной шерсти и испуганно светя на непрошенных гостей своими огромными,как плошки,зелеными фарами.
- Кажется, мы здесь не пропадем, - ожил Эд.
- Девочки и вино, это все, что нужно одинокому молодому человеку, чтобы достойно встретить старость на чужбине! - радостно воскликнул я и добавил:
-А это что за Марфа?-указывая на кошку.

Девчонки оказались на редкость упрямы и честны, не смотря на все свои аппетитные прелести. И пока нам ни как не удавалось уговорить их разбавить  наши томительные, без женского общества, мужские вечера. Больше ничего не оставалось, как в темноте, чтоб старуха не заподозрила,  пробираться к заветному погребу, наполняя до верху жестяной чайник вином, прихватывая пару яблок.
Спустя некоторое время, мы уломали девчонок зайти к нам на огонек, проведать. Я взял заветный чайник и отправился за угощением для этих молодых стрекоз, желая быстрее усыпить их бдительность сладким напитком. Добравшись в кромешной тьме, почти на ощупь, шаря рукой по мрачным стенам, я с упоением открыл кран бочки и замер в ожидании наполненности сосуда. За моей спиной послышался скрип тяжелой двери и бледный, немощный свет оттенил очертания моей фигуры на полу погреба. «Господи!» – я в ужасе обернулся, почувствовав, как холод побежал вниз по позвоночнику, волосы зашевелились, а глаза округлились от страха.
На пороге босая, в старой ночной рубахе до пола, которая когда-то была белой, с растрепанными волосами, мертво обвисшими, как пакли, с подсвечником в руке, стояла старуха и сверлила своими крысиными глазками мою спину.
- Сударь, со времен моей  молодости воровства здесь не было, - прошипела она, чеканя каждое слово на своем немецком. И  медленно, с гордо поднятой головой, добавила:
- Мои предки, из графского рода, отрубали руку вору.
И она не спеша стала уходить, растворяясь в мраке коридора.
Отходя от окаменевшего состояния, я грохнул чайник, проливая вино, и сломя голову, полетел по коридорам в нашу коморку.Споткнувшись перед самой дверью о черную Марфу,открыл лбом дверь и растянулся на пороге под злостное кошачье "Мяаау".В липком холодном поту, с расстегнувшейся рубахой, я только и смог выдохнуть на удивленно смотрящую компанию:
- Там,...там,...она,...графиня!

Я  проснулся от какого-то воя, переходящего то ли в лай, то ли в угуканье. «Черт, померещилось. Приснилось». Но следующей ночью все опять повторилось. С  ужасом, вслушиваясь в непонятные звуки, доносившиеся из дальнего коридора, я разбудил Эда:
- Слышишь? Что это?
- Видать ты сильно головой треснулся, пока бежал из погреба, - сонно отмахнулся Эд.
Но звуки повторились снова, а через минуту все стихло. Мы переглянулись:
- Может это кошка? – спросил я.
- Так ведь не март месяц на дворе!

Иногда,бессонными ночами,мы слышали подобные звуки,но грешили на кошку.

Наш славно начатый вечер,плавно перетекающий в многообещающую ночь,был в самом разгаре. Как вдруг веселый смех румяных разгоряченных девчонок, повис в воздухе, а моя рука,скользившая по дамским чулкам все выше и выше,застыла на середине пути,когда из коридора донеслось знакомое душераздирающее завывание, в перемешку с шорохом какой-то возни. Эд и я стремительно рванули на звуки. Мы были поражены, застыв от увиденного. Графиня в своей белой рубахе до пола, с лицом, искаженным от ненависти, брызжа слюной и рыча от ругательств, под тусклый свет свечного пламени, загоняла в коморку какое-то  оплывшее от жира существо, с длинными седыми волосами,  стоявшими комком на голове. Существо недовольно выло, огрызаясь, но слушалось. Опираясь на косяки двери, тяжело переставляя опухшие ноги, оно оглянулось. «Боже! Это была когда-то женщина!»- ужаснулся я, отпрянув назад. Колом прибитые к полу, мы стояли, как два запуганных идиота, под волчью песню.
- Пошли от сюда! Чего надо? – плеснула нам графиня, затолкав в коморку существо и закрыв дверь на ключ. И в ее глазах вспыхнул огонь зверя. Графиня молча пошуршала тапками в свои покои.
- Вот это номер – прошептал Эд в темноту.
- Ведьма! Чертовщина какая-то, – добавил я.

На утро сосед рядом стоящего дома рассказал нам, что графиня прячет от людских глаз свою выжившую из ума сестру, которую иногда выпускает ночью побродить по замку.
- Так вот кто воет ночью, - сообразил Эд.
- Да, видимо, в эту ночь ее сестренка не очень-то была послушна, вот и получила, - сказал я.

В этот день мы уехали. А спустя пол года я узнал, что графиня умерла, а сумасшедшую сестру забрали в клинику. Долго еще, вспоминая с Эдом эту историю, мое воображение рисовало мрачный замок, где среди серых каменных стен бродит тень старой графини под истошное завывание сумасшедшей сестры.