Принц

Он всегда был далеко. Где-нибудь на востоке или на западе. Или еще где-то. Да неважно. Он всегда был не здесь.
Другими словами, он был чужой, иностранец.

Когда-то он придумал себе забаву. Девочку-золушку. Глупую, несмышленую, не знавшую благополучной жизни. Мыкающуюся по чужим квартирам.
А она как раз была золушкой. Мыкалась по чужим квартирам, сидела в барах, собиралась на бал.

Тут-то и появился иностранец. Загорелый еврейский принц. Водил ее по кабакам. В некоторых, особо дорогих, она проявляла свою ужасную неосведомленность – долго смотрела на горячую влажную салфетку, не зная, что с ней, собственно говоря, надо делать. Или изучала меню, думая, что будет прилично заказать, а что – слишком дорого.
Их первый постельный опыт был крайне неудачным. Она, уставшая от множества бывших мужчин в ее постели, цинично заявила, что он толстоват. И вообще, читает всякую историческую дрянь. Которая по сравнению со Стивеном Кингом вообще муть редкостная. Он обиделся. Не проявлялся после этого почти три месяца. Когда прилетел в очередной раз, его мускулы затвердели, тренажерный зал стал наркотиком, а Стивен Кинг – писателем, которого любит его дочь…

Была у них какая-то патологическая тяга друг к другу. Другие женщины в его жизни и другие мужчины – в ее, не играли никакой роли. Секса, правда, не было. Были кабаки, разговоры. Он откровенничал. Играл на чувствах. Пытался разбудить женское сострадание к несчастной обездоленной судьбе нового русского (арабского, китайского?) бизнесмена. Ей было сложно это сострадание не только проявить, а просто в себе обнаружить – русский быт имеет обыкновение убивать в женщинах сострадание к мужчинам, которые в большинстве своем вообще ни на что не способны.
Он рассказывал о каком-то оружии, которым торгует, о китайцах, с которыми дружит. О войнах, на которых побывал. И о самолетах, которые бьются. Очень любил вспоминать своих погибших друзей. В припадках пьяной сентиментальности всплакивал. Как себя вести с плачущим мужчиной, она не знала. Просто молчала, комкала салфетку, прикасалась к руке.
Впрочем, в остальное время он был удивительно легким собеседником. Рассказывал байки, анекдоты. Незаменимая вещь в компании. Живая.

«Я всегда делаю то что хочу», -- говорил он. Хочет встречаться с этой женщиной – будет. Расхочет – забудет. С этой вроде пока хотел.

А она все больше привыкала к нему. Мир съеживался до той страны, где он находился в настоящий момент. Слова «а завтра я улетаю» стали дежурным кошмаром.

Потом было страшно. Самолеты падали. На востоке шла война. Временами он пропадал на неделю. Иногда на две. Прилетая в очередной раз, говорил, что даст какой-то секретный номер телефона, по которому надо звонить, если он вообще исчезнет. То есть в экстренной ситуации: «Этот номер только у моей дочери. Теперь будет  у тебя». Но номера не давал. Забывал, наверное.

Через год она все-таки решилась с ним переспать. Секс был хорошим. Мешало одно – оба они, вероятно, затраханные до невозможности прежними партнерами, ничего по сути не хотели. Поэтому все прошло спокойно – по-домашнему так, привычно. Потом секс был еще несколько раз. Но чаще всего, замученные никотиновыми парами, залитые текилой и мартини, они падали и засыпали. Перед сном он говорил о том, как плохо спит, какие кошмары ему снятся и в скольких загоревшихся самолетах во сне он оказывается. Однако всегда спал довольно крепко.
Она же не спала. Бродила по его квартире, густо засеянной присутствием его жены. Пила крепкий китайский чай, курила американские сигареты. Ждала утра.
Утром с большим облегчением уезжала к себе. Смотреть на свое опухшее отражение и на его утренний похмельный коньяк совсем не хотелось. Дома засыпала на несколько часов. И даже не скучала.

Она изгнала из жизни всех своих прежних мужчин. А он снова улетал. Мир снова сжимался вокруг него.
Она все пыталась понять, что чувствует к этому иностранцу. Ничего вроде не было. Не было ни безумной любви, ни желания провести с этим полуспившимся бизнесменом остаток жизни. Ничего не было. Но мир почему-то сжимался вокруг него. Вероятно, потребность светлого присутствия благополучного человека. Иностранца.

Он отталкивал ее: «Мы не должны привыкать друг к другу», «По ряду причин мы не можем быть вместе», «Я старше тебя на десять лет»…
Она отталкивалась: «Я уйду сразу, как только ты захочешь». И уходила.

Тем временем он встречал Новый год в Праге. С женой и ребенком. Новый год – праздник семейный. Она в это время напивалась мартини с единственной подругой. Семьи у нее не было. То есть, она была, семья, но – раньше. Променять ежедневные домашние хлопоты на редкие визиты призрачного иностранного героя было легко и просто.

Потом он исчез. Просто пропал. Его самолет затерялся где-то в стране со сказочным названием Эритрея. Телефон молчал неделями. Доллары, выданные «на жизнь», кончались.

В тот день она долго ходила по магазинам. С отвращением меняла стодолларовые бумажки, покупала дорогой парфюм. Пришла домой. Закурила. Высыпала последний кофе.

…Вода в ванне была горячей. Розовой. Самолет летел где-то над горами. «Это, наверное, Тибет», -- подумала она. Радость от того, что она ушла сама, без его ведома и желания. Мир сжался вокруг нее. Стало очень легко.