Ссыкло

«Ссыкло, я ищу «****у»!»

1.
Я снова ковыряюсь в носу.
Я вновь рассматриваю свой член – он бесконечен. Посмотри туда. Видишь, ****ы гуляют за пределами моего окна. Утешь их, дорогой, успокой. Разве ты не видишь как они смотрят на тебя, эти слюнявые лоханки?
Я хочу положить на эти моньки, которые пытаются проложить дорогу ко мне. Они так любят меня, и я не прочь воспользоваться инструментами этой любви, ведь я – ехидный ****юк.
Однажды, когда везде была тьма, и мир теснился вокруг меня полосатой вульвой, мне вдруг захотелось покакать. Действительно, почему бы мне не покакать?
Крематории были переполнены. Кучки обезумевших сплачивались в команды, покусывая друг друга лихорадочно и возбуждённо, копошились в утробах своих матерей. Любовь изверглась из моего ануса и дрожжевораспухшим поносом  разлилась по извилистым канавам, отражая неподвижную панораму чудесного града, где на фоне лучезарного величавого шествия, радостных перезвонов звучит затейливое пение райских птиц.
В минуту все ёбнулись и  охуели.
Снаружи всё ещё неистовствали протуберанцы поноса, когда наступила ночь. Она подошла ещё ближе и я вдохнул её запах.
Через несколько минут молодёжь с песнями исчезает и теперь кругом хозяйничает лишь говно.
Позвонили в колокольчик. В коридоре раздались шаги и кого-то пустили в дом. Вдруг повеяло какой-то отвратительной ***той, я тут же почуствовал что это Она, ****а!!

2.
Я сижу рядом с Ней и с отчаянным интересом естествоиспытателя трогаю её грудь, холодную и беспомощную, как перед восходом солнца. Я кивнул, преисполненный надежд. Она взяла мою культю и перед тем как отдёрнуть её – нежно лизнула.
Я крикнул. Она вздохнула, у неё закружилась голова. В паху горело, болело, чесало.
- Так что же ты собираешься сделать?
- Я выебу тебя.
- Неужели?
- В самом деле.
Платье зашуршало на полу, мох лобка коснулся моего колобка. Он отвердел. Тут то я и выебал её.
После я положил голову ей на грудь и слушал, как всё это изобилие утрачивает свежесть и увядает.

3.
Утром я не нашёл её нигде, эта сука покинула меня, убежала в пространство.
Я наебнул кошерной водки, а когда пошёл поссать – увидел в унитазе собеседника. Он подмигнул, схватил меня за мудя и, торжественно дёрнув спуск, увлёк в канализацию. Водку мы не забыли. Разлили по стаканам остаток и заговорили.
- Ну, что же ты намерен предпринять?
Он сделал неловкую попытку обнять меня.
- Хочешь найти её?
Я молчал.
- Я сыграю тебе «Таракана».
- На ***?
- Его сочинил Воробей.
- Кто такой?
- Это же, ****ь, ****атый чувак!
- Заебись.
Под звуки райских свирелей народ запевает свадебную песню. Ветер приносит немую ****ь. Она подставляет свою жопу, чтобы искупить мои грехи. Но её схватывает какое-то ссыкло и ведёт на казнь.
Глашатаи сзывают народ на площадь. Народ оскопил себя и заплакал, услышав крик грешницы.
Пустой и бухой я ****ую к зелёным пидорам.

4.
- Их надо ****ь, их надо ебать…
- Кого надо ****ь? Тех людей, которые сидят здесь?
Изображение озадачилось.
В унитазе плавали трупы детей.
- Посмотри на этого. Как он хорош! У него умное лицо. Но на самом деле – это кусок говна.
Я не знал, что мне делать с моим крепким телом среди мертвого кала.
- Не волнуйся, они скоро уплывут по домам. В кругу семьи они, эта падаль, будут пить чай за большим столом в гостиной. Пошли они на ***.
- Я обещал сыграть «Таракана».
- Давай, ***чь.
Потная рука хватает карандаш с пианино.
- Сначала нужно записать эту мелодию.
Он вяло держал карандаш и капли пота стекали на бумагу с его пальцев, на которых блестели язвы.
Пианино заквакало своими раздроченными внутренностями.
Я закрыл глаза. Мне сразу представилась ****а. Она разворачивалась медленно и грузно в моём мозгу, как вертолёт. Её величественное мясо источало магические симфонии запахов и заполняло пространство животным теплом.
Я открыл глаза, но видение не исчезло. ****а надвигалась, злорадно улыбаясь. Она навалилась и душила меня склизкой смердящей своей массой.
Я обрадовался. Всё стало так, будто мы не расставались. Мне осталось только выебать её своим телом.
Я напрягся и стал как Гагарин, устремлённый и энергичный, стал как гранит, как стела; я пронзил ****у насквозь. Она заклокотала.
- О, ты можешь убить меня.
- Я затрахаю тебя до смерти, чтоб ты не смогла вновь улететь от меня, про*****.
- Я пришла попрощаться.
- Я не отпущу тебя, буду всё время ****ь тебя, пока не задохнусь, или пока ты не сдохнешь.
Я стал продирать её возвратно-поступательными импульсами. Плоть чавкала и плавилась. Я погружался в горячее месиво, нанизывая на себя, как на ракету, эту самодовольную ****ень.
Но тут пианино кончает квакать, и видение пропадает.
Я опускаю голову: меня тошнит на ковёр.

5.
Ни *** не изменилось, но всё-таки какая-то поебень должна была случиться; я знаю: снаружи что-то меня ждёт на углу обоссанной улицы возле телефонной будки.
Я встал.
- Ты съёбываешь?
- А *** ли?
- Возьми тогда мой летательный хер с крыльями.
- Бля, ты хочешь сказать, что я полечу на этом хую с перьями?
- Да. На таких Пушкин ещё летал. Это забытое русское традиционное средство передвижения.
- Залупись. Мне нравится.
Я оседлал пернатое муде, вспрыгнул на подоконник и вылетел прочь.

6.
Вчера было довольно дерьмово – сегодня ещё хуже. Я задумываюсь о смерти, о том моменте, когда мне придёт вселенский и необратимый ****ец. Мне насрать на всех, кто уже сдох, пошли они в жопу, я плюю в могилы тех, кто ещё не окочурился, ебись они все, но я хочу тех, кто останется после моей ****ской смерти, я пососу у любого, кто переживёт меня. Я не хочу сдыхать.
Я лечу на хую с крыльями над городом. На его улицах остановилось время. Я хочу выебать время.
Процессия плелась за катафалком. Я осадил хер и тихо шёл над ними. Их было много, этих скорбящих гиен. Наверное весь город шёл на кладбище. Засранцы.
Всем раздали лопаты. Я тоже захотел копать и, привязав муде к дереву, спустился на землю. Я воткнул лопату в почву и нажал на неё ногой. Земля всхлипнула, из неё брызнул сок. Когда я выкопал достаточную дыру, из неё стали вылетать различные моньки. Они были перемазаны глиной и прочим дерьмом, истошно пищали и воняли. Я узнавал их: все эти дырки я ёб в прошлом. Они вертелись вокруг меня и дрались между собой. А я всё копал, надеясь отрыть Её, мою главную ****у. Могила походила на котлован, когда вдруг земля задрожала и раскрылась. Моя Богиня, раздутая до размеров Луны, с бешеным рёвом вырвалась из недр и стартовала в Космос. Я проводил её глазами и сел на обрыве.
Летающий *** тихо подлетел ко мне сзади и ткнулся в спину. Он хотел ободрить меня, мой древнерусский друг и транспорт.
Снова налетели моньки. Он сердито рычал на них, пока я не перестал плакать. Потом мы быстро съебались обратно в город.

7.
Проснувшись, я увидел, что все кругом приготовились трахаться и убивать. Я тоже разделся. Везде я видел знакомые ебачи: вот и мои мамаша с папашей. Они тоже хотели повеселиться.
Я отодвинул ширму и оказался в балагане. На сцене мужик **** свою старую собаку. Он был сильным и седым. К нему на велосипеде выехала рыжая патлатая девка и подняла руки. Из-под мышек у неё вылетели мухи и комары.
Где-то взошла Луна и сказала всем, что пора начинать. Все зашевелились и стали колоть друг друга иголками, спрятанными доселе в волосах, и совокупляться, бодро танцуя в пыли. Было очень тесно и многих затаптывали и давили.
Тысячи стариков и старух неистово еблись; воздух отяжелел, формируя над кричащей и стонущей массой голых уродов жёлтое сладкое облако материализованной похоти.
Оторвавшись от стены павильона, я нырнул вглубь. Блевотина салютов каждую минуту обдавала масляное небо, толпа не обращала на оглушительные залпы внимания, во всеобщем копошении я слышал неотвратимый ритм. Меня пару раз трахнули в задницу. Я искал выход но не нашёл его. К рассвету я изнемог и сдался. Ещё двое суток меня ебли жирные негритянки. Их было человек пятнадцать.

8.
Было холодно и дул сильный ветер. Я постучался к хозяину. Он долго не открывал, из-за двери слышался свист бича и хрипы. Наконец он открыл. Его лицо напомнило мне кишки свиньи.
- Ты уходишь?
- Да, навсегда.
- Ты поступаешь ***во.
- Иди на ***.
- Не ****и. Кого ты хочешь найти?
- Мою ****у.
- ****у?
- Да, самую Главную ****у.
- Ты уже выеб её хоть однажды?
- Я выеб её дважды.
- Ты думаешь, она хочет тебя ещё раз?
- Мне по хую. Главное я хочу иметь её.
- А вдруг она окажется полной ****ью?
- Она и есть самая катастрофическая ****ь. Главное – я не ссыкло.
- Хочешь увидеть её.
- А ты знаешь, где она?
- Я знаю всё. Потому что я – ссыкло.
Часы показывали на двенадцать, но не били. Они медленно превратились в шоколад и сползли на мои сапоги.
9.
Невротъебательским способом меня ***нуло в мёртвую долину. В ней нет ни хуя. Просто вообще ни хуя. Ну просто ****ец.
Но кто-то крикнул мне сзади: «Обернись!». Я оборачиваюсь и вижу голову, которая катится ко мне очень быстро. Резким рывком я хватаю её за ноздри, эту ****скую голову. Она вывалила зелёный гнилой язык и машет им, как верёвкой. Морщась от брезгливости я двумя пальцами схватил и оторвал излишек языка и кинул на землю.
- Привет, ёбзик. Я твоя голова.
- Но моя голова ****ит с тобой! Как ты можешь быть моей головой?
- Я пизжу с тобой, а не с твоей головой.
- Нет. Ты не моя голова. Ты голова ****ы. Я узнал тебя. Где она?
- Она в ****е.
- Она умерла?
- Нет. Она спряталась от тебя.
- Где та ****а, в которой моя ****а?
- *** знает.
Я очень рассердился и оторвал себе голову и кинул на песок обе головы. Я пинал их по пустыне, потом ловил, отрывал уши и волосы, ковырял глаза, потом снова пинал, пока сам не превратился в женщину.
Потом «я» ушёл домой.

10.
Теперь я часто плачу. Лежу в куче собственного говна и плачу. И странно видеть, как маленький с гладкими волосами священник сидит у подножия моей кучи, дрочит и молится.
Его улыбающиеся глаза устремлены на мои мужские и женские органы.
Вскочив, священник начал бегать вокруг кучи и поносить тонким фонтанчиком, подражая мне. Он заискивал передо мной, стараясь стать похожим.
Он даже сочинил молитву, он молится мне:
О, ****омудый триглоебучий мой Бог! Я служу тебе не потому, что ты можешь ****ь сам себя, это удивительно, да, это чудо, но всё же не за это я поклоняюсь тебе. Ты же женщина, не смотря на все твои яйца, ты Мать. Ты Мать неосквернимая, ты параллельный  Господь сам в себе. Я могу выебать тебя, могу пососать у тебя, но тебе посрать на меня, потому что ты сам можешь выебать и меня, и себя одновременно. Своим существованием ты аннулируешь еблю. За это я люблю тебя. Я боюсь тебя. Насри на меня. Аминь.
Однажды священник припал к подножию кучи и закричал с отчаянием:
- Подари мне эту Кучу, мой *******ый Господь!
- Забирай, засранец. Что ты с ней сделаешь?
-   Я построю храм.
- Построй храм и нареки его «Сральня Господня».
- Аминь.
Я оседлал свой Летающий Пенис и стартовал в небо.

11.
Я летел и наблюдал за пузырящимся говном цивилизации, разлитым по земле. В нём отражались мои тени.
Я изжил правду двуполого мира. Я ****изировал смерть.
Мне больше не *** глядеть вниз, на задроченный мир. Я лучше взгляну в Космос, где повисла Солнцем моя ****а.
Я выебу её.