СОФИ

  Семейному счастью Софи Тибетовой исполнилось три дня.

  А всё началось с того, что её сосед по этажу безалаберный флейтист Барабанов привадил к дому чёрного кота, а сам исчез на продолжительное время. Софи боялась перешагнуть через кошачий след и поэтому четыре дня отсутствовала на службе. В следующие три дня мадмуазель Тибетова опять не смогла приступить к своим служебным обязанностям, т.к. в учереждении, где она работала меняли вывеску. Лестницу рабочие установили так, что попасть внутрь можно было лмшь пройдя под ней, чего Софи, опасаясь козней со стороны тёмных сил, не решилась сделать.

  В день выдачи жалования Тибетова решила бросить вызов судьбе и сходить в учереждение. Дурные предзнаменования её не обманули - при выдаче денег бухгалтер вычел 15 рублей за пропущенную неделю. Софи с ужасом вспомнила, как по пути на службу встретила цыганок, предложивших ей тушь для бровей.

  - Сглазили! - Простонала Софи. Слёзы душили её и она бросилась вон. Уже на улице она отдышалась и, пользуясь пудренницей и платком, придала отражению в зеркальце знакомые черты. Нужно было было возвращаться в бюро, в пяти экземплярах перепечатать черновик доклада тов. Бесценного и застенографировать резюме тов. Чавкина. Но Софи твёрдо помнила, что возвращаться - плохая примета, и обратно в учереждение не пошла.

  Чтобы развеяться после потрясений чёрной недели мадмуазель Тибетова решила отправиться в театр.  Давали "Фауста". В афише указывалось, что главные роли исполняют Альберт Голубок, Иван Похожев и Иоланта Козёлских. На афише были и их портреты, причём кто-то пририсовал примадонне  угольные усы и рожки, видимо предположив, что роль Мефистофеля будет играть именно она. Ниже сообщалось, что спектакль поставлен по мотивам произведения Карла Гуно.

   Держа билет в напряжённом кулачке, Софи вошла в шумящий вестибюль. Никто ещё не спешил занимать свои места. Театралы неторопливо сдавали свои вещи в гардеробное дупло, в котором шевелился тепло дышавший старичок с ватой в ушах. Старичок часто ронял номерки, часто нагибался за ними под стойку, откуда вновь появлялся морщась и вытирая рот.

  Посреди вестибюля ожесточённо жестикулируя спорили двое молодых людей с буйной растительностью на головах. Театралы принимали их за дирижёров и почтительно прислушивались.

  - А я думаю, это не рационально, - говорил тот, что повыше - Платить актёрам зарплату! Нужно снять их на киноплёнку и так показывать в кинотеатрах. Разок спели - прекрасно, а паразитировать на одной мелодиии - ни-ни! Пусть что-то другое споют, тогда их опять на киноплёнку. А то ведь не продуктивно!

  - Но это же не в цвете! - Горячился второй, заламывя руки.

  - Что же это им за цвет оклады положены? Я сам, небось, не чёрно-белый хожу! - Дирижёр сгрёб в кулак полу своей малиновой толстовки. Театралы грустно разбрелись.

  Софи едва успела укрыться за колонной, когда в фойе, рассекая собою толпу, вошёл Платон Александрович Бесценный. Платон Александрович обмахивался зелёной фуражкой и говорил, обращаясь к юной письмоводительнице Тонечке: "Фауста", Тонечка, написал великий Карл Гуно."Тонечка жалась к руке начальника и спрашивала:"А он уже умер?"

  -А как же! - Ответил Платон Александрович и толпа за ним сомкнулась. Чей-то голосок взвился над головами: "Это же явное вредительство закрывать буфет между антрактами! Где же выпить кофе? Я же сюда не спать пришёл!" Тут же прозвучал второй звонок, публика всё прибывала. Казалось, что весь город пришёл насладиться пением  Голубка, Похожева и Козёлских. Вот, вытягивая шею и зыркая по сторонам, появился завзамотдела небезызвестного учереждения Семён Чавкин.

   - Платон Александрович! Платон Александрович! Я вас ищу, а вы вон где! Платон Александрович, как же с докладом то? У меня резюме давно готово, а вы мне даже доклада не показали! - С порога закричал Чавкин и сделал движение ногой, будто пробует воду, но в толпу нырнуть не решился.

   - Я то написал, и черновик есть! Тибетова не отпечатала! - Донёсся с другого конца фойе бас Бесценного.

   - Я её ищу, да нет её нигде! Бухгалтер говорит, что была.

   - Была, была! - Подтвердил голос бухгалтера откуда-то из-за колоннады.

  - А вы давайте своё резюме, я утвержу!  - Прогудел Бесценный.

   - Ято? Не могу, Платон Александрович, Тибетова должна была стенографировать, ещё перед тем, как пропала, так ведь нету её! - Чавкин хотел было добавить что-то ещё, но его перебил третий звонок.

   Мелкие служащие и ответственные работники, инженеры и красноармейцы дружно направились к дверям, ведущим в зал. Было во всём это нечто от вокзала - все спешили занять своё место согласно билету и плацкарте, прыгая в уже тронувшийся поезд. Старичёк с ватой в ушах провожал их с влажными глазами и на все попытки сдать вещи в гардероб отвечал лишь грустной доброй улыбкой.

   Стремясь избежать встречи с сослуживцами, Софи взбежала по лестнице и оказалась перед входами в ложи. Купленный билет давал ей право на месте в партере, но сзади по лестнице уже поднимался зав. транспортной частью товарищ Непиющих, обладатель тонкой испанской бородки, которая, как папуасское кольцо висела у него под носом на двух торчащих из ноздрей волосках.

   Тибетова бросилась в ближайшую ложу и прижалась к стене. Непиющих прошёл мимо. Переведя дух Софи опустилась в кресло. Кроме неё в ложе  была молодая парочка, которой было совсем не до Тибетовой, не до оперы и ни до чего на свете.

  Софи какое-то время разглядывала публику. Ей очень понравился средних лет лысый мужчина, который в упор смотрел на её в бинокль.

  Когда в зале погас свет и освещённой осталась только сцена, Тибетову охватило беспокойство. При первых звуках музыки её взгляд от неожиданности поскользнулся на лысине мужчины с биноклем и упал в оркестровую яму. Увиденное там произвело на Софи такое же впечатление, какое некогда производил на древних греков взгляд Медузы Горгоны. Струнная секция походила на сборище факиров, одновременно демонстрирующих трюк с распиливанием женщины. Контрабасист хладнокровно пилил низко и протяжно стонущую толстуху, упрятанную в тару соответствующего ей размера и формы. Оба скрипача огалтело терзали карлиц, прижав их фигурные гробики к левому плечу. Безалаберный флейтист Барабанов глодал с торца свой инструмент, силясь добраться до его костного мозга.  Вампирически костлявые гобои протяжно сосали из музыкантов воздух и те едва успевали отрывать их от себя, чтобы сделать спасительный вздох. Барабанщик изредка гремел начищенной до блеска медной посудой, сзывая нечисть на кровавую тризну, а его ужасный коллега стучал в тамтамы из человеческой кожи.

Над всем этим шабашем царил сутулый демон с жезлом в руке. Этим жезлом он бил, рубил, колол, переворачивал и поддевал, созидал и крушил и перемешивал и грозил своим оборотням, факирам и вурдалакам.

   Софи заботливо окутал мягкий полуобморок, сквозь который доносился голос Тонечки: "А что это музыканты читают?"

   - Это, Тонечка, у них служебная литература.

   Голос Платона Александровича, звучавший из соседней ложи привёл Тибетову в чувство, оставляя нашатырный спирт далеко позади по эффективности и быстродействию. Оказалось, что все места рядом с Софи были уже заполнены любителями оперного пения, но Софи не решалась обернуться из опасения увидеть кого нибудь из сослуживцев.

   - Ты мне все щёки исколол своей щетиной. - Слышался девичий шепот справа.

   - Я больше не буду! - Солгал обладатель щетины.

   - Как это не будешь?! - Возмутилась девушка. На них зашикали.

   - Голова этого юноши закрывает мне половину сцены. - Пожаловалось контральто сзади.

   - Поменяйтесь с ним местами, иначе станете потом уверять, что видели только пол-спектакля. - Сказал чей-то самоуверенный голос.

   - Прошу Вас, тише! Я слушаю! - Взмолился старик, сидевший рядом с Тибетовой.

   - Слушайте на здоровье! У нас нет от Вас секретов.

   Потом звучали только голоса Голубкина, Похожева ,Козёлских и других актёров. С наступлением антракта, утомлённые вынужденным молчанием, сотни ртов заговорили разом. Рты золочёные, рты с полной мебелировкой и рты перекрытые мостами; рты сквозь которые в разные стороны прошли эшелоны продовольствия; рты в губной помаде и в подсолнечной лузге; рты на замке, рты для ловли мух и рты в которые лучше не совать пальца - все торопились говорить, поглощать пирожные и лимонады в буфете и всасывать папиросный дым. Рты собирались в стаи и носились по фойе, увлекая за собою своих владельцев.

   - Всё верно, Платон Александрович, да только кто ж стенограмму заседания будет вести? Кто приказ об увольнении Тибетовой отпечатает? Только сама Тибетова и может...

   - Возьмём другую машинистку, она и застенографирует.

   - Другую то? Невозможно, Платон Александрович! Это сверх штата получится. Вот Тибетову уволим, тогда другую можно.

   - Да я её из под земли достану! У меня из-за неё весь парк стоит! - Горячё заговорил рот, обрамлённый испанской бородкой.

   - Достань, Непиющих! Достань, миленький! - Попросил Платон Александрович, и Непиющих решительно направился к буфету, очевидно, намереваясь достать Тибетову там.

   Антракт закончился, и, повинуясь звонку зрители вернулись на свои места.

   Доктор Голубок бился в силках, расставленных коварным Похожевым, романтическая связь Голубка с Козёлских была под угрозой и Софи решила бежать. Убедившись, что фойе опустело, она направилась к окошку гардероба. Возле турникета в позе античного героя стоял импозантный молодой человек лет тридцати пяти с лицом врубелевского демона, проведшего пять лет на исправительных работах. Гардероб его состоял из пиджака немыслимого фасона и военных галифе, уходивших в пенсионного вида ботинки.

   - Оставьте это, дорогой драбант! - Говорил молодой человек. - Зачем вам номерок? К чему вам этот кусочек дерева, когда Республика освоила выпуск искусственного каучука по методу профессора Лебедева? Или в век тяжёлой индустрии и стахановского движения вам больше по сердцу каббала и нумерология? Стыдитесь! Прогресс дарит вам беспроводное радио и ватерклозет, а вы вопиёте о кусочке отнюдь даже не красного дерева! Я, представьте, оставил за плечами годы лишений и руины надежд. Кто нибудь выдал мне номерок, по которому я могу получить их обратно? Нет, этого не сделал никто, а теперь этот старец требует за моё пальто нумерованную деревяшку! Разве это не возмутительно, сударыня?

   Такое обращение смутило Софи, но скрепя сердце, она протянула гардеробщику номерок. И чуть не расплакалась, когда гардеробщик протянул ей чужое пальто.

   - Это не моё. - Сказала Тибетова, глядя в пол. В носу её пощипывало.

   - Подождите отказываться, вы его даже не примерили! - Укорил её врубелевский демон. Пальто тут же оказалось на её плечах.

   - Оно так идёт к вашим чудным глазам! - Восхитился молодой человек. - Заверните, мы берём.

   - Это не моё. - Настаивала Софи, чувствуя, как по левой щеке скатилась слеза.

   - Папаша, найдите девушке её вещи. Впрочем, я сам, отдыхайте.

   Молдой человек пожал плечами и, отодвинув гардеробщика вошёл в ризницу. Там он быстро нашёл пальто Тибетовой, а себе выбрал серый плащ на подкладке. Старик между тем вернулся в сознание и вкрадчиво произнёс:"Это как же?".

   - О чём речь, папаша! И о тебе не забудем. Вот тебе сотня, поправься. - Сказал молодой человек, вкладывая нечто в ладонь старика.

   Когда призрачная пара скрылась из виду, гардеробщик разжал кулак. На ладони его лежал деревянный номерок с вырезанной на нём цифрой 100.