Перевернутая пирамида

ПЕРЕВЕРНУТАЯ ПИРАМИДА

 "ТЫ ВЗВЕШЕН НА ВЕСАХ
 И НАЙДЕН ОЧЕНЬ ЛЕГКИМ"



ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ОНА
ОН
НОРА
ОНИ: ТРЕТИЙ и ЕЩЕ ОДИН
ПАУК
ПРОКУРОР
СЕКРЕТАРЬ


 ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ

Сцена 1

Квадрат комнатки. Неяркий свет, лучики настольной лампы падают на раскрытый журнал, не выключен магнитофон, не убраны вещи – на столике, креслах, тумбочке. На сложенной софе они сидят в довольно неестественных позах. Тикает будильник.

ОНА: Ты меня уже даже не смешишь... Который час, я не вижу?
ОН: Еще очень рано. Но зато ты давно не плакала по пустякам.
ОНА: Потому что это уже не пустяки давно, ты как всегда не заметил.
ОН: Заметил бы, если бы разница действительно была.
ОНА: А слезы?
ОН: Что?
ОНА: Все ясно, можешь не напрягаться.
ОН: Что тебе ясно. Тебе опять что-то не нравится, лучше сразу скажи. И постарайся...
ОНА: ...Выключи свет, прямо в глаза. За что ты со мной так неискренен. Снова скрываешь самое интересное.
ОН: Кстати, чем он закончился?
ОНА: Что закончилось?
ОН: Я думал, ты говоришь о фильме, я не досмотрел.
ОНА: Ты прав. Я говорила. Закончился.
ОН: А что ты теперь имеешь в виду?
ОНА: А почему ты спрашиваешь?
ОН: Умоляю тебя...
ОНА: О, это уже много, не ожидала даже!
ОН: Так ты ведь к этому стремишься!
ОНА: Как раз наоборот. Если ты этого еще не понял, то тем более...
ОН: Я опаздываю.
ОНА: Куда и почему так рано?
ОН: Отвечу по-твоему: как может быть рано, если давно закончился.
ОНА: Да, но ты и не заметил.
ОН: А ты мне открыла глаза, и тоже не заметила.
ОНА: Я хотела совсем наоборот.
ОН: А получилось наоборот. Когда вернусь, договорим.
ОНА: Когда вернешься?
ОН: Когда закончу.
ОНА: Считай, что уже закончил.
ОН: Не начинай, точнее, не продолжай, мне некогда, позже поговорим.
ОНА: Поэтому можешь не возвращаться. Уже поговорили. Я устала.
ОН: Поспи. Целую.
Хлопает дверь. ОНА выключает лампочку и включает музыку. Долго ничего не происходит. Когда совсем темнеет, звонит телефон.
ОНА: Я знала, что ты что-нибудь придумаешь.
ТРЕТИЙ: Он плохо придумал на этот раз. Прости его, если можешь.
ОНА: Здравствуй, повтори, я не расслышала. Как твои дела?
ТРЕТИЙ: Твои дела во всяком случае хуже.
ОНА: Не верю я тебе.
ТРЕТИЙ: Ну что ж, я тебя предупредил. Позвоню завтра. (Гудки.)

Сцена 2

Хлопает дверь. Она появляется на лестничной клетке, там сталкивается с соседкой.
 
НОРА: У вас ничего не случилось?
ОНА: Случилось несовпадение 2666.
НОРА: То есть?
ОНА: Это он подсчитал. 2666 дней несовпадения.
НОРА: Он так посмел тебе сказать?
ОНА: Нет, столько дней я прожила, не совпадая в ... иллюзиях.
НОРА: Брось.
ОНА: Поздно.
НОРА: Ты беременна?
ОНА: Его невесомостью.
НОРА: В каком смысле?
ОНА: Пока в смысле неудачливости.
НОРА: Самообман. Ты неудачница.
ОНА: А он просто жертва.
НОРА: Если хочешь.
ОНА: Не хочу.
НОРА: Тогда брось его.
ОНА: Он уже сам бросил.
НОРА: Тогда перестань мучиться.
ОНА: Что ты мне советуешь: бросить мучить или мучиться?
НОРА: Не мучиться его неудачами, если он уже сам бросил.
ОНА: Но он бросил меня.
НОРА: Это одно и то же.
ОНА: Я не хотела.
НОРА: Все об этом знают, но сама ты считаешь, что уже поздно.
ОНА: Он сказал, уходя, то же самое.
НОРА: Тем более хорошо складывается. Лучше, знаешь ли, раньше, точнее вовремя.
ОНА: Мне еще рано.
НОРА: Тогда вернись и не мучайся.
ОНА: Я не могу вернуться, он меня ждет.
НОРА: Так бы сразу и сказала, а то я думала, что что-то у вас случилось. Не задерживаю тебя.
ОНА: Тогда до завтра.
НОРА: Пока. Передай ему привет и скажи, что лимон, который он мне подарил, вчера зацвел. Ему будет приятно.
ОНА: Не думаю, он ведь... Впрочем, передам, если к тому времени не забуду.
НОРА: Не забудешь. Пока.

ЗАНАВЕС

Сцена 3

Большой современный салон автомашин. Множество стеклянных дверей и всюду красиво одетые, гладко выбритые мужчины. ТРЕТИЙ и ЕЩЕ ОДИН переговариваются, не отрываясь от своих занятий. Часто звонит телефон.

ТРЕТИЙ: И все-таки он в ней ошибался.
ЕЩЕ ОДИН: Прошло мало времени.
ТРЕТИЙ: Когда ей бывало что-то срочно нужно, приходила немедленно.
ЕЩЕ ОДИН: Она никогда не верила.
ТРЕТИЙ: Вот именно. Все они такие. Когда им нужно...
ЕЩЕ ОДИН: Он тоже был не совсем. Может, нельзя так теперь говорить. Но ты ведь знаешь каким он бывал иногда.
ТРЕТИЙ: Это правда, но она свой момент упустила. Да, видать, не больно переживает.
ЕЩЕ ОДИН: Женщины не все понимают.
ТРЕТИЙ: А красивые женщины вообще не разбираются в мужчинах.
ЕЩЕ ОДИН: Он не был мужчиной в ее глазах.
ТРЕТИЙ: Тогда не должна бы его терзать.
ЕЩЕ ОДИН: По-моему, они уже давно не были друг от друга в восторге.
ТРЕТИЙ: Тогда он дурак. Был.
Входит ОНА. ОНА шикарно одета и подчеркнуто спокойна.
ОНИ: Только не устраивай истерики, не место и не время.
ОНА: Согласна, поэтому вечером буду ждать у Большого Театра, а потом всех приглашаю в ночную Балландину.
– Это удачная шутка, но не очень уместная.
ОНА: А мне смешно.
– Действительно, ты неплохо выглядишь.
ОНА: Спасибо, пусть порадуется.
– Опять неуместно. Ты что, пила?
ОНА: Нет, думала.
– Понятно. Жалеешь, наверное, что раньше не верила, а то бы удержала. Ты ведь даже не пробовала.
ОНА: Я гордая.
– Это серьезно?
ОНА: А с ним, думаете, серьезно.
– Ну, с ним навсегда.
ОНА: И опять я узнаю об этом в последнюю очередь.
– Милая, теперь ничего не имеет значения. Смирись, наш тебе дружеский совет.
ОНА: Да, он считал вас своими друзьями. Теперь мне уже не противно. Где он?
– Подожди здесь, они просили позвонить, когда придешь.
ОНА: Кто такие эти они и чего от него хотят? Опять...
– Нет, ты ошибаешься. Ты очень злопамятна.
ОНА: Я к нему несправедлива. И вы все в этом виноваты. Однако совесть мучает только меня.
Звонит телефон.
ТРЕТИЙ (в телефонную трубку): Извините, что часто беспокоим. Наверное, никаких новостей? Да. Ждет. Еще не знает. Конечно, не проблема. Дела могут подождать, это ведь жена друга. (Откладывая трубку).
ОНА: Раньше вы так не считали.
– Раньше ты не любила, когда тебя называли его женой, но ведь теперь ты уже не сможешь скрывать. У нас не было выхода. В оправдание: ему было бы приятно.
ОНА: Он не сказал? Мы разошлись.
– Ему было бы приятно узнать, что наше общее детище живет и без него, хотя без него трудно: сама видишь сколько металла пропадает.
ОНА: Вы о чем со мной говорите? Я давно не видела его в мастерской, мы давно не... это слишком интимно.
– Он скрывал, но мы и так догадывались.
ОНА: Как?
– Очень просто: его механизмы давно перестали пахнуть твоими духами.
ОНА: И все-таки вы большие негодяи, чем я думала. Не все должны знать, что вы перепробовали мои духи.
– Ты совсем сошла с ума. Кто сказал, что все знают. Ты когда-то гордилась своими духами.
ОНА: Я когда-то была без ума от его машин – вот и все. А вы просто негодяи, укравшие...
– Замолчи. Ты лжешь.
ОНА: Я все помню.
– Но тебе никто не поверит. Им тоже нравятся наши машины. Твои духи их как раз не возбуждают.
Звонит телефон.
ОНА (снимает трубку): Автосалон. Мы работаем до последнего посетителя. Ждем вас... Спасибо, мне об этом не часто приходится слышать. К сожалению, я... работаю в другом отделе. Всего доброго, в Автосалоне мы ждем вас ежедневно... (Им): Я была уверена, что он позвонит немедленно, я не могу ждать вечно.
– Поздно – вечность не спрашивает.
ОНА: Я готова. О чем они хотят говорить со мной?
– О ваших грязных делишках, пусть он меня простит, ни о чем другом.
ОНА: Подлецы. Знаете лучше других, что никаких делишек – это вы его втянули в свою игру.
– Короткая женская память. Забыла, как однажды, будто невзначай, ты сама продемонстрировала Паукам свою – тогда новейшую – выдумку: Леди Балтимор, если память мне не изменяет.
ОНА: Совесть...
– У тебя были духи с таким пошлым названием?
ОНА: ...Вам изменяет, причем все чаще. Он просто был одержим идеями, а вы как раз не знали, что делать со старым задрипанным салоном...
– Придется тебе еще кое-что напомнить. Например, как ты умоляла Паука-младшего убедить брата обменять немного металла на твои духи, чтобы Он мог...
ОНА: ...не связываться с вами.
– Давай не ругаться. Скоро, скоро зацветет лимон...
ОНА: (Машинально): Уже зацвел... (Очнувшись): Причем здесь лимон, что же вы все от меня скрываете в конце-то концов... За что, спрашивается...
– Милая, все мы не безгрешны, ты – не исключение.
ОНА: (Неожиданно покорно): Не исключение, не спорю... Идемте, что ли, милые.
Все трое выходят.
ЗАНАВЕС

Сцена 4

Все трое молча появляются в дверях просторного и одновременно уютного кабинета босса. В отличии от салона здесь совсем не современная обстановка, но без излишеств и со вкусом; картины не уступают лучшим музейным образцам, а мебель прежде всего удобна.

ПАУК (секретарю): Три кофе.
ОНА (неожиданно тихо): Позволю себе отказаться. Честное слово, не хочу...
ОНИ: Спасибо, спасибо, Босс, мы ведь не затем пришли.
ПАУК (ЕЙ, шепотом): Прокурор интересуется только механизмами. Можешь говорить что хочешь – на эту тему. Все остальное не важно.
ПРОКУРОР как раз в этот момент выходит из уборной и, пожав руки вошедшим, садится на диван возле столика с начатым кофе.
ПРОКУРОР (ЕЙ): Слухи о вашей красоте не были преувеличены.
ОНА : Я польщена. Впервые слышу... от прокурора.
ПРОКУРОР: Это правда. Вы готовы?
ОНА: Не знаю...
ОНИ: Поймите, войдите в ее положение...
ПАУК: Во-первых все сядьте и не перебивайте друг друга, что за манера. Продолжайте.
ПРОКУРОР: Я приготовил десять вопросов. Секретарь (входит СЕКРЕТАРЬ) будет записывать. Возможно, что у меня появятся новые вопросы, тогда, прошу меня извинить, разговор может затянуться. Это будет зависеть от ваших ответов, разумеется. Однако все присутствующие верят в Ваше благоразумие, молодая дама.
ОНА: Вы мне льстите, но я согласна и буду стараться.
ПРОКУРОР: ОК, начинаем. Вопрос первый. Когда и где вы познакомились?
ОНА: Хм, на третьем курсе, в лингофонном кабинете... когда это могло быть?.. 2666 дней плюс... два, нет, кажется три дня... Подсчитал недавно, собственно, сегодня почти. Ну и вышел, как обычно, на работу.
ПРОКУРОР: А тогда?
ОНА: Мы оба были студентами, я никогда не думала серьезно о учебе, о, как бы это назвать, будущей профессии, всегда была свободна, никуда не спешила...
ПРОКУРОР: Он тоже?
ОНА: С ним было иначе: тщеславный, сильный, упрямый и очень трудолюбивый. Он редко улыбался, но легко мог рассмешить любого. Но самым забавным было то, что люди – даже, или прежде всего – близкие – его недолюбливали.
ПРОКУРОР: Вы же влюбились мгновенно.
ОНА: Я тогда была приятельницей его очень привлекательной однокурсницы. Они дополняли, я бы даже сказала, уравновешивали друг друга.
ПРОКУРОР: Вы могли бы назвать ее фамилию, может быть знаете где она проживает сейчас?
ОНА: Элеонора никогда не смогла нас покинуть – живет в окружении своих тропических цветов двумя этажами выше.
ПРОКУРОР: Вы с ней даже подружились.
ОНА: Мы никогда не соревновались – совсем разные стили, понимаете, нам нечего делить, поэтому можем себе позволить... именины вместе, или ночью, чтобы не было так страшно... Было время, когда-то почти в самом начале, он часто засиживался до утра в мастерской, а мы с Элеонорой, Норочкой – он назвал ее так – у нее в оранжерее.
ПРОКУРОР: Вопрос второй. Думаю, что не было бы преувеличением предположить, что каждый из вас, любя другого, все-таки не отказался от любимого занятия. Расскажите, пожалуйста, как выглядела в связи с этим ваша совместная жизнь, то есть где, например вы бывали вместе, с кем, кроме Норы, поддерживали отношения, о чем говорили.
ОНА: Он бывал переменчив к людям и вещам, ко всему – даже в конце концов к механизмам остыл, многим тогда ошибочно казалось, что это он ради меня так старается, что даже посылает ко всем чертям своих дружков...
ПРОКУРОР: Это мой третий вопрос, пожалуйста, давайте не забегать вперед.
ОНА: ...Таким образом, постепенно, круг сужался, иногда мне хотелось задать ему вопрос, на который все, как мне казалось, знали ответ: зачем ему вся эта суета, без которой он болел и замыкался в себе. Бывало, я хотела что-то изменить – пусть даже только свои планы, – но, признаюсь, тогда, давно, я боялась потерять его, я боялась его гнева...
ПРОКУРОР: Вы ругались, он повышал на вас голос?
ОНА: Что вы, мне виделись по ночам кошмары, в которых он, не похожий на себя, но я его узнавала, выслушивал один и тот же мой монолог, пожимал плечами и уходил – очень медленно, но догнать я его не могла. Какие скандалы после этого я могла бы закатывать, я даже не капризничала... Я просто была.
ПРОКУРОР: Вы страдали от одиночества?
ОНА: К счастью, я была слишком поглощена собой, поэтому дурь из головы быстро выветривалась.
ПРОКУРОР: А это уже относится к четвертому вопросу. И все-таки, чем вы занимались, когда бывали вместе?
ОНА: Мы играли.
ПРОКУРОР: Какая это была игра?
ОНА: Игра иллюзий. Мечты сбывались постепенно и независимо от наших поступков, а мы были как качели, в замедленной съемке отклонившиеся от одного берега пропасти, чтобы уже в следующем кадре оказаться над другим. Мы знали, что все люди, вообще все остальное, так же точно подвешено за нити в чьих-то руках, но все равно мы казались сами себе каким-то великим исключением, не то слово казались, мы такими были друг для друга.
ПРОКУРОР: Вы уверены, что не ошибочно назвали это состояние своего рода игрой?
ПАУК (моментом раньше казался отсутствующим): Прокурор, это не имеет никакого отношения к делу.
ОНА: В самом деле, я вряд ли хотела бы отвечать на этот вопрос.
ПРОКУРОР: Тогда переходим к третьему вопросу – о мнимых и настоящих друзьях.
ОНА: Они перед вами.
ПРОКУРОР: Я вижу, но хотел бы вас попросить рассказать подробности, как все начиналось.
ОНА: Пусть говорят они. Эта история со мной не имеет ничего общего.
ОНИ: Ты хотела сказать, что тебе не всегда удавалось на протяжении этой истории держать руку на пульсе.
ПАУК: А кто вам давал слово?
ПРОКУРОР: Если вы особенно не возражаете, я бы охотно выслушал всех – по очереди. Это может помочь.
ОНА: Прокурор, скажите хоть вы: что же случилось.
ПАУК: Только без истерик. Продолжайте.
ПРОКУРОР: Будьте благоразумны и терпеливы, милая, я задаю вопросы и всем нам необходимо довести разговор до конца.
ОНА (уже успокоившись): Продолжайте.
ПРОКУРОР (Им): Молодые люди, я вас прошу, в двух словах, описать обстоятельства, при которых у вас с ним дошло до сотрудничества, на сколько мне известно, очень продуктивного и переросшего в определенный момент в дружбу. Мы вас слушаем, Секретарь же может пока отдохнуть. (СЕКРЕТАРЬ уходит.)
ОНИ: Мы понесли большую потерю.
ОНА: Что вы несете такую чушь. Господи, постыдились бы...
ПАУК: Не перебивайте. Говорите только по существу.
ОНИ: Конечно, конечно, это только... дань... Конечно, не важно...
ПРОКУРОР: Так что же все-таки важно, мы бы это хотели знать – не для протокола, естественно, как видите...
ОНА: И не для моих ушей, по-моему. Я иду в туалет. Вернусь к четвертому вопросу.
ПРОКУРОР: Не делайте глупостей.
ОНА: Не утоплюсь, не надейтесь!
ПРОКУРОР: Ну, как хотите. Вы думаете, молодая дама, что все знаете, и потому ничего не боитесь. Вы уповаете на удачу, а жизнь хитрит по-своему, шутит с вами. Я вас не хотел поучать, я только пользуюсь правом старшего и более опытного: будьте осторожны!
ПАУК: Она хочет в туалет – пусть идет, а вы, Прокурор, не отвлекайтесь.
ОНА выходит, возвращается за сумочкой и снова уходит.
ПРОКУРОР: Теперь можете отвечать на вопрос.
ОНИ: С чего начать?
ПРОКУРОР: Например, со дня знакомства. Когда это было, при каких обстоятельствах, что вас привело друг к другу?
– Нас привело? Да что нас могло к нему привести? Вот Босс может подтвердить...
ПАУК: Не ведите себя как дети: Прокурор к вам обращается, а не ко мне.
ОНИ: Да-да, конечно, так вот, у нас тогда – то есть лет шесть уже – отлично шли дела...
ПАУК: Бредни. Шесть лет назад я вас только из грязи еле вытащил.
– ... И как раз когда все начинало идти как следует, появился он со своими железками.
ПРОКУРОР: Нуждались ли вы в его идеях?
ОНИ: Да у нас своих хватало! Идеи нуждались в реализации. А это – вопрос времени.
ПРОКУРОР: И он для этого вам был нужен?
ПАУК: Кто кому был нужен – это, Прокурор, вопрос почти философский. К тому же, зачем вам это знать?
ПРОКУРОР: Ну что ж, возможно вы правы. И все-таки, как выглядела ваша первая встреча?
ОНИ: День был как день, все как обычно: телефонные звонки, беготня по Салону, море заказчиков...
ПАУК: Заказы принимал тогда мой брат – ни черта их не было много. Только благодаря его неуемной фантазии кое-кого удавалось раскрутить на серьезную машину. Однако, ближе к делу, господа, перед нами еще семь вопросов.
– ... Мы старались как могли, теперь многое уже забылось, и тут случился фальшивый звонок – так бывает, когда сильно торопишься, линия к тому же вечно перегружена – и он нас просто подслушал.
ПРОКУРОР: И что же он услышал?
ПАУК: Придерживайтесь все-таки своих первоначальных вопросов, Прокурор, не сидеть же нам тут до ужина.
ПРОКУРОР: Простите, но я должен узнать с чего собственно все началось.
ПАУК: Да вы от них и так ничего не добьетесь. (Им): Не тяните кота за хвост – говорите.
ОНИ: Сориентировавшись где мы находимся, он к нам приехал – сразу же, на своем свежесобранном Айноаре – такое странное название; мы сразу поняли, что он чудной...
ПРОКУРОР: И тем не менее, не побоялись заключить с ним сделку?
– Упаси Бог, какая же это была сделка – просто сотрудничество. Мы его, можно сказать, пожалели, он даже не отблагодарил нас.
ПРОКУРОР: Какой благодарности вы ждали?
Возвращается ОНА и садится на свое место. Входит СЕКРЕТАРЬ.
ПРОКУРОР: Впрочем, это тоже не имеет отношения к делу. Благодарю вас, садитесь. (Ей): Вы готовы отвечать на мой четвертый вопрос?
ОНА: Это, кажется, о моих любимых занятиях, они вас, кажется, интересовали номером четвертым?
ПРОКУРОР: У вас удивительная память.
ОНА: Да, удивительная...
ПАУК: Полаконичнее, вопрос четвертый... Полаконичнее...
ОНА: Могу вообще в трех словах: нет любимых занятий.
ПРОКУРОР (укоризненно): Вы ко всему несерьезно относитесь.
ОНА: Я ко всем отношусь серьезно. Но быть хорошим человеком – это не занятие.
ПРОКУРОР: Вы на самом деле так думаете, бедная девочка?
ОНА: Заставили.
ПРОКУРОР: Лаконично... Ну что ж, перейдем к следующему вопросу. Вопрос пятый: каковы были ваши планы на будущее?
ОНА: Бог мой, Прокурор, какого ответа вы ждете? Вы меня просто рассмешили – какие странные вопросы... Скажите, вы сами их придумали?
ПРОКУРОР: (Официальным тоном): Не советую переступать определенных границ.
ОНА: Будь по вашему. Одного не пойму: умный человек, а убеждаете меня в существовании границ, необходимых для дураков. Наверное, вы меня считаете дурочкой.
ПРОКУРОР: (Обычным тоном): Я здесь на службе.
ОНА: Ну, понятно. Тогда вникайте: он живет сегодняшним днем...
ОНИ: ...А она вчерашним... Ха-ха.
ОНА (серьезно): Скорее завтрашним. Хотите знать правду, Прокурор? Все очень просто: я научилась читать его мысли, и с тех пор уже не нужны были разговоры до полуночи, заверения, уговоры и прочие костыли, как он считал...
ПРОКУРОР: Всегда?
ОНА: Нет, конечно, мой прозорливый палач, не всегда – со временем, но, не сочтите за предательство, довольно быстро. У него такой характер: терпеливый, но жестокий.
ПРОКУРОР: Понятно. Это вам мешало?
ОНА: Что вы, на этом все держалось, мы не сразу поняли, но именно в этом был смысл нашего... нашей...
ПРОКУРОР: Любви?
ПАУК: Что с вами, Прокурор, вы бредите?
ОНИ: Да кого это интересует?
ОНА: Я не ослышалась – вы сказали...
ПРОКУРОР: Предлагаю перейти к шестому вопросу, а потом сделать небольшой перерыв: я должен подумать и сделать кое-какие выводы.
ОНА: Все согласны. Никаких возражений. Я тоже устала. Что дальше, Прокурор?
ПРОКУРОР: Вопрос шестой: вы в него верили?
ОНА: Верю ли? Это не вопрос веры, а, скорее, признания, а, может быть и признательности.
ПАУК: Перестань играть словами, отвечай по-человечески!
ПРОКУРОР: За что именно – за гениальные механизмы?..
ОНА: Причем здесь механизмы, о механизмах с ними разговаривайте. Эти проклятые механизмы стоят, лежат, валяются всюду в Салоне и в мастерской, но я живу с ним, а не с их механизмами.
ПРОКУРОР: Они стояли между вами?
ОНИ: Вы заговариваетесь!
ОНА: Всегда по-разному. Что-то менялось, что-то – никогда. Я – с переменным успехом – решала разные свои проблемы, продавала свои духи, а он мечтал о будущих механизмах, иногда, но очень редко, бывал ими исключительно доволен.
ПРОКУРОР: А вы – никогда?
ОНА: Он этого от меня не требует.
ПРОКУРОР: Как вы думаете: почему?
ОНА: Одному нужно одно, другому – другое. Раньше я всему удивлялась, замучивала его вопросами, как вы меня сейчас, потом наконец-то заметила, что ответы как будто провоцируют следующие вопросы, люди очень устают от этого, начинают нехотя обвинять друг друга за то, что время куда-то уходит...
ПРОКУРОР: Но оно ведь уходит от всех одинаково, чем бы вы не занимались...
ПАУК: Замолчите, ни слова больше, приказываю прекратить эти дурацкие пререкания, за что я вам... Короче, перерыв.

ЗАНАВЕС

 ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ

Сцена 1

В кабинете ПАУКА уже задвинуты шторы, над письменным столом и диваном зажжены лампы, на столиках поставлены подносы с бокалами и закуской. Первым появляется СЕКРЕТАРЬ, садится к пишущей машинке, за ним входят ОНИ и ОНА, а спустя несколько минут – ПАУК с ПРОКУРОРОМ, продолжая что-то обсуждать. Пауза.

ОНА: Послушайте, я устала, уже поздно, голова идет кругом – какие могут быть ответы... Может быть, завтра продолжим?
ПАУК: Не нервируйте Прокурора. (ПРОКУРОРУ) Каковы же ваши выводы, мы с нетерпением ждем что вы скажете.
ПРОКУРОР: Скажу – но не сразу. Я передумал задавать все приготовленные мною вопросы, но мне не хватает ответа на седьмой вопрос. Прошу мне верить, он будет последним.
ОНА (тихонько): Комплименты говорить горазд, но упрямый как все.
ПАУК (дает сигнал СЕКРЕТАРЮ и тот, взяв поднос, подходит к каждому по очереди. Теперь у каждого в руках бокал, а некоторые едят бутерброды): Прокурор, Она уже не скажет ничего нового, разве вы не понимаете...
ПРОКУРОР: Вы правы, Босс, поэтому я хотел поговорить с... вами.
ПАУК (тщательно скрывая удивление): Хм, допустим, Прокурор, что этот дурацкий спектакль затеян в самом деле не зря. Мне, конечно, нечего скрывать, только... Впрочем, можем продолжать.
ОНА: Я поражена и не знаю как быть – по-моему, все уже забыли что к чему. И все-таки останусь до конца.
ПАУК: А кто тебе позволил решать? Ты вообще отдаешь себе отчет в происшедшем?
ОНА: А ты – каким правом держишь меня здесь силой? Вы нарочно пытаетесь запугать и запутать меня. Зачем вам это понадобилось? Это может объяснить мне только Он, но где же Он, куда он подевался...
ОНИ: Заладила, мы же тебе сто раз объясняли. Совсем бесчувственная.
ПАУК: Всем молчать! А вы, Прокурор, не слушайте глупостей, от вас в конце концов зависит развязка. Вы что-то задумали – прекрасно, проверяйте вашу версию, а если хотите чего-то от меня, то не волыньте, черт возьми, я же ведь не веду себя как все эти идиоты!
ПРОКУРОР: Спасибо. Кажется, все готовы слушать. Итак, обращаюсь с заключительным вопросом: Зачем вам, человеку всем известному и уважаемому (прошу простить мне банальность, но в этом нет преувеличения), понадобилось писать и издавать книгу воспоминаний, ставшую впрочем бестселлером, в соавторстве с Ним – никому не известным, не имеющим опыта ни в писании, ни в бизнесе, а к тому же человеком неспокойным и нелегким в общении; меня интересует каково было его истинное участие в "Перевернутой Пирамиде", пожалуйста, расскажите об этом как можно подробнее, не стесняясь упомянуть даже маловажные или шокирующие подробности.
ОНА и ОНИ (одновременно): Авторы "Перевернутой Пирамиды"? НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!
ПАУК (стараясь выглядеть невозмутимым): Прекратите балаган, так глупо себя ведете – даже от вас я этого не ожидал. А уж во всяком случае вся эта чертова история не стоит таких эмоций. Вы же, Прокурор, не будьте ребенком, который пробует застать меня врасплох. Я вам отвечу, на этот бессмысленный вопрос: "Перевернутая Пирамида" – ни что иное как прихоть – о, я вижу как растет удивление на лицах людей, не привыкших к работе извилин! – причем, а теперь держитесь за кресла еще крепче, – прихоть одного из клиентов Салона, который неплохо заплатил Ему, когда он в деньгах особенно нуждался. Ясное дело, что я попросту помог коллеге, каким я его тогда считал. Конечно, я не рассчитывал на такую популярность нашей книжонки. Да и деньги он потратил на стружку, из которой ничего путного не изобрел. Сам по себе он уже не мог делать ничего талантливого. Потому и кончил как кончил... Так-то, Прокурор, эта книга не имеет с порученным вам делом ничего общего.
ПРОКУРОР (покорно): Возможно, не имеет. Я позволил себе проверить некоторые домыслы, касающиеся Его исчезновения (обращаясь к Ней) – простите, что доставляю вам боль, но начните, милая девушка, привыкать к ужасной правде – и обратил внимание на одно странное совпадение: одновременно с ним пропал весь тираж "Пирамиды..." Поразительное совпадение...
ОНА (очень медленно)... Тем более, что, читая мне выдержки из "Перевернутой Пирамиды" Он как-то сказал: жаль, что не я написал эту книгу... Может, Прокурор, вам понадобится эта подробность. Впрочем, когда-то давно Он писал гораздо более осмысленно, но перестал – занялся...
ТРЕТИЙ (очень серьезно): Ты ничего не путаешь? Не могу поверить, что Он скрывал от тебя свои планы.
ЕЩЕ ОДИН: Судя по всему, заработки тоже – "Пирамида..." шла как свежие булочки, а гонорар, наверное...
ПАУК: Не твоя забота считать его заработки, а Ей Он не был обязан. (Смеется, смеются и Они).
ОНА (еще медленнее и совсем тихо): Мне пора. Вспомнила. Нора просила сказать: зацвел цветок. Тюльпан.
ТРЕТИЙ: Лимон.
ПАУК: Что за чушь вы несете. (Ей): Держи себя все-таки в руках, не притворяйся наивной дурочкой.
ОНА: А мне теперь незачем притворяться. Я хочу уйти. (Почти плача): Выпустите меня.
ПРОКУРОР: Я знал, что причиню вам боль, но не было другого выхода. Будьте сильной, надо жить дальше. Босс, вы правы, Она уже ответила на все вопросы, многое из Ею сказанного может мне пригодиться, а в таком состоянии Она и так ничем нам не поможет. Позвольте ей уйти.
ПАУК (Секретарю): Вызови Ей такси. Пусть едет к... как ее? Норочке, что ли. (Смеется).
СЕКРЕТАРЬ звонит, вызывает такси, подает Ей сумочку и, беря Ее за руку, подводит к двери. ОНА следует за СЕКРЕТАРЕМ, но у самых дверей вдруг оборачивается.
ОНА: Угадайте, Прокурор, кто может знать о Нем все? (Деланно шутливо) Благодарю всех за прекрасный спектакль, я давно так не веселилась! Кстати, Секретарь, если вы уже свободны, идемте в Балландину, а остальные присоединяться позже. (ТРЕТЬЕМУ) Послушай, если Он объявится, передай, что мы с Секретарем...
ТРЕТИЙ (по-настоящему злясь): Прекрати паясничать. Немедленно повтори: Он никогда не объявится, Он – исчез, растворился, пропал, канул в Лету.
ОНА (снова поворачиваясь к выходу): Он ДЛЯ ВАС и ИЗ-ЗА ВАС пропал и канул. И вы еще пожалеете обо всем. (Уходит, вслед за ней Секретарь.)
После короткой паузы все немного оживляются и возвращаются к разговору уже без официального тона.
ПАУК: Она действительно не ожидала.
ТРЕТИЙ: Босс, только такая могла не ожидать.
ЕЩЕ ОДИН: Ах, какой красоткой Она была. Но с таким характером не удивительно, что ...
ПАУК: Прокурор, а вам Она пришлась по вкусу – любите таких тронутых?
ПРОКУРОР: Я думаю, Она ожидала от Него даже худшего, но продолжает Его любить. (Берет следующий бокал.) Я уважаю таких женщин за то, что они женственны без всяких ограничений. Но не подумайте, что я бы мог на Ней жениться. (Все смеются.)

ЗАНАВЕС

Сцена 2

Интерьер комнатки из первого действия; по-прежнему включена лампа над раскрытым журналом, но сложена софа и убраны вещи. Отраженный в зеркале луч фонаря как будто перерезает комнату. Дверь беззвучно открывается, и через некоторое время входит Она. Слышен звук отъезжающей машины, и в наступившей тишине – тихое всхлипывание. ОНА подходит к зеркалу, и, стоя в луче света, рассматривает отраженный в зеркале квадрат комнатки.

ОНА (обращаясь к своему отражению в зеркале): Он предлагал тебе – и не один раз. Ты думала Он шутит? Нет, ты надеялась, что Он передумает. А Он и не собирался менять своего решения. Ты думаешь, что ухоженный сад мог бы изменить все в вашей жизни? А как иначе; цветы украшают жизнь, украшают... Ах, не обольщайся – не в экзотических растениях ведь дело: оранжерея опустела, Он никого не взял с собой. Думаешь, даже не собирался? Перестань мучаться, и так ничего не узнаешь и не изменишь, только почувствуешь себя еще хуже. И правда, мысли начинают как-то набекрень... (Стук в дверь.)
Наконец-то – Ты. Пошутил, как всегда. Глупыш, как Ты меня напугал... (Открывает дверь. Входит Элеонора.)
ОНА: А я только недавно говорила о тебе.
НОРА: С кем? Я что-то почувствовала, мне снились какие-то дивные люди и ты среди них. Представляешь, один нес свое ухо, а у другого была щель в голове. Но ты выглядишь хуже, чем они. Что опять не так?
ОНА: Ты ведь знаешь.
НОРА: Ну да, ты говорила, что вы расстаетесь. Но мне пришло в голову...
ОНА: Давай попьем кофе. Который час?
Они входят в комнату и Элеонора садится в кресло. ОНА смотрит на часы – на часах 1.40. Подходит к столику, на котором стоят две маленькие чашечки, ставит их на поднос и выходит.
НОРА (кричит ей вслед): Ты выглядишь усталой. Может быть, все складывается как нельзя лучше – отдохнешь, займешься чем-нибудь и все образуется само собой. Не всю жизнь же тебе на Него молиться.
Из кухни не доносится никакого ответа. Слышно как закипает чайник, вскоре ОНА появляется с подносом с кофе и садится на подоконнике напротив Элеоноры.
ОНА: Какую музыку ты хотела бы послушать?
НОРА: Ну, слава Богу, приходишь в себя, умница. Так ему и надо, пусть катится...
ОНА: Ты бестактна. Неужели непонятно, что разговор в таком духе причиняет мне боль?
НОРА: А спрашивать меня о музыке – уместно?
ОНА: Нора, от кого из нас ушел муж?
НОРА: Пока неизвестно.
ОНА: Ты что спятила?!
НОРА: Ты меня не правильно поняла: неизвестно, что УШЕЛ, а не ОТ КОГО ушел; не передергивай, пожалуйста.
ОНА: Как это тебе неизвестно? А где же Он по-твоему? В Салоне Его уже оплакали, у тебя в оранжерее Он тысячу лет не был, а отсюда рано утречком ушел – и даже не позвонил.
НОРА: Проверь работает ли телефон.
ОНА: Глупости, звонили – из Салона.
НОРА: А кто делал уборку?
ОНА: Какую уборку?
НОРА: Да в вашей квартире!
ОНА (осматривая свою комнату): Не я во всяком случае. (С растущим удивлением.) Выходит, что Он здесь был – когда я сидела на этом чертовом следствии!
НОРА: Вот видишь, дурочка, все в порядке – можешь уже успокоиться. Выпей кофе и позвони в мастерскую – Он там.
ОНА: Нора, ты смотришь телевизор?
НОРА: А что могло случиться такого...
ОНА: Мастерская сгорела.
НОРА: Так вот куда ты бегала... Следствие по поводу дурацкой мастерской? А где Он был во время пожара?
ОНА (кричит): Именно об этом речь – ГДЕ ОН?
НОРА: Только не ори!
ОНА: Извини. Давай пить кофе.
Темнота постепенно рассеивается – комната преображается, в изменяющемся свете ярче проступают контуры женских фигур и окружающих их вещей.
ОНА (прерывая молчание): Ко всему можно привыкнуть – к Его отсутствию также. Когда-то, в самом начале, Он...
НОРА (нервно): Детка, о самом начале мне можешь не рассказывать – у меня отличная память.
ОНА: Ты даже не дослушала...
НОРА: А ты спятишь, думая все время об одном и том же. Хотела бы я знать, как ты будешь "привыкать" к Его отсутствию.
ОНА: Норочка, не распыляйся. (С горькой иронией.) В конце концов – ты у меня есть...
НОРА (не замечая иронии): Жаль только, что ты никогда никого не слушаешь. А меня могла бы, ведь я знаю тебя не первый день.
ОНА: Поэтому не слышишь меня и очень часто ошибаешься. Но давай все-таки послушаем музыку. Хочешь Альбинони?
НОРА: Конечно, хочу. Лучшего лекарства, чем музыка барокко, наверное не бывает. Только знаешь что мне не дает покоя?
ОНА (вставая включить музыку. Раздаются первые аккорды.): Норочка, прошу тебя...
НОРА: Нет-нет, ты только подумай, какое странное стечение обстоятельств...
ОНА: Нора, не пугай меня, умоляю!
НОРА: ...Идя в киоск за газетой, я встречаю Его, выходящего из вашей квартиры, в киоске покупаю книгу о различных открытиях – сама не знаю, что мне взбрело в голову – наверное, подействовала реклама – тут же возвращаюсь домой, и снова сталкиваюсь с Ним, причем Он опять выходит из вашей квартиры! Дома просматриваю книгу и читаю точь-в-точь о таком же случае, только там человек, дважды выходивший из своего кабинета, оба раза попался на глаза своему лучшему другу. Я не совсем поняла как это было связано с их лабораторными исследованиями, но сразу подумала: к чему это в подобной книге?..
ОНА (очень тихо): Нора, кто автор?
НОРА: А черт его знает. Я же тебе говорю, сама не пойму что это меня к ней вдруг потянуло, я же ведь никогда не интересовалась...
ОНА (еле слышно) А Он интересовался. Я не знала, что Он интересуется пирамидами.
НОРА: Пирамидами! Эта книга называется... "Летящая Пирамида"!
ОНА: Да. "Перевернутая..."
НОРА: Откуда ты знаешь, ты же телевизионных реклам не смотришь.
ОНА: Но мы знаем – знали – автора.
НОРА: Вы знакомы – я не знала.
ОНА: Ты тоже с ним знакома. (Задумавшись.) Или наоборот: мы Его не знали.
НОРА: Я кажется начинаю понимать. Подруга, да ведь это не было случайно, ты понимаешь, что все не случайно?
Слушают музыку.
ОНА (обычным спокойным тоном): Я, наверное, должна ее прочесть. Тогда все выяснится. А когда это было?
НОРА: Что?
ОНА: То, что Он выходил два раза, а ты ходила туда-сюда за газетой?
НОРА: Вчера. Я Его видела последний раз.
ОНА: Не говори так.
НОРА: Да я же в другом смысле...
ОНА: Все это ужасно странно.
НОРА: Что?
ОНА: Пирамида, Его выходы и исчезновение. Я очень устала. Теперь мне кажется, что ничего не было как следует.
НОРА: Он любил тебя.
ОНА (внезапно): Не слишком ли часто ты вчера покупала газету?
НОРА: Часто?
ОНА: Я же с тобой столкнулась, идя в Салон. А ты такая домоседка – куда это ты именно вчера все время выходила?
НОРА (очень весело): Милая моя, а в чем же ты меня подозреваешь?
ОНА (внезапно задумавшись): В чем бы я могла тебя подозревать... В твоей жизни люди занимают меньше места чем цветы – всякие лимоны и рододендроны.
НОРА: А я бы на твоем месте тоже занялась цветами. Впрочем, мне давно наскучило объяснять тебе... (Как будто вспоминает что-то и вдруг смеется.) Говорят, ты здорово удивилась, что в Салоне уже знали о моем зацветшем лимоне. (Смеется. Резко прерывает смех.) Прости. Если хочешь, я тебе его покажу, хоть ты и не проявляла никогда интереса к моим цветам, но этот красавец поразит тебя – он всех приводит в восторг, я им ужасно горжусь. (Опять смеется.)
ОНА молчит, смех НОРЫ сливается с музыкой, некоторое время музыка звучит все громче, потом начинается новая мелодия и они молча слушают некоторое время.
ОНА (решившись): Все в восторге от твоего чудесно цветущего лимона; все в восторге от Его гениальной "Пирамиды...", только я этого цветения не видела и этой книги не читала. Странно... Не могла бы ты...
НОРА (несколько неестественным тоном): А ты ведь не просила. Я тебе сразу предложила: идем ко мне. (Более уверенно, уже идя к двери.) Ну чего же ты ждешь – идем!
ОНА машинально собирает на поднос кофейные чашки, поправляет перед зеркалом прическу, гасит свет и они выходят. Музыка продолжает звучать.

ЗАНАВЕС


 Сцена 3

Оранжерея НОРЫ на последнем этаже. Сквозь стеклянный потолок видны звезды. Преобладают тропические растения в необычных по форме горшках, скорее напоминающих скульптурные произведения. Посредине – небольшой фонтан, от которого под музыку, напоминающую звуки шарманки, разлетаются цветные брызги. Рядом с ним на журнальном столике – садовнические принадлежности, часы в старинной оправе, небольшое овальное зеркало и раскрытая "Перевернутая Пирамида". Появляются ОНА и НОРА. НОРА собирает со стола, тем временем ОНА, стоя у фонтана, раскрывает "Пирамиду".
НОРА: Не заинтересуешься цветами?
ОНА (не отрываясь от книги): Нора, я знаю твой сад наизусть. Каждый кустик.
НОРА: Последний раз ты была у меня...
ОНА: Не важно – с тех пор ничего не изменилось, я же вижу.
НОРА смотрит на НЕЕ с удивлением, одновременно продолжая убирать на столе: откладывает инструменты, аккуратно ставит зеркало – в нем отражается звездное небо.
НОРА: Ты в самом деле так думаешь?
ОНА (начиная нервничать): Я думаю, что изменилось только одно... (Внезапно замолкает и внимательно смотрит в книгу.)
НОРА (возясь с цветами): Что? Ты осталась одна? А кроме этого в мире ничего не изменилось?
ОНА (отрывается от книги, ее взгляд начинает блуждать пока не останавливается на зеркале): Смотри – это оно (ОНА показывает НОРЕ иллюстрацию в книге) – твое зеркало на фоне брызг от этого фонтана! Возможно ли...
НОРА продолжает заниматься цветами, не проявляя удивления. ОНА ставит раскрытую книгу на столик: зеркало на иллюстрации и настоящее зеркало выглядят тем более похоже, что они одинакового размера, а цветные брызги с иллюстрации сливаются с настоящими брызгами от фонтана. ОНА опускается в кресло у столика, закрывает глаза и раскачивается в кресле. В это время НОРА как ни в чем не бывало пересаживает лимон, поливает его водой, меняет какие-то цветы местами и, взяв один из них, выходит.
ОНА (почувствовав, что осталась одна): Когда-то я очень любила смотреть диафильмы. Меня не удивляло почему вдруг на стене появлялись цветные картинки, я знала только, что если стану в золотистом и немного пыльном лучике, то вместо картинки на стене окажется мое изображение. У меня было много любимых фильмов. Особенно часто я смотрела о "Звездном мальчике", он меня пугал и притягивал одновременно. Потом я к нему привыкла настолько, что однажды мне захотелось как-то ободрить его – я ведь знала окончание сказки, а он еще нет, и тогда я стала в лучик, и мы оказались с ним рядом в кругу света, а вокруг было темно. Я почувствовала, что он вовсе не такой чужой и далекий, потому что в лучике было тепло. После этого я очень долго не смотрела сказки о Звездном Мальчике – чувствовала, что мы и так все время вместе. Я думала, что все теперь изменится... Но когда мне захотелось увидеть его и я начала смотреть сказку сначала, то поняла, что все в ней точь-в-точь как было раньше... Мы никогда не были вместе, а Он был чужой, далекий и холодный. А диафильмы остались в детстве, в комнате с пустыми стенами. (Открывает глаза, смотрит на звезды.) Как это далеко. Звезды излучают спокойствие. Хочется приблизиться к ним и увидеть все таким, каким видят они.
Затемнение. Слышны брызги фонтана и "шарманка". ОНА как будто задремала на слегка раскачивающемся кресле. Постепенно светлеет. Звонит телефон, потом замолкает, и звонит снова. Вбегает НОРА и успевает поднять трубку. ОНА просыпается и смотрит на часы.
ОНА: (медленно приходя в себя): Без двадцати два... (Поднимает голову – звездное небо превратилось в солнечное.) Светло...
НОРА (смеясь, отрывается от телефона): Потому что уже утро! Ты хоть выспалась?
ОНА (внимательно изучая циферблат на часах): Ах, десять минут девятого! А меня ждут в восемь!
НОРА (откладывая трубку): Подождут! Как я рада, что ты здесь!
ОНА: А где я могла быть? (Опять поднимая голову.) Ты думаешь, что я могла бы прорваться сквозь крышу к звездам? (Обе смеются.)
НОРА выходит и возвращается с двумя бокалами с соком.
НОРА: Что тебе снилось?
ОНА: Норочка, спасибо за заботу, но мне нужно бежать: у меня множество дел.
НОРА: Какие у тебя могут быть дела в такую рань. Побудь со мной.
ОНА: Ты закончила с цветами?
НОРА: Цветы требуют постоянной опеки, пойми наконец.
ОНА: Неужели в них смысл твоей жизни?
НОРА: Ты же видишь...
Слышен звонок. НОРА выбегает, и возвращается с ТРЕТИМ. У него в руках горшок с дивным цветком. НОРА забирает цветок и выносит его. ТРЕТИЙ садится напротив НЕЕ.
ОНА (не очень удивляясь): Кто бы подумал! Так вот откуда ты знал о лимоне!
ТРЕТИЙ (смеется): Помнишь, ты назвала лимон тюльпаном! И я подумал, что у моей девочки действительно нет тюльпана – и вот принес!
ОНА: Неужели тот цветок – тюльпан? Он скорее похож на...
Слышен звонок. Вскоре входят НОРА и ПРОКУРОР. ПРОКУРОР, увидев ЕЕ, подходит и с искренней радостью жмет ЕЙ руку.
ПРОКУРОР: Поверите ли, я ожидал вас здесь застать. Я просто "вызвал" вас, знаете, это такой особый способ... Лучше телефонов и писем. А вы не рады?
ОНА (с трудом подбирая слова): Я была бы рада понять ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ. Кто вас...
ПРОКУРОР (покорно): Я же объяснил. Вы, кажется, не верите. Но я постараюсь...
ОНА (встает): Извините, но мне все-таки нужно идти.
НОРА: Не убегай. Ты ведь умница.
ОНА (садится): Но я должна. Меня ждут.
ПРОКУРОР: Поверьте, я вам не желаю зла. Наоборот, хочу вам кое-что объяснить. Извините, конечно, что так – без предупреждения, ночью, – но вы же действительно умница, должны все понимать...
ОНА: Прокурор, о чем вы говорите – какая ночь? (Сердито.) Пытаете меня весь день, не интересуясь могу ли я, в состоянии ли отвечать, логично мыслить, и вообще... Я провела ночь в кресле, опаздываю на важную встречу. (Кричит.) Поймите, я не обязана оправдываться!
ПРОКУРОР (покорно): Ну, что вы. Я только немного удивлен, что такая хрупкая девушка не боится по ночам...
ОНА (орет) Да какое вам дело, где я ночую!
ПРОКУРОР: Пожалуйста, успокойтесь! Прошу вас, поймите, вы переутомлены. Хотите, отложим разговор до утра.
ОНА (резко вставая): Я спячу. (Обращаясь ко всем одновременно.) Мне нужно переодеться. Это вы понимаете? Мне нужно помыться. Это до вас доходит?! Я хочу в туалет! И чтобы вы молчали и меня не задерживали. И все. И больше ничего не хочу... НИКАКИХ ОБЪЯСНЕНИЙ! (Оглядываясь, выходит, слышно как хлопает дверь.)

ЗАНАВЕС

Сцена 4
ОНА стоит посредине своей комнаты в кромешной темноте. Звучит Альбинони. ОНА вдруг подходит к окну, осторожно приоткрывает штору: за окном ночь.
ОНА (не отходя от окна): А где же звезды? Остались там? „А за моим окном лишь ветер, не ведая покоя, разносит капли дождевые, деревья моет...” Зябко. Нужно одеться потеплее.
Оборачивается лицом к комнате, замечает поднос с чашечками, выносит его. Слышно, как в кухне некоторое время течет вода, потом перестает и опять звучит только музыка. ОНА возвращается, раздевается и уходит в ванную. Опять течет вода и прекращает. ОНА входит, пробует навести порядок в комнате. Выключает музыку. Громко тикает будильник. ОНА снимает телефонную трубку, набирает номер, прислушивается.
ОНА (в трубку): Прокурор? Извините, я ошиблась. Что? (С удивлением.) Это Ты? Я не понимаю... Нет, все в порядке. Я здорова. Выходит, ничего не случилось... Что это – какие-то посторонние звуки? Почему Ты смеешься? Я ни о чем не забыла, просто немного опаздываю – так получилось. У меня сломались часы... Ты мне не говорил. Но это не страшно. Все в порядке. Хорошо, я останусь дома, подожду тебя.
Осторожно откладывает трубку, машинально раскрывает журнал, потом вдруг начинает вынимать из стола различные предметы и сразу прячет их назад. В конце концов начинает все же читать, но чтение прерывается звонком в дверь. ОНА вскакивает, чтобы открыть, но не успевает. Входит ОН.
ОН: Милая, зацвел лимон.
ОНА: И у меня тоже новость: я придумала новые духи.
ОН: Ты что снова повздорила с Норой?
ОНА: Вот только названия никак не могу выбрать.
ОН: Ладно, не отвечай, если не хочешь...
ОНА: Оно должно быть необычным и таким легким как облако.
ОН: Как прошел день? Что нового?
ОНА: К тому же у меня немного времени на раздумья.
ОН: Вот как. А у меня, в общем, все без изменений.
ОНА (внезапно): Хватит. Уходи.
ОН (подходя к ней и пытаясь поцеловать): Я только что вернулся!
ОНА (отстраняясь): Ты слишком поздно вернулся. Надоели эти розыгрыши...
ОН: Не гони меня. Я обязательно что-нибудь придумаю. И тогда ты наконец-то сможешь мной гордиться.
ОНА: Я уже не смогу.
ОН: Но выслушай меня прежде чем так говорить.
ОНА: Нету никакого прежде. Как и никакого после. Это уже не игра. Все разрушилось, все сломалось.
ОН (пробуя шутить): Я все помню: твои часы, твой фильмоскоп. Скажи, что еще нужно починить?
ОНА: Не шути больше. У тебя никогда не было для меня времени.
ОН: Но я изменю это. Хочешь, я буду писать? Не надо мне никакой мастерской – я буду писать дома, в кабинете, а ты всегда сможешь быть со мной рядом. Я опишу все, чего не смог объяснить раньше. Я обязательно посвящу свою книгу тебе. Это будет наше общее детище.
ОНА: Да-да, все, о чем ты говоришь, возможно и не плохо – где-то в ином измерении.
ОН: Ты уже не хочешь быть моей музой?
ОНА (не слушая его): У нас не будет общего детища. Я думаю, ты быстро привыкнешь к этой мысли.
ОН (не обращая внимания на ее слова): А я уже все придумал. Я прямо сейчас начну писать.
Их последние монологи звучат параллельно. В это время ОН мечется по комнате, переставляя мебель: создает себе рабочее место за письменным столом. ОНА перемещается между зеркалом и окном; за окном чередуются ночь и день, звезды и солнце.
ОН: Блестящая идея: я наконец займусь "Пирамидой..." К черту все остальное. Ты права, мастерская крадет время. Я должен писать. Прости, что я раньше не рассказывал тебе об этом – мне казалось, что нужно абсолютно все продумать, не следует торопиться... Теперь я готов. Мне все совершенно понятно. Ты помнишь мои сны, о которых я тебе рассказывал? С них все началось. Наконец-то все готово!
ОНА: Я опоздала. Это не важно. Какая скука! Почему вдруг я соврала о духах? Обиделась, но виду не подала... (Смеется.) Так ведь ОН и поверил. А я не верю. И ничего уже не понимаю. Может быть, жизнь – это только сон. Я живу как во сне. Раньше все было по-другому. Были мечты, были стихи... Я думала, что знаю чего хочу и что люблю. (Пристально смотрит на себя в зеркало.) Чего же ты ждешь?!
ОН закончил перестановку, снял со шкафа пишущую машинку и, сдунув с нее пыль, бережно поставил на стол. Сел к письменному столу, порылся в ящичке, достал лист бумаги, вставил его в машинку. Задумался. Наконец начал писать.

1998