Защита Лужина от Набокова

Полный текст на:

http://www.nlo.magazine.ru/scientist/72.html

Набоков неоднократно подчеркивает не только тот факт, что Лужин - литературный персонаж, но и то, что конечной причиной всех его страданий является воля автора, поместившего Лужина в роман, который как раз и повествует о том, каково быть литературным персонажем. Гениальность этого романа - в конфликте, заложенном в этом парадоксальном положении Лужина. Реалистическая литература держится на том, что читатели в каком-то смысле забывают, что персонажи - не живые люди; модернизм выдвигает на первый план "тварный", "фиктивный" характер литературы, и персонажи модернистов скорее воспринимаются как конструкции, фигуры речи, в применении к которым мало уместно слово "существо". Сила лучших книг Набокова - в том, что их можно читать и как модернистские, и как до-модернистские произведения. "Защита Лужина" сводит нас с симпатичным, потенциально "до-модернистским", "душевным" персонажем, который начинает догадываться, что же сотворил с обитателями литературных произведений модернизм. Читатель, отождествляющий себя с Лужиным и вместе с ним сопротивляющийся жестокому, агрессивному "узору" сюжета, в действительности испытывает на своей шкуре вполне вещественное нашествие модернизма. Если говорить о ностальгии как о руководящем принципе в прозе Набокова, то это будет ностальгия по вымышленному миру до-модернистской литературы, из которого высланы и автор, и читатель. Читатель, возможно, тоскует по этому раю, но автор находит своему Эдему отличную замену - описывает его утрату в своих произведениях. Всякий читатель - за исключением тех, кто совершенно не восприимчив к чарам реализма, - страдает от триумфа модернизма, одновременно упиваясь его блеском, что придает страданиям особенную остроту [24].