Тургеневское буриме

Данное произведение было написано участниками форума 4 канала (http://www.channel4.ru/cgi/4room/4room.pl) по принципу буриме, когда каждый из участников добавляет по абзацу. Поэтому авторские права на этот литературный труд принадлежать не одному мне. Тургеневское буриме имело несколько особенностей. Во-первых, там намеренно использовались литературные штампы, от великой русской литературы до палп фикшн. Во-вторых, произведение было написано во время и по влиянием Чемпионата Мира по футболу. В-третьих, повороты сюжета и поступки героев не обсуждались между авторами заранее. Вот, в целом, и все.



Небо затянуло серой пеленой и шел дождь. Свой последний гол забили бельгийцы, бар опустел. Барменша одиноко пересчитывала мелочь, распаковывала ящики с "СевенАпом", поправляла ценники. Где-то далеко громыхнуло. Дверь отворилась.
Она увидела на пороге маленького японца, который был опустошен. На протяжении пяти дней он заходил сюда с надеждой. Ей - человеку, далекому от футбола, было непонятно, чего так ждал этот милый круглолицый мужчина. Она еще не знала, что сегодня впервые откажет посетителю. В прейскуранте этого бара сакэ не значилось...
Как много перевернулось в ней с того дня! Она помнила, нет, она никогда бы не забыла рыдания японца у стойки, ползание за ней на коленях и даже угрозы. Впрочем, последнее было для нее наименее важно. Она предлагала ему жареную собаку, острую морковку, баклажаны со спаржей. Как могла она - тогда - знать, что ему действительно было нужно. Истина открылась ей только после одного События...
Конечно, то, что случилось можно назвать только "событием внутрибаровским": нагнувшись за очередным ящиком зеленой газировки, она нашла пуль от (что за совпадение!) японского телевизора, не включавшегося вручную. Листая каналы, она смотрела на своего восточного гостя и вдруг... его лицо налилось краской, смешало желтое с бардовым, стало грязно-коричневым... В телевизоре был отчет о матче  Япония-Россия. И все снова, еще один шок, еще один раз видеть это лысое костлявое лицо с капитанской повязкой на руке! Неужели, это лицо смерти, зовущей меня?
Это было не просто лицо смерти. Это был ужас. Кошмар. Всепожирающая тьма. Впрочем, там были и другие лица.  Грязно-коричневое лицо смотрело на пучившую глаза рожу с пшеничной прядью волос завитой кверху, рожа использовала всю свою мимику и делала отчаянные жесты руками. Был согбенный усталый старец на воротах. Пожалуй, это и был Магистр. Потом показали мяч, тяжело вваливающийся в ворота японцев, оттолкнувишись от ноги пшеничного Пучеглаза. Показалось лицо смерти. Оно подмигнуло. Захохотало. Задергало носом. Высунуло язык. Натянуло на себя футболку. И убежало. У японца в голове мелькнул зловещий план.
Невидящим взглядом он уставился на барменшу. Она почувствовала себя неуютно и начала нервно перетироать стаканы. Он лихорадочно обдумывал детали безумного плана. В мозгу билось "Скорей, скорей". Спотыкаясь о стулья и случайных посетителей он кинулся вон.
Барменша хмыкнула и покрутила пальце у виска. Она прищурилась и начала пытаться вытереть изнутри бутылку. Поняв всю безнадежность затеянного, начала в нее дуть. Потом принесла воронку и налила туда фуроцилина. Вылила. Промыла. Постукала горлышком о стойку. Уронила голову на руки и зарыдала. А комната все наполнялась и наполнялась каким-то странным газом...
С детства учили в японской школе не есть суши, огурцы и молоко в один день. Но разве наказы великих самураев первым делом приходят на ум в стрессовых ситуациях? Барменша плакала. И было неясно: жалко ей японца или что-то едкое вырывало из, ужастно нераскосых для людей востока, глаз слезы. Посланец Страны Восходящего Солнца взял стопку салфеток и, еле передвигая ноги, побрел к выходу. Он с ностальгией вспоминал те дни, когда мучался насморком. 
Бригада неотложки прибыла через час. Она задержалась из-за праздненств по случаю победы сборной. Толстый небритый врач поставил диагноз "отравление средней тяжести". Он икал и ручка его дергалась от этого по бумаге. Санитар вытирал скупую мужскую концом промасленного платка. Ее положили на носилки. Два медбрата, олекая себе под нос просеменили с носилками к машине. Водитель бибикнул: два длинных, три коротких. "Неспроста", - подумал японец и побежал вслед за автомобилем. Его пятки сверкали на неожиданно вышедшем солнце. И без того маленькая фигурка все уменьшалась и уменьшалась и вскоре скрылась за деревьями.
Он бежал так долго, что в один момент перестал отражать все, что с ним происходит. Внутренний голос подсказывал дорогу. Вся информация, минуя мозг, попадала в ноги, а они принимали нужное решение.
И вот, долгожданная Гостиница "Дружба народов".
Он зашел в номер, пришел в себя, ушел в никуда и вернулся обратно. Лысый костлявый череп с капитанской повязкой звал его к себе, в свою уютную штрафную площадку...
- Вот дела!,- мысленно удивился он. - Еще пару часов назад у этого черепа была хоть пара волос на голове. Как все-таки быстротечно время!
От таких мыслей он расстроился. Закурил сигариллу. Прокашлялся. Откинулся на кровать и стал вспоминать. Он даже заснул. И приснилось ему огромное зеленое поле. Одиннадцать храбрых сегунов. Разнообразие цветных голов. Синие трибуны. Храбрый заморский самурай-наставник со жвачкой. Он всхлипнул и проснулся от непритного звука. Как будто бы кто-то скрипел ведром о стену. Протер глаза и ужаснулся...
Вокруг была кромешная тьма, и кто-то в самом деле скрипел ведром об стену. Он не сразу вспомнил, где находится. Попытался пошевелиться, но каждое движение отдавалось в голове целым каскадом искр.  Невероятным усилием он всё-таки поднял руку и ощупал себя. Оказалось, что на нём женский шёлковый халат, шлёпанцы на высоком каблуке и пышный парик. Он прочистил горло и спросил севшим голосом: "Кто здесь?" В ответ проскрипели ведром. Неверными шагами, путаясь в длинном халате и теряя шлёпанцы, он дошёл до стены и дрожащей рукой нащупал выключатель. Вспыхнул холодный электрический свет, заставивший его зажмуриться, но сквозь слёзы, застилавшие глаза, он увидел, что у двери, с ведром  и добродушной улыбкой, стоит его знакомый - работник гостиницы. 
   Виталий с детства любил скрип поварешки о кастрюлю, в более юном возрасте увлекался, так называемым, "железом по стеклу" и всю жизнь мечтал связать в этими звуками свою профессию, сделать на этом карьеру. Как-то, читая газету "Из брюк в руки!!!", он наткнулся на объявление: "Гостинице "Дружба народов" требуется скрипун ведром" и понял, что это то, к чему он всегда стремится. 
На протяжении трех лет, каждый день в десять часов утра Виталий проходит по этажам, добродушно улыбается и проводит своим, всегда начищенным до блеска инструментом, по стенам, намекая на то, что пора вставать. Его жизнь была неспешной и размеренной, но со странным человеком свела судьба Виталика. Дней шесть тому назад к нему подошел маленький круглолицый японец и попросил каждое утро будить его лично...
Японец широко распахнул халат, как бы развел руками: вот оно, вот и я!
Виталик покачал головой. Он не понимал.
Японец чуть не разодрал полы халата, завыл нечеловеческим голосом и бросился обнимать "Витаррия", как называл он доброго скрипуна.
Витаррию было что рассказать новому знакомому. Он аккуратно сложил ведро, спрятал его в боковой кармашек спецовки и сварил кофе. Японец, нервно барабаня пальцами по ручке кресла, ждал. В его голове вертелась с детства знакомая каждому мелодия - "Нихира Сибе". Он вообще ничего не понимал в этом маскараде, но парик почему-то не снял. Виталий осторожно присел на край стула, протянул чашку японцу и начал рассказывать. А поведал он следующее: в пятницу вечером, то есть позавчера, к нему пришли два престранных человека: оба высокие, одетые в голубые куртки. Один был нескладный, лысоватый, но тихий. Другой, с пшеничной прядью волос, с блеском в глазах, гаркающий, орущий, все время что-то спрашивал у Виталия. Потрясал руками, делал страшные глаза. Нужен был ему "косоглазый черт".
Японец опять почувствовал себя неважно.
Даже плохо.
"Ну сто зе ето такое, - заныл японец, - нигде, нигде мне нет покоя." Он не заметил, что от волнения заговорил стихами. Рифмы так и посыпались из него. Виталий с брезгливым выражением лица рассматривал его, будто какое-то диковинное насекомое. Японец медленно сполз по стене, обхватил уши руками и сидел, раскачиваясь из стороны в сторону и причитая. Парик постоянно наползал ему на глаза. Вскоре Виталию это надоело, он достал из кармана ведро, взвесил его в руке, примериваясь и ...
Скрипнул им слегка об стенку. Мечтательно закрыв глаза, вздохнул. Скрипнул еще разочек, но на этот раз провел по стене дорожку подлиннее. После этого он глаза уже не закрывал. Скрипнул тут же. Потом еще. И еще. Больше, больше, еще, еще! Бешено хохоча, он бегал с ведром по комнате вдоль стен. Он заходился в каком-то дьявольском хохоте, перемешанном с диким хохотом.
Японец сразу знал, что здесь что-то не так. Он прищурился. Разметал волосы, подпрыгнул и выставил вперед левую ладонь. После этого поклонился и сказал: "Нифи Га у вас не полусицца!".
Тем временем, у Виталика кончился припадок. Он перестал скрипеть и озабоченно посмотрел на нового приятеля. Японец выпрямился, выпятил грудь и выкрикунл: "Предателей нет и не будет на Ниппонской земли!"
Виталик стал напевать и подыгрывать себе жестяным рабочим инструментом и стенкой свою любимую песню своей любимой металлической группы "Оказия в сметане". У японца затрещали виски, затряслись руки, забилось пуще прежнего сердце, задергались веки, закинулась голова, запрудились штаны, застонал голос. "Этзо не в моем вкузе!!!", - закричал он, но Виталик как будто отключился и не отражал мольбу азиата. В приступе ярости и адского гнева круглолицый муж достал оставшуюся еще от прадеда саблю. "Кого? Он или я?", - думал японец. Но через мгновение все пропало. Стало темно и ...
Всё смешалось в мыслях Виталия. С одной стороны японец был неправ, но если подумать на 100% и вспомнить ситуацию в Кумамото (легендарном японском городе), то в пример можно было привести Танако-нэко-сан, который приготовил для императора фугу и, не испытав её на своем рабе Юкка, которого внезапно полюбил больше всего (так как был нестандартной ориентации) и обещал освободить после смерти импнратора, отдал на стол красивое блюдо. Но и с другой стороны он был неправ. Вообщем со всех сторон, как ни крути, он был неправ. На самом деле будут. Будут! знал бы об этом японец, может, не произошло бы следующее...
Не раздался бы стук в дверь и голос с металлическими интонациями не спросил бы: "Сантехника вызывали?" Японец с Виталием переглянулись. Японец пожал плечами, Виталий покачал головой. Они пожевали губами, прикинули что-то в уме и пошли открывать. Стукнувшись у двери плечами, они некоторое время пыхтели и пытались оттолкнуть друг друга. Японец неуловимым движением руки вырубил Виталия. Тот мешком упал на пол. Японец без помех открыл дверь. Вошёл сантехник. Вместе они привели в чувство Виталия. Виталий открыл глаза и огладел комнату. В это время раздался стук в дверь. Волнующий женский голос спросил: "Это вы нас затопили?" Все трое переглянулись. Сантехник пожал плечами, Виталий неподвижно лежал на полу, японец покачал головой. Дальше не произошло бы следующее ...
Однако все-таки произошло. Сантехник неспеша снял курточку, вытряхнул желтые и красные карточки на стол, положил рядом блокнотик, взъерошил волосы и представился: "Маркус Мерк, арбитр международной категории". Тем временем женский голос за дверьми пропищал: "Опять эти Козявкины! Я звоню в милицию".
Виталик щелкнул левым глазом. Потом ме-едленно приоткрыл правый. Потянул носом воздух. И встал. Потом, вскрикнув, хлопнул себя по груди - любимое именное ведро фирмы "Solingen" было на месте. 
Потом повернулся к Мерку и пожал ему руку, как будто так и знал, что арбитр будет в комнате.
- Пацаны уже готовы? ,- на выдохе спосил Виталий. Японец в недоумении затаил дыхание, ожидая ответа. Было слышно, как бьется его сердце...
Готовы, готовы» - проворчал арбитр, любовно перебирая карточки. Каждую он брал в руки, приближал к глазам, пробовал на зуб и осматривал со всех сторон. «Слышь, Маркус, а ты, случайно, не это, не того?» - спросил японец с опаской. Виталий на вдохе сказал: «Но, но, но…» Японец, победно поглядывая на Виталия, нарезал круги комнате и, по-самурайски хекая, вскрикивал: «Но пасаран! Банзай! Япония – чемпион!». Потом, вдруг подскочил к Виталию, взял его за пуговицу и, хитро прищурившись, так что глаза почти совсем потерялись между щёк и бровей, сказал: «Северная территория отдавай, однако». «Что-то здесь душно стало» - сказал Виталий и вышел…
В комнате повисло тягостное молчание. Все окончательно запутались. Японец энергично почесал в затылке и стал угрожающе наступать на Мерка. Тот взвизгнул и забрался на стол, смахнув при этом карточки.  Скороговоркой пробормотал: "Ишь ты, много тут вас таких. А я чего, я ничего. Сужу себе, никого не трогаю. Я, между прочим, арбитр международной категории. Я вам не позволю... Я это так не оставлю..." Японец продолжал наступать, потом остановился, рванул на груди халат, который так и не снял, просипел: "Ты Виталю не трожь, он мой кореш, мы с ним на соседних нарах срок мотали" А в это время…
Виталий вышел в коридор, огляделся и достал из внутреннего кармана фартука солидную пачку йен. Пересчитав их, он написал что-то на бумажке, поставил крестик и засунул их обратно. Виталий задвигал губами, как будто выговаривая какие-то слова, фразы, понятные только ему одному. Достал свое ведро и раскрыл его, но не полностью, так, что по диаметру оно напоминало абажур у маленькой гостиничной люстры. Ловким движением поскребщик-стучальщик вывернул ведро наизнанку. Изнанка оказалась красного цвета. К углу была прикреплена кисточка. Виталик надел феску так, чтобы все видели: над обоими глазами был нарисован полумесяц. В ухо вдел серьгу в форме кольца. Коротко выдохнул ноздрями воздух и зашел обратно в комнату...
В комнате что-то неуловимо изменилось. Японца нигде не было видно, Мерк стал ниже ростом, кожа его приобрела кофейный оттенок, волосы закурчавились. На полу, спиной к двери, скорчившись валялся кто-то с гребнем осветлённых волос. Ещё один человек с волосами забранными в хвостик, одетый во вратарскую форму безутешно рыдал на диване. Виталий оторопело застыл на пороге. 
В горле у него застряли слова....
Он не решился сказать их мужчине, чью слезы дорогого стоили. Виталий, будучи человеком высоких моральных устоев, просто не мог не помочь страждущему. Он подбежал и наклонился к человеку:
- Что случилось? Я могу чем-то помочь?
Мужчина всхлипнул и завыл снова:
- Ы-ы-ы... Факин Рони... факин шит Рони...
Мерк сел в углу на корточки и начала черкаться в блокнотике. Лицо его выражало крайнюю сосредоточенность. Виталий даже забыл о плачущем англоязычном господине. Маркус высунул от напряжения язык, взмахнул карандашом, поставил последнюю закорючку и отдал блокнотик легендарному ведростучателю. Виталик взял блокнот и увидел в нем тщательно прорисованного жирафа. От ужаса у него слетела феска. Он и представить себе не мог, что Мерк знает так много...
"Жираф. Ну почему же обязательно жираф?" - обречённо подумал Виталий. Это леденящее душу создание из ночных кошмаров, после которых он постоянно просыпался в холодном поту и долго не мог понять, где находится. Они преследовали его уже много лет во сне, а вот теперь и наяву... Эти глумливые, ухмыляющиеся, рогатые рожи,  тянущие к нему свои неестественные шеи, словно шланги от стиральных машин... Сколько раз ему снилось, что его оплетают стальные мышцы, скрытые под пятнистой шкурой, и давят, давят, давят, так, что уже нет сил пошевелиться, нет сил вздохнуть, а в лицо заглядывает свесившаяся сверху морда с масляными глазками и тянется к нему своим непомерно длинным языком. Виталий содрогнулся от омерзения. Безотчётный ужас захлестнул его, он вскочил, дико озираясь по сторонам, ожидая увидеть частокол змеиных шей, увенчанных крошечными мордами. Он беспомощно вскинул перед собой ведро-феску, как бы защищаясь, но оно, с жалобным скрипом, сложилось. "Неееееет!" - у Виталия вырвался протяжный звериный крик.
Вдруг со звоном распахнулось окно. На подоконнике стоял японец, за спиной у него развевался красный плащ, на плечах были погоны. В руках он держал свой длинный самурайский меч. Выдержав нужную паузу, он спрыгнул и твердыми шагами подошел к Виталию:
- Ну вот, демон, я и нашел тебя,- спокойным ровным голосом проговорил он.
Виталий раскрыл рот и понял, что прежние вялые попытки уже не помогут. С ним случилась метаморфоза. Необыкновенная. Фантасмагорическая. Он надел феску. Сквозь жесть ведра вверх полезли рога. Лицо налилось фиолетовым цветом. От ногтей исходил матовый неприятный свет. Они сцепились.
Меч и ведро.
Сталь и жесть.
Рога и копыта.
Свет погас. Завыла сирена. Стало отвратительно холодно и промозгло. Все провалилось...
Маркус Мерк шел по узкой дороге близ Рязани. В его глазах можно было бы прочесть все. Но он молчал, после такого потрясения все усилия психоаналитиков были бессильны.
Маркус сел на пыльную обочину, обхватил голову руками и застыл в таком положении надолго.
Так сидел он тридцать лет и три года. Вдруг, вздымая клубы пыли, к нему подкатил старенький уазик и, скрипнув тормозами, остановился. Из машины выскочил коренастый, дочерна загоревший человек в картузе. Следом вылез японец, потом ещё какие-то люди, сборная России по футболу. Мерк по-детски доверчиво поднял зарёванное лицо навстречу человеку в картузе. Тот, ловко переставляя ноги в кирзовых сапогах, подбежал к арбитру, сорвал с головы картуз и вытер потный лоб. "Ну что же Вы, товарищ, мы Вас ищем, ищем! Совсем с ног сбились!" - улыбаясь проорал коренастый. Японец ободряюще улыбался неподалёку, промасленной ветошью протирая свой меч, с которого капало что-то красное. Все обступили Мерка и наперебой загомонили: " ... мы теряем его ... баня простыла уж... ага, я же тебе говорил, что он негр... а вот карточку-то ты ему зря тогда.... да, брат, чемпионат 2034 ты уже пропустил, ну да никто тебе не виноват..." В голове у Мерка что-то щёлкнуло, зажёгся яркий свет, и он всё вспомнил. Посвежевший и помолодевший он вскочил, хрустнув суставами, обвёл улыбающиеся лица предательски повлажневшими глазами. "Дорогие вы мои, а выросли-то как, а загорели-то..." - запричитал Мерк. Все жали ему руку, гулко хлопали по плечу, попытались качать, но уронили. Наконец все успокоились, взялись за руки и ушли в заходящее солнце. Следом низко прошли два вертолёта.