Севастополь день морячка

Утром двадцать восьмого мы обедали в какой-то придорожной столовой за Симферополем. Мы сидели в душном небольшом зале с низкими потолками и ели маленькие скользкие пельмени. Полная, покрасневшая от жары, продавщица хмуро следила за нашими движениями. Плотыш принёс три стакана компота. И я долго вылавливал из своего муху. Алыча была мягкой и тёплой. Когда я вышел на улицу, почему-то хотелось есть. Фил уселся на траве и стал забивать трубку. Плотыш деловито постучал ногой по колёсам своей машины и пошёл к бочке с квасом, которая стояла невдалеке. Варёные люди пили коричневую мутную жидкость из больших пластиковых стаканов. Я пошёл следом. Рядом с бочкой сидел почерневший на солнце, морщинистый, с опухшими глазами, человек и пристально следил, как мы пьём квас. Казалось, его кадык двигался в такт… Я отвернулся, не допил, поставил стакан около бочки и пошёл к машине.
Мы снова были в пути. Ветер рвался по салону нашего микроавтобуса через отрытые окна. Плотыш улыбаясь, следил за дорогой. Магнитола, на радость нам, не работала. Мимо мелькнула высокая каменная стела с гравировкой «Бахчисарай». Гарик сбросил скорость, я с любопытством стал выглядывать из-под лобового стекла. Но за окном потянулся обычный маленький городок с серенькими пятиэтажками и невысокими деревцами. Тротуары с потрескавшимся асфальтом, редкие люди, маленькие окна.
- Это и есть Бахчисарай? – разочаровано спросил я.
- А ты что хотел? – усмехнулся Плотыш, - «Бахча» и «Сарай»… - и безразлично добавил, кивнув в сторону: - Там где-то дворец должен быть… - Но за окном уже тянулась привычная лесополоса, а за ней сухие поля. Воспетый поэтами город кончился также быстро, как и появился.

Севастополь встречал нас длинной пробкой, отцеплением, рядами милиции. На улицах через каждые пятьдесят метров стояли солдаты внутренних войск с автоматами на шее. По словам Плотыша, на сегодняшний день военно-морского флота съехались президенты, министры обороны и кто-то там ещё. Бодрая «Жучка» Плотыша понеслась по широкой улице. Он уверенно вёл машину, хотя никто толком не знал куда ехать. Мы выехали на небольшую площадь с памятником в центре, свернули. Милиционеры с белоснежными воротничками и такими же  белыми фуражками яростно крутили палками. Заехав за площадь, нам всё же удалось припарковаться.
Плотыш вылез из машины, зачем-то осмотрел её с разных сторон, бережно протёр зеркальце. Потом повернулся к нам и властно скомандовал:
- Так! Все идём в разные стороны. Спрашиваем, где этот задрипанный зал, в котором должен быть концерт. Всё, ты туда, ты туда…
- А я никуда, - говорю.
- А ты туда!
Я махнул рукой и пошёл в сторону площади. По ней ходили моряки в парадной форме, бесчисленные курортники и я. Памятник оказался великому флотоводцу Нахимову. Он стоял на огромном постаменте и ухмылялся. Я подошёл к лестнице в самом краю площади. Внизу был пирс. Женщину в синем сарафане, с двумя подбородками и такой же необъятной дочкой, на фоне бухты фотографировал сухенький мужичёк. Он глупо улыбался и просил чуть сдвинуться. Я подумал, что для них такой фотоаппарат маловат. Заплаканный мальчик в матроске уронил половину мороженого на асфальт. Страшно хотелось есть. Я порылся в кармане, но кроме фантиков и нескольких монеток там ничего не было. Повсюду ходили люди, а я даже не знал, где спать сегодня буду.
 Когда я вернулся, парни ждали меня у машины. Плотыш взялся опять командовать и сказал, что узнал, где этот дурацкий клуб «морячок». И ткнул своим длинным пальцем, вверх по улице. «А я в дом офицеров», - добавил он и пошёл в здание, напротив которого мы стояли.
На улице было пусто, только редкие машины проезжали мимо. Я отстал от Фила с Толиком. Они что-то горячо обсуждали. Я заглядывал в маленькие дворики, там, в бетонных колодцах, цвели яркие цветы и деревца, и на раскинутых от края до края верёвках, развивались простыни. В другом дворике за узкой аркой виднелась высокая голая стена и худенькое дерево в углу, пробивающееся через асфальт. Я остановился и долго смотрел на него, пока, сворачивающая во двор, иномарка не гаркнула мне под ухо. Я догнал парней и в дом культуры «морячок» мы зашли вместе.
Старушка любопытно выглядывала из окошка кассы.
- Извините, - сказал я, - Вы не подскажете, у вас ДДТ выступать сегодня будут?
- Что? – старушка подозрительно посмотрела на нас. На её морщинистой голове был дешёвый парик. Копна искусственных волос налезала ей на виски.
- Ну, или один Шевчук?…
- Кто это вам сказал, что он у нас будет? – спросила она.
- Гаря Плотыш в интернете узнал, - сказал Фил так, будто старуха лично должна знать нашего знаменитого друга.
- Не знаю, - протянула она, - Пока нам ничего не говорили… - и радостно добавила: - А вы приходите к нам через месяц. У нас Боря Моисеев выступать будет, Овсиенко Татьяна… Приходите!
Фил выпучил свои хипповские глаза и напыщенно воскликнул:
- Да вы что?!
- Спасибо, - говорю, - Боря нам не нужен…
- Странно, уже какой раз меня сегодня про ДДТ спрашивают… - проговорила она нам вслед. Я весь напрягся, повернулся:
- Какой раз?
- Да приходили до вас тоже, всё спрашивали…
- Кто?
Но глупо было это узнавать, да и какая разница. Что я мог сделать? Зачем вышел на улицу и долго высматривал её….
Появился Плотыш и радостно возвестил, что в доме офицеров будет вечер какой-то самодеятельности. Я сел на скамейку и стал смотреть в землю. Белые облака плыли на север, солнце скатывалось ниже. За нами внизу, была бухта. Там несли свою южную вахту всякие крейсера и подводные лодки. Я облокотился на перилла и плюнул вниз. Очень хотелось есть.