Вечера в Южном близ

Глава I
Встреча долгожданного гостя

Автобус, чадя бензиновым угаром, трясся по шоссе на почти квадратных колесах. Это была древняя модель «Метан», почему-то без трубы, и весь выхлоп валил откуда-то из середины салона. К счастью, в этой машине открывались форточки (в некоторых нет ни одной); это хоть чуть-чуть скрашивало поездку.
Ходка в один конец по маршруту «Одесса - Южный» занимает около полутора часов быстрой езды. Учитывая качество автобуса, я не удивлялся, что за это время не проехал и половины пути. Как бы хреново это не было, но из цивилизации на дикую природу я вырвался всего на четыре дня, и мне вовсе не хотелось строить из себя городского пижона. Поэтому попросту закрыл глаза на то, что весь я был покрыт копотью, чем, собственно, и дышал и что плавало перед глазами.
За дня два до этих событий я заехал в Южный к своему давнему корешу Саше Северному. У него же в то время сидел один коренастый паренек - старый друг и сосед по кварталу - я имя его забыл, кликуха у него Металл. Там же был, кстати, двоюродный брат последнего, занесло его откуда-то с Хмельницкой области; вроде, Паньком звали. Ну да, так, пожалуй, и окрестим. Что было дальше - стоит ли расписывать! Собралось четверо мужиков лет под 19 - 20 да еще трое из них с одного вуза: двое с одного факультета (я и Северный) и один только-только поступил туда же (Металл). Тут, естественно, идут в ход вино, пиво, водка; к тому же прибыл я со своей черниговской шестистрункой. Напились, поорали под гитарку, а потом Металл мне и говорит:
- Слышь, Игорь, заезжай к нам так, чтоб на несколько дней. Ночлег даю, места хватит.
- Не против, - отвечаю. - Только с предками проблем не будет?
- Тут всё нормально. Только учти с 10-го по 14-е мы все в отъезде. Отбываем на соревнования по толкиенизму. А так - в любое время.
Ну, думаю, уже август, резину тянуть почти некуда; как у меня сложится после 14-го числа - непредсказуемо. В общем, вернулся я в Одессу, посидел там еще 2 дня; до 10-го оставалась еще целая неделя. А там уж упаковал вещички, на одно плечо взгромоздил сумку, на другое - чехол с гитарой и - в путь.
Южный - городок небольшой, мал настолько, что две его противоположные окраины отделяют два или три квартала - не более. Максимум за час можно обойти его вдоль и поперек. Поскольку я и раньше приезжал туда много раз  и заглядывал в разные его уголки, то Южный на тот момент я знал не хуже  тех, кто прожил там годы. Особенно нравится мне городок тем, что он окружен дикой природой. Вдоль границ (кроме морской) на десятки, если не сотни, километров тянутся открытые поля. У восточной оконечности почти на километр простирается пруд. Географического названия у него нет. Жители города и расположенного рядом села Сычавки называют его колоритным украинским словцом «ставóк». В Одессе таких мест просто нет. Поэтому меня всегда туда тянет (на досуге, естественно).
Приехал я, так, конкретно после полудня (спасибо, хоть автобус довез - не развалился в пути). Со всеми пожитками я заваливаюсь к Саше Северному, а у него сидит та же компания. Ну, тут - ясное дело - крепкие рукопожатия, задушевные объятия, базары за жизнь. И в разгар этого я сообщаю радостную весть, что приглашение принял и приехал в Южный на несколько дней. Металл, как говорится, выпал в осадок и сказал, что будет в наклад, потому что понаехало к нему гостей и без меня.
- Я ж тебе сказал: после 14-го получится.
А я помнил, что в любое время можно кроме дней с 10-го по 14-е. Так и постарался.
Тут на выручку пришел брат Металла - Панько:
- Та в нас вміститься. Мамку твою влаштуємо на підлогу, ми троє - на ліжко, так і заночуємо.
- Можно и так, - говорит Металл и на этом, как будто, порешили. - Да, тут еще такая фишка: батя у меня забухáл по-черному. Но он - человек смирный, с тобой подружится быстро.
- Раз так, тогда - фигня. Поладим быстро, - сказал я.

Глава II
Сага о четырех романтиках

- Ты к нам на сколько дней приехал? - спросил Металл.
- Хотел до понедельника, если продержите. (Была пятница)
- Будь до воскресенья. Панько послезавтра уезжает. Ему в Одессу на поезд - так ты с ним и уедешь.
- Лады. А пока устроим сэйшн у кого-нибудь на крыше.
Я, Саша и Металл - гитаристы не лучшего десятка, но играть более не менее можем. Я планировал свой приезд отметить импровизированным концертом на крыше. Такой спектакль в 1979 году устроили «Битлз». Прямо на крыше студии EMI RECORDS в Лондоне. Что ж, пусть было нас тогда четверо, но мы не были «Битлз»; мы были чуть скромнее, что ли, и нам с головой хватало крыши дома, где живет Металл и где гостил у него Панько.
В Южном дома массивны по двум причинам. Они занимают немалую площадь, к тому же высота берёт свое. Самые низкие дома там - девятиэтажки. Хотя вру, есть шедевры и пониже. Здание автостанции, например (1 этаж). Ниже, как видите, уже некуда. Поэтому крыша показалась мне полигоном. Припекало солнце, можно было там позагорать, но не для этого мы пришли сюда.
Металл прихватил с собой «фото-мыльницу»; и пока мы щелкались вместе, порознь, во всех мыслимых и немыслимых видах и позах (пусть читатель не подумает ничего дурного - просто не помню, чего мы там такое снимали, по крайней мере, не тёлок - это определенно) я наигрывал битловское «Don’t let me down» или еще чего-то. Играл и тихонько напевал. Тихонько, подчеркиваю. И всё же у кого-то на этаже втором слух был - ну очень музыкальный. Нот пять пропел, а снизу верещат:
- Эй, соседи! Хорош завывать, ща всё зависалово за яйца повынякиваю!
Проторчали там часика пол-, поиграли, повопили, кто внизу возмущался - отшивали дедовским методом: фигурой из трех пальцев. Концерт закончился впрямь как по писанному сценарию. На крышу поднялись местные менты. С ними ковылял какой-то старикашка (Металл признал в нем своего соседа) и голосил:
- Батюшки мои, что творится в наш век! Клянусь, ребятки, - оргию они тут затеяли. Вот крест, потолок у меня трясется, оттуда на голову капает. А звуки… звуки какие! Вы б только послушали…
М-да, почти по сценарию. Мне ничего не оставалось, как обратиться к общественности с репликой Джона Леннона:
- On behalf of the whole group I thank you and hope we’ve passed our audition.
- Так, отключили все микрофоны! - скомандовал один из ментов.
- Вот так их! - не унимался старичок. - Устройте им выговор по аморалке, с мордобоем, со штрафом, с иском. Вот, пусть их родители заплатят, раз воспитать нормально не могут!
К счастью, менты оказались нормальнее «истца».
- Так, папаша, марш бегом домой, а будешь шуметь - поедешь с ними, ЯСНО?! - последнее слово мент проревел так, что старый псих снялся с места, с перепугу оставив лужу (видать, на светлую память). - А вы, ребята, - хотите отдыхать - есть море, «ставок» есть. А тут нé фиг: упадете еще, разобьетесь, у нас такое через каждые сутки творится.
В общем, разошлись мирно, без заезда в «обезьянник». Мы спустились с крыши и зависли на пару минут в подъезде, на площадке этажа: народ хотел покурить. Напомню, гитара была при мне, и ребята попросили спеть песню «Романтик» Саши Северного. Я давно взял его текст (мелодию слышал еще раньше) и перевел на английский. И вовсе не от нé хрен делать. В приличной аранжировке композиция запросто потянула бы на международный хит, нет, серьезно, это без гона, - вещь забойная. И вот взял я гитару наперевес, и залабáл ее со своим текстом. Народ уши развесил, глаза - навыкат, слушают все-таки. Я еще до конца не допел - вблизи настежь распахивается одна из дверей. Над порогом плавает разбухшая физиономия (как поёт Чиж с компанией, «…это сказалась крепкая дружба с вином»), а по щекам слёзы текут.
- Что я слышу! - бормотал мужик лет под 45, явно в экстазе. - Какое звучание! Какой английский! Ребята, в натуре, я не гоню, я - бывший подполковник, п…еть не умею! В натуре, ребята, среди вас таланты. А еще на английском  что-то можно? Из «Битлз»… «Yesterday»…
Ну, такое не исполнить - это себе в душу наплевать. Короче, пою я ему, да и корешам, эту самую «Yesterday»; едва отзвучали последние аккорды, отставной подполковник, утирая рукавом слезы, извлекает свой кошелек, вытягивает бумажку в пять целковых и вставляет мне ее между пальцами. Абсолютный курьез. Сначала подумал: надо отдать, неудобно ведь. А с другой-то стороны, мужик не прикалывается, от всей ведь души… Верну - сто процентов обидится и будет прав. Неуклюже благодарю за подарок и ныкаю деньгу к себе в портмоне. А в голове уже мысль крутится, мол, вот куда на заработки ходить надо. Тут для справедливости сказать надо, что от этого «мецената» за три километра несло перегаром, так что этот скромный гонорар - шальной случай, не более.
Несмотря на совет ментов, мы не пошли ни на море,  ни на «ставок». Просто нашелся еще один уголок. Если выйти из Южного, не отдаляясь от моря, и двигаться через поле в сторону промзоны, то, пройдя считанные метры, можно набрести на овраг. Склоны его пологие, дно - не из узких, народу околачивается немного - идиллия! По дороге еще в гастроном зашли, накупили пива на всю ораву. Где-то в тени расположились (жара была египетская), потягиваем пивко, травим анекдоты, орем под гитару - короче, кайфуем, жаль, что без телок.
Я еще думал, крепкого ни хрена не взяли, по-нормальному не оттянемся. Фигушки! Панько только свою бутылку доконал, - уж не знаю, что ему там в голову стрельнуло (как-никак, не из бочки пил) - полез на дерево, под которым мы устроились. Вот не знаю какого… (девчонок - топ моделей в кроне точно не было), а понесло его туда. А тут еще едва все остальные допили, Саша собрал все бутылки и под тем самым деревом (других ему вокруг мало было или как…) одну поставил, на нее другую (горлышками впритык!), далее третью (теперь днищами впритык!), четвертую (горлышко к горлышку!). И что вы думаете? Конструкция легонько пошатнулась и памятником замерла на месте (вертикально - без гону). «Скульптор» потер руки, прищелкнул пальцами и заявил:
- Да будет стоять вовеки веков!
Как бы в подтверждение, метрами двумя с половиной выше хрустнула ветка, что-то свистнуло в воздухе, оттуда разнесся вопль Панька:
- Хрєн з два! Хапайте мене, бистро! А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!!!
Прошла секунда, если не мили-, прежде чем тело Панька в свободном падении ну очень мягко село на бутылочную статую. То зрелище было, я вам скажу. «Скульптор» - в трауре, «навигатор» - в осколках, а ведь еще и побоями могли обработать для полного статус-кво.

Глава III
Искренняя благодарность

Клево провели мы время в том овраге, но жаль, что мало. Но спешка была: дело близилось к ночи, и оставался открытым вопрос - где именно я буду ночевать. Был на примете один паренек, Мишей звали. Этот кадр был побратимом Саши Северного, как говорил последний. Познакомился я с ним еще весной при необычных обстоятельствах.
Тогда в начале апреля я приехал в Южный отдохнуть на «ставке», а заодно проведать Сашу. А одно от другого недалеко - его дом чуть ли не на самом берегу. Полдня с промежутками в час я забегал к этому кадру - ни ответа, ни привета. Недостатком терпения не страдаю, но оно же у меня не резиновое. И настает такой момент, когда я говорю себе: не хочешь появляться - катись. Решил, хоть по городу перед отъездом пройдусь, когда еще раз приеду- хрен его знает. Два дома прошел - и что же?! Северный - легок на помине - стоит посреди улицы живой, здоровый. Только рукопожатием обменялись, а он мне и говорит:
- Слушай, ты здесь очень кстати. У меня близкий друг есть, побратим даже, так бабка его сегодня утром окочурилась, а похоронить некому. Людей, чтоб гроб понести не хватает. Поможешь?
На дворе весна, заниматься таким как-то ломит. Другой бы послал всю процессию во главе с телом на три веселые буквы. Но все-таки ведь не каждый день на похоронах, и чисто тяга писателя ко впечатлениям заставила меня влиться в обряд. К тому же, хотел с Сашей повидаться - так вот, пожалуйста. Тем временем сосед хоронивших Мишину бабульку нашел плечистых мужиков на переноску. Нужен был еще кто-нибудь, несущий крест-памятник. Традиционно эту роль играет тот, кто абсолютно не был знаком с покойным. И оказалось, что я - единственный, кто эту старушенцию при жизни и в глаза не видел. И вместо гроба мне дали крест. К тому же я и образно вписывался: черные штаны и куртка, длинные волосы, усы, и борода почти того оттенка. Так я походил на православного священника, или вообще на Иисуса Христа. Я хоть и решил тогда уже сматываться в Одессу, но пошел в ихний автобус (взят был с Одесского припортового завода, где работает Миша) и поехал аж в самую Сычавку (ближе кладбища не нашлось). Впереди нас ехал катафалк. Короче, зарыли мы всем народом покойницу, и поехали на Мишину хазу поминать усопшую. Одним словом, когда уезжал, кажись, распрощались мы с этим Мишей друзьями (я так это понял). Такая, вот, история.
И вот заходим мы всем народом к Мише, речь заходит о ночлеге хотя бы на одну ночь, не на целый же век!! В квартире у него три комнаты, по идее, принять желанного гостя для него - фигня. Он строит кислую мину и говорит:
- Ой, пацаны, не знаю. С мамкой у нас война. Тяжело уломать будет.
Саша мне говорит:
- В натуре, Игорь, он с мамашей там не в ладах. Стареет женщина, крыша едет.
Этого я никому не сказал, но про себя так подумал: о’кей, пусть у них триста раз война, всякое бывает, но той весной вроде бы из переделки я вытащил и Мишу, и его маму; я - человек скромный, но учитывая такие заслуги, можно хоть на одну ночь выручить?
- Лады, я поговорю с мамой, может, получится устроить ночлег. - говорит Миша.
И тут (правильно говорят, что у стен могут быть уши) окошко Мишиной хазы распахивается, оттуда вываливается грозная физиономия любящей его мамочки и рычит:
- НОЧЛЕГ!!!!???? Кому? Какой? Своих алкашей, б…ь, приводить будешь?! Ты у меня заночуешь!!! У морге я тебя ночевать отправлю, на полку у белых тапочках.
М-да, ситуация, как говорится, без комментариев.

Глава IV
Ночлег на троих

Убедившись, что с Мишей говорить бесполезно, мы дождались темноты и повалили на ночной пляж. На исходе жаркого дня мы проторчали на берегу аж до двух утра. Дольше не протянули - пробирал до костей ну очень теплый ветерок. Зимой - и то поприятнее будет.
Саша решил остаток ночи провести у какого-то кореша в и-нете; я, Панько и Металл ломанулись на хазу последнего. Когда дверь открыла мама Металла, Панько ее тут же осчастливил тем, что стелить ей себе придется на полу.
С жилплощадью там было непросто. Комнату Металла заселили приезжие родственники (молодая женщина с трехлетней дочкой - уложены спать штабелем). В смежной комнате, называемой «холлом», в том же положении должны были спать мы втроем. По такому случаю мама Металла должна была класть себе на пол циновку. Единственный, у кого в ту ночь было отдельное ложе, - Металлов батя. А что поделаешь - уважительная причина - запой, дело серьезное. Плюс права хозяина - тоже приоритет.
Перед сном зависаю с Паньком и Металлом на кухне - не на пустой ведь желудок дрыхнуть! Едим жаренных бычков, анекдоты травим. И что интересно - шепотом говорили, а хозяйка через два помещения при закрытых дверях два раза прибегала со скандалом на кухню: мол, орем, спать, черти полосатые, мешаем. Лады, уже жестами общаемся, но так - разве чего интересного замутишь?! Поэтому до рассвета не досидели, а двинули в холл. Уже разделись, только собрались лечь, с циновки хозяйка шепчет:
- Ребята, лучше «валетиком» устройтесь. Лучше будет.
Для незнающих расшифрую, что такое лечь «валетом». Постель некоторые делят на двух-трех человек, причем ложится один, следующий укладывается полярно, т. е., ногами соседу в морду (для экзотического благоухания), сам нюхает пятки товарища, а если есть и третий, то и его - за компанию. То бишь, двое смежно лежащих чайниками будут в разные стороны. Что вы понимаете - это obliko morale. Вне брачных уз иначе спать - разврат. Так вот, из-за этой идеи (и какого … совета послушались?!) ночь оказалась для меня повеселее, чем цирк в далеком детстве.
Металл и Панько вырубились почти сразу. Я не спал: на новом месте сон как рукой снимало, к тому же до рассвета - сколько там дрыхнуть осталось?! Заснул бы - так это уже на половину суток, то бишь глаза продирал уже в свинячий голос. Лежу себе прокручиваю в голове сюжет для нового повествования; кстати, оно - перед вами, дорогие читатели. Жертвой первого сюрприза оказался именно я.
После ужина я забыл наведаться в комнату номер сто без единички. В часа четыре утра мне это и вылезло боком (точнее пузырем). Легли бы мы без придури - прогуляться было бы без проблем: сел, прополз к ногам соседей, тихонько перебрался на пол и - вперед за орденами! А тут  мне на ноги положил свои маленькие, но увесистые суставы Панько. Путь отрезает широкая грудь Металла. Стой бы кровать посреди комнаты - это еще куда бы ни шло. Но слева стена, справа - Металл с Паньком. Результат: банальная ходка превратилась в суперстратегический маршрут. Я медленно-медленно освобождаю ноги. Присел, причем с таким треском, что как там все не проснулись, в натуре, не знаю. Переползаю к ногам Металла, а ведь там не только они. Между мной (под стенкой) и Металлом (с краю) храпел Панько  в полярной позиции. Я присаживаюсь на корточки - хочу ретироваться через бортик - и тут чувствую, что моя нога ступает на какую-то извилину. Самое страшное, что извилина эта смахивает на человеческий нос. Панька, стопудово! В страхе смещаю ногу и встаю во весь рост. В этот момент представляю себе, что глаза открывает кто-то из Металловых предков и, видя стоящую тень на кровати, решит, что в доме резвятся черти или привидения. Задираю ногу, чтобы ступить за борт кровати на пол, теряю равновесие и…
- Бля-а-а-а-а-а-а-ах!..
Примерно с таким воплем я лечу вниз через соседей по ложу. Голова перевешивает и через миллисекунду приземляется туда, где обычно стоят ногами. Последние беспомощно болтаются там, где должна быть голова. Самое интересное: спавшие вокруг (кореша и хозяева) и не шелохнулись. С трудом обретаю нужное мне положение и выхожу в коридор. Навстречу мне идет мама Металла:
- А что ж Вы не спите?
- М…м… Я ищу политического убежища, - не могу же я постороннему человеку ответить на этот вопрос истину, да еще и открытым текстом! Сказал и - бегом к долгожданной цели. Даже не оценил реакции на свои слова.
Думаете, читатели, что идти назад в спальню было легче? В постель явно было проще вернуться через противоположный бортик, то бишь изголовье. Но и там была проблема: в притык к изголовью стоял столик его повыше. Сперва надо было влезть на него, а оттуда я заходил в аккурат на свое место. Влезаю на столешницу, подхожу к краю, что и было ошибкой. Я перевешиваю одну из противолежащих сторон стола…
- А-а-а-а-а-а-а-ах!..
Вскинув руки, лечу пузом вниз. Телом плюхнулся очень мягко. А мордой ударился и очень сильно. Секунд пять встать не мог. Приподнимаю голову, провожу рукой по своему лицу. Потом ощупываю то, обо что треснулся. И обмер, потому что и то было лицом. Панька!!! И лежал я на нем. Я перешугался, сообразил, что куда тяжелее его. Мог бедолагу удавить насмерть. Проверяю ему пульс, дыхание и успокаиваюсь, когда слышу под собой вполне здоровый храп. Занимаю свое место на подушке и облегченно вздыхаю.
Далее происходило вот что. Я лежал, вытянув ноги, до тех пор, пока не хотел их согнуть. Потом сгибал. Когда же ноги затекали, и хотелось их вытянуть, не тут-то было!.. Там их уже ожидал шлагбаум, надо понимать руки, а иногда и лицо Панька. Когда же нога последнего оказывалась у меня на плече, мне ничего не оставалось, как поворачиваться на бок. И тем самым цеплять пяткой нос этого Панька. Сколько я ему раз заехал - не считал, но тот как спал, так и храпел себе дальше. Вертеться я не мог тогда, когда Металл, поворотившись подальше от края, подтолкнул Панька, а он уже прижал меня к самой стенке. Чтобы забыть о неудобстве, я заснул.
Когда я открыл глаза, чуть брезжил рассвет. Первым делом взглянул на соседей. Безмятежным сном спала Металлова мама. Постель его бати пустовала - с утра пораньше тот ушел утолять похмелье. Минутку, а что это за чудеса физики? Нога Панька в свободном провисании застыла над лицом Металла. Я убедился, что нога не была напряжена. Панько не прикалывался: он действительно спал и не соображал, что с ним творится. Но, блин, как же его нога… Я знаю, что в Южном хорошая база по року, но по мистике!.. Повнимательнее осмотрел технологию и, сотрясаясь от беззвучного смеха, заключаю, что чудес - увы! - все-таки не бывает. И как только у Металла обломается вся его эрекция, пяткой в челюсть он получит как по заказу.
Тут только два пути. Первый: оставлять дело на самотек и  обозревать результат - показательный мордобой. Но я для такого гуманен и выбрал второе решение. Аккуратно двумя пальцами - только бы не разбудить! - поднимаю ногу Панька с высотного «пьедестала» и тишайшим ходом веду ее на историческую родину. А ножка та, пусть и тонка, но не из легких. А держу я ее на самых подушечках большого и указательного пальцев. Отгадайте, господа, что я с ней сделал? Да. Да, да! Взял и ненароком выронил. И этот костыль опрокинулся на плечо Металла. Да так, что мы всей троицей подскакиваем. Панько себе храпит, а Металл открывает глаза, присаживается, и кулаком отвешивает кузену удар по почке. Тот, не выходя из транса, заезжает обидчику пяткой по уху. Страсти утихают.
Восемь часов утра. Эти лежебоки все еще храпят, а собирались еще встать засветло - самые деловые выискались! Циновка, где спала мама Металла, пустовала. Утираю со лба пот. Пришел новый день. Я на этот раз без приключений выбрался из постели, оделся и присел на соседней тахте.

Глава V
Пляжная феерия

До девяти часов я провел время, развалившись на тахте, где временами полеживал папаша Металла. Потом с трудом открыл глаза Панько и прошептал мне:
- Привіт! Розбуди нас, коли буде півдесятого.
На том и вырубился. Я засекаю время и выполняю. Мерно раскачиваясь, они сонно выкарабкиваются из постели, лица на них нет, одеваются - в общем, тот видок.
Места в кухне были заняты прочими гостями. Позавтракать мы не могли. Тогда я и Металл отправились к Андрею, общему корешу его и Саши Северного; живет он в том же квартале. А шли мы туда за лезвием от рубанка и отдать какой-то ножичек. Пришли и стали там все это добро затачивать (у Андрея нашлась электроточилка). Сначала лезвие рубанка он сам наточил. Потом дает Металлу делать ножик. Он только касается острием вращающегося колеса точилки (скорость где-то 500 об/мин), тут же отдергивает руку:
- Блин, а искры валят!..
- Трение, - разводит руками Андрей.
Тот вздохнул и опять приставляет к точилке ножик. Опять сноп искр, Металл в шоке отскакивает назад.
- Ага! - говорит. - Эврика!
Берет этот несчастный ножик за лезвие и подносит к точилке. Прибор тут же прекращает искрить, но при этом сперва вибрирует, потом подскакивает на уровень моей головы (при том, что я стою), где-то раздается щелчок, точилка перестает работать, в воздухе пахнет жаренным.
- Ты чем занимался? - спрашивает Андрей с перекошенной физиономией.
- Нож точил, - невозмутимо отвечает Металл.
- У ножа точат лезвие.
- Ну?
- Баранки гну! Нá фиг ты ручку точил?!
Металл стоит в полном конфузе, а Андрей его на всю катушку кроет:
- Прибор испортил, б…, проводку спалил! Кто это теперь починять будет. Вниз пешкарусом топать будешь. Лифт теперь хрен с два поедет. Вот и скажи дураку Богу молиться, так он тебе стенку нá х… раздолбает!
Мы вернулись на хазу Металла, там с ним и Паньком позавтракали и потом хотели пойти на пляж. Тут Металла загребает мама, закрывается с ним в его спальне… Через какое-то время он выходит и сматывается с квартиры. Минут пятнадцать проходит, он идет назад и сообщает мне радостную весть:
- Тебя берет на ночлег Саша.
Это был полный абсурд.
- Куда он меня возьмет? Он с мамкой одну комнату делит! Две кровати там узкие - третьему не вписаться!
- Ну, он мне сам сказал, что берет. Все-таки рано ты к нам приехал. Тут еще двое приезжают, и чтоб всем разместиться - не выйдет.
- Лады, когда за вами на пляж заходить?
- К часам четырем сами придем. Бери Мишу и идите за погранзаставу. Там увидимся, - есть там такое тихое местечко за городом.
Быстро проверяю вещи, прощаюсь, ухожу на хазу к Саше. Дверь мне там открывает его мама:
- А Саша спит.
Да, печальная реальность. Человек работает на стоянке сутки через двое, в ночи отгулов где-то интернетится, и каждое утро для него начинается храпом на полдня. Закидываю на хазу сумку и иду к Мише. Потом вдвоем уходим на море.
Так вот, торчим мы там до четырех дня где-то, ждем Металла с Паньком - как говорится - тишина, только пули свистят. Наконец, мы уже накупались, назагорались и идем по берегу искать этих кадров. Возвращаемся на уровень Южного, проходим мимо и дальше в сторону санатория-крематория… sorry, профилактория (вечно путаю эти слова). Минуем мы этот лепрозорий (профилакторий, то бишь) и чешем дальше. Только завтра узнаю, что гости их загрузили по уши, и на море они не выбрались.
Тут к нам подходят двое чуваков, здороваются с Мишей и… приглашают на шашлык (день рождения там у кого-то). Поднимаемся наверх и спускаемся в тот самый овраг, где еще накануне с Сашей, Металлом и Паньком отсиживался. Место, правда, другое. А там у них все по полной программе: выпивка с винный погреб, в сторонке готовится шашлык, гитарку ребята прихватили - так что было, как засветиться. Две-три песни спел - и уже дальше под гитару орем всем хором, как давние друзья. К винцу «Изабель» (в Сычавке делают, и причем крепкое, зараза!) подоспели вкуснейшие шашлыки. Жрали, пили, орали, бесились до первых сумерек. Когда к часам восьми начали собираться назад в Южный, я уже еле держался на ногах, перед глазами всё плыло, орал я, наверное, громче всех, ударяя невпопад по струнам… А выпил, наверное, стаканов пять - не более, да и те неполные. Часть пути Миша провел меня, а остаток пути я уже прозигзажил сам. Вроде бы старался не подавать виду, что - в стельку, а полгорода чего-то на меня тырилось. В хазе у Саши старался держаться ровнее - мама у него верующая, за явку в пьяном виде могла бы устроить лекцию с выпроводом за дверь. Чтобы дурман с головы ушел, лезу под душ; становится легче. Но все равно, в комнате меня ожидают два Саши Северных и мамаши его (или их) в количестве штук восьми. И если не все восемь, то одна из них - это точно - говорит:
- Игорь, что ж Вы так поздно с пляжа? Я уж не знала, где Вас искать.
- А зачем? - спрашиваю. - Город я знаю нормально, заблужусь едва ли…
- Ну, все равно же…
- Да, - говорит Саша, - тут мамка целый день спрашивала: ну где Игорек, где этот змей.
На следующий день я узнаю от Металла, что Северный гонял по городу в поисках - ни больше ни меньше - моего тела. Бегал с круглыми глазами по всему Южному с воплями, что, дескать, парня-одессита убили. Да уж, прикольно, а все-таки галимо. Мало того, что в Одессе чуть позже пришел домой, - так уже шухер; тут уже подальше от родичей нельзя себе лишнего позволить. Цивильного режима мне и дома хватает - не за этим я вырвался в такую даль.
За ужином треплемся с Сашей о моих впечатлениях от ночевки у Металла, от шашлыка, пляжа. Ночевать меня устроили посреди комнаты на раскладушке. Как я и рассчитывал, ночь прошла без курьезов.

Глава VI
Писание о ложном отъезде и возвращении блудного сына

- Тра-па-ра-рам!!!! Отряд, подъем!!!!!!!
Бляха-муха, что за шутки в выходной?! Календарь у меня в голове, вроде, не повредился, воскресенье сегодня. Так, какого …?! Открываю глаза и сразу же врубаюсь. Для кого это и выходной, а Саше (это он трам-парарам устроил) по графику пора на смену. Да и мне надо шевелиться. Накануне уговор был, что иду с Сашей на стоянку, туда заваливают Металл и Паньком, с которыми я иду на автобус.
В спешке завтракаем, второпях проверяю багаж. Все на месте. Да, как не хочется, но надо идти. Какое идти - бежать! Саша спешил, на дежурство опаздывал. Как всегда, с «британской» точностью (до часов двух) подоспели Металл с братом. Посидели всей четверкой на дорожку, распрощался я с Сашей и потóпал на автостанцию. Приходим, садимся в автобус. Почему-то этот лучше чем тот, в котором я из Одессы трясся. Приехав, у моста на Пересыпи расстаемся и едем кто куда. Я же прежде всего решил ехать в центр города - обновить ремень для часов. (Он перетерся еще при отъезде в Южный, и все это время наручные часы были то карманными, то наперсными: я затянул ремень так, чтобы часы крепко держались на большом, среднем и безымянном пальцах; на гитаре даже научился играть, не снимая их.) Приезжаю на точку, где точно знаю: ремни есть - и целую замок. Вполне справедливо. Часовая мастерская - это не стоянка в Южном. Воскресенье - выходной, так что «целуем крепко».
Блин, так какой день-то? Воскресенье! А я аж до понедельника выбрался из цивилизации. Обидно, да? А ведь столько задумано было! Пеший поход с народом куда угодно! Поездка на Тилигульский лиман - это ж рядом, автобусом пять минут промчать! Восход на «ставке» встретить - зрелище-то какое! И с такими прорехами домой возвращаться?! К тому же досрочно?! А кто поручится, что я еще когда-нибудь заеду туда?! Нет, крыша без меня дома не рухнет, меня ожидают в понедельник, вот завтра и приеду, а пока…
И нá хрен я с Паньком и Металлом в Одессу ехал? Стоп! Заехал - так используем случай. Что мы там пропустили? Пеший поход? Запросто! Трамваями выезжаю к детскому лагерю «Молодая гвардия». Оттуда с сумкой на плече и гитарой наперевес иду по проторенной пригородными автобусами дорожке. Как справедливо пел Чиж, я
…шел наугад
И был всему рад,
Почти Forest Gump
Из известной картины.
Да, кстати, я в пути именно эту песню наигрывал, «Рожден, чтобы бежать» называется. Пешкарусом миновал поселок Крыжановка, село Лески, а где-то на Фонтанке вдруг слышу, что гитара моя не одна играет. Струнный фон идет откуда-то позади. Оглядываюсь и вижу: за мной с малым отставанием идет толпа, человек 20 панков, рокеров, реперов, бардов, металлистов. У кого гитары всех видов и мастей, кто-то просто вопит, кто пританцовывает. Да, мой одиночный поход превратился, можно сказать в музыкальную проповедь. Я теперь был чуть ли не Христос с его учениками, или пресловутый Форест Гамп с его спортфанатами. Круто! Я оглянулся второй раз, когда зашел за Новую Дофиновку (поселок на полпути до Южного); фанов там уже было полсотни зá слово - точно подсчитать уже было в облом. Пересекаю поворот на Южный и уже в Сычавке поворачиваюсь к толпе со словами:
- Всё, ребята! Я устал. Сейчас сажусь в автобус и еду на Тилигул. На отдых.
Немая сцена. Потом такой себе сотенный гул:
- А как же мы?
- Не знаю! - что мне оставалось еще ответить?!
Сажусь на автобус и еду в село Кошары, которое на берегу Тилигула. На лимане устраиваю бардовский концерт, собрал публику на берегу, так, человек 200, если не более. К тому же, когда распелся, на голос начали приплывать отдыхающие с противоположного берега. И вся эта тусовка еле разбрелась глубоко заполночь. Тогда я искупался, наплавался вволю, оделся, взял багаж, гитару и медленно стал подниматься к трассе. Иду в ночи в Южный, злорадно предвкушая, как предстану перед Сашей на стоянке, и что с ним станется. Вхожу в город, иду через все еще заполненные молодежью проспект Григорьевского десанта, Приморскую улицу к тамошнему кемпингу. Вхожу на автостоянку. Навстречу мне выбежала с лаем собачонка. Вслед за ней на дорожке появляется человеческий силуэт, хозяин, никак. В руке держит плеер, в ушах - по наушнику. Что еще в темноте различить можно - джинсы, кепка, козырьком назад, подобие хвоста сзади. Человек (лица не видать) смотрит на меня, наверное, во все глаза. Я, не узнавая его, продвигаюсь всё вперед и вперед. Хотя мне и стремно как-то. Час поздний, чувак этот - кто-то из охраны, скорее всего, Сашин напарник. Сейчас спросит, куда я иду, а может и разговаривать не станет - пошлет или скрутит на месте как левого. Как только стали видны хоть какие-то проблески лица незнакомца, плеер выпал из его рук, глаза выкатились из орбит, сам же он сел на землю. Я подхожу впритык к Саше Северному и говорю:
- «Вставайте, граф, Вас зовут из подземелья!»

Глава VII
"И восходит солнце" (Почти по Э. Хемингуэю)

- Игорь! Как ты здесь… Да нет же… Что… Это что, в натуре, ты?!.. - Саша еще долго не мог врубиться.
- А чего бы и нет? - отвечаю. - Обещал же, что до воскресенья останусь.
- Офигеть! Когда же ты вернулся?
Я рассказал ему о своих последних похождениях и он, казалось не верил своим ушам. Когда поверил, то сказал:
- Ну, ты, в натуре, гигант.
- Что, не того Металлом назвали?
Он был абсолютно согласен.
Мы провели время на стоянке довольно весело, потом Саша разбудил своего напарника, мужика лет под 55, сдал ему смену и мы отправились в путь. По дороге он говорит:
- Слушай, я бы тебя у себя устроил, но дома мамка, стесняется тесноты нашей, больше тебя велела не звать на ночлег.
- И не надо. Раз я сюда заехал, хочу встретить восход на «ставке».
- Тогда, спокойной ночи! - на том и распрощались.
Бедный Саша! Расскажешь ты всё это своей мамке, ведь не удержишься, знаю и она тебе за это «спокойной ночи» устроит тебе ту спокойную ночь. Ведь не понять ей как человек, пусть он в душе триста раз романтик, может остаться на улице в чуждом ему городе. Женщина она верующая, и такое считает безбожием. Права она по-своему. И не помогут тебе для оправдания твои ораторские способности - шашлык из тебя будет как пить дать!
Но всё это только в будущем. А пока свернул я с Сашиного пути и - на ставок. Почти как в родную стихию. Я улегся на склоне, уставился на звездное небо, и перед глазами на фоне синевы стремительно пронеслись лица. Саши. Металла. Панька. Миши. А следом картины. Я и Миша на пляже. Концерт на крыше. Потом в овраге. Потом ночлег у Металла. Далее шашлык с Мишей и его корешами. Посиделка с Сашей на стоянке. Поход Одесса - Южный. Сэйшн на Тилигуле. А дальше - все те же блики только в другом порядке. А тем временем начинало светать. Над тем берегом «ставка» (я был со стороны Южного) небо обрело темно-красный оттенок у самого горизонта. Я лежал, отмахиваясь от комаров. Время от времени клал поперек тела гитару и тихонько наигрывал баллады. Чем больше проходило времени, тем красивее становилось вокруг. Восток был уже залит дневным светом, над морем же и за домами все еще царила ночная мгла. Только там еще были видны хоть какие-то звезды. Когда над тем берегом небо стало багровым и вот-вот должен был блеснуть первый луч, я встал во весь рост, чтобы увидеть эту картину во всей ее живописной красоте.
Семь утра показали мои часы, когда край багрового солнца бросил первый свой блик на спавший город. Через минут десять солнце полностью вынырнуло из-за горизонта. Так началось мое последнее утро в Южном. Хоть уезжать я хотел  во второй половине дня, оставшееся время казалось таким ничтожно малым, что я почти мчался по городу, стараясь успеть обойти в последний раз все места, в которых я побывал за последнее время. Напоследок спустился в овраг. Там в укромном месте проверил перед отъездом багаж. Ну что ж, к отъезду всё готово.
Потом я решил зайти к Металлу и приятно удивить его. Пришел к его дому, сел у подъезда и жду десяти часов -  раньше заходить неловко. Он сам вышел через какое-то время с лопатой - уже готовился к предстоящему «толкиену». Быстро рассказал ему о том, как вернулся. Но тот даже не удивился - летел, словно на поезд опаздывал. Что ж, такая она вредная штука - фанатизм.
Иду к Саше, знаю, что отсыпается он после работы, так что, если не застану в бодрствующих, хоть заскочу на минутку - записку оставлю. На минутку… Размечтался один!.. Едва открываются двери, Сашина мама с порога уже вещает:
- Доброе утро, Игорь! Я рада, что Вы, наконец-то вернулись. Ну как так можно! Один ночью, в незнакомом городе, где ж Вы спали, я хочу знать!
- Спал! На новом месте! Абсурд!
- Ну как же так, я за Вас всю ночь молилась, и пришли Вы живым и здоровым только моими молитвами. Ну, где же Вы были? Я в семь часов утра ходила Вас на море искать.
- Но зачем?
- Интересно, а родители Ваши знают куда Вы поехали, как проводите время?
- Прошу Вас, не вспоминайте об этом.
- Нет, ну, знают они?
- Как Вы думаете, если бы знали, стоял бы я сейчас перед Вами?
А далее пытаюсь ей объяснить, что такое романтика. Но говорить о таком с закоренелым реалистом - все равно, что на разных языках общаться.
- А ведь Сашу я отругала, что с собой не взял и на стоянке не устроил. Там же в будке кровать есть, а Петр Петрович (так Сашиного напарника по дежурству звали) все время на смене, спать не ляжет. Сам спрашивал: что ж он не попросился ночевать?!
Блин, а его-то за что?! Просился я к нему, что ли? В общем, не переубедил я ее, что романтика - это круто.
- Вы хоть прилягте, я раскладушку Вам приготовила - пока Саша отдыхает, сами выспитесь, Вы ж бессонную ночь провели.
Что ж, придется прилечь. Хотя бы из вежливости. Заодно подожду, пока Саша проснется. Сколько ожидание займет? Полдня? Лады, я в Одессу не спешу.
Ожидание заняло меньше. К часам одиннадцати Саша поворотился задом кверху, открыл глаза… Судя по его взгляду, меня он меньше всего ожидал увидеть в комнате. Видать, мое присутствие сотворило чудо. Через минуту Саша выглядел так, что пойди и докажи, что он только что очнулся.
- Да, ну ты, блин, даешь! - продолжил он вчерашнюю тему.
За завтраком мы вспоминали события последних суток. Одно было обидно. Из всей компании в Южном теперь только мы вдвоем остались. Миша с утра на работу уехал (на припортовый завод), Металл рванул на строение лагеря для толкиендрома, Панько уже на своей Хмельниччине блины жует. Пойти не к кому, да и времени особо нет.
Час спустя беру вещи, гитару и отправляюсь с Сашей на последнюю прогулку по городу. Потом выруливаем к автостанции. Там прощаемся (теперь уже по-настоящему). И я сажусь на свой автобус, «самый быстрый, новый, удобный», как поет в одной из своих песен Саша Северный.
Пыхтит двигатель, и на почти квадратных колесах автобус ковыляет в Одессу, чадя угаром бензина.