Спасибо за совет

- Вот учитесь и правильно. Это ж вас, ****юков, родители пять лет на своем горбу тянут, пять лет вам дали – отдыхай, веселись, ****ь ее в рот.
Мельник сгорбился, тряхнул соломенными  волосами, сплюнул, закурил ядовитую «приму» и продолжил:
-  А еще знаете для чего? Не, я ж вас и не знаю-то, бля, врать не буду. Чтобы за время, покамест учитесь, жизнь свою устроить. Жениться. Это по молодости – в углу кого за сиську, кого за ****у подержишь, а надо присматриваться, на ус наматывать… Едренть, бля, полны портки мошек… Вот и сын-то у меня учился, на путь я его наставлял, женился теперь. Жена – это ж друг, верный самый, и ***во когда и ****ец какой случится. То так друзья – отойдут, разлетятся и бля! А жена – вот то опора! Вот и женисся – будешь бля богаче всех! Я те как старик без ****ы отвечаю. Женатый – он же побогаче, умнее завсех будет. Вот хошь – прям здесь те крест святой на грудь положу? Вот оно как.
Учитесь да присматривайтесь. На то вам пять лет свободной жизни и дадены.
Да и жену – ее тоже учить надо, под себя подстраивать, самому к ней как-то. Нужна ****а в доме, ох как нужна… И не чтобы вроде вещь какая, нет, а как очаг семейный, вокруг которого душа греется, да и телу есть куды подтыкнуться. Вот те и мудрость християнская, ох грехи наши тяжкие, ***вы дела твои, Господи-ии!
Учить ее, как болвань под ум-то свой надо. А то, как баба тварь неразумная, дыры одни ведь, прости Господи. Я то свою, помню, за клубом ухватил – ну видали теперь, где сирень на сторону уходит, сосок сжал - так и понял – быть ей моей. Она дуреха стоит, плачет, сопли по локтям мажет, в пыли ногами сучит, под ногтями на пальках окоем черноземный, по всему видать – бля, расстроилась, но за чувства благодарность есть какая. Ну, так и познакомились, до двора ее провожал, бывало… А к губам присосесся – жаркие такие, дутые, тугие, щами да молоком – жирным, свойским пахнут. Поднимется ***, а ты давай им незаметно по ляжке по ее водить, так и кончишь, по - быстрому, забежишь за угол вроде как поссать, рукой кончину с трусов обберешь - да в рот себе, теплую солоноватую, собою пахнет, исподнем стираным, духом родным, внятным. Ведь исподнее матушка моя, царствие ей небесное, завсегда в реке полоскала да все с травами какими, мыльцом собачьим, ой дух его благой был.
Река «Ворона» вежливо поддакнула мельнику отрыжкой рыбьего всплеска.
- А выпили, чай на Купалу, щас без ****ы не скажу – продолжил случайный рассказчик – годов сколько уж отлетело – ****а мать! Ну, при****или крепко – праздник большой, тогда я ее под себя и затиснул, ноги раздвинул – глядь она уж и без нижнего, все там ладненько, мохнатенько, курчавенько так, щелка каплями играет, дрожит потихоньку, ногти в олимпийку цепятся. Тут я ей и в****ил по яйца, голодные, звонкие, аж в уде захрустело, дернулась она, когтями спину дерет, воет матерно голосом дурным, ворочается. Все Бля да Бля, Бля да Бля да Ебанный в рот. Да.  Слез с нее, тряпицей подтыкнул – заалела тряпка, запитала, ссукровилась липко, второй подтыкнул – так же; на четвертой кровища перестала. Во какие целки тогда были! Я те тряпки в сундук схоронил, от света с тараканами - с портами новыми. Откроешь, краешек пососешь, все вздымается, того гляди кончишь.
А вот слушай за что я тебе…
Мельник упал, его вырвало в ковш трактора, выгнуло в дугу, он повернулся на спину, рыгнул в звезды и забормотал, закладывая попеременно ногу за ногу:
-...а то ведь как начнётся то, как начнут выносить с придыханием, ядреным, полубздеховым, купель сочную, мазаную трёхдневным дёгтем, блястит под ногтями от траволома. Спозаранку хлопцы уже гужуются, поглядеть на качель своими еловыми глазьями хотятся, дымом крапивным опасятся. Как за подол, зенками хлесть, хлесть, да боязно - стыдоба красная, влажная, то же видать, хочет чего. А мужик, да что мужик - то? Выдох - присел, вдох - на бок повалился, дыханье задержал- выпрямился, когда где пропусти малость самую, да на толпу поганца и не учуять – свежо шибко. А потом со стонами, да с придыхами, с покачиваниями да с подпрыгиванием. Зная то наших, лудяных, с салтыковского кордона. Как на тетеревов - то ходить да как на утяту поганую с поджигом по кустам шарахаться, по еловым муравейникам сттукатень собирать, выпрямлять и не солоно нахлебавшись выуживать,  а там смрад говенный, духанистый да уклейки на размах пальцов, ровно где грязь запекмшись, кривая, сухотная. Тянешь решку, да ячея гнилая, ил смрадный, карпень хайлом скребет, икру клейкую в рукава да на сапоги мечет. Спутотень ненашенскую, семиоявую, с бахчей да с сопрельников с подвалов да с подпольев, к себе все, к себе. С подлесьев да с подберёзовиков. Эх, была не была, в подоле да не на большаке! Да чего уж там, Федька, рви гармонь трёхрядную на две доски, шапкой об оземь, головой об притых, на глазах угольями – сверк!, сверк! Юшка, хляки с носу, кулак крепче серчает, али ждет чьей рожи, али на свою кличет. Дурен голос – то. Гармонь уж и не гармонь, а станок стахановский, деловитый, ударный. Стружка солнцем переливает, знай себе в гудки пароходные силится, звуку не таит, дымит в три трубы. Что нам мракобесы, когда стынет в жилах птица, свербятся пупки, кал за энтузиазм лезет, дышит, дымом пучится. Что нам сани, что нам ясени да дубы, да сугробы, да подзаборные девицы, пеплом надушенные, навозом подмазанные, ногти слущенные, глазы крашенные. Спичку в стог - и бежать, долой, за околицу, на болото с коростелями, с цаплями. Покуда силы хватает. День бежать. Два бежать. Три бежать. Реку переплыть. А на четвёртый упасть лицом о сыру  землю-матушку, заплакать, размазать слёзы, сопли с чёрной землицей, корневатой, пальцами грудь исцарапать в кровищу, подняться, выстоять и начать жизнь заново. До святого дня.
А ты говоришь, родня, бля!
Мельник всхлипнул, утер рукавом сопли, приспустил портки, поссал натужно пенным похмельем, стряс капли, заворошился и полез в трактор. В ковше лежали мешки с комбикормом.
Так-то, молодежь…
В тексте были использованы элементы поста неизвестного автора, опубликованного в гостевой книге на странице В.Г. Сорокина, расположенной по адресу http://sorokin.rema.ru:8101/guestbook/.