Право Иосифа авторское

Полный текст на:

http://magazines.russ.ru/slo/2001/2/k5.html

А.Ш.: Указания Иосифа касаются двух областей. Во-первых, он просил, чтобы его личные и семейные бумаги в архиве были закрыты на пятьдесят лет. Во-вторых, в письме, приложенном к завещанию, как и в беседах со мной насчет того, как эти вопросы должны решаться после его смерти, — он просил не публиковать его письма и неизданные сочинения. Но, насколько я понимаю, его просьба допускает публикацию отдельных цитат из неизданных вещей в научных целях, как это принято в подобных случаях. В том же самом письме он просил своих друзей и родных не принимать участия в написании его биографий.

В.К.: Так, давайте по порядку. Прежде всего, это была его собственная просьба?

А.Ш.: Да, безусловно. Как мы уже говорили, он сопроводил такой просьбой материалы архива в Санкт-Петербурге и включил это условие в приложение к завещанию. Он очень отрицательно относился к жанру биографии — это видно из его собственных сочинений.

В.К.: Здесь, в России, многие полагают, что запреты на публикацию писем и, тем более, на написание биографий исходят не от самого поэта, а от его наследников, озабоченных соблюдением “privacy”.

А.Ш.: Возможно, так выглядит со стороны…

М.Б.: Но это не так. У меня в данном случае нет каких-либо собственных соображений. Я просто стараюсь следовать воле самого Иосифа.

В.К.: Понимаю. Означает ли это, что письма и незавершенные вещи Иосифа так и останутся неопубликованными?

А.Ш.: Контроль писателя над собственными письмами длится, покуда остается в силе его авторское право. Когда этот срок истекает, он не может контролировать их судьбу — издавать их или не издавать. Поэтому если лица, у которых есть письма и личные документы Иосифа, хотят, чтобы они сохранились, им следовало бы передать копии таких писем и документов в его архив, где их вклад будет соответственным образом отмечен и бумаги будут сохранены для будущих поколений. Если это не противоречит указаниям Иосифа и владелец выскажет соответствующие пожелания, доступ ученым к этим документам может быть открыт уже сейчас. А что будет после того, как истечет срок авторского права, — это уже дело совести будущих поколений.

В.К.: Многие российские исследователи, я знаю, были изумлены, узнав, что на цитирование произведений Бродского в своих работах также следует испрашивать разрешение.

А.Ш.: Да, для Америки и Европы это совершенно нормально, но я понимаю, что для некоторых людей здесь это покажется странным.

В.К.: Это так.

А.Ш.: В соответствии с международным законодательством об авторском праве, права на публикацию письменного сочинения принадлежат его автору вне зависимости от того, в чьем владении находится физический объект, на котором это сочинение записано. Эти права автор передает своим наследникам, где бы они ни находились. Поэтому, если кто-то хочет в печати процитировать значительный по протяженности текст — ну, скажем, целиком все стихотворение, или же большой отрывок из прозаического сочинения, или привести цитату из неопубликованных материалов, для этого необходимо, покуда авторское право остается в силе, запросить разрешение у владельца авторского права, будь то живой автор или его наследники. Разумеется, необходимо запросить разрешение на публикацию полного текста прозаического сочинения, или же книги в полном виде, или же на изготовление и продажу магнитной ленты с записью выступления автора. Хотя некоторые владельцы авторского права очень жестко ограничивают материалы, на публикацию которых они дают разрешение, большинство из них, как правило, такое разрешение предоставляет. Мы поступаем так же. Мы хотим, чтобы Иосифа читали как можно больше.

В.К.: Как правило, Вы отвечаете согласием?

А.Ш.: Мы показываем все запросы Якову Аркадьевичу и спрашиваем его мнение, и, в общем, мы всегда в конечном счете даем разрешение. Хотя, когда речь шла о книгах, у нас ушло некоторое время на систематизацию издательской программы. Мы колеблемся только в тех случаях, когда предполагаемое использование текстов нарушает условия, поставленные в завещании Иосифа, или же произведение может быть напечатано каким-либо образом, искажающим его смысл, или же если такая публикация носит коммерческий характер и очевидно, что наследники Иосифа должны получить определенную долю от дохода — в этом и заключаются мои обязанности душеприказчика. Или если предлагаемое издание вступает в конфликт с другими готовящимися к изданию книгами.

В.К.: Вы, конечно, знаете, что российские издательства находятся сейчас в чрезвычайной ситуации?

А.Ш.: Да, мы этим очень огорчены. Мы обычно не запрашивыем высоких гонораров. Между прочим, я обнаружила, что многие американские издатели и держатели авторских прав сознают нынешнее экономическое положение в России и не запрашивают чрезмерных гонораров: они требуют лишь, чтобы разрешение на издание было запрошено, и говорят “да” на самых скромных условиях, протестуя лишь против изданий, выпущенных без разрешения.

В.К.: В случае Бродского мы сталкиваемся с любопытным феноменом. Любовь читателей (и почитателей) эгоистична. Она как бы присваивает себе права на объект любви. У многих в России вызывает недоумение (и даже раздражение) то, что разрешение на публикацию нашего национального поэта надо испрашивать в Америке.

А.Ш.: Я со многими говорила на эту тему в России, и меня очень удивило, что люди, связанные с литературой, в целом не слишком доброжелательно относятся к понятию авторского права. Мне кажется, что это вовсе не орудие цензуры, а лишь средство, с помощью которого в свободном обществе автор получает возможность жить за счет своих произведений, не идя при этом на государственную службу, не вступая в союз писателей или еще куда-нибудь. Может быть, людей оскорбляет слово “владелец”, когда речь идет о литературе. Мне авторское право представляется орудием интеллектуальной свободы, однако в России, судя по всему, пока что многие этого не понимают.

В.К.: Какие действия должен предпринять издатель, который хочет опубликовать Бродского?

А.Ш.: Нужно только послать нам письмо через Якова Аркадьевича и запросить разрешение.