Иллюзия войны

…Обломок кирпича больно врезался в щеку. Нос забит кирпичной пылью и ссохшейся кровью. Но я даже не думаю пошевелить головой, впрочем, как и другими частями тела. Я знаю, что ОН, прикипев к окуляру оптического прицела, только этого и ждет. Я затылком, спиной, задницей чувствую этот взгляд. Я даже боюсь скосить глаза, что бы посмотреть, который час. Мне страшно. Мне очень страшно.
А перед его глазами великолепная картина. Улица. Перекресток. Аптека. Не хватает только фонаря...Справа полуразрушенный дом. Напротив него сгоревший грузовик. И я, центральная фигура картины, распластавшаяся среди улицы в нелепо-смешном зелено-грязном камуфляже на фоне красной кирпичной пыли. С высоты третьего этажа школы я - как на ладони....
Прошел час. Нет, минут десять....Хотя вряд ли....Наверняка, пара столетий...
Сука! Он может курить и двигаться. Я тоже хочу курить и двигаться! А еще в туалет. По маленькому. Вранье это, что от страха случается недержание. Тяжело от двух кружек компота, выпитых накануне. Вчера? Сегодня? Не помню...
Лежу. Думаю. А может, я герой? Вот он сидит где-то там, наверху, и караулит меня одного, только меня. И за это время, что я у него выиграю, он не сможет убить еще кого-то. Нет! Я не герой, я круглый идиот, если оказался «здесь и сейчас»....
Стоп! А почему он не пристрелил меня раньше? Он же знает, что я жив. Почему не добьет? Играет в «пересиделки»? Стреляет только по движущейся мишени? А может, вообще ушел? Так, нужно думать! Если он ушел, то я могу подняться и спокойно дойти до вон того подъезда, что уже пару веков маячит у меня перед глазами. А если он не ушел? Все равно мне нужно в этот подъезд. Именно в этот, с вывороченной дверью, раздолбанными стенами и выбитыми стеклами. Честно, мне очень туда надо...
Сука! Козел! Какого лешего не стреляешь? Ну, добей! Давай! Что, в лежачего - слабо? Хрен я пошевелюсь! Или добивай так, или сиди и любуйся моей задницей. Спокойно...Спокойно...
Ну что, наверное, прошло еще пару веков? Я больше не могу. Все, я поднимаюсь и иду к подъезду. Пошло все к черту. Все!..
...Я ошалел. Первый раз в жизни мое тело, МОЕ, отказалось мне повиноваться. Когда я это понял, было уже слишком поздно что-то предпринимать. Мое тело спружинило как резиновый мячик и, оттолкнувшись от земли, каждым сантиметром своей поверхности я буквально взлетел над землей. А в следующее мгновение мое тело неслось к подъезду и, по-моему, опережало звук. Я ничего не слышал. Только у ног вздымались странные серо-бурые фонтанчики.
...Мама в детстве купала меня в ромашке...Я не умею загорать...Меня не любят женщины...Фонтанчик справа.
...Я стольким гадам не набил морду... А скольким честным людям не удалось сделать этого с моей рожей... Фонтанчик слева.
...Где это чертово «кино»?...Врете вы все отцы-писатели... Я вижу только подъезд...Один подъезд...И ничего кроме подъезда...Фонтанчик справа.
...Оса...Чуть ниже правой ягодицы меня ужалила оса... Откуда здесь осы?..
В подъезде тело стало вновь послушным. Но я не успел взять на себя управление и мы, я и мое тело, грохнулись на ступени. Они были такими ласково-холодными и совсем не твердыми.
Чьи-то руки подхватили меня и куда-то поволокли. И я услышал выстрелы и голоса.
- Ну, блин! Ты вообще! Мы думали - дохляк....Два часа - и ни разу не шелохнуться! А потом как рванул....
- Я чувствовал, что хочу о чем-то спросить. Ах, да!
- - Нога?!
- - Фигня! Осколок.
- - Гранаты??!
- - Кирпича...
Я лежал в углу комнаты и глядел, как в оконном проеме трясет своего хозяина АКМ. А потом я потерял сознание.
Кто-то потрепал меня по лицу. Я открыл глаза. Чумазый детина в вязаной шапочке и бронежилете, пристально заглянув мне в глаза, спросил:
- Хочешь на него посмотреть?
- - Хочу...
Прихрамывая, медленно бреду за парнем в «броне». Мы переходим улицу и поднимаемся на третий этаж бывшей школы. Мертвый снайпер лежит у самого окна.
Он был ниже среднего роста. С кривыми ногами и очень белыми руками. Пальцы были длинные и с синеватым отливом. Смертник. Его правая нога была прикована толстой цепью к батарее отопления. Рядом лежала винтовка. А лица у него не было. В то место, где оно было раньше, попала автоматная очередь.
Взглянув в окно, я все понял. Ему было смертельно скучно. Я был его последней игрушкой. Но доиграть ему не дали...
Рядом с телом лежало несколько пустых пачек «Кэмела» и одна початая. Достав из нее сигарету, я закурил и присел на груду битого кирпича...