No more X-mas

Дед Мороз был пьян. Пьян уже сутки. Он сидел в кресле с помутненным взглядом и пытался произносить странные звуки, еле-еле напоминающие песню. Он устал за все это время. А вчерашнее событие сразило его наповал.
Сейчас ему было уже все равно, он решил, что жить больше ненужно, ненужно ему и всем остальным. Так решил он...
...Было половина второго, когда Вася пришел домой, за окном стояла морозная, свежая ночь, блестели звезды, чувствовалось, что уже вот-вот праздник, осталась пара дней и будет Новый Год. Сегодня Вася был пьян. Он получил праздничную премию и тут же пустил ее в расход. Сегодня они хорошо посидели, повеселились, собралась хорошая компания. Выпили отличной водки, кто-то даже принес хорошей травы, помнится, что даже они кого-то избили этой ночью, наверное, это был единственный негативный эпизод за весь вечер. Он был доволен собой и, выходя из сортира, с чувством выполненного долга поплелся в кровать...
...Было девять часов вечера, шла предпраздничная неделя, последняя в этом году. По улицам ходил веселый народ, пили водку, травили анекдоты, ржали, но праздничная эйфория охватила не всех, были и такие, кому было не до праздничного веселья. Среди таких оказался и Вано, небольшого роста, с грязными волосами, немытым лицом он сидел у себя, в своем укромном закутке на чердаке одной из московских хрущевок. С его позиции отлично обозревалась площадь, но ему было противно видеть их сытые, довольные рожи, слушать пьяный смех, видеть их радость. Вано скитался уже два года. После пожара в их доме, он остался один. Его забрали в интернат, но уже через два месяца он свалил оттуда, не вынеся всех издевательств и насмешек над собой. Ему никто никогда не помогал, все это время он жил один, разыскивал пропитание сам, как мог, воровал жил, где и как попало. Последнее время он стал ненавидеть всех и вся и особенно во время праздников, и именно сейчас у него произошло обострение этой ненависти. Он перестал верить во что-либо и жил, наверное, только потому, что инстинкт самосохранения не давал ему умереть.
Он сидел и думал, почему же всем так хорошо, а он сидит здесь, в холоде и сырости, почему они там радуются, а он плачет, и эта несправедливость стала тяготить его все больше и больше. Вано просидел так, наверное, уже полдня и сейчас, ближе к ночи его ярость все накипала, в голову стали лезть все новые и страшные мысли. Еще через полчаса он решил, что настал предел, что так больше нельзя и что именно сегодня нужно сделать решительный шаг. Он решил, что пора покончить с этим существованием. Но уходить одному не хотелось. И поэтому он решил, что сегодня ночью он найдет самую радостную компанию, и пусть они прочувствуют все его горе...
Двенадцать часов, ровно через шесть дней новый год. Вано шел, прислонившись к стене, чтобы быть как можно незаметнее, настроение его стало совсем скверным. Он шел, движимый только одной мыслью: принести кому-нибудь горе. Под рваной своей курткой он крепко сжимал отрезок трубы, который он сегодня нашел на чердаке, труба была сделана как будто специально: при резке ее, видимо нечаянно отогнули в сторону, и потому один край ее был рваным и острым, похожим на неудачно распустившийся цветок. Труба уже достаточно нагрелась от рук Вано, но ему было холодно, бил озноб. Вдруг через арку от него, во внутреннем дворе послышался смех и пьяные вопли. "Радуются",- подумал Вано. - "А ведь зря радуются, суки". Он еле заметно вошел в арку, перед ним сидела явно бухая компания человек восемь, удобно расположившись на лавках и качелях двора. Они даже сначала и не заметили его и продолжали вести разговор, как ни в чем не бывало. "Не, Семен, ты не прав. Мы Михалыча объебали на два косаря, ты вспомни, когда отчет подавали, ведь половина отдела как на иголках сидела, а ты говоришь "не было", -- доказывал одному мужику другой, довольно уже "тепленький", наверное, и сам не особо понимавший что говорит. "Да ладно, мужики, Семен, Колян, заебали уже, праздник на носу, а вы все про работу, давайте хоть раз за жизнь посидим!", -- сказал один, довольно простого вида мужичок, среднего роста, в кашемировой кепке, коренастый, по нему было видно, что он вообще противник какой-либо умственной деятельности. "Не, Колян, на самом деле, какой аванс отъебурили, гуляй, не хочу, забей на работу",-- это был тоже довольно крепкий на вид мужик, без особых признаков интеллекта на лице. "Да уж, правда, Васян, ты прав, ну ее на *** работу, как никак до праздника осталось всего ничего", -- сказал Колян, он уже на половину сполз с качелей, на которых сидел и в таком положении ему было довольно тяжело спорить. - " Ну, че, мужики, давай еще!". Вася уже наполнил пару стаканов водкой, как вдруг он увидел Вано. "Эй, пацан, с наступающим!",-- крикнул он ему. "Кто там еще?",-- Колян уже был совсем на снегу и не мог разглядеть, кого там еще принесло. - "Бля, мужики, ну поднимите меня, ну еб...". Все проигнорировали его просьбу, так как были увлечены пришедшим к ним гостем. Их взору предстал довольно оборванного вида парень лет 16-17, в рваной, грязной куртке, изодранных на коленках штанах, которые к тому же все были еще и в снегу, но что больше всего поражало, так это его лицо: каменное, с застывшей на нем горечью и злобой. "С каким еще праздником?",-- еле сдерживая ярость, спросил Вано. "Ты че, перепил, что ли - Новый Год на носу!", -- почти вместе ответили Вася и Семен. "И вы так хотите этот праздник?". "Да ты вообще что ли, праздник великий в году, ты случайно не наркоман?", -- на этот раз Семен уже просто охуел от подобного вопроса. "А вы не увидите этот праздник, вы сдохните, подонки!",- с этими словами Вано достал трубу и бросился на них. Первым получил по голове Семен, от неожиданности он даже присел. Мгновенно среагировал Вася, он с размаху ударил Вано по лицу. Вано уронил трубу и чуть было не упал, тут же трубу подхватил уже очухавшийся Семен. Вано тут же получил своей же трубой по голове. Подоспели остальные и стали бить Вано изо всех сил. Вано уже стало все по хуй, он понял, что затея не вышла, и приготовился умирать, но вдруг...отрубился.
Когда он пришел в себя, первое, что он понял так это то, что он был жив. Сначала он очень удивился этому обстоятельству, потом расстроился. Не вышло никакого геройства, он не смог выполнить свой замысел и сейчас чувствовал себя полным ничтожеством. Немного погодя, он почувствовал, что его голова и лицо испачканы чем-то липким и теплым, через несколько секунд он сообразил, что это кровь. Еще через несколько мгновений - что это его собственная кровь. Она текла откуда-то из головы и заливала уши, лицо и текла за шиворот, ощущение было крайне мерзким и неприятным. Вано попытался стереть ее с лица, но она просто хлестала у него из головы, только ему стоило пошевелиться, как тут же всю голову пронзила острая боль. Боль была нестерпимой, казалось, что голову просто разрывает на две части. Он уткнулся лицом в снег и заплакал, боль была невыносимой. Через несколько мгновений он опять отрубился...
Дед Мороз совершал свой традиционный обход. Уже в течение двухсот лет он взял за правило за неделю до нового года прилетать в одну из столиц мира и смотреть на жизнь обывателей. Последнее время мир мало его радовал, у него часто стали случаться депрессии, он чувствовал себя неважно. Он постоянно разочаровывался в людях. Часто грустил и даже стал думать о том, что бессмертие не так уж и хорошо. Иногда ему хотелось стать такой же пустышкой, что и люди вокруг, ни о чем не думать, жить инертно, так же как и толпы окружавших его людей. Он видел их ауры: они были темными, мутными и напоминали паутины в деревенских погребах, то же самое творилось и в их головах. Он часто стал думать о том, что, не лучше ли прекратить все существование. Сейчас он обладал огромными способностями, он постиг Истину Первой Силы и разочаровался во всем остальном.
Он брел в своих раздумьях и не заметил, как прошел главную улицу и ушел от центра, сейчас, осмотревшись, он понял, что находится в каком-то спальном районе и довольно захолустном месте. Оно нагоняло на него непреодолимую тоску, тут же захотелось уйти, но вдруг в голову пришла совсем другая мысль: "Ведь и здесь же живут люди, бедные... и зачем это все?..", - он решил побродить здесь. Становилось все тоскливей, однотипные блекло-желтые дома-коробки давили непонятным тяжелым гнетом, словно опускаясь и желая раздавить всякого вошедшего в их двор. Дед Мороз не выдержал и пошел прочь от этого места. Было гнусно и тошно. Он направился в переулок между этими домами, ему было все равно куда идти, лишь бы подальше от этого места. В конце переулка его взору предстала не менее приятная картина - те же коробки-дома, только на этот раз цвета грязного снега. Вся картина у него ассоциировалась с пасекой, после военного времени: квартиры-соты, ячейки для людей-пчел, насекомых, живущих по программе, каждый раз прилетающих в строго определенную ячейку, затем, перелетая в другое место, возвращаясь обратно и так изо дня в день, время становится тягучей темно-синей жижей, тянется, перетекает все ниже и ниже и не доходит до конца, а насекомые тянутся вместе с этой жижей, умирают там же, заместо них появляются новые и текут дальше... Эти мысли приводили его в ужасное упадочное состояние. Ему стало нехорошо. Вдруг из глубины двора ему послышались стоны. Он направился туда, и его взору предстала довольно нелицеприятная картина: на темно-буром снегу в лужах крови лежал молодой парень, на нем была рваная одежда, сам он был весь в грязи и крови, кровью было заляпано все вокруг, он держался за голову, из которой, не переставая, текла кровь, и стонал. Дед Мороз подошел поближе и стал внимательнее разглядывать лежащего перед ним человека. Сначала он подумал, что тот пьян, но, подойдя, он понял, что парень трезв и ему просто больно. "Здравствуй, сынок",- сказал он, присев на корточки перед парнем и внимательнее вглядываясь в его лицо. Эти слова дошли до Вано только через несколько секунд, за тупой болью он ничего не понимал, боль была как занавес, в ушах как будто была вата. Он понял, и попытался что-то вымолвить в ответ, но у него получился звук, похожий на мычанье и он перестал. Дед Мороз вопросительно посмотрел на него. Похоже, что он ничего не понял. Он еще повнимательнее посмотрел на Вано, а затем произнес: "Что больно?". Вано опять услышал это через несколько мгновений и, сделав титаническое усилие, кивнул. Дед Мороз положил свою руку к нему на голову и через секунду убрал, точно обжег, при этом на его руке не осталось ни капли крови. Вано даже ничего не понял, как будто занавес из боли просто убрали, и все - ничего нет. Он не понимал, что с ним произошло, и только посидев около минуты, вспомнил все в подробностях. Вдруг его опять охватил порыв злости. Дед Мороз спросил: "Ты обижен, Вано?". Вано уже мог адекватно реагировать, и спросил в ответ: "А откуда ты знаешь, как меня зовут?". "Я все знаю, я же не человек, Я - Дед Мороз!". Вано все меньше и меньше нравился старый идиот сидящий рядом, как он уже успел его назвать про себя, и он просто сказал: "Да иди ты на ***!". Дед Мороз явно не ожидал такого поворота дела, и даже на секунду опешил. Он ожидал как минимум благодарности, но никак не такого. "Ты разве не понял, что это я сделал сейчас тебе благо, я убрал твою боль", - наконец произнес он. "Лучше бы я сдох",- ответил Вано, почему-то его и вправду посетила мысль, что это и впрямь Дед Мороз. "Почему ты так не любишь жить, Иван?",- спросил Дед Мороз. "А зачем мне жить, мне нет места в этом муравейнике, мне нечего здесь делать, я ничего здесь не видел и не был счастлив, как те куски мяса",- он показал рукой в сторону переулка. -"Мне не было предназначено места здесь, я **** в рот весь этот мир, хоть сейчас пусть все сдохнут, мне нет до них дела, как и им до меня, и я не просил тебя мне помогать!". Сейчас Вано действительно поверил, что перед ним сидел настоящий Дед Мороз, но ему совершенно не было от этого приятно, сейчас он ненавидел весь мир и Деда Мороза в том числе. Слова Вано произвели на Деда Мороза невероятное впечатление, в его голове стали со скоростью света проносится самые различные картинки: он видел войны, стройки, поля, леса, но они почему-то рвались как старая газета, стоило только на них задержать взгляд. Последнее, что он увидел это, была странная картина: каменное поле, на котором стояли ровные, гладкие бетонные деревья, напоминающие фонарные столбы, а вокруг в самых различных позах застыли люди, но они тоже были из камня. Он потряс головой, и видение исчезло. Перед ним снова сидел на снегу молодой оборванец. "Но неужели ты никогда никого не любил, почему ты только ненавидишь?"- спросил он, наконец, у Вано. "Тебе не понять этого: ты легенда, старый добрый пердун, который не знает настоящей жизни, а ходит и раздает подарки разным мелким мажорчикам, конечно они все тебя любят, поют тебе песни. Жизнь хороша. Все довольны, все смеются... А почему ты никогда не подумал обо мне, ты ведь даже, наверное, не знал о моем существовании", - Вано замолчал, глаза его покраснели - "Все кого я любил умерли, а мне "повезло", хотя я никого об этом не просил...".Дед Мороз сидел с потухшим взглядом, было заметно, что он о чем-то думает, Вано продолжал: "Я один уже два года. За эти два года ни один человек не высказал желания помочь мне, даже хотя бы ободрить добрым словом. Никому нет до меня дела, и мне на всех вас насрать. И весь этот мир - говно!". Дед Мороз очень погрустнел-это было заметно по его виду: он даже как-то ссутулился, взгляд его окончательно потух, он размышлял. Пока Вано говорил, он его почти не слушал, он смотрел его жизнь, как фильм в его голове промелькивали картинки жизни Вано: избиения, оскорбления, голод, то, как он замерзал и как болел. Дед Мороз видел все. Неожиданно он принял решение. "Скажи мне",- наконец обратился он к Вано, -- "Иван, ты на самом деле решил окончательно все про свою жизнь, ты не хочешь больше думать, пытаться изменить что-то?". "Нет",- отвечал Вано. - "Мне уже ничего не надо, я понял, что все напрасно...больше я уже ничего не хочу". "Ты уверен", - глаза Деда Мороза стали еще мутнее. "Да, я же сказал тебе!",- Вано опять начал сердиться. Тогда Дед Мороз сказал, наконец: "Знаешь, я вот что подумал - сейчас я сделаю то, чего раньше никогда не делал. Ты не был счастлив, и я дарю тебе, так сказать, приз за все твои лишения - ты можешь загадать любое желание, на любую тему и на любом уровне. Говори, что ты хочешь." Вано растерялся, он даже не поверил своим ушам, в голове сразу промелькнула мысль, что бы начать все сначала, иметь жизнь как у всех, как он хотел раньше, иметь все...но неожиданно в глубине его глаз зародился огонь, другой огонь, не огонь радости, не задорный огонек, какие бывают обычно, то был огонь ярости. В его голове как диафильм начали появляться картины его жизни - страдания, болезни, слезы, мимо проходили другие картины, те которые он раньше видел по телевизору: тоже страдания, тоже боль, тоже слезы, а параллельно им он видел другие картины, диаметрально противоположные этим - радость, смех, богатство, роскошь. Он замотал головой, и видения исчезли, но на глаза навернулись слезы. "Я хочу, что бы в самый канун нового года, случилось самое большое бедствие, и все бы умерли. Я желаю, что бы весь мир сдох разом, в страшных муках и страшной смертью. Я знаю, что те кто все время мучался, они поймут, а те кто ни разу не испытывал мук, тем самым искупят свою вину перед нами...", - наконец сказал он, -- "Это мое желание". Дед Мороз не удивился этому желанию, он знал заранее, что Вано попросит именно этого, но все равно какая-то его часть надеялась, что может он изменит свое желание, но Вано сделал свой выбор. "Хорошо",- сказал Дед Мороз, - "Я пообещал, я знал, что все идет к этому, и это случилось, прощай!". Он встал и пошел, а Вано так и остался лежать на снегу, и из головы опять полилась кровь, но боли уже не было, он улетал отсюда, далеко-далеко, где никто не сможет причинить ему никакого вреда...
Дед Мороз осознавал, что настало время конца, все было кончено, и на этот Новый год ему не нужно будет заготавливать подарки, в этот раз он выполнит только одно желание. Подходя к своей обители, он решил сегодня напиться, и он пошел смелее к выполнению своего желания, у него было еще шесть дней...
Дед Мороз был пьян. Пьян уже сутки. Он сидел в кресле с помутненным взглядом и пытался произносить странные звуки, еле-еле напоминающие песню. Он устал за все это время. А вчерашнее событие сразило его наповал.
Сейчас ему было уже все равно, он решил, что жить больше ненужно, ненужно ему и всем остальным. Так решил он... Так загадал тот умирающий парнишка, в последние минуты своей жизни. Дед Мороз засыпал, он не думал о том, что будет через пять суток... Он знал, что умрет раньше, поэтому уже выполнил последнее желание, последнюю работу в своей жизни. В это время международный террорист Усама Бен Ладен уже раскладывал, только что привезенные разведчиками карты атомных станций США, Японии, России и еще двух десятков крупнейших стран мира, отдавал приказы, делал пометки, послышался гул приземляющихся угнанных самолетов. Он решил сделать подарок всему миру на этот Новый Год, ему уже надоела жизнь...