Its my life

Я встала, нетвёрдыми шагами дошла до ванной. Умыться, умыться, срочно. Тушь вместе со сном противно тяжелила веки. Похмелье. Из соседней комнаты раздавался ехидный голос чем-то недовольного отца. Тоже похмелье, заключила. Сегодня мне снова не удастся написать ничего путного и этот семестр будет таким же нервным, дотянутым до последнего, до сессии, как и предыдущии. Иллюзии насчет кайфа получения новых знаний умерли тихо, на очередной лекции очередного старого занудного мудака. Сигарета за сигиретой. Сапёр, зомби-ящик, солитер, солитер, солитер до опупения. Бутерброд с шпротами, чай. Никакого алкоголя. Даже думать противно, что на следующий после водки, пива, вина, хуча может быть хоть один градус. Курить и то противно. Особенно первую. Голова кружится и тошнит. Но потом всё прекращается и сигареты следуют одна за другой в ритме вальса 1-2-3...1-2-3... Считать их не надо, а то вырвет. Не чувствую себя девушкой, пола не чувствую вообще. Толи дело ночью, когда член пронизывал меня, горячий и будто даже опухший от желания. Хотя и тогда я не ощущала себя девушкой. Я была машиной любви, мисс Вагиной, запутавшейся в руках и ногах, целующей все части тела, попадающиеся губам. Сейчас я мисс Бомж, мисс Похмельный организм. Раньше в похмелье я мучалась расскаянием того, что успела совершить в предыдущую ночь, в предыдущую жизнь. Сейчас нет. Пьяная, я успеваю заснуть прежде, чем что-то натворить. Нет, я конечно, успеваю кое-что. Что-то ляпнуть, грозящее увольнением, дать авансы юнцам и лицам в кризисе среднего возраста. Если следующий день рабочий, они обязательно припруться и с таинственным видом будут подмигивать, пока не поймут, что я либо не помню ничего, либо не хочу вспоминать. Уйдут, оскорбленные и кинутые. Так им и надо, я замужем. Да и они уроды те ещё. Не стоят расскаяний.
Так хочется влюбиться. Не в кого. Кто на работе, я уже говорила. В институте того хлеще. Два мальчика, моложе меня на вечность, один удивляет пронырливостью и несмотря на то, что это вызывает восхищение, спать с ним не хочется. Другой до такой степени чист, что ни за какие коврижки не взяла бы на себя миссию испортить ему жизнь собой. Да и учиться нам ещё долго. Хуже нет, чем изо дня в день наблюдать человека, с которым спал. Когда уже не спишь с ним.
Солнце скоро сядет. Но осенью это незаметно. Если летом это происходит ярко, нежно. Оно заливает лучами землю перед тем как зайти. Красными, жёлтыми, разноцветными. Зимой оно сваливает резко, мол, надоело, не могу больше. Не успеешь оглянуться, уже ночь. Зимних вечеров не бывает. Сейчас осень. Солнце и днём-то не очень показывалось. В парандже сидело целый день. Вечер же сереет, сереет, пока не становится совершенно черным. Наступила ночь.
Опять сигарета. Передо мной лежит краска для волос. Какой-то там рубин. Надо покраситься. Потом не будет времени. Но неохота. Ужасно не хочется. Может позже... Рыжий кот Вася (банально, да?) лежит на моей назастеленной кровати, хмурится во сне. Надо было всё-таки назвать его Толиком, как Чубайса. Но уж больно противно видеть с собой рядом Чубайса. Уж лучше Вася.
Я молода, это точно. Несмотря на назойливый голос в голове, что сейчас 25 и совсем скоро 26. А это немало. Это уже почти средний возраст. А я ещё ничего не сделала, я ещё не известна и на мою зарплату можно купить только приличную куртку в Наф-Нафе. И с моими тепмами поглощения пива, водки, еды на неё не остаётся в любом случае.
Нет, пойду покрашусь. Завтра утром наведу макияжик охренительный и пойду на работу. Как куколка. Никто и не поймёт, что сидела вчера взлохмаченная за компьютером, писала всякую дребедень. Звезда. Для кого только? А плевать, для себя, для того и именно для того, чтобы никто не догадался. Навру, что была в ЦДЛе, познакомилась с изуми-и-ительными людьми. Звезда, просто звезда.