Человек

Когда ему становилось скучно, он ложился на грязную постель гостиничного номера, превращавшегося в полевые лилии, что, как говорил Человек, не заботятся ни о пище, ни об одежде, и умирал; и пока солнце поднималось на покрытый пышными облаками небосклон и скатывалось, чтобы мучить несчастных под землей, в смерти он ждал оживляющую мысль, чтобы начать новую игру. В гостиницу приводили новых заключенных: одни отрешенно принимали участь медленной смерти, другие надменно шагали по камере, пытаясь скрыть страх за равнодушием и презрением, третьи молили о пощаде; затем каждый в свое время, когда солнце отсчитывало столетия, пил кровь Человека, ел плоть Человека, ибо так поступали и стражники, и заключенные, и судьи, пытался любить отражение своего величия в приводимых к нему женщинах и постепенно начинал думать, что это и есть то, что до рождения ему обещали в качестве жизни. Все это время лежащий на грязной постели ожидал мысли и был мертв. Даже когда в сияющих одеждах к нему пришел Человек пригласить в свой дом, он не шелохнулся, ибо игра, предлагаемая Человеком, не была игрой, но победой, что равнозначно скуке; поэтому он продолжал быть мертвым. И трава превращалась в кровь, в кровь – в сталь, а та рассыпалась под силой дождей и ветров. А когда однажды уставшее и больное солнце не вышло на свою ежедневную прогулку, он проснулся с мыслью, но, проснувшись, не мог ее вспомнить. Казалось бы, вот та дорога и вот та дверь, за которой прячется исчезнувшая мысль, но дорога постоянно сворачивала, а дверь ускользала от ключа, и мысль так и осталась неразгаданной. Ему показалось, что он что-то упустил.