Эссе о трамвайных билетах

Каждому знакомо чувство неловкости, когда в трамвае (троллейбусе, автобусе) появляется контролер. Нет ни одного переживания, возбуждающего столь одинаковую реакцию, как ощущение контролера в трамвае. И это чувство возникает непременно, даже если у Вас проездной, даже если вы сжимаете в потной ладони спасительную прокомпостированную бумажку. Вас охватывает беспокойство, сомнение, Вы теряете уверенность в себе, Вами владеет безотчетное желание проверить, действительно ли у Вас проездной за тот месяц, и не выпал ли билетик из руки?

Нет-нет, внешне Вы совершенно спокойны, но предательские мелочи все равно выдают волнение. Вы только что стояли непринужденно и расслаблено, но вот, завидели контролера, - и по лицу бежит тень, руки торопятся что-то найти и поза Ваша, недавно совершенно безмятежная, переменяется, в линии спины и шеи появляется нечто нервическое и настороженное.

В советское время частенько выражались в том роде, что совесть - лучший контролер. Это верно, но тогда также верно будет признать, что реальные контролеры, то есть крепкие мужички в бывалых джинсах, являются материальным воплощением этой самой совести. Встреча с контролером - маленькая смерть, репетиция грядущей встречи с грозным Судией, и трепет этой встречи может быть соотнесен с ужасами Страшного Суда в некотором, пускай и достаточно мелком масштабе. Если на Страшном Суде ответ придется держать за все неисчислимые грехи жизни, то здесь, в железной коробке трамвая, речь идет об одном-единственном мелком грешке перед транспортным предприятием. И все равно - неудобно, мучительно и неприятно. Эти ощущения вернее всего прочего говорят о том, что контролер изобретен по образу и подобию карающего Бога, и, следовательно, наша реакция на его появление в какой-то мере раскрывает отношение к религии; к той жестокой ее части, которая досталась христианству в наследство от Ветхого Завета.

Читатель ехидно спросит, - а как же пресловутые трамвайные хамы? Разве не бывает, что контролеру, воплощению совести, легату самого Всевышнего, грубо хамят и отказываются платить? Да-да, мой дорогой читатель, такое бывает, однако обратите внимание - как глупо, как неловко при этом выглядит трамвайный хам. Он краснеет, бурчит что-то грубое себе под нос, не смея поднять глаза, а если смеет, то взгляд его виновато блуждает, не в силах встретиться с испепеляющим контролерским взором. Иначе и быть не может, ибо в робком взоре хама мерцает слабенькая человеческая гордыня, тогда как за крепкой контролерской спиной высится фигура пророка Иезекиля, грозящая эфемерными, но ужасными карами. Единственное приобретение хама, то есть невыплаченные 10 рублей штрафа, кажется жалкой компенсацией за ту бездну унижения, которую он испытывает в душе. Еще бы - ведь он идет наперекор глубочайшему  архетипу, вколоченному в совокупную душу его предков 1000-летней властью христианства на Руси. Но даже в этом протесте трамвайный хам не отдает себе отчета, в нем бунтует первобытный язычник, признающий в качестве авторитета только грубую силу и возмущенный попытками надавить на какую-то там совесть, само понятие которой кажется ему навязанным извне. Конфликт хама и контролера - отголосок древней религиозной битвы между язычеством и монотеизмом, и от этого он приобретает какой-то неловкий оттенок, будто что-то остается недосказанным, как будто за отказом заплатить десятку стоит нечто большее, нечто несравненно важнейшее. Христианская половина души хама подсознательно завидует языческой свободе, в то время как языческая половина остро осознает, что единый, верховный Бог сильнее всех его духов и божков вместе взятых и ни один из них не защитит его от немилости вседержителя. Вследствие всего указанного выше появление контролера в трамвае вводит безбилетника в крайне болезненную ситуацию душевного раскола, которая частенько, согласно законам психоанализа, проявляется истерически.

Однако деликатный человек, который даже не пытается протестовать против прав контролера на его десять рублей, тем не менее тоже чувствует себя не в своей тарелке. Он переживает кощунственное отождествление контролера с Богом и у него также возникает протест, - протест против узурпации божественных прав мужиком в потертых джинсах. Логически этому противопоставить нечего - имеет право, однако сам факт уплаты штрафа есть ничто иное, как признание вины, покаяние, которое уместно только перед божественным ликом, но никак ни перед пресловутыми джинсами.

Как же быть? К счастью, Мосгортранс в последнее время проявляет чуткость и несколько смягчает ситуацию. Поскольку нынешний штраф превосходит стоимость билета всего на семь с половиной рублей, эту разницу можно смело считать вознаграждением за доставку проездного документа. При таком взгляде на проблему контролер из наместника Бога на Земле, из воплощения больной совести, превращается в обыкновенного клерка, обеспечивающего рутинную работу транспорта. Было бы разумно так и назвать эту меру выплатой вознаграждения за доставку билета, но... Знаю я наш народ, ему если на совесть не надавить, он вообще платить перестанет. Так что некоторую долю истерии все-таки придется оставить, ради экономической целесообразности; что делать, - все в мире держится на балансе.

В целом, нынешнее положение с трамвайными штрафами можно признать удовлетворительным компромиссом. Однако баланс очень хрупок, и повышение размера штрафа до 100 рублей грозит его нарушить. Последствия этой меры будут ужасны; уровень трамвайного хамства превысит всякие мыслимые пределы, ибо языческий протест будет многократно усилен нежеланием платить крупную сумму, а неловкость от несоразмерности кары совершенному проступку крайне неблагоприятно повлияет на психику лояльных пассажиров. Совесть - предмет хрупкий, на нее нельзя слишком уж сильно давить. Десяти рублей вполне достаточно.

Итак, граждане, скажем дружно: "Нет повышению штрафов за безбилетный проезд!"