Ночной судья

Он вошел в город с юга поздней ночью, когда шел дождь. На незнакомце была длинная и потертая кожаная куртка. Через плечо, на широком ремне, висел спортивная сумка. Поношенные армейские ботинки размашисто и уверенно топтали асфальт. Казалось идущий не замечает ни луж под ногами, ни дождевых струй, падавших на непокрытую голову. Дождь все усиливаясь, хлестал парня по лицу. И дождевые капли, стекая по заросшим щетиной щекам, в призрачном свете уличных фонарей, были похожи на слезы...

***
Барсук, Горбач и Сева тормознули фуру почти на южной окраине. Охранник, сидевший с двустволкой рядом с водителем, сразу сообразил, что к чему. Выпрыгнув на асфальт, нон бросился бежать к многоэтажкам. Водитель сбежать не успел. Горбач вытащил его из кабины, ударил пистолетом по голове и бросил под колеса. Сева, открыв фуру, удовлетворенно присвистнул.
- Порядок! Забита доверху. Горбач, отзвонись на базу, пуст готовятся к разгрузке. Будем через полчаса.
Горбач достал мобильник и набрал номер. Возле кабины раздались глухие удары, вроде как кто-то бил по мячу. Выглянув из-за машины, Горбач оскалился. Барсук пинал бесчувственное тело водителя.
- Туфли пожалел бы, придурок. Оттащи в канаву и пристрели.
Барсук еще раз пнул ногой в голову лежачего, затем нагнулся, ухватился двумя руками за воротник водительской куртки и потащил тело в темноту.
В это время Сева услышал шаги за спиной и удивленно оглянулся.
- Эй, это кто там шляется?!
Из темноты в круг света вышел мужчина чуть выше среднего роста. Длинная кожаная куртка мокро блестела под дождем.
- Тебе чего? Эй, мудила, я тебя спрашиваю?
Незнакомец все так же молча и размеренно приближался к Севе.
- А ну, стой! Стой, тебе говорят!
Сева лихорадочно рванул пистолет из-за пояса. Но опоздал. Он даже не успел заметить, как в руке незнакомца маслянисто блеснули стволы обреза. Увидел Сева только яркую вспышку. А потом наступила темнота.
Горбач оказался проворнее. Стоя в свете фар собственной «Ауди», которой и перекрыли дорогу фуре, он успел даже два раза выстрелить. Пистолетные выстрелы в мокром воздухе больше были похожи на хлопки кнута. В ответ рявкнул ствол обреза и Горбач кулем свалился на асфальт.
Вдруг из темноты полыхнули выстрелы. Это Барсук, дрожа от страха и нечего не понимая, палил по фуре. Расстреляв всю обойму и заменив ее на новую, он пригибаясь побежал к «Ауди». Уже распахнул дверку и готов был прыгнуть за руль, как вдруг почувствовал, как что-то твердое уперлось ему в спину. Барсук безошибочно угадал, что именно. Сотни раз сам приставляя ствол к головам и спинам других, он и не догадывался, что это настолько неприятно, вернее просто дерьмово.
А жить хотелось очень. Поэтому и прыгнул, в общем-то трусливый, как и всякая мразь, в темноту. Но раздался выстрел и бритый затылок Барсука разлетелся на мелкие куски.
Стрелявший минуту постоял, опустив обрез стволами к асфальту. Затем заглянул в салон «Ауди» Ключей в замке зажигания не было. Выругавшись сквозь зубы, стрелок принялся обыскивать трупы. Ключи нашел у Горбача. Вновь вернулся к «Ауди» и сел за руль. Рядом, на сидение, положил спортивную сумку, обрез, три бумажника и мобильник. Затем что-то вспомнив, снова вышел по дождь. Найдя тело водителя, присел рядом. Избитый был жив. Подняв его и прислонив к придорожному столбу, незнакомец удовлетворенно хмыкнул, сел в иномарку и уехал.
Через полчаса к месту перестрелки медленно подъехала милицейская машина…

***
Говорят, что в дождь сладко спится. А мне вот почему-то нет. Хотя, если честно, то в последнее время не спится мне в любую погоду. Одолели проблемы. Правильно, сейчас у всех проблемы. Но не всех они так прихватили за горло, как меня.
Если через месяц мой младший брат не внесет деньги за учебу, то его вышвырнут из университета. Деньки в Киев должен был послать я. После смерти родителей кроме меня о брате беспокоиться не кому. А тут угораздило моему «Москвичу» оказаться на пути у «БМВ». Я хоть и не виноват в аварии, но кто там меня стал слушать. Как говорится, «против лома нет приема». С трудом наскреб требуемую штуку баксов. Лекарства и врачи обошлись бы значительно дороже.
Ко всему еще газетенка, в которой я работаю, вот-вот отдаст концы. Хотя и так зарплату мы видели месяца три назад, если не больше.
От этого всего идет кругом голова и тошнит до невозможности. Хотя может тошнит и от голода. Ведь пожрать нормально последний раз удалось аж неделю назад. На дне рождения Жана. Вот и сейчас, в третьем часу ночи я  бреду к нему.
Вообще-то он не Жан, а Женя. Бывший одноклассник, а сейчас бармен в привокзальной «стекляшке» с нелепым названием «Чикаго». По старой дружбе за водку и бутерброды Женька с меня деньги не берет.
Жан дремал за стойкой, но увидев меня, улыбнулся.
- Привет, полуночник. Где пропадал целую неделю?
- А, - махнул я рукой, в смысле « и не спрашивай» и огляделся. В баре было пусто. За столиком у окна, положив голову на руки спала официантка.
Жан поставил на стойку две рюмки. В свою плеснул чуть-чуть, мою налил по края. Придвинул тарелку с бутербродами.
- Грейся!
Выпив, я начал жевать, а Жан меланхолически уставился в окно.
- Без просвета?
- Однозначно.
С противным дребезжанием открылась стеклянная дверь и, пропустив ночного посетителя, с резиновым чмоканьем захлопнулась.
Полуночник был одет в длинную, сильно потертую кожаную куртку. Его коротко стриженные волосы влажно блестели.
На секунду он задержался у входа. Быстро оглядел помещение и направился к стойке.
- Вечер добрый! Соточку «Пшеничной» и двойной кофе, если можно.
- Конечно! Присаживайтесь.
Проснувшаяся официантка отнесла заказ. Поздний клиент сидел спиной к нам и лицом к двери.
Жан закурил. Я тоже потянулся за сигаретами.
- Еще налить?
- Разве что полтинник.
Взяв наполненную рюмку, я замешкался.
- Жан, ты мне…
Он понимающе кивнул.
- Двадцатки хватит?
- Вполне. Спасибо.
Пряча купюру в карман, я шепотом ругнулся. Было стыдно. Жан видимо понял.
- Да чего там. Со временем отдашь.
- Вот только когда? В работой ничего не светит..
- А ты комнату сдавай. С оплатой помесячно. Хоть какая-то копейка будет. Протянешь до лучших времен.
- А они наступят?
Жан неопределенно пожал плечами.
Через полчаса я попрощался и пошел к выходу.
- Заходи, если что! А о комнате подумай. Это для тебя выход, - напутствовал меня Жан.
Уже подходя к своему подъезду, я услышал шаги за спиной. Мышцы противно одеревенели. Но из темноты раздался голос незнакомца из бара.
- Не волнуйтесь. Я слышал разговор ваш с барменом… Я приезжий.. и мне нужна комната.
С той ночи в моей двухкомнатной квартире появился квартирант.

***
Метелкин гнал машину по ночным улицам и молился. На заднем сидении стонала жена. Последние полчаса для Метелкина были самыми страшными в его жизни. И причиной тому – преждевременные роды жены.
Метелкин еще никогда столько не молился. Сначала на телефон и «скорую». Затем на свою потрепанную «единичку». И она, разменявшая уже третий десяток, дребезжа, хрипя, захлебываясь, все же двигалась вперед.
То, что произошло потом, Семен Метелкин пытался восстановить по кадрикам и крупицам, оставшимся в памяти, но четкой картины событий той ночи так у него никогда и не получилось.
В свете фар Семеновой машины вспыхнули тусклыми каплями две иномарки, стоявшие нос к носу поперек улицы. Первой мелькнула мысль об аварии. Затормозив, но не выключив двигатель, Метелкин выскочил из машины. Но аварии не было. По ушам ударила громкая музыка, вылетевшая из раскрытых дверей одной из иномарок. На обоих капотах торчали горлышками в небо бутылки и валялась какая-то снедь. А на Семена уставились пять или шесть бледных блинообразных лиц и столько же бильярдноподобных голов повернулось в его сторону.
- Ты чего, мужик, охренел в натуре? Куда прешь?
- Я, … там… жена рожает.
Семен дергался в свете фар своей машины и нелепо размахивал руками.
- Жена.. рожает.. пропустите…
От иномарок отделилась квадратная фигура и шагнула к Метелкину.
- Че кипишуешь? Вали в объезд. Мы отдыхаем…
- Я не успею.
- А меня не колышет! Понял?!
За первой фигурой потянулись остальные и сгрудились вокруг Семена.
- Ну, пропустите… пожалуйста… прошу вас…
Из «Жигуленка» рванулся к безучастным звездам дикий женский крик.
- Трахаются как кролики, плодят нищету, а потом нормальным людям жить не дают. Катись в объезд, козел. Не понял?
Тогда Семен упал на колени. Его сорокалетнее сердце говорило, что если сейчас, вот сию минуту, он не довезет Иринку, то кончится для него все и навсегда.
- Умоляю, пропустите! Будьте людьми!
Кто-то наклонился и похлопал его по плечу.
- Настоящий мужик никогда на колени не станет. Понял, дерьмо? Гони в объезд.
- А на заднем сидении «Жигулей» уде раздавался не крик, а вой.
И тогда Метелкин бросился на квадратные фигуры с кулаками. Но из темноты выпорхнул ослепительно белый кроссовок, и с чудовищной силой ударил Семена в голову. Падая, Семен подумал, что больница всего в трех кварталах.
В это самый момент, почти впритык, сзади к «Жигулям», плавно затормозила иномарка. Мягко хлопнула дверца. Скрипнула кожа куртки  и голос с легкой хрипотцой произнес:
- Зверье, ровно минута, чтобы вы отсюда убрались!
Фигуры удивленно переглянулись и почти разом шагнули вперед.
- Ну, бля! Еще один козел! Отдохнуть не…
Конец фразы, как и вой беременной женщины заглушил выстрел…
Метелкин пришел в себя в больнице. Его жена родила мальчика. Парня, который довез их до больницы, в приемном покое не разглядели. Запомнили только потертую кожаную куртку.

***
В комнате полумрак. На широкой постели барахтаются двое, то сплетаясь в замысловатый клубок, то прессуя друг друга в податливый матрац. В их хрипло-стонущие звуки врезался зуммер телефона.
Мужчина потной ладошкой нащупал трубку и поднес ее к уху.
-Да?!
-Ну, Мишаня! Ну, сука! Ты нарвался…
Мембрана захлебывалась в злобной истерике.
- Мао? Ты что ли?
- Я, я!!! Ты, что же это творишь, козлина?
- Что случилось? Объясни толком…
- Я тебе объясню! Я тебе так объясню – чертям в аду тошно станет…
- Да, блин, что стряслось? Толком скажи.
- А ты вроде бы и не знаешь?
- Что?
- Что-что! Два часа назад на Савельевской твои козлы завалили моих пацанов.  Пятерых…Наповал…
- С-счего ты взял… что мои..?..
- «Ауди» твоего Горбача там видели. Вот!
- Постой-постой… Не горячись! Горбача говоришь?
- Ну!
- Хрен гну! Два дня назад Горбача и его пацанов кто-то на объездной грохнул, а машина исчезла!
Трубка задумалась, засопела, потом бросила:
- Нужно срочно встретиться!…

***
Я сидел за столом и пытался склеить хотя бы пару абзацев для статьи о развитии малого бизнеса в нашем городе. Но это мне никак не удавалось. Очень сложно писать о том, что перестало существовать. По крайней мере, в городе, где я живу. Сначала все было прекрасно. «Мелкие» бизнесмены плодились и размножались прямо таки темпами австралийских кроликов. Но не долго. В отличии от ушастых с острова-континента у «малобизнесменов» оказалась слишком враждебная среда обитания. Основными хищниками, как в последствии выяснилось, были «чиновник обыкновенный» и «браток примитивнейший». А когда эти два вида еще и скрещиваться начали – людям с деловой жилкой и вовсе дышать стало не чем. Основных вариантов решения конфликта «травоядные» -«хищники» оказалось три. При первом, бизнесмен оставался при деле, но работал исключительно на так называемую «крышу», немного на налоги и совсем чуть-чуть себе на зарплату. Во втором варианте, все бросалось или в лучшем случае распродавалось подешевле, и человек уезжал за тридевять земель. В третьем, человек с упрямством известного животного шел напролом, наивно уповая на защиту закона или на свои силы. Таких, обычно, потом находили в посадках или они сами всплывали в окрестных прудах.
Так что, писать мне было не о чем. Помучившись еще с полчаса, я бросил ручку и побрел на кухню. Я не жалел, что сдал комнату. Хотя парень он был странный. Спокойный, не разговорчивый, даже слегка мрачноватый. Практически целыми днями просиживал в квартире. Читал, в основном, местные газеты, смотрел телевизор. А вот ночами редко бывал дома. Но это была его личная жизнь, и я в нее предпочитал не вмешиваться. Как-то незаметно он взял на себя покупку продуктов и куховарство. Перегруженный своими проблемами, я не возражал, даже наоборот -  был рад этому. Поэтому сталкивались и общались мы большей частью на кухне.
Вот и сейчас мы пили чай и перебрасывались нечего не значащими предложениями. Я как раз закурил, когда в прихожей трельнул звонок. И буквально через секунду от нашего такого мирного чаепития не осталось и следа. В гости нагрянул мой коллега, местный «6х9», Вася Райков.
Бухнув в центр стола литровую бутылку водки, он затараторил в своей привычной манере словесного недержания.
- Всем привет! Тащи стаканы. Ну, и погодка, просто собачья. Кажется всплываем. Шеф завязал с выпивкой и у каких-то идиотов выклянчил денег на шесть номеров газеты. Завтра в 11 планерка. Явка всех обязательна. Желательно притащить в клюве что-то животрепещущее. Этак строк на 150. А материала, хоть одним местом жуй. Ты уже в курсе последних событий? Жуть! Прямо настоящее Чикаго! За две недели кто-то порешил восемнадцать бритоголовых. Представляете! Невзирая на ранги, отличия и принадлежность в разным там группировкам. Есть две версии. Дарю! Первая, - какой-то крутой авторитет со стороны пытается прибрать наш славный город к рукам. Вторая, - менты используют в борьбе с оргпреступностью ее же грязные методы. Последний случай. Вчерашний свежак. Вваливаются двое из бригады Мао в ночной супершоп. Ствол кассиру к голове. Денег - ноль. Тогда они спокойненько так, начинают опустошать прилавки. Затарились под завязку, а на прощание пырнули ножичком для порядка продавца. И на выход. Но далеко не ушли. Прямо на выходе кто-то их и положил. Менты говорят, что стреляли из обреза… Вот так вот!
Ходят слухи, что кое-кто из местных крутых уже навострил лыжи из города. От греха подальше.
Свой монолог Вася прерывал только, чтоб наполнить стаканы и выпить. Мой квартирант безучастно опрокинул пару стопок и извинившись, ушел. Когда в прихожей он одевался, Райков хлопнул себя по лбу.
- О! Все говорят, что все «мокрухи» дело одних рук. Какого-то типа в длинной кожаной куртке…

***
Дальше все развивалось с поразительной быстротой. Одна зверская расправа с бритыми беспредельщиками следовала за другой. Но странно, чем больше им доставалось, тем спокойнее становилось в городе. Некоторые из граждан, из породы особо смелых, стали позволять себе давно невиданную в нашем городе роскошь – вечерние прогулки просто так, а не по необходимости.
О последней стычке ночного судьи, так неизвестного стрелка, окрестила молва, с бритыми я узнал в редакции. Быки Мишани, местного авторитета средней руки, напали на следователя районной прокуратуры. Намерения свои они очень четко определили тремя выстрелами в грудь прокурорского. К счастью, последнего – не смертельными. А добить жертву быкам не дал ночной судья.
Но и у милиции имелись все основания так полагать, сам «Судья» был ранен.
Выслушав эту историю еще несколько раз в троллейбусе по дороге домой, около шести вечера я вошел в свою квартиру. На моем диване бледный, как утренняя заря, лежал ночной судья…
Да, им оказался квартирант. И странно -  я не испугался. Мы проговорили до рассвета. А через неделю, подлечив простреленную руку, он исчез. Исчез, оставив на кухонном столе две тысячи долларов и короткую записку…
С тех пор прошло почти три месяца. Я иду по ночному городу и плачу. Вчера убили Жана. Компания оправившихся от испуга братков, загуляла в его заведении. Водки было много, женщин не было. Компания решила исправить диссонанс, повалив на ближайший столик официантку. Жан вмешался и умер от удара ножом в сердце…
Я иду и плачу. Сквозь туман слез глаз цепляется за рубиновый огонь вывески ночного магазина. Водка! Нужно купить водки. Я захожу в ослепительно освещенный стеклянный кубик и успеваю увидеть, как какой-то тип с затылком в складочку бьет наотмашь ночного продавца. Вот он поворачивается ко мне, и я с удивлением вижу в его глазах страх. Он бледнеет, затем становится совсем серым и бочкой протиснувшись в дверь, с топотом убегает в темноту.
И тут меня озаряет. Одет-то я в кожаную куртку, а зонтик, который торчит подмышкой, легко можно принять за…

***
Ночной судья ровным шагом шел по тротуару. Ночной город искрился каплями только что закончившегося дождя. До рассвета еще было очень далеко…

26 апреля 2000 г.