ЗОВ

Его уже давно мучила бессонница. Ночь за ночью он или лежал навзничь, или вертелся, без конца подбивая подушку. Сон не приходил. Он воспринимал это, как наказание за усталость. Сколько раз, глядя в ночной потолок, он чувствовал, что и теперь, в часы краткого покоя, тяжесть пошлости этого мира не оставила ему шансов на жизнь. Он не понимал, почему не может жить, как все остальные люди. Ходить на работу пять дней, два других пропадать на даче или на диване у телевизора. Он не мог заставить себя верить обещаниям, надеяться на будущее, мириться с серостью будней. «Я не хочу работать только для того, чтобы что-то поесть, или купить. А то, что я делаю, им еще не дано понять». Ему не нужна была новая информация, он редко помнил, какое сегодня число и месяц. Он ненавидел телевизор за глупых людей, говорящих умными словами полную бессмыслицу. «Я ведь тоже так могу. Но почему нет сил заставить себя это сделать?». Его тошнило от газет, расшатывающих память. Ему не хотелось помнить то, что он только что прочитал – просто незачем. Потом он вообще перестал их читать – в погоне за наживой в каждой новой строке они все больше теряли достоверность. Он уже не мог видеть своих соседей, так как слово в слово мог предсказать весь последующий монолог. Думая о своей странной жизни, он не раз горячо шептал одну-единственную молитву: «Господи, только не дай мне сойти с ума», сердцем чувствуя, что именно для него это было бы лучшим выходом. «Все предсказуемо. Мне ничего не надо. Я ничего не хочу».
Странный звук… Похоже на одинокий удар колокола. Или это на стройке ветер случайно раскачал «обеденную» рельсу?
Ни утро, ни день никогда не приносили ему облегчения. Тяжкие мысли ни на секунду не оставляли его. Неизбывная печаль с каждым днем углубляла его взгляд, и все труднее другим было понять, что таится в этой глубине. Всем хотелось знать, что там таится, но немногие могли добраться до истины без головокружения. «Друг мой, мне с вами не интересно». На вежливое «До свидания!» он решительно отвечал, обреченно махнув рукой: «Нет уж, прощайте!». И взгляд становился еще глубже, еще темнее… Этой ночью хлестал по окнам дождь и черные силуэты ветвей чертили по потолку неведомые письмена. «Господи, только не дай мне сойти с ума! Как же я устал… Ну почему же мне настолько все надоело?!».
Раз-два…Его одолело любопытство – пойти утром посмотреть, что это звонит по ночам? «Я так устал от разочарований, - он в сотый раз повернулся на другой бок. – Если я увижу эту рельсу, я не смогу жить. И так уже все известно заранее, так пусть у меня будет хоть одна тайна, хоть одна загадка». Днем лил дождь. Вернувшись домой, он походил у окон и улыбнулся. «А вдруг здесь и правда какая-то загадка? Ведь что-то же звонит!» Что – не видно. Соседи пожимали плечами. Он немного разозлился: «Нашел у кого спросить! Вы же ничего не слушаете. Потому и не слышите». Постель как всегда показалась слишком ровной, подушка слишком мягкой. Заснуть не удастся снова.
Он вдруг перестал быть просто человеком. Он стал одним сплошным нервом, всем своим существом ожидая чего-то…
«Как стон. За мной» - рассмеялся он и приподнялся на локте. По левому окну скользнула тень.
Ночь за окном снова вздрогнула, и протяжный звук ветер понес вдаль. Он встал и раскрыл окно. «Если бы можно было отдать свою жизнь воле такого ветра!»
Вместо ответа вновь ударил колокол.
- Нельзя сказать, чтобы я этого ждал. – Произнес он, глядя на бесшумно приближающийся деревянный корабль с пробоиной в правом борту. «Заблудившийся проводник, который встретил на пути затерявшегося путника».
Он стоял и думал. Не напряженно, до страха за свой рассудок. И мысли не стучали в голове, как случайно залетевшие в дом птицы - о стекло.
- И все же я рехнулся, – сказал он, улыбаясь. – Тем не менее, в моей жизни не было ничего реальнее этого корабля. Все – миф, все преходяще, все так не нужно и бессмысленно.
Корабль шел четким курсом.
- Ну почему же вы все спите? Как можно спокойно жить, зная, что это не жизнь? А я, как всегда, должен за них бодрствовать и думать…
Он с силой захлопнул окно и старательно защелкнул сверху и снизу.
- Но кто-то же должен…
Он облокотился о подоконник и припал лбом к стеклу. Ощущая приятную прохладу оконного стекла, смотрел, как корабль вплотную подошел к окну. Уже можно ясно различить кое-где надломленные мачты, истлевшие тросы и лестницу, прогнившую вместе с гвоздями.Ветер ласкал посеревшие от времени клочья на реях. Луна зацепилась за обломок мачты такой же старой монетой…
Он хитро посмотрел на корабль.
- Я иду. Но посмотрим, кто кого.
Он взобрался на стол, шагнул на подоконник и ладонями прижался к стеклу.
- Что же ты? Я хочу того, что ты мне обещаешь, чем бы это ни было. Знаю одно – это не будет похоже на нашу жизнь.
Стекло оставалось стеклом.
- Я просто хочу знать, сошел ли я с ума и вот-вот выброшусь с седьмого этажа, или я ухожу?
Он забеспокоился. Стоило только отодвинуть защелки и вот он – корабль, который обещает нечто совсем иное. Он взялся за железо, уже собираясь раскрыть окно навстречу неизвестному, но снова опустил руки.
- Нет, я не сумасшедший.
Он закрыл глаза и ослеплен был светом. Позади - остров, корабль стоит в гавани, легкий ветер ерошит волосы… Только сделай шаг в прозрачную зелень воды…
Он почувствовал, что песок необычно мягкий, а мелкие ракушки только усиливают ощущение бархатистости контрастом ощущений. Но вот уже и лестница, истоптанная до дыр. Он осторожно поднялся на корабль…
И открыл глаза…
Вдаль уходил безликий дом с поблескивающими в лунном свете окнами…