Девочка на стульчике, Несусветица с полной Луной

 
  Тася всегда была неисправимой фантазеркой. Несмотря на присущий ее характеру реализм, она верила в инопланетян, всевозможные приметы, и в возможность сделать счастливым все человечество. И еще, несмотря на свои сорок, Тася боялась стоматологических кабинетов, с живущими там зубными врачами. И неспроста.
Некоторое время назад, Тася, жмурясь от удовольствия, наслаждалась вкусом какой-то очень импортной жвачки. И вдруг, в мягкой и нежной, ароматной массе,  почувствовала что-то твердое. «Орешек!», - подумала Тася. Но  это был не орешек. Ароматная нежность липкой массы коварно стащила пломбу  ее зуба.
«Госсподи…», - подумала Тася, мысленно оказавшись в белом, с очень специфическим запахом, с металлом на маленьком  столике, кабинете, где  деревенским колодцем «журавлем»  возвышается бормашина.
Но что делать? И она отправилась в ближайший храм здоровья, именуемый поликлиникой.
В то время прогрессивное  влияние запада уже проникло и туда:
- Мы сделаем вам обезболивание, - сказала  врачиха в белом колпаке и очках с толстенными стеклами. – Пройдите в кабинет хирурга, вам сделают укол.
   Тася села в кресло.  В огромных ручищах местного «похитителя зубов»  мелькнул шприц. Игла больно вонзилась где-то за щекой.
И  вдруг все перевернулось: Тасе  показалось, что ее перевернуло в воздухе, и  она оказалась под потолком. Странный звон, и странная сцена там, внизу, ее не взволновала: она поняла, совершенно спокойно, что уже почти умерла. Внизу верзила врач беззвучно щелкал челюстью, и цветом не отличался от халата. Какой-то мужчина держал Тасю, вернее, ее тело, на которое смотреть Тасе не хотелось.
Она увидела свою жизнь, всю сразу, как на развороте складной детской книжки, от рождения, и до сейчас.
- а  наврали все. Говорили, что перед смертью человек как фильм видит, про свою жизнь. На самом деле - все одновременно, сразу. Ну надо же, - спокойно рассуждала Тася, - столько раз быть рядом со смертью! А тут, так вот нелепо…

Она подумала о муже: ну, он-то женится, да и  все. Вот дочь…   Как ей-то. Её мама вырастит. Но мама, мамочка - она же не переживет! Не выдержит ее больное сердце! … Да что же этот дуболом стоит, и щелкает клювом-то?!  Ну хоть супрастин бы кольнул! Дурак, кретин здоровенный. Надо сказать, чтобы супрастин…
Тася напряглась изо всех сил и - снова как пируэт: она почувствовала свое тело. Тело было тяжелое, неудобное и неуютное,  как давно не надёванный холодный, и мокрый  пиджак не со своего плеча.
-С-с-с-с ,- пыталась Тася выдавить из непослушных губ такое нужное слово, -у-у-у-у…
Дубина – доктор побелел еще сильнее  от  этого страшного мычания Таси, а мужчина, державший ее, чуть не уронил неуправляемое и мычащее тело.
Но Тася продолжала: - пппп, ра-а-а…
Вбежала сестра.  Что? Где? Н-да…
Общими усилиями выволокли  тело в холл, и привалили к стене на одной из лавочек, у кабинета, подальше от стоматологии.
Всё.
Тася понимала, что надеяться можно только на себя. Надо почувствовать тело. Ну хоть палец. Вот , хорошо. Теперь- пошевелить… Часа через полтора, она смогла встать.
Последующие события были печальной историей болезни. Стоматологи отрицали все, и говорили, что после анафилактического шока люди не возвращаются. Тем более «сами по себе».
Но Тася выжила. Правда, зрение у нее стало хуже. Или лучше? Она стала видеть странные и удивительные вещи. То от пола, как живая, поднималась крепенькая, будто из плотного дыма, спираль. Спираль двигалась, как живая.
Когда Тасе кто-то протягивал руку при встрече, похожие спирали иногда выползали из их рук. Но разного цвета.
Самое забавное было в автобусах или другом транспорте, где возбужденные люди спешили занять свободное место: там просто кишмя кишели какие-то облачка и шарики, чаще красные, или с красноватым оттенком. Двигались они с разными скоростями. Однажды такое красное,  бесформенное облачко стремглав кинулось в ноги толстой женщине с апельсинами в авоське, которая только что, отпихнув сухую даму в коротком, синем, потрепанном пальтишке, прошипевшую ей вдогонку что-то сердитое, ввалилась в автобус.  Довольная своей победой, толстая женщина как будто споткнулась на ровном месте,  выпустила из рук авоську,  и апельсины, оранжевыми мячиками разбежались по всему автобусу.
Со временем Тася научилась воспринимать все эти фокусы спокойно, и даже пыталась управлять снующими повсеместно  облачками и шариками.

       Рабочий день после обеда тянется неимоверно долго.
- Тася, твоя очередь идти за булочками к чаю, - сказала  Валентина. Она была руководителем группы. – у меня уже живот подвело.
- Булочки, булочки … , - протянула Тася. – Вам неплохо было бы травы да мед. И вообще, покажитесь гастроэнтерологу. Язва в вашем желудке несимпатичная, - сказала Тася и сама обомлела: что это я?
- Почему ты решила? – с окаменевшим лицом спросила Валентина.
- Ну, не знаю. Показалось.
Валентина сказала : «чепуха какая», но рентген сделала. И была-таки язва.
После этого случая к Тасе стали приставать сотрудники: а что у меня? А у меня что там?
- Ливер, - ухмылялась Тася.
Время- странный жизненный транспорт: то ползет , как черепаха, когда ждешь Нового года или отпуска (дни рождений Тася давно разлюбила), то летит сломя голову, как лошадь, которую понесло.
Тася любила весну. Приход весны она чуяла носом: еще снег, еще мороз, но – запах! Неповторимый запах весны! Он появляется раньше всего. Потом небо становится высоким, как будто земля просыпается после зимней спячки, потягивается, снимая с себя теплые одежды- эти плотные серые облака… и - солнце!
Да здравствует солнце!
И вот в такой солнечный мартовский день …

   Клара Ивановна была в шоке: муж, владелец фирмы по сбыту импортных  унитазов, оставил дома крупную сумму, уезжая в командировку:
- Кларусик, убери хорошенько. Здесь в пакете 50 тысяч долларов. Дома надежнее.
Кларусик вспотела.
- Ой, куда ж их? Может, лучше в банк?
- В банку. – сказал муж улыбнувшись. – Ты же знаешь, что они горят чаще, чем пожарные машины выезжают по вызову.   Я через неделю вернусь.

Как метались мысли  Клары Ивановны, в каком направлении, но куда  убрала деньги- она не помнила уже через час.
- Ой, батюшки… - простонала Клара Ивановна, - да куда ж я их положила? В шкаф. Нет. На книжной полке за книгами. Нет-нет… В ящик с грязным бельем…
Денег нигде не было.
К вечеру, пропахшая валерьяной и корвалолом  Клара Ивановна сидела на своей кухне, и поила чаем со зверобоем, приехавшую по ее звонку, подругу детства, знакомую нам Валентину.
- Что случилось –то, Клар?  Ты чего такая перевернутая? Я думала, с Максимкой что. В школе чего натворил?
- Натворил… Повторила Клара Ивановна отрешенно, – натворила я. Толик деньги оставил. А я убрала, и забыла! Забыла, калоша, куда! Весь день ищу. Дома как Мамай прошел- так и не нашла.
- А точно оставлял? Может, поговорили, да  он передумал?
- Оставлял. Я в карман передника эту пачку положила, и еще подумала: «а пачка-то, небольшая.» Проводила его до двери,  прошла  в комнату …
Вдруг Валентину осенило:
- Слушай, у меня в группе есть сотрудница. Ну , слегка того,  не от мира сего. Это она у меня язву увидала: помнишь, я говорила тебе? Давай, может, спросим ее?
- А она не опасная?
- Да ты что. Я ее уж лет пять знаю.
На другой день в квартире Таси раздался звонок. Клара Ивановна тихим голосом сказала:
- Мне вас рекомендовала Валентина.
- А что у вас  случилось?
- Ой, это не по телефону. Можно мне подъехать?
Приехавшая Клара Ивановна в подробностях описала Тасе «ужасную» ситуацию.
- Ну, чем  же я могу помочь вам?
- Как чем? – возмутилась Клара. – Муж через четыре дня возвращается!
- Я никогда этим не занималась. Даже не представляю: как?
- А Валентина? Вы же у нее язву увидели? Вот так и деньги.  Прошу вас, помогите…- Из глаз Клары потекли горячие, обильные ручьи.
«Как? Как я могу это сделать?» -думала Тася.
- Вспоминайте все сначала, - сказала Тася плачущей Кларе.
Та оживилась и начала свой рассказ снова.
- Нет, мысленно, все представляйте.
Тася прикрыла глаза. Мелькали какие-то разноцветные кружочки, и блики света. Тася чувствовала, что у нее просто дрожат веки, оттого и пляска разноцветных линий и кружочков. Она открыла глаза, взгляд ее ушел куда-то вниз и вправо И вдруг она увидела, там, в том месте ее мозга, где живут сны,  как в кино, в котором местами порчена пленка. Она увидела и пачку в кармане передника, и красное, взволнованное лицо Клары. Клара прошла в комнату, к серванту, и положила пачку в белую, с золотой каймой , супницу.
- В супнице ваши деньги. – тихо сказала Тася.
- Госсподи! Взгляд Клары засиял. – Точно! Я и сама вспомнила сейчас! Это ж надо было тащиться сюда, к вам, чтобы вспомнить: в супнице!
- До свиданья. – Тася улыбнулась ей на прощанье.
Вот так Тася и приобретала популярность, сама того не желая: слухами земля полнится. И совершенно незнакомые люди стали одолевать ее вечерами с разными вопросами и просьбами.
           Был выходной день, и Тася возобновила занятия по хозяйству. Надо было еще придумать, где перехватить денег, чтобы сделать подарок любимой дочке ко дню рождения.
О, да! Я забыла сказать: у Таси была дочь, которую она любила больше всего на свете, больше жизни!  Дочь –красавица, дочь- умница.
А вообще-то, у Таси было полно родственников: мама, мамочка… К ней особое чувство. Это и любовь, до боли, и чувство вины- так, за какие-то не те поступки, за недостаток уделяемого ей внимания. Маму Тася любила трогательно, и любое недомогание ее, вводило Тасю в болезненное состояние: у нее болела, как нарыв, душа.
Еще у Таси была сестра. Старшая. Ну, тут уж совсем была полная неразбериха: сестра ее любила нежно, и как-то болезненно: любила и «щучила»  одновременно. И потому у Таси чувства  к сестре метались от глубокой любви, до глубочайшей обиды: сестра была остра на язычок, и в отношениях позволяла себе то, чего не позволяла другим. Но кроме мамы и сестры, Тасе никто не помогал. Еще у Таси был муж. Она любила его, он- позволял ей любить его. Это угнетало Тасю и в ее душе поселилось одиночество.
- Мам, я через минут сорок буду у тебя, - сказала Тася в телефонную трубку.
- Тасенька, да ты не рвись. Я же знаю: и две работы, и дома надо. Ладно уж, потом приедешь.
- Да нет, мамуль,  я свободна. Еду. Что купить по дороге?
Тася знала, что мамочка обожает миноги. А они - только на Арбате. Далековато. Но…
- Ой, Тасенок! Ну зачем…, - говорит мама, не в силах  скрыть улыбку. – Ну, давай обедать.

         Мама Таси, маленькая, пухленькая, со светлыми, чистыми, как озера серо-голубыми глазами, с абсолютно седыми пушистыми волосами. Правильные черты ее лица не портили годы. А губы - точно выведенные искусным художником, и обведенные четкой линией - необыкновенной  красоты. Ни Тася, ни сестра не получили в наследство этих губ. Вот дочь Таси - получила.
Мамочка  прошла войну, пережила смерть первенца, и предательство мужа- отца своих девочек. Ушел к молодой, оставив без помощи ту, которой был обязан жизнью. 
Но пережила.
 Последние годы мама не могла уже приезжать к Тасе, на  другой конец города. Утомительна дорога для старого человека:  человек идет  все медленнее, а время – все быстрее.
  Выходные пролетают, как лето на севере.
- Соня, давай на подушку: завтра рано вставать. – пыталась Тася оторвать от телевизора дочь.
- Ну иду, иду… - дочь любила Тасю, но на всякий случай, чтобы та не догадалась об этом, хмурила брови.
Проснулась Тася на рассвете. И не проснулась совсем, а где-то находясь между сном и реальностью, она села, кутаясь в теплое одеяло. Рядом, отвернувшись к стене, сладко спал муж.
Тася в слезах, и с горестным чувством потери, думала: это был сон, или не сон?  Близкий до невозможности человек из сна уходил. Тася плакала от горя: такого родного она не встречала. И вот он, но- уходит. Милое и родное лицо, мягкий голос:
- Ты можешь пойти со мной. Но ты должна будешь оставить и мужа, и дочь, и маму.
- Как?… Я не могу. Как они без меня?
- Думай.
Сидя на постели, Тася все  тихо всхлипывала. Она еще чувствовала его присутствие.
Но потом решила: бред! Сон – игра подсознания, и не больше.
Но вечером, перед сном, Тася читала лежа на боку. И вдруг, прямо на уровне ее лица, в воздухе,  появился лик. ЕГО лицо! Того, из сна! Широко раскрытыми глазами, веря и не веря себе , она смотрела  в его глаза. Его губы шевелились, словно он что-то говорил ей. Сколько это продолжалось- она не знала. Но лицо его становилось все мене отчетливым и- растаяло в воздухе, как улыбка Чеширского кота. Она подняла глаза на часы: двенадцать, ровно.
- М-м-м-мамочкиии… -прошептала Тася.
   
      Очередные  курсы по совершенствованию выматывали из Таси последние силы, и давали стимул к жизни. К тому же…
Тася, кажется, влюбилась.

2.
  Он был уверен, что земля вертится по законам, согласованным с ним. Т. е. он был с этим фактом согласен, и потому она  совершала свой незамысловатый танец вокруг солнца. Трудности жизни и коллизии воспринимал, как нечто временное, и несущественное. Жена и  две дочери- любили его, ценили. Но тепла в доме никогда не было. Он всегда любил женщин, и море. И себя. 
Когда сбылась его мечта, и он получил документ, удостоверяющий, что он ГРАЖДАНИН США, гордость расправила все паруса его души.  Одновременно он лишился  другой своей любви: женщин. Можно было флиртовать с самодостаточными, и самовлюбленными американками, и довести до постели, но… но не было той нежной и  теплой волны, которая, после сумасшедшего секса, наполнят тебя мягким и горячим, разливающимся, как лава,  светом. Не  было такой ярой, взрывной  страстности в этих женщинах. Да и в нем.
 -Старость, -думал Егор. Ему стукнуло шестьдесят пять. И цель жизни сместилась  в сторону любви к себе,  заботы о себе, гордости за себя. 
Его радовало все вокруг: солнце, море, безмятежность и достаток. Хорошая пенсия, яхта, и полная свобода, предоставленная ему женой.
Когда ночью,  лежа на палубе и покачиваясь на морских волнах, он тонул в музыке: ах! Второй Рахманиновский приближал звезды!  - и мечтал.
От горизонта до горизонта простирался этот шатер, по поверхности и внутри которого, поблескивая глазом,  плясали, как  наложницы  звезды. И он мечтал: ах! Как сладко  разделить это все с понимающей и юной подругой!
-Но это должна быть очень специальная женщина, - думал он,  учитывая особенности своего  характера.
    Лето в Нью-Йорке жаркое. Ретивое солнце впивается своими невидимыми иглами –лучами в тело, и из образовавшихся, как в решете, дыр, из тела сочится обильный пот. Ночью без кондиционера  было не выжить. Мурчащий спаситель ньюйоркцев висел прямо над постелью Егора. Но в эту ночь ему не  спалось: одолевали «мисли». С его прежней работы позвонил шеф.
- Гарри, - сказал Ник, -  Не хотите ли вы поехать в командировку в Японию. Ваша сфера, интересная страна, хорошие деньги.
- Когда? – спросил Егор.
- В сентябре,  где-то шестнадцатого.
- ОК! – он даже телефонной трубке подарил белозубую, чисто американскую улыбку.
Это американское «ОК», как визитная карточка , живущих в этой большой стране.

   Егору не спалось. Мысли крутились вокруг поездки, как оболтус вокруг пивной. Он даже не понял, когда, в какой момент он впал в дрёму. Или не впал?
 В комнате будто заиграли своими огоньками светлячки, и из пучка света, щедро брошенного в окно полной, как купчиха, луной, вырисовался образ женщины. Она отделилась от лунной дорожки и подошла к его постели. Женщина была такой реальной! Маленькая, худенькая, с острыми плечиками и нежной улыбкой на лице.
Егор поднялся навстречу ей, волнение в груди перерастало в восторг.
Женщина подошла вплотную, и тут Егор заметил в ее руке маленький детский стульчик. Она поставила стульчик на лунную полоску на полу, легко вскочила на него, и ее лицо оказалось рядом с его. Тонкими, почти детскими руками она обхватила его голову и приникла своим улыбающимся ртом к его губам...
Мысль застыла в мощной черепной коробке боцмана Гарри, как и он сам. Но не надолго: внезапно  прервав сладкий и долгий поцелуй, женщина оттолкнула его, сама едва удержавшись на стульчике, и больно дернула за ухо.
-Ах, безумица! – воскликнул Егор и сел на  постель.
Лунная дорожка с нечаянной гостьей исчезла так быстро, будто Луна отдернула руку, и комната приняла прежний вид.
– Эсли это сон, -рассуждал Егор, - то почему болит ухо. Эсли не сон- где она? И как сюда попала?
Он подошел к окну, и распахнул его. Ночной город жарко выдохнул  ему навстречу: двадцать первый этаж . Это не  деревенский домик, куда из сада можно легко через окно, и под утро назад.
Будучи натурой романтической, Егор долго не мог, да и не хотел, стряхнуть это наваждение: ему за каждым углом мерещилась маленькая женщина с детским стульчиком в руке, а временами кто-то хихикал в кармане его представительского пиджака, и несильно брыкался. И конца этому не виделось.

    Но мы отвлеклись от нашей героини.
Итак, Тася, кажется,  влюбилась. 
Её герой был личностью, мягко говоря, экзотической.
Но лучше по порядку .
 
   В один из дней, когда утомленная Тася закончила добровольно- принудительную разминку по дому, она с удовольствием опустила голову на подушку. Но, проворочавшись полчаса, она поняла:  бессонница.
- Ничего удивительного, -  сказала себе Тася , глядя в окно. – Полная луна. А полная луна- веселит. Надо передвинуть штору.
Штора была узковата для такого окна. Но Тасе вставать не хотелось.
Тем временем луна как будто выросла, приблизилась, и заполнила все окно, обильно окатив Тасю своим  светом. Желтоватые  блики рассыпались,  и замерцали по всей комнате.  Потом,  словно трап, опустилась через окно лунная дорожка, и уперлась в пол.
- Надо передвинуть  штору, - повторила  Тася шепотом, чтобы услышать себя, и увериться, что не спит. – Сейча-а-а-с… встану на стульчик, и тихонько передвину ее, чтобы колечки не гремели..
Тася поднялась, и потянулась за детским стульчиком, который берегла, как первую Сонину распашонку. Стульчик не давался.  Промахнувшись несколько раз, она все же ловко подхватила его… Тут  из места, куда воткнулась своим носом лунная дорожка, откуда-то сверху, развернувшись, как страница книги, на пол упал шелком лунный коврик. Тася обомлела.
-   Ну  ничего себе … Я сплю? – она подергала себя за мочку уха. - Нет. Так это не снится? Это – ЕСТЬ?! – она захлебнулась собственным восторгом, и, как была, босиком, со стульчиком в руках, шагнула на коврик.
   Лунная «страница» мгновенно вернулась туда, откуда появилась. Тася только и видела сияние лунного света, и ощущала головокружительную скорость, будто она куда-то несется вместе с лунным облаком. И- оп! Она почувствовала, что стоит.
Нежный шелк лунного коврика приятно двигался под босыми пальцами.
 
   Оглядевшись, Тася увидела совершенно чужую комнату, и такого же  мужчину, который, открыв рот, смотрел на нее немигающим взглядом. Не отрывая от нее взгляда, он пошарил рукой где-то справа, и водрузил на нос очки.
- Ой, я кажется в гостях, -  подумала Тася. – Ну какой смешной! Интересно, что он думает?
И тут же услышала, как мужчина громко подумал:
- Что за чертовщина…
- А-га. Не по марсиански. Значит я в Москве. Недалеко улетела-то, – подумала Тася.– Надо что-то делать: вон он как оцепенел! Мысли, как горох  скачут- ничего не понять!
И она, улыбаясь, направилась к нему. Он встал ей навстречу, большой и солидный дядища.
Тасе стало смешно, что он, такой большой, и такой растерянный! Она, рассмеявшись, вскочила на свой маленький стульчик,  и, оказавшись с ним лицом к лицу, обняла за голову, и прильнула к его губам…
- А отчего это он такой мягкий? - подумала Тася. – А! Он просто толстый!
- Это мне снится. – громко подумал мужчина, и Тася тут же шаловливо отреагировала: она  оттолкнула его голову, и ущипнула за мочку уха….
- Ах, безумица! – воскликнул мужчина, и сел на постель.
Она рассмеялась. Но тут же ее подхватил лунный поток, и понес с такой скоростью, что ее собственный смех отставал:  она слышала его где-то вдалеке.
     Проснулась Тася утром в своей постели, и с прекрасным настроением:
- Какой сон! Боже, какой сон! – она поднялась и посмотрела на брошенный рядом с постелью стульчик. – Привет, путешественник! – улыбнулась она.
Пока все спали, она пробралась на кухню, поставила чайник, и забралась с ногами на табуретку, обхватив руками колени. Она улыбалась.
- Ну почему, почему это только сон! – незнакомец не выходил у нее из головы. – Или не сон? – она потрогала мочку уха. Мочка побаливала.
С  этого дня, ложась в постель, Тася быстро говорила мужу : спокойной ночи, и ждала. И просила:
- Ну приснись!
Тася влюбилась. Влюбилась в первого  лунного встречного!
Ну вы ,читатель, уже догадались: Тася встретилась на лунной дорожке с Егором, боцманом Гарри, как он сам себя называл- так он демонстрировал свою причастность к морю.
   Ах, море! Что на земле загадочнее моря? Только Луна.
Что на земле прекраснее моря? С ним может сравниться только небо.
Что на земле желаннее моря? Разве что Солнце…

… Утром позвонила  мамочка, и по голосу Тася поняла: мама больна.  Мамочка, милая мамочка… Чего бы не отдала Тася, чтобы  дать ей недополученное счастье, вернуть здоровье, смотать на счетчике хотя бы десяток лет! И потому Тася после работы отправилась к ней, чтобы остаться на ночь. Не одну ночь провела она у постели больной. Недосыпание измотало Тасю, и поэтому она засыпала, едва коснувшись подушки. 
Это был тот  день  Луны, когда она  выглядит смешным, лысым  человеком с флюсом.  Ее свет проникал в комнату через неплотно зашторенное окно, и глядя на него, Тася и заснула. Вдруг она проснулась, как от толчка: ее звала мама.
- Тась, Тася!
Тася бросилась в ее комнату.
В комнате горел ночник. Мамочка удивленно посмотрела на Тася и спросила:
- Ты чего меня звала?
- Я тебя звала? – удивилась Тася.  – Как?
- Ты позвала: мам, мама! И я проснулась.
Тася от удивления замерла. Еще больше она удивилась, что прямо перед маминой постелью распластался  ковриком  лунный свет.
… С этого дня мама пошла на поправку.

    Так что там наш Егор?
А Егор отправился  в Японию.
Деловой настрой японцев, их почитание американских спецов,  на время вытеснили из его сознания странное видение женщины со стульчиком, которая больно щиплется.
Но не надолго, и, как оказалось, недалеко.  Проходя по залитому светом стеклянному залу к комнате переговоров, он вдруг увидел маленькую, худенькую  женщину, которая, встав на стульчик, поправляла висящую на стене картину.
Егор, отделившись от группы специалистов, быстрым шагом подошел к женщине, положил руку на ее угловатое плечо. Женщина резко повернулась и, увидев перед собой не сильно японское лицо, быстро изобразила  улыбку:
- can I help you? 
- Sorry… , - Радостное волнение сменилось легкой тоской:  Егору хотелось снова испытать волнение той ночи, когда Луна сошла с ума, и напроказничала. Прошел почти месяц,  а память хранила все, до мельчайших деталей..

… Ночью в отеле полно разных шорохов: шуршащее одеяло, шуршащая рисовая подушка, и гейши- по телевизору, шуршат своими одеждами.  Номер был уютный и просторный. Стеклянная стена с раздвижной дверью на балкон, полупрозрачная штора.
Егор закинул руки за голову, и мыслил. Открыв глаза, он увидел через стекло Луну. Она была, как объевшийся японский мальчик, у которого  глаза просто утонули в щеках-
 не разглядеть. И будто улыбалась ему. Егор глубоко вздохнул, и надел наушники плеера: Второй Рахманиновский был всегда при нем. Мощные волны музыки то обрушивались на него,  то уносили  куда-то ввысь, проникая в самую душу.
   Вдруг кто-то легонько подергал проводок плеера. Егор открыл глаза…
На краю постели, окутанная легким лунным  шелком, сидела она!
- Who are you? – губы Егора от волнения пересохли.
- Ты думаешь на русском , а говоришь по-английски.  Кто же ты? – женщина рассмеялась, поудобней усаживаясь на постели. И тут Егор заметил в ее руке… нет. Не стульчик. Планку!
- Я  бывший русский. Теперь живу в Америке. А что это у тебя в руке?
- Это планка. Наши отношения необычны, мы должны высоко держать планку, - ответила женщина. Егор поднялся – лежать в присутствии дамы ему не позволяло воспитание. – Так кто ты? Ты инопланетянка?
- Нет, - улыбнулась женщина. - Меня зовут Тасей. Это все  Луна. Она когда полная- просто ужас , что делает! Сладу с ней никакого!
Егор рассматривал гостью, ее хрупкую фигурку и лицо. Она его волновала. Он осторожно взял ее за руку и притянул к себе. Поцелуй был как огненная лава, обжигающий и долгий. По номеру, словно светлячки, метались лунные блики, соединяясь в длинные нити, а нити свивались причудливо и непонятно, как и руки наших влюбленных. Потом она лежала рядом, и он осторожно, точно ребенок, который разворачивает принесенный ему подарок, предвкушая, и еще не зная, что там,  сантиметр за сантиметром отодвигал, снимал ее одежду.
- Ты есть, или тебя нет? – спросила  тихо Тася. – Ты- мое воображение?
- Аз есмь. – ответил он и улыбнулся. 
О страсть людская! Небесная и жаркая. И как это Бог придумал такое?
Утомленные влюбленные окунулись в короткий сон.
Когда Егор открыл глаза, Тася стояла на стульчике, и, неизвестно откуда взявшимся молотком, прибивала, упавшую было, планку.
Луна за стеклом  сместилась, как будто уступая  место приближающемуся утру, и ее упругий свет  опустился в комнату уже знакомым трапом. В тот же момент лунный шелк скользнул под ноги Таси и…
  Тася открыла глаза, и , улыбаясь, сладко потянулась.
- Почему, - думала Тася. –почему только при полной Луне это возможно? Почему не каждую ночь? Он замечательный! Такой  родной. С ним так уютно. Егор… - последнее слово у нее, кажется, получилось вслух.
- Что? – спросил муж чуть приоткрыв сонные глаза. – Что ты сказала?
- Я говорю: пора вставать. – Тася соскочила с постели, и начался  обычный будничный день.
Обычный, если не считать одного забавного случая..
Дочь сестры, племянница Наташа, удивила  несказанно.
А было вот что. Вечером, после ужина, когда муж увлеченно смотрел очередной тайм между «Спартаком» и «Динамо», Тася с Соней устроились на кухне. Немного поговорили о личных делах, вспомнили, как  играли, когда Соня была маленькой, и передавали друг другу образы, соприкасаясь только кончиками пальцев.
- Вот интересно, - сказала Соня, - а можно передавать кому-то свои мысли? На расстоянии?
- Наверно, можно. Нам Наташа  давно не звонила. Давай, попробуем на ней сосредоточиться?
Боже, вот была картина! Если бы вы только видели, как  на маленькой кухонке, сидя по разные стороны стола,  Тася и Соня  «сосредотачивались». Обе в позе роденовского «Мыслителя», с ужасно  серьезными лицами, с «хмурьями» на челе, они настраивались, как приемник на радиоволну : «позвони мне , позвони!»
Это продолжалось минут десять. И вдруг- звонок. Наташа! Поговорили о разных мелочах, а потом:
- А ты чего так поздно звонила? Что- то срочное?
- Да нет. Я уже  спать легла. А заснуть никак могла! Я все вертелась и думала: «надо позвонить».
Тася и Соня весело рассмеялись:
- Это мы!  Это же мы тебя разбудили! – кричали они возбужденно в трубку, вырывая ее друг у друга из рук. Наташа была гордостью семьи. Красивая и милая, с добрым и твердым характером, она была примой в доме моделей. Видела много стран, но не зазналась. Она всегда оставалась родной и теплой.


4
...Как необычно иногда поворачивает колесница жизни! Живут себе люди, как будто так и надо, как будто так будет всегда. И каждый свято верит в свое бессмертие. Вы посмотрите на этих ловкачей, которые выписывают, не поддающиеся описанию, кривые на дорогах, лавируя между подобными себе! На спешащих пешеходов, буквально бросающихся под колеса автомобилей! 
Ну а уж так называемые «новые русские», «крутые»… «Золотой телец» сделал их лица надменными, а манеры хамоватыми.  Уверенность в себе давно переросла у них в осознание собственного величия, и оставила на лице свои метки: вы всегда узнаете их по застывшей маске, и брезгливому изгибу губ. Не замечали? Значит, не сталкивались с особо яркими экземплярами.
Чуть не каждый день в «событиях» рассказывают о новых убийствах в их среде .
        Олег  нашел «жилу»: он выкупил ломбард,  потом еще один, и еще, и образовалась сеть, приносящая немалые деньги. Несмотря на крутизну характера, были у Олега слабости: любил хорошие компании, и безгранично доверял своему другу Алику. Жена не раз говорила Олегу
- Алик хитрый. Он тобой манипулирует, а ты и не видишь.
- Перестань! Еще к мужикам ты меня не ревновала! – отбрыкивался Олег.
Жена Света была неглупой женщиной. Она отлично видела то, что не замечал Олег: Алик временами бросал на него такие взгляды, что ошибиться было невозможно: Олег его раздражал, и раздражал очень сильно. О причинах можно было только догадываться.
Но и Алик был неглуп: он и  Света,  прекрасно понимали друг друга. И каждый своим методом боролись за влияние.
- Олег, сегодня идем в сауну. Там для тебя будет сюрприз, - сказал однажды Алик.
- Какие в сауне могут быть сюрпризы? – подумал Олег, но, войдя в шикарное помещение сауны, которую они выкупили на один день в неделю, он понял: там их ждали, молоденькие, будто свежие огурчики с грядки, девочки!
Девочек было три. Но одна из них сразу привлекла его внимание: простенькое личико, с завязанными узлом на затылке, волосами, высокая грудь, длинные ноги и- кошачья пластика! Правда, макияж! Боже, что за краски? Что за безвкусица!
- Надин, - представилась, присаживаясь рядом с ним, девушка.
- Оч приятно, -Олег не отрывал взгляда от девушки.
- Да ты, брат, не церемонься- оплачено до утра! – весело крикнул Алик, оторвавшись на минуту от тощенькой блондинки, которую он пытался посадить в позу Лотоса,  но пока безуспешно. Блондинка выворачивала свои коленки так, что слышался  неприятный  хруст. Ей, наверное, было неловко и больно, и она улыбкой пыталась прикрыть гримасу боли. От этого выражение ее лица было, мягко говоря, пугающим: вытаращенные, чрезмерно влажные глаза, и растянутые на всю катушку губы.
Алик оставил ее за этим занятием, а сам занялся вплотную третьей, брюнеткой  с ярко накрашенными губами.
- Так ты из этих…, - спросил Олег у Надин. Она опустила ресницы, и по лицу было видно: сейчас польются реки горьких слез раскаяния, и рассказ про изуверские козни судьбы, приведшие ее на панель. 
Вечер прошел прекрасно. Через неделю  повторили, в том же составе. Надин была шаловлива, и грациозна. Олег понял: его тянет, как магнитом к этой юной проститутке.
И до чего эта тяга довела?
Послушайте! Он снял для нее квартирку, забросил семью, и все свободное время проводил с раскаявшейся грешницей.
 ….Таким образом, как вы понимаете, слишком умная жена Олега была изолирована.
Не прошло и трех месяцев, как Олег бесследно исчез. Ну вот выехал из офиса, а в другой не приехал. Не доехал.
Несколько дней никто особенно не беспокоился.
Но потом Надин стала звонить жене Свете, и требовать, чтобы та «дала ей Олега», чего Света сделать никак не могла.  Еще через пару дней стало понятно: что-то случилось.
 И вот…

  Вечером  в квартире Таси  раздался телефонный звонок. Рыдающая трубка просила аудиенции :
- Мне вас рекомендовала Клара. Она сказала -вы можете помочь. – Света все еще любила своего непутевого мужа.
- Приезжайте. – сказала Тася, продиктовав адрес.
Приехавшая симпатичная женщина, явно располагала сильным характером: глаза хранили память недавних слез, но держалась она достойно.  Она поведала историю исчезновения блудного супруга, и сделала предположение, что тут замешана Надин.
«Алик…»,-  поплавком вынырнуло откуда-то имя и Тася повторила вслух:
- Алик…  – так зовут вашего мужа?
- Нет, его зовут Олегом.
- А кто Алик? Есть ли такой среди ваших знакомых?
- Это его близкий друг и заместитель.
Глаза Таси ушли куда-то вправо, и вниз.
- Машина вашего мужа у какого-то вокзала. Недалеко от путей. Ваш муж жив, но его нет. – Тася как в полусне видела картинки. Иногда статичные, иногда словно в  кино
- Как, то есть, нет? Жив и- нет? 
- Это вы у Алика спросите. – Тася  видела, как человек с восточным лицом передает деньги щуплому, агрессивному мужчине лет тридцати пяти.  – Этот ваш Алик, он похож на Стахана Рахимова?
- Похож…. , - Света округлила глаза. - Вы его знаете?
- Да Бог с вами, не надо таких знакомых! – Тася еще подумала, и добавила:
- Он под наркотиками, в какой-то пятиэтажке рядом с вокзалом. Не жилец.

Через несколько дней Света   сообщила, что машина обнаружена у Курского вокзала. Олега нигде не было. 
- Заботливый, и предусмотрительный друг был у вашего мужа, -сказала Тася
- Да уж. – Света сделала паузу. – теперь он единовластный хозяин  фирмы.
Тася посочувствовала ей, и стала усиленно забывать всю эту несимпатичную историю: ее взгляд наткнулся на бледный диск в  вечернем небе- полнолуние!.

…Егор тоже поглядывал на небо. Он уже вернулся из командировки.
Мудрый, уравновешенный и умный, он не знал: верить, или не верить тому, что творится в полнолуние. Всю свою жизнь, а она у него была достаточно благополучной, он мечтал влюбиться. По- настоящему! Чтобы до печенок, и всеми чреслами.
И тут вдруг такое! Не заболел ли? Или это последний подарок судьбы. А может, бес крутит?
Но на всякий случай, вернувшись домой,  Егор проверил почтовый ящик : рванул дверку .... ЕСТЬ!
Послания - от Иоанна- мимо, от Матфея - долой, Лука, от какого-то Марика - все не
то, опять не то… Нет! Не реально! Все мистика.
С такими мыслями он и отправился на своем motor-home  во Флоридские леса.
   Егор любил свой большой передвижной дом. Вот так бы и жить: остановился в интересном и красивом месте , пожил, пока не надоело,  и- дальше покатил. Мечта! Вот романтика! Как славно, как замечательно движение по дорогам! И как прекрасно, если рядом  подруга.
- Но это должна быть очень специальная женщина. - думал Егор. И воображение сразу же открывало страницы памяти полной Луны.
Надо сказать, что Егор был хорошим человеком. Он много знал, мог многое понять, и воспринимал жизнь не в ее мрачных проявлениях, а достаточно оптимистично, и мудро. Этим он умел заразить и присутствующих. Не искал, и не имел трагедий. Характер ли, принадлежность к другой стране ли…
Российский-то люд своеобразный! Привыкший к коллизиям судьбы, русский человек  находил, из-за чего пострадать, даже когда  не было, казалось, причин для переживаний.
Может, потому и старые славянские песни большей частью -плакальные.
...Дорога была несложной и хорошо знакомой Егору. Ехалось без напряжения, и потому мысли текли своей чередой
- Что же это такое со мной? Я все в жизни понимаю. А мысль как воробышек трепещется - все! Вкапался! Впору на колено и объясняться. Но где она?
Когда на человека стремительно надвигается его «восьмидесятипятилетие», ( простите за преувеличение) то юность вспоминается все отчетливее. Такие чувства, он помнил, были только в семнадцать! Он вспоминал все разговоры с Тасей, и понимал: она- хороший человек. То. Очень ТО.
- Все. Вот еще раз прилетит, и я  скажу ей: выбирай из  трех вариантов:
а) Как ты элегантна и красива
б) Выходи за меня замуж
в) Вот ведь черт, как нам хорошо вместе!
Он стал представлять, как будет (если будет) в следующее полнолуние?
- Впрочем, какое там еще любовное объяснение требуется после ее визита ко мне в
Японию. Теперь уж просто как порядочный человек должен ...
Что должен? И тут он понял: из двух составляющих- руки и сердца- он мог предложить только свое сердце. Рука, правда одна, была занята.
- Ничего, -думал Егор , - мне и одной руки хватит, чтобы удержать. Только бы не сорвалось! Только бы в это полнолуние все повторилось!
Настроение у Егора было романтически- радостное.
- А не написать ли мне стих? К  ее приезду. Нет, приходу… прилету.
 И он стал сочинять, глядя на вьющуюся ленту дороги.
 – А  не  колдунья ли она?  Нет… , - он засмеялся и отрицательно покачал головой, как бы доказывая кому-то. - Она же сказала: Тася, из Москвы она!  Я  начну так: Ты не из весталок!
В общем через несколько десятков километров боцман Гарри родил –таки стих.
Грех думать - ты не из весталок,
Вошла со стулом,
Как с полки, жизнь мою достала
И пыль обдула.

Одна лишь ты, не помню тех.
Я весь, всегда - твой.
В залог отдам тебе подснежник.
В Апреле - здравствуй.

С апрелем что-то не ладилось. До него далеко, да и  что принесет апрель?
С другой стороны- подснежник. В нем  спряталось слово «нежность». А подснежники только весной, в апреле.  Все логично!  Прекрасный дебют в зрелом возрасте!      

...На ночлег он остановился на прекрасной  поляне. Быстро оборудовал все для ужина, сам приготовил, и  с удовольствием съел любимую гречку.
Ложась спать, он специально не закрыл двери. Чудак! Как будто Тася входит через двери!
- Главное, чтобы Луна в окошко. Нет, не попадает, мало света! – он вышел, и расположился прямо на улице, на свежей, густой и упругой,  нежно пахнущей траве. Он решил сделать все так, как в Японии. Не то, чтобы из суеверия, но так, чтобы наверняка… Наверняка?
Руки за голову, и наушники плеера, так…  Рахманинов… Глаза прикрыл, но из-под приспущенных век напряженно следил за любыми изменениями вокруг.
Все было как надо: растолстевшая, словно беременная новыми сюрпризами, Луна, где-то тихо стрекочет кузнечик.
Легкий ветерок, как по струнам, прошелся по листве деревьев. Чистый, пропитанный лесными запахами воздух, вливался в  могучую грудь боцмана, и , будто испугавшись любовного жара его сердца, вылетал на волю с негромким «х-хааа». Дремотно. Егор, не открывая глаз , нащупал проводок плеера и подергал за него : ничего не происходило.
 Волны музыки опять подхватили его…  И тут проводок снова задергался, задевая щеку, и он почувствовал ее присутствие: прилетела, голубушка!
  Тася сидела на корточках рядом с ним в пучке лунного света и улыбалась. Пересечение Лун разных концов света коротко! Она так торопилась, что тут же выпалила: 
- Я так соскучилась! – ее голос, почти шепот, пропитал сердце Егора, и оно наполнилось теплом. – Как ты долетел из Японии? Через Северный Полюс летели? Я знаю, там пингвины живут. – у Таси были проблемы с географией, и вообще, могла заблудиться в трех соснах.
Егор рассмеялся : пингвины?
Он покрепче прижал худенькое тельце Таси:
- Боже мой, неужели, на старости лет Бог послал мне тебя! -  потом он заговорил по-английски:
- * Dear Tasja. My heart is with you. I am looking forward to your arrival. I
cannot think of anything else, just one single thought is on my mind -
Tasushka - where are you?
How could you forge this chain that tied my heart and keeps it strong in your
hand. You are a magician - beautiful and wise. Come sooner - otherwise I
would go mindless. Come! ( * перевод ниже) – он засмеялся:
- Ну, каков у тебя боцман, девочка?  И ведь  сказал это единым духом, даже в энциклопедию ни разу не заглянул. 
Оба рассмеялись.
- А знаешь, - начал Егор, - Как мы возвращались из Японии? Летели,
кстати, через северный полюс, вместо телевизора показывали за окном северное
сияние. Я на одной из станций вышел на перрон поболтать с пингвинами - они все
очень рады переезду, все тебе кланяются и передают приветы. А один, наглый, руки в карманах, покачиваясь подошел и потребовал, чтобы я тебя обнял от его имени. Я подумал и решил согласиться. Что и делаю очень охотно.
Он обнял Тасю, поцеловал. Потом отодвинул на секунду, посмотрел ей в глаза:
- I love you

Cлова уступили место нежностям иного рода, и Луна застенчиво прикрыла глаза легким облачком.
Потом они лежали обнявшись, и Тася думала: неужели больше никогда?
- Неужели больше никогда ? –спросил Егор вслух.
- Я не знаю.
- Do you love me?
- Do I what? – Тася с удивлением услышала английскую речь из своих уст: она не знала языков, кроме русского! – Yes! I do! 
- Ты часто путешествуешь? - спросила Тася укладывая поудобнее  его руку себе под голову.
- Я люблю кочевую жизнь.
- Обещай мне всегда, всегда ...плавно выжимать сцепление, когда едешь по скользкой дороге. Помни! Ты везешь бесценный для меня груз- себя! И- не заглядывайся на посторонних женщин.
Тут из под куста выскочил маленький человечек.  Такой маленький, что мог поместиться на ладошке. Он пробежал вдоль растянувшихся на траве Таси и Егора несколько раз, а потом тоненьким голоском спросил:
- Ну, и долго вы будете тут валяться?
- Ой, ты кто? – Тася от удивления раскрыла рот. Думаю, это же произошло бы и с Егором, увидь он этого мультфильмовского бородатого человечка.
- Что значит кто? Лесовик я! Ты что, не знала, что мы тут водимся? Вы улеглись прямо на  специальные травинки, сборники росы!
- Боже, мне уже пора, сказала Тася. Она посмотрела на Луну. Та уже бледнела, но собралась с силами, засияла, и спустила  свое волшебное транспортное средство к Тасиным ногам. Егор держал ее руку в своих ладонях.
- Мы не прощаемся? – спросил он.
- Мы расстаемся не надолго. Жди меня…
Тут  Тася почувствовала, что Егор  что-то надел ей на палец правой руки.
- Что это? – спросила Тася.- Это подарок?
- Это кольцо. С этого дня мы с тобой помолвлены. – Егор говорил серьезно, и был горд тем, что действует так решительно.
Лесовик, наблюдавший эту сцену издали, плюхнулся на пятую точку с выпученными глазами, и раскрытым ртом.
- Ну народ… Ну люди… - протянул он мельком,  с застенчивой улыбкой , посматривая на целующихся влюбленных.

Лунная страница,  изящно изогнувшись, унесла Тасю. Надолго.

* ОБЕЩАНЫЙ ПЕРЕВОД
Дорогая  Тася. Мое сердце - с тобой. Я ожидаю твоего  прибытия. Я
не могу думать о чем - нибудь еще, только одна единственная мысль в моей голове:
Тасюшка, - где - Вы?
Как могла ты  создать  эту цепь, которая привязывала мое сердце и держит его сильно в ваших руках. Ты – волшебница - красивая и мудрая. Прибудь скорее - иначе моя жизнь потеряет смысл. Приди!  *

5
… Невозможно полагаться на ненадежный транспорт изменчивой Луны.
Тася ждала полнолуния, как ждут в детстве Новый Год. Она мысленно прокручивала картины встречи. И так была увлечена этим занятием, что все ее эмоции выползли на лицо: она заметила это однажды в метро, подняв глаза на мужчину, стоявшего рядом. Тот с восторженным изумлением наблюдал за ней. Но Тася была счастлива, даже ожиданием.
Счастливого ожидания  не омрачил даже развод: Тася не могла  принадлежать одновременно двум мужчинам- одному душой, а телом другому.  Да, было тягостно сказать отцу своей дочери «не люблю тебя больше». Но сказала- и почувствовала такое облегчение! Свободна!  Впереди новая жизнь и любимый мужчина. Лунная дорожка привела их друг к другу, она же и  соединит их- в это Тася верила.
Но конец ноября… Небо затянуто серыми, плотными облаками.
- Боже! – думала Тася. – Что же мне делать? Луна не может ко мне пробиться, я не могу убрать эти  тяжелые, неожиданные, как  вражьи козни, облака! Ах! Если бы я могла воспользоваться другим транспортом!
И она стала размышлять, как это сделать.
- Надо пойти в консулат. А приехав, я найду  Егора! Сердце приведет.

Но, то ли  судьба  Таси поссорилась с Луной, то ли Луна про нее забыла, а события вокруг Таси происходили  печальные.
Утром позвонила сестра. Она рыдала в трубку:
- Тася! Скорее, мама… Совсем плохо!
- Что?! Что с ней… еду.
Прыгнув в такси, Тася, за недолгий путь, вспомнила все молитвы, которые знала:
- Боже, пожалей мою мамочку, не забирай…

В комнате было тихо. Заплаканная сестра стоявшая у  изголовья постели,  подошла к Тасе:
- Совсем плохо. Что делать? Я вызвала скорую.
- Рая, ну зачем пугаешь…, - послышался голос мамочки. Тихо, на носочках, Тася  подошла к постели:
- Тася… Что крадешься , как кошка…,-  она говорила медленно и тихо.
- Мамочка, что у тебя болит? Ну скажи мне! – Тася едва сдерживала рыдания. Она знала, почувствовала, еще утром , взяв телефонную трубку: это все.
...По очереди сестры не отходили от их любимой мамочки. Двадцать второе.  Вечером  обессилившая Рая прилегла ненадолго. Тася сидела у постели мамы. Голову ее она держала на своей ладони, и гладила густые,  седые волосы мамочки: она была уже без сознания.
- Мамочка моя золотая…, - шептала Тася, - мамочка…
Тася повернула голову к окну. В окно печально смотрела полная , ярко желтая на черном небе, Луна. Тася увидела, как на  щеках Луны появились темные полосы, словно следы от слез.
Луна осторожно опустила в комнату густую полосу желтого света, прямо туда, где  лежала мама. И тут Тася заметила, что спокойное  дыхание мамочки становится все тише, и тише…
- Рая! – позвала она , - Раяяяяяя !….
Последний вдох был похож на всхлип. И Тася увидела, как одновременно душа мамочки, светлая и лучистая,  поднялась, соединившись с  лунным  светом,  и он унес ее куда-то, откуда никто еще не возвращался. Двадцать второе. 22 часа 22 минуты.
   Чистая душа Тасиной мамы поднялась в светлые высоты. Все, что не успели  сказать ее дочки , и внучки, так и осталось несказанным. Нежность и любовь, которую ей недодали, осталась невостребованным грузом.

   Как под темным колпаком прошли дни. Тася старалась представить, что мама сейчас в раю, и ей хорошо.
Но время идет,  и раны помаленьку затягиваются.
И вот…
   
    Полнолуние! Как скучала Тася по своему другу. Как хотела , чтобы он обнял ее своими большими руками, погладил по головушке, утешил: его голос всегда действовал на нее успокаивающе.
- Сегодня! Сегодня я увижу его! Мне так нужна его поддержка. Столько событий. А вдруг мне недостанет легкости, чтобы прилететь к нему?
Тася так волновалась! Она несколько раз подходила к зеркалу: не подурнела ли? Осунулась.  Появившуюся седину она тщательно закрасила, и купила себе дорогущий костюм.
   Вот она, Луна! Подошла почти вплотную к ее окну, присмотрелась к Тасе. Как-то нерешительно, замедленно, спустила свой лунный трап-страницу. Тася встала на лунный коврик. Ничего не происходило. Мысли ее чечеткой проносились, бередя извилины:
- Что? Что случилось? Почему не получается? – думала она. - Нет легкости души. Значит, надо вспомнить, как было в первый раз!
Тася воссоздала в себе, внутри, то шаловливо- безмятежно- восторженное состояние, которое было при первой встрече с Лунной дорожкой.
Опять нет.  В углу стоял маленький  детский  стульчик, который сопровождал ее в первом путешествии.
- Вот оно! Он увидит меня на стульчике, и сразу вспомнит. Если немного забыл. Да нет, не может быть! Мы такие родные, это так редко случается!  - она подхватила стульчик, и…

Комната, куда она попала, была незнакомой. И не сразу Тася смогла  рассмотреть, куда она попала. Она встала на стульчик, и весело, с нетерпением, стала разглядывать комнату: где же он!
И она увидела.

  Егор уже и не думал, что Тася появится вновь:  несколько лун он ждал, и- перестал. Но в это полнолуние ему не спалось. Лунный свет ностальгически бередил закаленное в любовных боях, боцманское сердце.
Он вздохнул.
       - А как славно , как сладко, как родно  было  с моей девочкой на стульчике, -   думал Егор.

  Вдруг в комнате стало светлее- в окно, невзирая на жалюзи, проник густой лунный свет. И в лунной полосе ему почудилось… нет! Он увидел ее!
Тася тоже увидела его, радостно спрыгнула со своего стульчика и подбежала. Она не сразу заметила и печальный взгляд, и сдержанность Егора- так она была рада ему. Тася обвила его шею руками,  и тут же отпрянула: на постели, рядом с Егором был кто-то еще.
Кто-то очень сильно  специальный. Она даже не поняла: что это?
- У тебя… Ты…, - Тася не находила слов. Она была в шоке.
- Тася, брак- дело тривиальное. – тихо и медленно выдавил из себя Егор. - да и нет в мире никакой любви. Есть только мечта.
- Нет, нет!  большая любовь существует!  И примеров у меня -море! – громким шепотом  заговорила Тася, - Другое дело- счастливая любовь. А вот это уже особый разговор. Думаю, что большинство людей имеют шанс и получают этот трепетный росток, из которого может появиться волшебный оазис любви. Только часто получается, что получив этот подарок, не бережем, не осознаем, недооцениваем: чудо в реальной жизни не воспринимается Чудом! Получив, надо бы лелеять и холить, а мы игнорируем и пользуемся, как обычным камушком волшебным изумрудом. И оно гаснет. А чтобы сохранить и вырастить, необходимо усилие. И мудрость. Если бы не было любви на свете, жизнь потеряла бы смысл! Когда любишь, хочется быть лучше, красивее, умнее- присутствие любимого человека ощущается постоянно, он наделяется неограниченной властью и чудесным ореолом неповторимости. Давно когда-то, я очень любила своего мужа. Очень! А он- позволял мне любить себя. И длилось это очень долго. Это болезненно, когда все держится на тебе. Но в один прекрасный момент он потерял эту власть, вернее, я его лишила единственности, а еще вернее, само прошло. Это было освобождение! Но- я всё равно любила кого-то, даже и не знаю кого.: просто ложилась каждый вечер на подушку, смотрела сквозь потолок   в темное звездное небо, на Луну,  и - "Я люблю тебя! Ты- единственный мой и я тебя жду!" И при этом я верила, что когда-нибудь буду услышана, что где-то он есть, и тоже ждет.  Знаешь, я понимала, что может до смерти я так и буду ждать, и мечтать, может и умирая  буду выстреливать в пустоту: я люблю! - но без этой веры не смогу жить. Смешно? я сейчас плачу! Мне жаль людей, которые не находят друг друга и остаются с этим глобальным чувством одиночества, мне жаль сестру, дочь, мою племянницу, мне жаль и себя.  Мне жаль и тех, кто живет без любви, и предает ее. Любовь- это ВЕЛИКИЙ СЛУЧАЙ. Есть любовь! Только надо искать, а найдя- относиться к ней бережно. – Тася  закрыла лицо ладонями, чтобы не всхлипнуть: чихала и всхлипывала она по-детски, и потому боялась показаться смешной в такой несмешной момент.

Боже! Как быстро лунная страница свернулась, унося онемевшую Тасю. Только стульчик спешил вдогонку , забавно перебирая маленькими ножками, явно не желая оставаться в таком чужом месте.

….Посмотрев утром на свое лицо, Тася отпрянула: зеркало,  как коварно прокравшийся в дом враг, показало постаревшую женщину, с потухшим взглядом. 
- Вражина! – сказала Тася смутившемуся (ставшему мутным)  зеркалу..
- Нет, - думала Тася. -Это мне приснилось. Надо в деревню, здоровье поправлять… Не может такого быть. Нельзя же! Я вот пережду, заштопаю поцарапанное этим шалопаем, Амуром, сердце,  и еще раз слетаю. В следующую Луну.

Но в следующее полнолуние ничего не произошло: Луна то ли пряталась, то ли и впрямь не могла пробиться к Тасе, но лунный транспорт оказался недоступен . А потом… Потом Тася решила: ну и ладно, ну и пусть. Человек свободен в своих действиях. Бог создал человека, но и подарил ему свободу.
Правда, он еще и заповеди оставил.

Ну что сказать, Тася выдержала и эту потерю. Но путешествовать по  лунной дорожке она больше не умела.
     Прошло несколько месяцев. Тася, утомленная прошедшим днем, лежала с открытыми глазами, и смотрела в не зашторенное окно. Полная,  как купчиха Луна близко склонилась к ее окну, и смотрела на Тасю загадочно, и как-то, я бы сказала,  с веселинкой. Тася улыбнулась ей в ответ.   И в тот же миг  в окно ворвался яркий, упругий пучок  света, и уткнулся носом в пол….Тася приподнялась на постели.
Лунная страница развернулась, и…
  На коврике из лунного  шелка стоял Егор. Он был сосредоточен, но спокоен.
Протянув Тасе свою большую руку, он сказал:
- Ты можешь пойти со мной. Но ты должна будешь оставить и мужа, и дочь, и маму…
- Мамы больше нет. С мужем я разошлась. А дочь- она взрослая, и справится без меня. Я готова, - и Тася протянула ему свою руку.
Шелк коврика скользнул на Лунную страницу, и она с необыкновенной скоростью понеслась вверх, унося Тасю и Егора.
 Вот они! Вот они, страницы жизни!
Тася видела всю свою жизнь, и жизнь Егора,  она видела, и мамочку: когда они проносилась мимо, она  улыбнулась Тасе своей красивой, и ласковой улыбкой, и загадочно кивнула головой, приподняв брови.
Обернувшись, Тася увидела девочку: та встала на знакомый  стульчик, и пыталась передвинуть несколько узкую для оконного проема штору. Это Соня…. Девочка на стульчике.  Какую новую затею вынашивает Луна?
Никто не знает. Куда унесла она двух близких, и нужных друг другу людей? Может, они  на Луне? Живут себе в янтарном дворце. Мы можем только догадываться и строить предположения.

И пусть продолжение следует.