Следствие

 - Так Вы хотите сказать, что закололи пострадавшую ножом?
 - Нет же! Ножом заколол я потом, когда она уже мертвая была!
 - То есть умерла она нет от ножевых ранений?
 - Ну да! Я ее шнурком задушил!
 - И что же это за шнурок?
 - От ботинок! Обычный шнурок. Он даже тянется немного. Можно закурить?
 - Да-да. Возьмите сигарету, - следователь повернулся к двери и крикнул, - принесите пепельницу, пожалуйста… и… шнурок.
 - Белый, на 72 сантиметра, - спокойно добавил обвиняемый.
 - Белый шнурок длиною 72 сантиметра, можно чуть длиннее, но только не короче, - снова крикнул следователь людям, стоящим за дверью.
 Наступило длительное молчание, но даже в этой тишине ничто не выдавало волнение обвиняемого. Он был безупречен в своем спокойствии. И даже сигарету, которой его угостили, он держал в руке, не пытаясь ею как-либо вертеть. Словно статуя обвиняемый сидел не шевелясь, вперив свой хладнокровный взор в потолок. И когда принесли все, что заказывал следователь, преступник без тени смущения посмотрел на шнурок и монотонно произнес:
 - Да, этот похож на тот, которым я воспользовался.
 - Вот и отлично! - радостно воскликнул следователь.
 - Что же тут отличного, вы ведь не подарите мне этот шнурок.
 - Если Вы настаиваете, то подарим, только не вздумайте им снова пользоваться. В общем, тихо! Продолжим допрос.
 - Но прежде дайте мне подкурить.
 - Конечно-конечно!
 Следователь спешно достал зажигалку из кармана и, щелкнув, поднес огонек к кончику сигареты, которую обвиняемый легонько мял в зубах. После короткой паузы, следствие продолжилось.
 - Итак, Вы задушили шнурком пострадавшую, а потом, уже мертвую, закололи ножом. Мы насчитали двенадцать ножевых ранений. Зачем?
 - Понимаете, дело в том, что ножом я ее не колол, просто в тот момент я так переволновался, что случайно схватил нож и…
 - И начали истязать умершую!
 - Нет, я… я сам не знаю зачем взял этот нож, возможно, хотел картошку почистить, но тогда было не до картошки и все выпадало из рук. Вот так и получилось, что я двенадцать раз подбирал этот нож, а он все выскакивал, вонзаясь в ее тело.
 - Интересная версия. Значит Вы отрицаете, что намеренно пользовались ножом?
 - Да, отрицаю.
 - Но не будете же Вы отрицать, что убили беспомощную женщину совершенно без каких-либо предпосылок для этого?
 - Буду!
 - То есть, Вы будете утверждать, что шнурок тоже каким-либо образом сам свернулся вокруг шеи умершей?
 - Нет. Просто дело в том, что тогда я просто хотел втянуть его в ботинок, а тут она приходит.  А я уже весь на взводе! И все потому, что порвал до этого тридцать семь шнурков.
 - И Вы вспылили и накинулись на пострадавшую, так?
 - Почти. Я хотел пошутить и она тоже. Я  нервно указал ей на кучу порваных шнурков и объяснил, что рвутся они, как макароны. Тогда она вдруг засмеялась и сказала, что так оно и есть, я затягиваю макароны в ботинки. Спагетти или как там их… Не важно. И она начала смеяться и кричать, что я дурак. Я на такие вещи нисколько не обижаюсь.
 - Что-то мне не совсем понятно. Вы же не макарониной ее душили.
 - Так вот… слушайте дальше. Она заливалась смехом и пыталась что-то сказать. Я расслышал в ее непонятной речи обрывочные фразы. Она просила успокоить ее. Тогда я сказал, что в руках у меня есть длинная макаронина, хотя я думал, и - как впоследствии оказалось - знал, что это шнурок. Тогда ее смех немного прекратился, на глазах проступали слезы. И она вдруг задорно сказала, я хочу проверить насколько хорошо эти макароны сварены.
 - Ближе к делу, не томите меня этой небылицей!
 - Уже близко. Только это не бред. Так оно и было, я поклясться могу.
 - Ладно-ладно. Что дальше?
 - Она сказала, что необходимо мне закрутить эту макаронину вокруг ее шеи и тянуть за оба конца. Таким образом, она, макарона, будет поддаваться напряжению и порвется, но при этом она, моя подруга, сможет понять насколько хорошо сварены спагетти. Я так и сделал. Потом увидел, как она начала махать руками, я принимал эти жесты, как требования не останавливаться. К тому же она так махала руками и раньше, когда мы с ней вместе в постели…
 - Понятно. Вы ее задушили, а потом хотели почистить картошку?
 - Да. Я  просто испугался вдруг, и мне показалось, что ей необходима еда, тогда она придет в себя. А в картошке содержится крахмал.
 - И йод, кажется.
 - Да, но вот только я тогда перепутал крахмал с нашатырным спиртом.
 - Нда. Мышьяк - это яд. Мне все понятно, можете быть свободны, пока.
 - Вы меня отпускаете?
 - Да. Идите домой, завтра я вызову Вас снова.
 - Вы мне верите? Доверяете?
 - Я еще немного сомневаюсь, но Вы кажетесь мне человеком честным. К тому же, скажу по секрету, я сам пытался привести в сознание свою тещу, когда схватил нож, чтобы почистить морковку. Я тогда не сильно волновался и упустил только раз, нож воткнулся в руку. Я ее перебинтовал, а потом вспомнил, что мышьяк - это яд, и никак не может содержаться в морковке. И травить я ее не хотел… Как видите, я немного Вас понимаю.
 - Спасибо, Вы очень добрый.
 - Идите же!
 - Спасибо.
 Обвиняемый с благодарностью взглянул на следователя, сунул шнурок в карман и быстрым шагом пошел прочь.
 - Завтра я непременно заберу у него шнурок, а то чего недоброго вновь сотворит.

27.09.2002