Д 2 календарь дилетантки

10 июня.

Услышав три выстрела, прогремевшие в тишине, она даже не вздрогнула. Маша продолжала стоять на обломанной кромке тротуара, глядя на распахнутые зеленые ворота на противоположной стороне улицы. Ее шеф Петя открыл их, чтобы выкатить со двора свой блестящий «Мерседес», но, скорее всего, не успел сесть за руль. Она смотрела, как из ворот вышла темная фигура и затворила скрипящие створки. Фигура перебежала через дорогу и направилась прямо к Маше, попутно выбросив что-то в ржавый мусорный бак, из которого c мявканьем вылетела кошка.

- Все в порядке, - сказала фигура.
- Вы попали в него?
Фигура промолчала, устало посмотрев на Машу.
- Инструменты я выкинул в мусор. Но советую забрать. Денег стоит.
- Нет-нет, спасибо, не надо. Пойдемте, я дам вам то, что обещала.

После выстрелов на окутанной легкими вечерними сумерками улице ничего не изменилось. Ее обитатели сидели по домам, обозначая свое местонахождение звуками телевизора и запахами летнего ужина. Маша и ее спутник молча прошли к заброшенному парку за старой консерваторией, из окон которой доносилась скрипка. Под огромным парковым деревом Маша отдала фигуре деньги и вежливо извинилась за доставленное беспокойство.
 
11 июня

Не следующее утро Маша, как всегда, красиво расчесала свои белые волосы и отправилась на работу. Она специально постаралась идти медленно, чтобы быть там не раньше других. Возле офиса стояла ободранная полицейская машина, а во дворе - несколько людей в штатском, курящих возле зеленого забора. Кроме них, здесь было много явно приблудной публики. Петя строил офисный особняк почти десять лет и очень гордился им, поскольку месяц назад это сооружение было признано самым впечатляющим общественным зданием города. Обычно Маше забавно было смотреть в окно на прохожих, которые специально перебегали через улицу, чтобы рассмотреть золотые буквы на вывеске. Но сегодня  видеть здесь так много чужих было неприятно. Войдя во двор, она опустила глаза на серые тротуарные плитки, чтобы поискать кровь, но ничего не заметила.

Маша зашла внутрь, приготовив лицо к правильному восприятию известия о вчерашнем убийстве. Дверь на кухню была распахнута. Почти весь офисный народ сидел там и пришибленно разговаривал. 

Маша легко краснела, особенно когда беседовала с мужчинами, говорила неправду или просто боялась, что покраснеет. Вот и сейчас ее лицо по контрасту с белыми волосами стало ярко-алым. Чтобы отвлечь внимание от своей кожи, она спросила, что случилось. Ей ответили, что в шефа стреляли, но он жив и сейчас в больнице. «Как ужасно!»  - искренне сказала Маша, внутренне беспокоясь о степени естественности своего голоса. Затем она задала вопрос о личностях преступников и возмущенно покачала головой, услышав, что покушение совершено конкурентами.

Маша поднялась на второй этаж и села за компьютер, пытаясь заняться делом и мысленно проклиная киллера. Следователь, который занял Петин кабинет, вызывал всех сотрудников по очереди. Маша нервничала как на экзамене. Выкрашенная сегодня в черный цвет с синим отливом секретарша Эльвира сказала, что полицейские проверяют Петин стол и его бумаги. Это привело Машу в состояние неприятного трепета. В одном из Петиных блокнотов  несколько страниц были заняты ее письмом к нему. Месяц назад, когда Маше стало почти ясно, что шеф ее бросил, она обнаружила на своем столе случайно позабытый им блокнот. Она воспользовалась этим шансом, спрятала блокнот в своей сумке, а потом дома, закапывая бумагу слезами, вписала туда нежный и умоляющий текст, который не мог не вернуть Петю обратно.

Когда Петя обнаружил послание, он растроганно сообщил Маше, что письмо его потрясло, однако дальнейшего положительного развития событий не последовало. В то же время он стал уединяться в кабинете с толстой стажеркой Аллой. Возможно, Маша не стала бы на это слишком остро реагировать, однако секретарша Эльвира, которая была всем бочкам затычка и в тот период красилась малиновым оттеночным шампунем, подзуживала Машу, внушая ей, что Петя с Алллой закрываются в кабинете с вполне конкретной целью.

За неделю до этого, 3 июня

Маша купила газету и нашла в ней объявление о том, что «продаются предметы самообороны».

4 июня

Пахло зефиром и шоколадом. Два немытых существа, по которым было видно, что они в центре города оказались впервые, встретили ее на углу возле кондитерского магазина и вручили твердый предмет, завернутый в грязный полиэтилен. У существ были мерзкие руки, покрытые вонючей коростой, поэтому Маша чрезвычайно осторожно предавала им обещанные тридцать баксов. Было понятно, что цена сильно маленькая, особенно если учесть, что в стоимость покупки входили пули. Но Маша не спорила, решив, что у продавцов были свои резоны сбывать товар по демпинговым ценам. К тому же она не хотела тратить на Петю лишние деньги.

Конечно, Маша не могла проверить покупку прямо на улице. Спотыкаясь на каблуках, она поспешила домой, где сначала разложила на полу газету, а затем вытряхнула на нее тяжелое содержимое. Брезгливо выбросив полиэтилен в мусор, Маша двумя пальцами приподняла пистолет, напомнив себе, что с него обязательно надо будет стереть отпечатки пальцев. По лицу пистолета было видно, что его жизнь была долгой и несчастливой.

4-9 июня

Почти неделю пистолет лежал в углу кухни на газете, поэтому всякий раз, когда Маша готовила себе покушать, или заходила туда еще за чем-нибудь, она задумывалась, как его лучше применить. Сначала она решила, что ликвидировать надо не только Петю, но также Аллу и крашеную Эльвиру. Однако пуль было только три, а с первого раза в Петю можно было не попасть. Она представляла себе, что придет рано утром на работу, дождется приезда Пети, зайдет к нему в кабинет и выстрелит. Однако здесь прогнозировались трудности. Во-первых, раньше всех на работу обычно приходил Антон, рабочее место которого позволяло обозревать дверь Петиного кабинета. Во-вторых, Антон неизбежно услышит звук выстрела. В-третьих, Маша была сентиментальна и у нее могло не хватить мужества выстрелить в шею, которую она так любила. Четвертая загвоздка была связана с поисками места, в которое на время рабочего дня следовало спрятать пистолет. В качестве возможного варианта Маша хотела использовать шкафчик на офисной кухне, однако не была уверена в надежности такого тайника.

Однажды Петя сказал ей, что все, что она делает, она делает хорошо. Он имел ввиду и работу и постель. Маша дорожила такой репутацией. То, что она не умела делать хорошо, Маша перепоручала профессионалам. Это относилось даже к таким вещам как мытье окон два раза в год. Поэтому она снова позвонила продавцам пистолета и предоставила им соблазнительную возможность получить сто долларов за пять минут работы. Они немного помолчали и сообщили, что презвонят. Через пять минут один из них набрал Машин номер и, накинув двадцатку,  согласился стать киллером. Поскольку исполнитель Машиного приговора в связи с какой-то своей болезнью спешил уехать к родственникам в село, он сам предложил закончить все побыстрее, а именно, на следующий вечер.

11 июня

Постепенно детали вчерашнего покушения стали проясняться, и Маша узнала, что Петя легко ранен в левую руку. Маша была возмущена обманом киллера и принялась звонить ему прямо со своего рабочего места. Она была уверена, что сумеет поговорить с ним осторожно, чтобы слоняющиеся по офису полицейские и сослуживцы ничего не поняли. Но киллер трубку не брал.

Случайно выглянув в окно, Маша обнаружила, что полиция перевернула мусорные баки вверх дном, вывалив помои прямо на асфальт. Было несомненно, что пистолет найдут. Но это не беспокоило Машу, поскольку стреляла не она.

Потом ее позвал следователь, который сразу спросил, не имела ли она с шефом интимных отношений. Маша снова покраснела, возмутилась, затем рассказала следователю про Аллу и вовремя вспомнила, что у Пети патологически ревнивая жена.

- Не только у него такая проблема, - тяжело вздохнул следователь, и отпустил Машу. Маша была рада, потому что, во-первых, у следователя был вонючий серый костюм, и, во-вторых, последние несколько часов ее беспокоил зуд на руках, и она вынуждена была часто бегать в туалет или на кухню, чтобы засунуть ладони под холодную воду.

12 июня

На следующий день все еще черноволосая Эльвира сообщила во время утреннего офисного чаепития, что пистолет найден. Полиция пришла к выводу, что преступление совершил непрофессионал и покушение заказное, поскольку Петя успел разглядеть в сумерках стрелявшую фигуру и заявил, что это человек ему незнаком.

Отпечатков пальцев не обнаружили, однако в лаборатории определили наличие на пистолете возбудителей какой-то отвратительной болезни. Пришедший в офис во время обеда следователь нудным голосом прочитал по бумажке, что болезнь начинает проявляться через несколько дней сильным зудом, после чего на теле образуются гниющие язвы. Эта зараза малоизлечима, и часто приводит к летальному исходу.

Следователь заявил, что болезнь поможет полиции выйти на след убийцы, так как у киллера улики будут, как он пошутил, налицо, то есть на лице. Маша очень напугалась, потому что у нее зудело уже все тело, а на кончиках пальцев проклюнулись крохотные язвочки. Она сослалась на начинающуюся простуду и убежала домой. По пути Маша зашла в аптеку и купила пять банок мази Вишневского.

13 июня

Утром Маша позвонила на работу, чтобы сказать Эльвире о своей простуде. Мазь Вишневского за ночь не помогла. Все вокруг воняло дегтем. Руки до запястий были покрыты язвами. Маша постоянно набирала номер киллера, но телефон не отвечал. Маша подумала, что ей придется готовиться к длительному карантину. Она надела джемпер с модными удлиненными рукавами, закрывающими кончики пальцев, и вышла в магазин, чтобы купить побольше продуктов.

Вечером позвонила мама сказать, что она искала Машу на работе, и там ей сообщили о ее простуде. Мама хотела прийти и помочь дочери. Маша пятнадцать минут убеждала мать, что она никого не хочет видеть, а дома у нее есть все необходимое.

На ночь Маша на всякий случай снова намазалась мазью Вишневского, обернув поверх нее руки толстым слоем бинтов.

14 июня

Маше было больно мыться и вообще трогать что-нибудь, потому что руки были покрыты язвочками почти до подмышек. Болячки появились также на животе и ногах, особенно много на внутренней поверхности бедер. В десять часов утра позвонил следователь и вызвал ее на срочную беседу. Маша пыталась сослаться на отсутствие повестки и простуду, однако он стал пугать санкциями за отказ помогать следствию. На улице было градусов тридцать тепла, но она опять надела джемпер с длинным рукавом и юбку до щиколоток, чтобы скрыть болячки. Потом с трудом натянула на распухающие пальцы кружевные вечерние перчатки. Под кружевом язвы не были заметны. Маша боялась, что от нее сильно воняет, поэтому изрядно полила себя дорогими духами, которые обычно берегла.

В прокуратуре полы были старые и скрипучие, а в одном месте даже провалившиеся. В кабинете у следователя Маша сразу заткнула руки под стол. Следователь перечислил ей сослуживцев, утверждавших, что она имела с Петей интимные отношения. Он показал ей блокнот с ее письмом и объявил это важной уликой. Маша факты отрицала и пыталась свалить все на Аллу, а также Эльвиру, которая хотела спать с Петей, потому что ее зарплата была очень маленькой. Следователь велел Маше изложить все в письменном виде. Он дал ей бумагу и ручку, после чего, к счастью, вышел из кабинета. Маше трудно было держать ручку, поэтому буквы получались огромные и некрасивые. Когда следователь вернулся и взял эту ручку, чтобы подписать ее показания, он поморщился, потому что ручка была влажная: «Ты что, так сильно вспотела?» – фамильярно и брезгливо спросил он. Перчатки у Маши тоже были мокрые. Маша поняла, что через них просачивается выделяющаяся из язвочек жидкость, и покраснела.

Она вернулась домой, с трудом содрала промокшие перчатки  с рук и бросила их в ванной прямо на пол. Потом она стянула с себя одежду и легла на кровать. Маша не хотела включать телевизор или читать. Она мечтала об ампутации конечностей.

Маша заставила себя позвонить матери и сказать, что она уже почти здорова и навещать ее не нужно.

15 июня

Маша почти не вставала. Она лежала на постели, откинув ненавистные руки подальше от тела. Все остальное она откинуть не могла. Болячки появились на голове и лице, залезли в рот и нос. Они напоминали герпес, но покрывали все тело почти сплошь, не затронув лишь ступни. Маша с удовольствием представляла себе, как жжет их огнем, соскабливает ножом и просто сдирает вместе с кожей. Ее раздражал стук в квартире наверху, собачий лай на улице, а также музыка в приемнике на кухне. Она встала, выключила музыку, после чего стук наверху и лай во дворе стали звучать громче.

16 июня

Болячки перестали зудеть и чесаться, но по-прежнему выделяли прозрачную вонючую жидкость. Маша уже не меняла простыни, поскольку чистые кончились, а про стирку она даже не могла думать. Позвонила Эльвира и сказала, что шеф уже три дня как на работе: «С ним все в порядке, только рука перевязана». Маша ответила, что и она уже почти О"Кей, и на днях вернется на работу. Говорить было сложно, так как мешали болячки во рту. Поэтому Маша объяснила Эльвире, что она завтракает и у нее сейчас полный рот. На самом деле Маша была голодна, потому что жевать было больно. Она пила воду, но это было неприятно. Ей казалось, что противная жидкость из болячек проходит вовнутрь вместе с питьем.

17 июня

Маша чувствовала себя очень слабой. Она позвонила на работу Пете и сказала, что придет вечером, потому что им надо поговорить. Петя согласился. Ровным, милым голосом он сказал, что ему уже гораздо лучше, только надо делать каждый день перевязку. Положив трубку, Маша назвала его рогатым огородным животным и задумалась о том, что она может надеть. Самым здравым решением было бы идти голой, поскольку короста на теле вполне заменяла одежду, а настоящие вещи надевать было трудно.

Темнело поздно, но все равно к вечеру город почти вымирал, и даже появление такого чудовища, каким сейчас была Маша, вполне могло остаться незамеченным. Распухшие руки двигались медленно, поэтому решившая все-таки одеться Маша делала это не меньше часа. Она постаралась закутаться целиком, накинув на голову длинный тонкий бежевый шарф, купленный для летних вечеринок на свежем воздухе. Темные очки были очень небольшими, но Маша все равно их напялила. Она подумала, что в первый раз в жизни идет на работу без косметики. Тем не менее, двадцать минут до своего офиса она шла с тем же трепетом, с каким бегала на свидания.

Как и в день неудавшегося убийства, смеркалось. Вечер был красив и безмятежен. В офисе горело только окно шефа. Сначала Маша зашла на пустую кухню, где принялась вынимать из шкафов тарелки и чашки, по которым с наслаждением проводила ладонями, стараясь оставить на посуде побольше гадости, выделявшейся из болячек. Затем медленно поднялась по лестнице, старательно трогая все, что ей попадалось – перила, ручки дверей. В рабочем зале Маша стала подходить к компьютерам, проводя руками по клавишам и обхватывая каждую мышку: «Привет, хвостатая», – тихо и ласково здоровалась она с ними. Потрогала распухшими пальцами все ручки и карандаши, которые смогла найти, потом направилась к Петиной двери.

Прежде чем войти к шефу, она по привычке сначала взглянула в зеркало и, просипев: «Уродина», сразу отвернулась. Остановившись перед дверью, Маша вспомнила, как совсем недавно открывала ее, чтобы в Петин день рождения положить на стол букетик нежных весенних цветов. Сейчас она старательно обтерла ручку двери волдыристой ладонью.

Маша спланировала, что войдет и прикоснется своим лицом к его щеке. Открыла дверь. Большой кабинет шефа был погружен в темноту. Лампа горела только на Петином столе. Он сидел и смотрел прямо на нее. Маша подошла к Пете очень быстро, чтобы он не успел испугаться. Обогнула стол и протянула свою ладонь к его лицу. Петя отстранился, попытавшись защититься руками. Они были покрыты красными мокрыми язвами. Ошарашенная Маша отступила, замечая боковым зрением людей, поднимающихся со стульев и кресел, которые стояли вдоль затемненных стен. …их лица и руки…были…

(13540/15960 зн.)