Волшебник

Он был небольшого роста, немного сутулый, и всегда ходил как-то странно: не то чтобы в его маленьких шагах была уверенность или самодовольствие - он ходил как хозяин, уверенно, но нежно ступая по земле. Роста он был небольшого, немного наклоненная вперед и задумчивая голова выдавали в нем странника, привыкшего жить на ногах. Странно, но когда он шел, ничего не выдавало в нем какого-то особенного человека – на вид это был обычный бездомный в странном сером одеянии, которое покорно сливалось с суетой большого города. Он не помнил своего прошлого, не ощущал настоящего, но чувствовал своё будущее. Это щемящее в груди чувство не отпускало его никогда. Нет, он не знал в каком одеянии придет к нему смерть, ему было неинтересно думать как его будут хоронить, какую еду он будет кушать в последний день и каких размеров будет его последняя спальная комната. Ему было больно из-за чего-то что он знал, но не мог изменить…
Он себя помнил с того момента, как в первый раз вышел на улицу со своей большой блестящей кожаной сумкой на больших разноцветных колесиках, которая скромно поскрипывая следовала за ним в этот замечательный день. Он шел, внутренне улыбаясь каждому встречному, обязательно зная то что всякий, кого он встречал, заранее знал что он вёз в сумке. Это был прекрасный, незабываемый день. Толстые кудрявые облака, строгие дома и неприлично долговязые столбы, как и беззубо оборванные бумажные вывески расплывались в сахарной улыбке при его виде. Он это знал.
Все что он когда либо делал, приносило людям радость: ему доставало огромное удовольствие дарить какому-нибудь конопатому толстенькому малышу маленький желтый мячик, который удивительно пискливо кричал, когда его сжимали в руках, а потом с тоненьким недовольным свистом набирал воздух в свои обиженные резиновые легкие. Видя протянутую к нему руку с игрушкой, ребенок обычно недоверчиво отходил к маме или папе, а потом с постепенно с растущей улыбкой подбегал и с довольно гогоча вертел в руках подарок – и волшебник мог идти дальше, зная, что подарил кому-то счастье. Да, это был прекрасный день… Все дети, которых он встретил, навсегда запомнили встречу с ним. Нет, они конечно же не знали откуда идет волшебник, как его зовут, и почему он подарил именно им подарок, но каждый ребенок после встречи с ним безмолвно, но по-сумасшедшему довольно уходил, нежно сжимая в руках свое сегодняшнее счастье. И было в этом что-то теплое, нежно дурманящее, что заставляло детишек радоваться весь оставшийся день, и благодаря чему волшебник находил в себе силы идти дальше. И так он уходил один, довольный, но из-за этого не менее одинокий, и позади него всегда оставалась толпа довольных мам и пап, которые вместе со своими детьми наигранно радовались вдруг упавшему на них счастью, и с довольным улюлюканьем игрались вместе со своими детишками, забыв про человека, который еще секунду назад им все это искренне дарил.
А он шел дальше, не зная направления и верной дороги, скромно скрипя померкшими колесиками, зная лишь то, что он не может остаться, что здесь он больше не нужен, что здесь его уже забыли. Он надеялся что сможет идти так всегда, так как несмотря ни на что детская радость давала ему силы двигаться дальше, и ,не чувствуя устали, он продолжал идти.
Но все изменилось очень бысто. После этого случая он долго не мог понять странного возникшего чувства, которое болью кричало в нём. Зачем он это сделал? Зачем подарил именно ей, именно эту игрушку? Он этого не знал и не понимал. Странно, но если бы вернуть все на свои места, прокрутить пленку жизни в обратном направлении, в тот день он бы сделал точно так же.
Он заметил этого ребенка как-то странно, как будто таинственная пульсирующая волна исходила от него, как будто на ней красноречиво сконцентрировались миллионы окружающих взглядов. Волшебник вздрогнул. C виду это была маленькая кудрявая девочка в обычном сером платье и немного изодраными сандалиями. Слева от нее, стоял какой-то человек, который изредка недовольно подергивал ее за руку и заставлял не отвлекаться, не видя что сзади, в метре от нее, с удивлением стоял Волшебник, который на миг забыл своё магическое предназначение и просто смотрел на нее. Казалось что даже привыкшая к детской радости, восторженным взглядам и детским улыбкам кожаная сумка с колёсиками, замерла в ожидании, как будто поняв немой восторг хозяина.
Спустя секунду, как будто проснувшись, волшебник сразу понял, что ту самую игрушку, которую он ни кому никогда не показывал, он подарит именно ей. Это было самое ценное, что он мог отдать. Когда он, ночью, отдыхая после целого дня скитаний, нежно разворачивал ее из белой мягкой ткани, его усталое лицо всегда озарялось невидомой радостью пришедшей улыбки, и как будто теплая волна приятных воспоминаний накрывала его, заставляя забыть о ночном холоде и сырости, и он засыпал довольный, с мерцающим звездным лицом, которое ласково принимало непослушные отблески самодельной игрушки. Это был большой золотой ключ. Нет, он не был сделан из золота, на нем не стояло клейма великого мастера или номерной пробы, это был аккуратно выпиленный деревянный ключ, нежно обклеенный разноцветными осколками блестящих новогодних игрушек…
Она взяла его сразу, с искренним удивлением повертела на вытянутыж руках, и непокорные, слегка дурные блески ключа, отразились на ее добром детском лице. Когда она решила рассмотреть его поближе, и почти поднесла к своему лицу, резкий окрик и рывок мужчины, стоявшим с ней, выбил ключ из ее рук, и подарок, медленно и неохотно вращаясь в воздухе, как бы демонстративно притягивая к себе внимание, разбился о землю. Девочка секунду смотрела на осколки в немом удивлении, не понимая как это произошло, пока очередной грубый рывок не заставил ее окончательно повернуться…
Больше волшебник ее не видел.
Нет, она конечно приходила к нему во сне, по-детски извиняясь за потерянную навсегда игрушку, но когда волшебник, протягивая руку, пытался ответить ей и почему-то извиниться, он вдруг просыпался, и острое щемящее чувство в груди появлялось снова. Он знал, что больше никому ничего не сможет подарить…

/-- ОКОНЧАНИЕ --/

Резкий, сумасшедший сквозной удар струи ветра в лицо…
Сначала немного больный, а потом отрезвляюще спокойный. Он медленно встал, глубоко вздохнул, выпрямился и сверху посмотрел на себя. Его ничего не удивило, единственное – он обнаружил что он стал гораздо выше и стройнее чем выглядел. Немного присмотревшись в закаменевшую умиротворенную маску на лице, он повернулся, чуть улыбнулся и медленно пошел вперед. Он шел, и мимо него, как отражения в кривом зеркале проносились когда-то знакомые образы людей и событий – кто-то кричал, плакал, хитро и неискренне нашептывал, или наоборот, громко и нелепо смеялся, кто-то пытался подбежать, схватить за руку или обнять, но все эти рукопожатия и объятия проходили как бы сквозь него, не касаясь его ослепляющего лика. Как будто он шел навстречу стае мчащихся привидений, которые забыв о своей неосязаемости, пытались ухватиться за него как за последнюю соломинку перед огромным круговоротом, тянущим их в другой мир.
Как же теперь всё стало ясно! Когда наблюдаешь со стороны чужую неискренность; когда с насмешкой пытаешся понять людей, которые думают, что обманывают тебя, а не себя; когда видишь как охотно все готовы променять вечное и бессмертное на секундную похоть, понимаешь, что был прав. Теперь он понял, что это щемящее чувство в груди – не боль, не порок и не наказание. Это обычная, простая, и видимо поэтому непонятная здесь никому истина, которая томилась в безмолвном одиночестве и которую он унесет с собой туда, где ее знают.
Тепло, спокойно… и тишина, немая добрая тишина…

---------------------------------------------
24 июля - 29 сентября

"Ukegtw cgjcj,ty gjyznm njkmrj ckj;yjt"