Нетерпение

Нетерпение.

- Берете червяка за кончик и бросаете в воду, - сказал Николай Антонович своей новой знакомой, соседке по даче Аделаиде Васильевне.
Аделаида Васильевна выбрала червяка и, визжа от восторга, забросила его в речку. Ей так понравилось, что она подряд запустила еще трех червяков, и возбуждение рыбной ловлей полностью завладело ею.
- Очень хорошо, - похвалил Николай Антонович. – А теперь тоже самое, но с крючком.
Возбужденная Аделаида схватила червяка в левый кулачок, а в правый крючок и собралась бросать, но Николай Антонович ее остановил.
- Так не годится, - мягко упрекнул он, - надобно дальше закидывать, там и рыба крупней.
Аделаида Васильевна  послушалась соседа, для чего ей пришлось встать в полный рост. На ней сидел полосатый морской в обтяжку костюмчик, а головку украшал цветастый капор с завязанными под подбородком  лентами.
- Смотрите, - крикнула она и, сгорая от нетерпения, выбросила содержимое кулачков в воду. Темная вода поглотила и снасть и наживку. Аделаида от неожиданного успеха радостно захлопала в ладоши. - Идите же скорее сюда.
Костюмчик легко соскользнул с плеч, открывая места для страстных поцелуев. Николай Антонович оставил поцелуи и взялся за сложные изъяснения нахлынувших чувств.
 Аделаида Васильевна, поворачиваясь к Николаю, счастливо засмеялась:
- Вы это все чудесно придумали, дорогой Николай Антонович. Одного лишь не могу понять, от чего иные мужчины такие важные, когда все так просто.
В этот момент кусты раздвинулись и на берег вышли знакомые Николая Антоновича.
- Ну, что барин, вот и свиделись, - сказал первый, здоровенный в шапке.
В руках он держал топор. Второй, поменьше ростом тоже в шапке разглядывал так некстати вставшую совсем неодетую Аделаиду Васильевну.
- Придется и барыню рубить, - сказал он.
- Да чего ж сразу рубить, можно  спользовать, - сказал старший.
- Кто это, Николай Антонович? -  спросила Аделаида Васильевна,  стыдливо отвернувшаяся от мужчин, вновь увлеченная рыбалкой и не отрывавшаяся по этой причине от кругов на воде. – Что им нужно?
- Это,  Аделаида Васильевна, моего родителя мужики. Вот уже год как в бегах, но теперь, похоже, нашлись.
 При этом Николай Антонович вспоминал, где он мог оставить свой револьвер. Скорее всего, в кабинете, где утром собирался стреляться.
Аделаида Васильевна обернулась. На лице соседки возникло недоумение, глаза ярко заблестели, а губы влажно задрожали, но через минуту она радостно засмеялась и вновь захлопала в ладоши.
- Я  поняла, Николай Антонович, вы меня нарочно дурачите, - сказала она. – Место здесь вовсе нерыбное.  А раз так, пойдемте скорее в другое.
- Вы бы барыня не шумели, - попросил старший из мужиков.
Николай Антонович, глядя на хлопающую в ладоши Аделаиду, задумался над тем, как увязать в ее уме червяков, крючки, воду и вышедших на берег людей.
-   Прошу вас, тише, дорогая Аделаида Васильевна, рыбу ведь так всю распугаете, - взмолился Николай Антонович, пытаясь найти способ спасения.
- Фи, - надулась Аделаида. – Вы вовсе даже не любезный.
Мужики тем временем осмотрелись, убедились в закрытости берега от возможных глаз и двинулись на Николая Антоновича. Николай Антонович в одно мгновение понял, что сейчас будет топором как есть зарублен.
- Ой, - взвизгнула Аделаида Васильевна. – Глядите, какая огромная рыбина.
От пронзительности вопля мужик в шапке выронил топор и перекрестился. Другой пригнулся и взгляд его затравленно заметался.
- Может пойдем, Федотка, барышня вроде не в себе, - шепнул  он сотоварищу.
- Что испужался? – насмешливо произнес басом Федот. – Барей резать это тебе Еремка не репу парить. Они завсегда голосят.
Тем временем звонкий вопль Аделаиды Васильевны задержал беглых разбойников, и им пришлось заново осматриваться. Но уж такая на Руси правда, что крики на реках не в новость. Завсегда в них разный люд дурачась или тонет, или увидев чего товарищам сообщает. А потому помощь к дачникам не пришла.
И в эту же минуту взглянув себе под ноги на сверкающий лезвием топор,  Аделаида Васильевна все поняла и изловчившись упала в обморок, да так ловко, как раз промеж Николая Антоновича и  мужичками, как была вытянулась и застыла. Федот и Еремей бестолково воззрились на барышню без чувств, и сознание того, что резать барина теперь не с руки медленно входил под их косматые шапки.  Между ними и топором образовалось розово-полосатое препятствие с капором на голове.
- Батюшки, - охнул Ерема и снял шапку.
- Да ни, сейчас вскочат, - успокоил Федот.
Барышня действительно вскочила.  Она поднялась с неловко по-девичьи занесенным  над своей головой топором. Для Федота, несмотря на предчувствие, это было, как удар обухом по голове. Еремей, пребывая в оцепенении от нестерпимой белизны, наконец, опомнился,  взвыл и бросился к обмякшему дружку.
Через минуту-другую Николай Антонович вязал отцово имущество мужицкими кушаками, а прекрасная Аделаида, склонившаяся над водой и  поглощенная  рыбалкой,   как прежде радостно хлопала в ладоши и визжала во всю силу своей женской особы.
- Ну что же вы там возитесь, Николай Антонович. Идите скорее рыбу ловить.