Завтрак для любимой

Я погружался все глубже, воздух кончился, вода заполнила легкие, последние клочья дыхания с болью рвались наружу, летели пузырями вверх. Я открыл глаза, темнота тоже была мокрой, и трава, на которой я спал. Пришла вода. Я поднялся и инстинктивно двинулся по струйке холодного воздуха. Я проснулся и теперь буду жить еще один раз, до следующей воды, мне повезло, я молод, это моя вторая вода без матери. Однажды, когда я буду слаб, я так и останусь наблюдать погружение, это будет последний вечный сон. Но это случится не скоро, а сейчас я должен выбраться наружу пока вода не затопила мое укрытие.

Едва родившись темнота быстро заполняла пространство. Жители далекого леса уставились на меня немигающими глазами, их много, они совсем не пахнут, однажды я вызывал их, я рычал, выл, я сделал все, за что любой мой сородич, даже слабый, бросится в драку, но они только смотрели, смотрят.

Темнота и свет сменяли друг друга, я отыскал новое укрытие, огромное дерево с узловатыми ветвями и большой трещиной в стволе, где я и спал, ел, смотрел в глаза далекого леса, пока не появилась она.

Рыжий одноглазый огромный зверь начал выползать из укрытия, жители далекого леса прятались, я дремал под урчание своего полного живота.

Она выпрыгнула из кустов и будто бы ощетинилась, будто бы зарычала, но в глазах только любопытство. Инстинкт продолжения рода привел ее на мою поляну, ко мне, но, похоже, ей и это было неведомо.

Сон, сытость, усталость, все пропало. Все звуки, запахи, исчезло все кроме...

...вот сломалась ветка под ее лапой, зашуршал хвост по траве, теплый влажный воздух из ее пасти пронесся мимо. Несколько прыжков и я сбил ее, мы покатились, зубы и когти будто кусались, будто царапались, долго... потом ее запах изменился, это был сигнал, я сделался будто бы слабым и поверженным, я лежал на спине, беспорядочно помахивая лапами, она победно целилась зубами в мое горло, и... я прижал ее к земле всем своим весом и намертво вцепился зубами в ее загривок...

...я погружался все глубже, воздух кончился, ее запах заполнил легкие, последние клочья дыхания с болью рвались наружу, летели пузырями вверх. Я закрыл глаза, вкусная скользкая темнота поглотила меня. Пришла вода...

...дрожь прокатилась из неё в меня, в следующий миг она спала, только шумное урчание напоминало о ней, и внутри, отражение её дрожи, я отделился. Бежать. Бежать со всех лап. Когда она проснется, ее голод будет так велик, что она разорвет меня в клочья. Злоба за боль придаст ей сил, на мне кровь, её, я причинил ей боль. Теперь это ее поляна, ее дерево, таков порядок. Бежать. Но запах..., он вцепился в нос, он не дает удаляться, он похож на запах матери, но другой, это ее запах!

Попался...

Чужие запахи постепенно возвращались, одноглазый зверь уже спрятался на другом конце далекого леса, на краю еще моей поляны мелькнула еда, вкусная, на длинных тонких ногах. Я погнался за ней, поймал, горячая кровь приятно полилась в пересохшее горло, но есть я не хотел. Зачем я поймал её? Все было не так. Я не мог убежать, я сопротивлялся собственному стремлению выжить, я поймал еду, но я не голоден, я убил. И вдруг у меня появилась надежда, маленькая...

Я выволок еду на поляну, так, чтобы аромат теплого мяса долетел до ее носа и сел недалеко, заурчал, как мать звала меня есть.

Я хотел жить, но еще больше я не хотел уходить от нее.