А в детстве мы играли в игрушки

Наши игры… Что-то я всё теперь позабывала! Был бы он жив – я бы пришла к нему однажды вечером. Летом. (Я ведь в Андреевку только летом наведываюсь теперь, и то не каждый год), Пришла бы к нему в майке выше пупа, шортах, едва прикрывающих тело, загорелая такая, крепкая, весёлая.  Мне скоро тридцать, но я бы пришла к нему почти такой, какой ушла – красивой (да, да, да) и бойкой девочкой-подростком, хохотушкой и врушкой… нет, не врушкой, а фантазёркой… Я бы обняла его сходу, с порога, чмокнула в щёку, и по хозяйски прошла бы в хату.
Виталька жил у бабушки. Домишко их был низеньким, продолговатым, как сарай или курятник. Сначала сени с громадной скрыней, в которой хранилось зерно, дальше – комнатка «мала» и ещё дальше комнатка побольше - «зала».
Помню ещё горьковатый запах старого поношенного белья . Неприятный. Потому встречаться с Виталькой я предпочитала у себя дома, а не у него. Но родители не очень любили, когда он приходил.
Я могла с ним играть часами, днями, всю субботу и воскресенье подряд, наплевав на уроки и «музыку» (родители меня записали в класс фортепиано, полагая, что моё  живое любопытство к черно-белым клавишам инструмента является ни чем иным,  как музыкальным талантом). Во время каникул мы расставались только на ночи. Впрочем, и этой разлуки терпеть не хотели. Однажды решили встретиться в полночь, чтоб продолжить свои игры. Сбежали из дома. Он – от своей бабки. Я – от папы и мамы. Встретились на середине пути – между моим и его домом. Было холодно и страшно. И почему-то хотелось спать. пришлось отложить игры до утра. Недовольные собой разошлись по домам. Я проскользнула через форточку. Легла, как ни в чем не бывало, в кровать. Мама в соседней комнате (а дверь всегда приоткрыта) шорох услышала. подошла ко мне… «спящей».
- Что ты такая холодная?
Я приподнялась на локте… Надо что-то соврать. Открыла рот, и он соврал:
- Хотела попробовать заснуть на полу.
- Почему?!
- Жарко под одеялом…
- Так ты же простудиться можешь.
- Я уже и сама это поняла. Я больше не буду.
Маму приходилось обманывать часто. Потому что к Витальке меня она отпускать соглашалась редко. Боялась, что он меня глупостям научит. Ведь ещё с первого класса он с цыганами связался. То есть с детьми местных цыган. Они научили его ругаться и рассказали ему откуда берутся дети. Виталька рассказал мне. С тех пор наши игрушки стали влюбляться, заниматься любовью, беременеть и рожать. А до этого главный сюжет игр был несколько иным… Всё сводилось к посещению школ, приготовлению обедов, поездок на море…
Игрушки были пластмассовыми, обгрызенными, затёртые песком. И дело не в том, что наши родители не имели средств нам купить новых зайцев, лисичек и медведей. Мы просто были слишком привязаны именно к этим куклам, новые нам казались новичками. Они не сразу вписывались в наше фантастическое игрушечное бытие.
Впрочем, это никак не значило, что новые игрушки нам были не нужны. Где-то классе в третьем мы научились воровать себе куклы из местного универмага. Меня «поймала за руку» уборщица однажды. Но тогда я пыталась утащить не игрушку, а целую игру «Квартет». Стыдно было. Очень. На всю жизнь этот несчастный случай сделал меня честной.
Во что же мы всё-таки играли?
Как назывался город, в котором жили наши герои? Кажется Карелия. Почему? Потому что моя фамилия – на букву К. А город стоял у меня во дворе, около моей песочницы. Когда играли у него – в кустах дерезы, густо растущей во дворе – город назывался Болгария. Когда мы выросли и узнали, что Карелия и Болгария – не города – мы всё-таки не стали ничего переименовывать. Традиционно оставили старые названия…
Его главные герои – семья Лесковых… Просто фамилия нравилась. Пластмассовый красный конь (Вовка), оранжевая лисичка (Аллка) – муж и жена. Дети – белка, кажется была, бегемот, что-то ещё… Мои герои – Ларионовы. Заяц (Сергей), лиса жёлтенькая (Ирка). Детей уж не помню…
Это было похоже на Санта-Барбару. Они жили сложной и интересной жизнью, ходили друг к другу в гости. Его Вовка (красный конь) постоянно соблазнял Ирку (жёлтую лису), и та ссорилась с розовым пластмассовым зайцем Серёгой… Серёга ревновал. Дрался. Прогонял Ирку. Пытался жениться на беленькой уточке с дыпкой в голове для зубных щёток. Её почему-то звали просто Ута… Это единственный персонаж из наших героев, не получивший нормального человеческого имени. Но с Утой Серёга жить долго не мог. Она ему быстро надоедала. И тогда он шёл в гости к Вовке, соблазнял Ирку… А Аллка всё это время была в командировке.
Вот такая, понимаешь, молодость.
Когда мы научились играть в шахматы – мы временно заменили куклы на шахматы. К тому же шахмат было больше – сразу 32! Я ему уступила белых. Себе выбрала черных.  Получилось две королевских династии. Лаком раскрасили пешек на девочек и мальчиков – дети. Девочкам нарисовали банты. Мальчикам – кепки. Сражения были спортивными. Все турниры записывались. Шахматные семьи жили интересно и счастливо. Много читали, много забавлялись, но большую часть своего свободного времени тратили на подготовку к битве… Мой черный Пешкин влюбился в белую Людку. Никогда не мог её «убить», когда она стояла у него на пути. Он жертвовал собой, подводил команду. Король с Королевой ненавидели Пешкина. Выгоняли… Однажды он совсем ушёл. И Людка во время очередного турнира обнаружила на его месте какой-то чурбан.
Она была любимой пешкой белой Королевы. Но не задумываясь ни минуты соскочила с доски, оставив прореху в пешечном строю, и побежала Пешкина искать…
Она нашла своего Пешкина. Но что было делать дальше? Она – белая. Он – черный… Можно её покрасить в черный. Или его мелом натереть… Но тогда они уже не будут сами собою…
- А давай они превратятся в цветы?
На соседских газонах росли шикарные «майоры».  Эти цветы как нельзя лучше заменяли нам и кукол и шахмат…
Но цветы быстро увядали, потому наши герои стали играть сказки про смерть…
Я бы нашла своего Витальку, и поспрашивала у него про эти сюжеты… Но я его не найду. Нет его. Нет в живых. Не вернулся из армии.
Нашли в саду, около их части, висящим на яблоне… До того ничего о нём не знали целый месяц. Привезли тело в Андреевку, оплакали, похоронили,  прокляли «дедовщину»… и стали потихоньку забывать….

- Знаешь, кто Витальку убил? – спросил меня Колька Лагода… Это наш сосед. Мы шли с ним по улице из центра домой. Случайные попутчики.
- Никто ведь не знает.
- Знают, - Колька был сильно пьян, и ему хотелось обеспечить завтра себе утром светлое будущее – в смысле иметь какие-то деньги на «опохмелиться». Он сначала спросил у меня взаймы. Я нашла какую-то мелочь и отдала ему. Может поэтому он вдруг стал разговорчив.
- Кто знает?! – я испугалась, что он передумает говорить и я ничего не узнаю. Ещё больше испугалась узнать.
- Я знаю. Мы пили прошлым летом с цыганами… И Жора… Расхвастался. Взял и сказал.
- Расхвастался?! Что убил?!
- Виталька с его женой гулял. С Люськой. Вот в армию пошёл. Люська поскучала-поскучала, а потом взяла, да и мужу рассказала. Чтоб приревновал, понимаешь, да полюбил крепче. Жора выслушал. Люську отлупил, конечно же…  И поехал под Львов. Где Виталька служил.
- Но Виталька не слабак.
- Нет, он не силой его… Он его… Знаешь, есть выражение: «Довёл до суицида»…Вот это он с ним и сделал. вызвал на свиданку, пошли в садок… Зашли поглуюже. Жора Витальке в руке верёвку дал и сказал: Или вешайся, или…. А чем пригрозил – не признаётся. Тот и повесился.

На кладбище я не сумела найти его могилы. Ни памятника, ни таблички. Подруга, присутствовавшая тогда на погребении указала холмик:
- Кажется здесь…