Знамение

Утро начиналось как обычно, резкий режущий душу звонок будильника растормо-шил сон, призывая к быстрому подъему. Вадим нехотя протянул руку к адской машинке и ткнул пальцем кнопку, пытаясь раздавить ненавистный приборчик для утренних экзеку-ций. Блаженная тишина навалилась ватным одеялом на очумевшие уши. Вадим сладко потянулся, улыбнулся сквозь полусон, и другой рукой начал отыскивать тело жены, но вдруг вспомнил, и улыбка стерлась с губ, тень набежала на лицо, и спать сразу же перехо-телось. Она ушла. Вот так просто, собрала чемодан, качнула тугими бедрами, поправила выбившийся из прически локон и пошла к двери. Он умолял, даже упал перед ней на ко-лени, но этого оказалось не достаточно. Анжелика, его любимая единственная и неповто-римая Анжелика ушла, тихо закрыв за собой дверь. Нет, он не был дебоширом, и даже не бил ее, просто ей надоело жить, как дворняжке в конуре, так сказала она ему перед ухо-дом. Вадим, не веря еще в ее подлую измену, выглянул в окно и увидел, как Анжелика са-дилась в шикарную тачку инородного происхождения, темно-вишневой масти.
- Я убью себя, - прошептал тогда Вадим, - так и знай, я сделаю это.
Черная кошка спрыгнула с подоконника и потеревшись о ноги хозяина тут же вон-зила тонкие коготки в его щиколотку.
- Я убью тебя, - воскликнул Вадим, обращаясь к кошке и отшвыривая ее ногой. – Я убью тебя, - сказал он еще злее, глядя в холодную сталь двора.
Воспоминания заставили подняться, мысль про убийство Анжелики, не оставляла, преследуя по пятам. Вадим прошлепал на тусклую кухню и пожарил себе безвкусную яичницу. После ее ухода все стало серым и унылым, жить не хотелось. Яйца немного при-горели, придав отвратительной еде, хоть какой-то вкус горького разочарования. Вадим машинально ел, механически пережевывая то, что когда-то принимал с благодарностью.
 Анжелика готовила отвратно, но он не замечал этого тогда, теперь же  вспомнил об ее пересоленных борщах и подгоревших вторых блюдах. Есть расхотелось, а во рту не-ожиданно появился вкус яблочного пирога - ее любимого блюда.
- Как ты могла? - прошептал Вадим, - я ведь тебя так любил.
Его затрясло, и он с трудом удержался от рыданий, чуть не вырвавшихся из дале-ких глубин по детски не защищенной души. Почему-то сейчас стало жалко черную кошку, которую он отдал сотруднице, не вынося больше присутствия этой  бестии дома. Бедное животное не могло смириться с такой несправедливостью и долго с надрывом орало в спину уходящего хозяина. Вадим тряхнул головой, отгоняя видение бывшей любимицы Анжелики, так неосмотрительно забытой ею в момент бегства.
- Ты еще вернешься, - зло проговорил Вадим, снова возвращаясь к видению жены, - ты еще поваляешься у меня в ногах, а я тебя топтать буду. Вот так, так. – Он с остервене-нием затоптал окурок, брошенный на линолеум кухни. С каким-то садистским наслажде-нием, представляя, как он обойдется со своей бывшей супругой.
Раньше он даже подумать о таком не смел, что бы пальцем хотя бы тронуть, а те-перь что-то внутри сломалось, треснуло пополам и наружу из зияющей раны вылезло мерзкое отвратительное существо со страшными и неправильными мыслями. Вадим сам иногда страшился их в моменты просветления, но затем образ жены затмевал все вокруг и гадкий, склизкий урод внутри души, начинал просыпаться и ворочаться. Тогда забывались все страхи, и оставалась только звериная ненависть, питающая мысли о мести. В такую вот минуту отчаянного приступа жестокости зашел в магазин «Охотник» и приобрел себе большой охотничий нож с костяной ручкой. Теперь эта красивая, а самое главное нужная вещица лежала в глубоком кармане черной, кожаной куртки.


Утро было каким-то необычным, сказочным что ли. Ласковый луч погладил по ще-ке и защекотал веко закрытого глаза. Она улыбнулась и потянулась, сладко зевнув. Не-жась еще несколько минут в кровати, ждала, когда пропиликает мелодичный будильник и заставит покинуть уютный мир грез.
- Ты снова раньше будильника, жаворонок мой? – ласково проговорил Андрей, ко-гда Дина потянулась что бы поцеловать спящего принца.
Не дождавшись мелодии подъема, она встала с кровати и начала делать зарядку. Это был ее принцип, начинать каждое утро с гимнастики, и Дина придерживалась своей установки каждодневными упражнениями. Мелодичный будильник застал девушку, вы-ходящей из ванной. Легкий завтрак, легкий макияж, не сложная процедура выбора вещей. Дина спешила выйти. Но не забыла забежать в ванну, где брился ее ненаглядный. Долгий поцелуй и его ласковые руки уже порхают по ее телу. Дина поняла, что еще секунда, и она уже никогда не выйдет из этой ванны, так и оставшись в ней со своим сказочным прин-цем. Наконец ей удается отлепиться от меда будущего и ухнуть с головой в суетливое на-стоящее. Тонкие каблучки стучат по бетонным лестницам, гулко отдаваясь в разочарован-ном сердце, затем цокают по асфальту, удаляясь от подъезда в сторону автобусной оста-новке и неся свою хозяйку подальше от потаенных желаний.
Андрея Дина встретила всего месяц назад, но успела привыкнуть к нему и привя-заться не хуже кошки. Ее дикий характер и необузданная жажда свободы неожиданно ку-да-то испарились, как только Андрей вошел в ее жизнь, и Дина вдруг поняла, что стала тихой и покорной, ей впервые захотелось принадлежать, а не властвовать и она стала от-даваться этому спокойному чувству без истерик и само исканий. Андрей принимал ее за-висимость как должное и кажется, тоже наслаждался  рабской покорностью ему. Малень-кая тихая любовь, не замешанная на страстях и бурях, простое семейное счастье, поделен-ное на рассудительность и спокойствие. Раньше бы Дина просто отшвырнула от себя это-го странного человека, покорившего ее, но что-то было в нем, что-то, что не давало сде-лать этого, а наоборот притягивало и держало сильнее магнита. Подруги от чего-то жале-ли Дину, сочувственно качая головами, но она давно решила для себя не обращать внима-ния на их замечания. Раньше они были не довольны ее гордостью, а теперь – смирением. Дина сделала вывод, что и в том и другом случае ими двигала зависть. Образ Андрея не-ожиданно снова всплыл в памяти, и душа забилась бабочкой от мгновенного порыва ки-нуться домой к нему в объятия. Сладостно заныло сердце, от ожидания вечерней встречи, а глаза увлажнились от невыплаканных слез, обозначающих счастье.
Грубый тычок в плечо, заставил снова вернуться в жестокий мир улицы. Какой-то парень в черной куртке, и с недельной небритостью на впалых щеках, налетел на нее со всего маха, даже не извинившись при этом.  Девушка проводила нахала долгим, осуж-дающим взглядом, на мгновенье в ней проснулась прежняя дикая Дина, но глаза на миг засиявшие гордым огнем, снова потухли, сделавшись мягкими и покорными. Она развер-нулась и побежала к подошедшему автобусу. Какое-то время «черная куртка» не выходи-ла из головы девушки, но образ любимого, вытеснил неприятные мысли, и Дина с головой окунулась в свои добрые и приятные мечты.
День пролетел незаметно и подкрался предательский вечер. Он влился рекой в окна офиса и заставил зажечь свет. Вадим сидел за монитором компьютера и заканчивал сведе-ние данных, программа опять хандрила и почему-то отказывалась отвечать на системные запросы. Промучившись еще с полчаса, Вадим выключил компьютер и вышел из офиса, унося с собой свое плохое настроение. На улице было очень хорошо, не смотря на затяну-тое облаками небо, в воздухе еще сохранялось тепло. Осень в этом году выдалась на сла-ву, ни одного дождливого дня.
- Бабье лето, - почему-то с остервенением подумал Вадим и поежился, от охватив-шего его вдруг озноба.
Красивое Анжеликино лицо всплыло перед глазами, он поморщился и зачем-то поднял воротник, его трясла мелкая, неприятная дрожь.
- Все зло от них, от баб этих, не зря кто-то из великих так говорил.
  Вадим силился вспомнить, чье высказывание крутилось сейчас в его голове, не да-вая покоя. А  из разлома души снова появился мерзкий до жути червяк и стал точить ос-татки здравого смысла, насылая нехорошие мысли, в больную голову. Метро как-то осве-жило: люди, свет, шум электрички, все это заставило отвлечься и перестать думать о страшном и гадком.
Он доехал до конечной и направился вон из-под земли, вдруг поверив, что в этом есть что-то символическое. Ему неожиданно захотелось жить прежней жизнью, и до оду-ри закружилась голова, требуя больше воздуха. Вадим бросился бегом вверх по ступеням. Выскочил на улицу и глотнул свежего чистого воздуха. Сумерки еще не совсем отвоевали свое место у света, но уже выигрывали эту битву, чему способствовали кучистые и какие-то не реальные облака. Вадим пошел к остановке, чувствуя необычайный подъем во всем организме и еще не распознавая в этом подъеме элемент какой-то наигранности.
Толпа, ждущая автобус, никак не отреагировала на вновь прибывшего, просто как-то разом и в унисон вздохнула и снова окуталась ореолом разговоров. Вадим вспомнил, что не купил сигарет и снова направился в метро к киоску. Предательский автобус тут же подкатил к остановке, с трудом вместив в себя, наверное, лишь четверть жаждущих. Мно-гие еще штурмовали его двери, в тщетной попытке протиснуться внутрь и уехать с нена-вистной остановки. Вадим вроде бы тоже бросился к автобусу, но передумал, не желая ехать в толчее. Он не торопясь, спустился по ступенькам, подошел к ближайшему от вхо-да киоску и купил пачку «Явы», медленно распечатал, снова поднимаясь наружу, выхва-тил сигарету, прикурил от старенькой зажигалки и затянулся, наслаждаясь теплом, раз-лившимся по легким.  Вадим поднимался наверх в каком-то благостным состоянии.  Ма-шинально сунул пачку сигарет в карман куртки и сразу же наткнулся на холодное тело ножа. В мгновение ока воспоминания вернулись на круги своя, и кровь прилила к голове, темно-синий вечер неожиданно подернулся розовыми тонами, а жуткое, мерзкое создание выползло из разорванной души. Оно заполнило собой все пространство, загоняя в самый дальний угол маленький комочек добра. На свет божий из недр метро выходил уже вовсе не Вадим, а зверь ненавидящий всех и вся.
- Все зло от женщин, - пищал тоненький и гаденький голосок внутри, - накажи их, уничтожь, раздави, они есть зло. Иди бей, режь, коли. Я помогу тебе. Иди, иди. - И чело-век шел, увлекаемый болью и ненавистью.
Ее он увидел сразу, она стояла и улыбалась.
- Рада гадина, наверное, бросила кого-нибудь и довольна своим мерзким поступком и наслаждается чужой болью, а значит и его тоже. – Вадим еле удержался, что бы не за-рычать, в горле клокотала ярость. Он почему-то увидел Анжелику, это она стояла сейчас перед ним и улыбалась хищной улыбкой дьяволицы.
Медленно, стараясь не привлекать к себе внимания, молодой человек стал прибли-жаться к жертве. Ближе, - сердце бешено бьется где-то в районе горла, еще ближе, и он ощущает горечь во рту, а гадкий и склизкий червь подталкивает и запрещает останавли-ваться. Шаг и сердце пульсирует уже в глотке, еще шаг и ощущение крови на языке. Боль в душе, страха нет, есть только ненависть. Пальцы сжимают костяную рукоятку дорогого охотничьего ножа, готового выскочить из кармана в любое мгновение.
- Это опухоль, ее надо удалить, - шепчет черный, липкий червь внутри и вгрызается в душу, - ты врач, освободи мир от гадины. Убей ее, удали опухоль.
Он шел, не замечая ничего вокруг, только ее лицо, и эту улыбку, страшную в своем наслаждении. Комочек добра тщетно пытавшийся пробиться через глухую защиту при-шельца, наконец-то нашел лазейку и выскочил наружу. На секунду сознание прояснилось, туман развеялся, и Вадим увидел глаза девушки, лучистые и одухотворенные. Она смот-рела куда-то в даль поверх его головы, такого взгляда он уже давно не видел у человека вообще, а у женщины в частности. Невольно Вадим проследил за ее взглядом, и, обер-нувшись, посмотрел на то, что так одухотворило его жертву.
Картина, открывшаяся его взору, заставила разжать онемевшие пальцы и выпус-тить костяную ручку ножа, который тяжелым грузом упал на дно кармана. На синем небе среди нависших сизо-серых туч, разгоняя тьму, в ореоле неземного и какого-то божест-венного света, висела огромная лучистая звезда. Вадим побледнел, окончательно приходя в себя.
- Боже мой! – Пронеслось в его голове, - Господи, Боже мой, - чуть не закричал он.
И не разбирая дороги, сломя голову понесся вперед.
Дину больно ударил в плечо пронесшийся мимо парень, отрывая от сладостных раздумий предвкушения встречи с Андреем. Она вообще была сегодня на седьмом небе, весь день ей удавалось быть на высоте, в итоге похвала начальника и одобрение коллег. Девушка стояла на остановке уже давно, в третий раз, пропустив автобус. Вокруг сновали люди, проносились обрывки фраз и кусочки диалогов, все это витало и кружилось где-то рядом и все-таки вдалеке от Дининых мыслей. Идти пешком не хотелось, а автобус дож-даться было совсем не реально, Дина безумно хотела видеть Андрея, и как только вспо-минала его, тут же начинала нежно улыбаться, не в силах сдержать себя. Раздался тихий свист, и на небе вспыхнула, запущенная кем-то  ракета, красивая, будто путеводная звез-да. Глядя на эту яркую красавицу, подвинувшую тучи и засиявшую в темном почти уже ночном небе, Дина решила идти пешком, благо идти было относительно не далеко, какие-то пять-шесть остановок, и как только она приняла это решение, нахал в черной кожаной куртке больно ударил в плечо, пролетев мимо бешеным ураганом.   Глаза парня показа-лись Дине страшными и безумными. Она мгновенно вспомнила утреннего нахала и про-изнесла негодуя:
- Да что же это такое. Вот воистину говорят, как день начнешь, так его и закон-чишь. Надо же сегодня просто урожай на кожаные куртки и небритые впалые щеки.
Дина проследила за убегающей «кожаной курткой» и покачала головой.
Вадим несся, не разбирая дороги, вконец выдохнувшись, он притормозил около старого,  загаженного пруда.  Остановился, и, обхватив голову руками, дико закричал, осознав, наконец, весь ужас происшедшего с ним. Несколько минут несчастный простоял, с силой сжимая голову, будто бы впав в прострацию.
- Господи, до чего же я докатился, - простонал он и рухнул на колени. Из его глаз покатились первые слезы. Она плакал, не стыдясь уже больше, раньше это казалось сла-бостью, теперь же стало спасением. Душа очищалась от скверны, с каждой соленой кап-лей, выходила частичка черноты, и Вадим чувствовал, как преображается его сущность, становилось легче дышать. Слезы больше не казались предателями, они приносили свобо-ду. Когда прошел приступ, Вадим поднялся на ноги, и, пошатываясь, побрел вдоль пруда, в его душе больше не было ненависти, а поднявшийся вдруг ветер остужал горящую голо-ву. Руки дрожали, и отчаянно хотелось курить, он потянулся к карману, и пальцы упер-лись в охотничий нож. Вадим достал его, ни каких эмоций холодный кусок стали больше не вызвал, человек размахнулся и с силой закинул его в пруд. Нож пролетел, сверкнув ис-коркой в воздухе, и тяжело плюхнулся в воду. Вадим глубоко вздохнул, и, забыв про то что хотел курить, пошел домой, решив не ехать на автобусе. На душе было по настоящему спокойно, и образ Анжелики больше не тревожил его.
Мальчишки, игравшие на пустыре, спешили домой, их гнали сгущающиеся тучи и налетевший вдруг ветер. Разочарованию маленьких пиротехников не было придела, из се-ми ракет купленных в местном магазине сработала только одна с длинным и непонятным названием «Вифлиемская звезда».
- Зато было красиво, - протянул один и вскинул голову к небу, - такая яркая звезда была, - он споткнулся и поспешно опустил голову, пытаясь разглядеть землю под своими ногами в нависшей тьме.
- Да ну ее, и провисела-то мало, - парировал другой, - а знаешь, другие ракеты, ка-кие были бы, еще лучше. Наверное, отсырели на складе вот и не сработали.
Досада заставила замолчать, ребята свернули было к пруду, но их напугал неожи-данно громкий всплеск, раздавшийся в тишине, и они решили пройти другой дорогой.