Ни за что на свете

Глава первая. НЕ ЛЮБЛЮ ПИКНИКОВ

Дальше оттягивать было уже невозможно, и я резко села на постели, чуть не застонав от этого усилия, и сидела теперь, слегка покачиваясь и не открывая глаз. "Вставать, вставать, пора вставать!" - мысленно твердила я себе, готовая в любую секунду свалиться обратно на постель и уснуть.
И кто только придумал этот идиотский пикник, почему людям неймется! Погода их, видите ли, привлекает! Что ж, и я не прочь поплавать и позагорать, но не в такое же неподходящее время!
И сон мне приснился просто ужасный: какой-то странный лес, без единого листочка, только переплетенные черные ветки незнакомых деревьев, похожие на черных толстых змей. Я никак не могла оттуда выйти, но не плакала, я почему-то знала, что надо идти тихонько, и все шла и шла, в отчаянной надежде выбраться оттуда без компаса и проводника. Насколько я помню, ничего подобного мне отродясь не снилось. Я человек спокойный, рассудительный, и сплю обычно крепко и без сновидений. Не иначе как необходимость встать ни свет ни заря на следующее утро отравила мне сам сон.
Господи, как хочется спать! Но я все же встала: Патрик должен заехать не позднее восьми пятнадцати, а уже без двадцати восемь. Если я еще и кофе не успею выпить, то не только радости от пикника не жди - я вообще никуда не гожусь.
Быстро одевшись (зная свои проблемы с ранним вставанием, я приготовила с вечера у постели всю одежду и заранее сложила в корзинку еду для пикника) я торопливо глотала кофе с тартинками, прислушиваясь к сигналам машин на улице. Сигналов вообще не было слышно - не только сигнала патрикового "порше" - и это раздражало меня, пока я не сообразила, что все нормальные люди спят сладким сном - выходной день, да еще такая ранища! Эта догадка не прибавила мне хорошего настроения.
Нечего было и трудиться вспоминать, кто первый предложил устроить пикник - Гвен, конечно! Только ей приходят в голову такие идиотские идеи! Вечно она суетится, кудахчет, вечно выступает с какими-то сомнительными предложениями. Как странны и необъяснимы нити, связывающие людей, как странно и необъяснимо возникают привязанности! Взять, например, ту же Гвен. Большей дуры я отродясь не встречала. Патрика ома раздражает до слез - и он, тем не менее, ни разу не забыл пригласить ее, когда мы собираемся у него, а в прошлом году, когда Гвен загремела в больницу с аппендицитом, Патрик прискакал туда с цветами самый первый, да и все мы были там, как миленькие. Мы скинулись, доплатили необходимую сумму, и Гвен поместили в отдельную палату, которая нашими стараниями очень быстро стала напоминать небольшой базар - столько там было цветов и фруктов. Мы часто заходили к ней, но долго не засиживались - никто не может переносить болтовню Гвендолен дольше, чем полчаса. А Патрик и того не выдерживает.
Снизу засигналила, наконец, машина, я помахала из окна и вылетела на улицу, едва не забыв корзинку с продуктами. Патрик, зевая во весь рот, приветственно помахал рукой и завел мотор. С облегчением откинувшись на спинку машины, я задремала и только что лениво подумала, что хорошо бы поспать еще хоть немного в машине, как Патрик заговорил.
- Очень рано, - с некоторым трудом выговорил он.
Информация не показалась мне сенсационной, и я сочла возможным промолчать.
Потом спросила:
- Мы сейчас куда?
- К Мишель. Около ее подъезда съезжаемся с Гвен. Туда же приедут Ник и Джуди.
- Прекрасно, - произнесла я с горечью. - А Эд?
- Он тоже подъедет. Оттуда уже поедем все вместе к реке. Мишель обещала пирожки.
Даже пирожки Мишель не могли рассеять мое дурное настроение в полдевятого утра в воскресенье. - Прекрасно, - повторила я. - Будем весело резвиться и загорать. Когда устанем, сядем поболтать у костра. - Я поколебалась минуту, потом решила, что с Патриком могу быть вполне откровенной. - Гвендолен будет рассказывать нам о своих покупателях и ухажерах, и никто не сможет заткнуть ей глотку.
- Господи Боже! - гробовым голосом отозвался Патрик и сделал последний поворот.
Мы выехали на улицу, где жила Мишель, и увидели, что машины Гвендолен и Эда уже стоят внизу. Патрик лихо притормозил рядом.
- Привет! - загрохотал он, выходя из машины.
- Доброе утро! - приветливо ответила Гвен.
- Не кричи так - соседи спят еще, - предостерег Эд.
Я тоже вылезла из машины и приветствовала всех с несколько преувеличенной сердечностью.
- А где же Мики?
Эд и Гвен переглянулись.
- Не знаем, - неуверенно ответила Гвендолен. - Мы приехали, а ее нет. Окна закрыты шторами. Хотели ее кликнуть, но решили пока не надо - ведь Ника с Джуди тоже еще нет.
- Ошибаешься, они уже тут, - заметил Эд, указывая на желтый потрепанный "шевроле".
Новоприбывшие вылезли из остановившейся машины, и приветствия
возобновились.
- Давайте поедем сейчас же! - кричал Ник, сочно целуясь с Гвендолен и одновременно кивая всем сразу. - Чтобы побольше успеть!
- Так Мишель, наверное, спит еще, - сказала Гвен, широко раскрывая глаза и указывая вверх.
Все невольно задрали головы. Два окошка Мики были наглухо закрыты шторами. Узор на шторах что-то напомнил мне; довольно быстро я вспомнила: похоже на те деревья, что я сегодня во сне видела. И фон такой же, голубовато-серый. Все-таки это очень странно, я что-то не припомню, чтобы Мишель закрывала окна шторами. Мы с ней, как-никак, прожили в студенческие времена три года в одной комнате, и всегда ома славилась тем, что засыпала в любое время и в любом месте, едва приклонив голову.
Эд подошел к подъезду, дернул дверь.
- Закрыто, - мрачно информировал он. - Покричим?
Мы неуверенно оглянулись по сторонам. Странно. С одной стороны, Мишель никогда и никуда не опаздывает, с другой - даже шторы закрыты, не торчать же нам тут до полудня. Не выдержала, конечно, Гвендолен.
- Мишель! - трагическим приглушенным шепотом закричала она.
Патрик немедленно раздражился. Шагнув вперед, он отстранил Гвен и, задрав голову вверх, рявкнул на всю улицу:
- Мишель!!!
Никакого результата. Даже никто из соседей не выглянул. Мне вдруг стало страшно, и я невольно вцепилась в плечо Патрика. Он удивленно оглянулся, и я тут же выпустила его.
- Давайте вместе, - предложила Джуди. - Как-никак будет слышнее.
- Мишель! - вразнобой завопили мы, причем каждый невольно приглушал голос, так что результат получился довольно жуткий. - Мишель!
Отвратительная штора с коричневыми ветками неуверенно заколыхалась, и в щели появилась опухшая со сна мордашка Мишель. Несколько секунд ома рассматривала нас, словно никогда в жизни не видела ничего интереснее, потом вдруг ахнула. Окошко распахнулось, Мишель высунулась наружу, паническим полушепотом крикнула "Иду!" и опять исчезла. - Сейчас спустится, - объявила Гвен, очевидно опасаясь, что мы не поняли, что к чему.
Патрик сдавленно охнул.
Мы ждали, однако, не меньше двадцати минут. Совершенно очевидно, что этой негодяйке пришлось и вставать, и одеваться в самом пожарном порядке. Вышла она, тем не менее, с приличествующим случаю виноватым видом, и, не переставая на ходу извиняться, полезла в машину Эда.
- Господи, ну как же так, сроду со мной такого конфуза не было, совершенно, ну представляете, совершенно из головы вон, надо же так! И пирожков напекла, и сложила все вчера! Ну совершенно не слыхала будильника, совершенно, наверное, снотворное очень сильное вчера попалось...
Я уже занесла ногу, собираясь садиться в машину, да так и замерла на месте. Снотворное? Да что же это делается? С каких это пор Мики пьет снотворное? Если вспомнить, как она всегда дрыхла без снотворного, легко поверить, что со снотворным она встать не может. Удивительно, что она вообще проснулась.
- Ну что ты там застряла? Бланш! Ты что, не слышишь? - завопил Ник, высовываясь из машины. Я обратила внимание, что за рулем машины сидела Джуди. - Поехали! Я умираю с голоду! Падаю от истощения!

****************

Часто бывает так, что, если вам ужасно не хочется куда-то и с кем-то ехать, вы в результате прекрасно проводите время и возвращаетесь в прекрасном настроении. У меня никогда не бывает ни предчувствий, ни вещих снов, так что ко мне это особенно относится. Наш воскресный пикник не был исключением. Весьма довольная жизнью, я стащила с себя мокрый купальник, быстро влезла в брюки и теплый джемпер и потянулась еще за одним пирожком - просто от жадности, наелись все уже так, что лень было двигаться. Мужчины, честно выполнившие свою долю работы - они наловили множество рыбы и собрали кучу топлива для костра, - лежали на высокой части берега, где посуше. Мы с Джуди поглядывали друг на друга, пытаясь оттянуть неизбежный момент, когда придется начать собирать вещички, закапывать остатки ужина и двигаться в обратный путь. Посуду Гвендолен уже вымыла - она никогда не перекладывает на других свою часть работы и к тому же любит хозяйничать. Сейчас она плавала где-то на середине реки, игнорируя наши вялые призывы выйти и вытереться - становилось очень прохладно.
- Гвен! - в сотый раз звал Патрик, напряженно вглядываясь в то место, где прямая лунная дорожка на реке была нарушена серебряными всплесками и брызгами. - Гвен! Уже холодно! Вода теплая, но тебе будет холодно вылезать! Гвен! Ты простудишься!
- Иду! - в сотый раз отозвалась Гвен.
Мишель сидела, подтянув к подбородку колени, и смотрела в огонь. Почти весь день она просидела так. Все делали вид, что не замечают, что она молчаливее, чем обычно, кроме, конечно, Гвендолен, которая двадцать раз принималась выспрашивать Мишель в обычной своей манере - что с ней? не болит ли у нее что-нибудь? не беспокоит ли ее несчастная любовь? не обидел ли ее кто-то из нас? Наконец у Джуди лопнуло терпение, она отвела под каким-то предлогом Гвен в сторону и что-то долго внушала ей. После этого Гвен замолчала, только смотрела на Мишель широко раскрытыми сочувствующими глазами, что было уже совершенно невыносимо.
- Нет никаких сил, - раздраженно резюмировала Джуди, садясь рядом со мной и наклоняясь к моему уху. - Послушай, Бланш, не могла бы ты что-нибудь с ней сделать?
- Что ты ей сказала?
- Что Мишель пьет снотворное, а после снотворного всегда голова болит. Что вопросы в таких случаях только раздражают.
Я промолчала. Обе мы молча смотрели, как Гвендолен приступает к Мики с какими-то таблетками. Эд, едва сдерживая смех, подмигнул нам обеим.
- Выпей это и сразу пройдет, дорогая, - мягко просила Гвен. Мишель равнодушно проглотила таблетку и запила водой.
- Мики! - воскликнул Патрик.
- У меня действительно побаливает голова, - примирительно сказала Мишель и улыбнулась Гвен.
- Нам надо почаще вот так выезжать, - сказала Гвен, обводя взглядом всех нас. - Лучшего средства от бессонницы и головной боли не придумаешь. Сегодня ты будешь отлично спать всю ночь, малышка, - с неподдельной нежностью заверила ома, адресуясь уже только к Мишель.
Та покачала головой.
- Придется вам, наверное, теперь ездить без меня, - сказала она. Все головы повернулись в ее сторону. Мишель помолчала; она явно не собиралась продолжать, но, раз уж так вышло... И она твердо договорила: - Я уезжаю в Бостон. Я ухожу с работы, а в Бостоне предлагают хорошее место.
Мы онемели. Эффект был просто потрясающий. Ничего удивительного: Мишель была самой большой умницей еще когда мы учились, а ее успехи на деловом поприще стали притчей во языцех. Она занималась оформлением интерьеров. В свое время она с милой улыбкой проигнорировала наши искренние сетования на то, что с ее талантом она могла бы выбрать что-нибудь помасштабнее и даже стать неплохим художником, и поступила работать в процветающую фирму соответствующего профиля, где ей с самого начала оказывала явное покровительство сама хозяйка фирмы - мадам Лекло. Теперь же там просто не могли обойтись без нее. Когда какая-нибудь богатая клиентка требовала непременно поставить розовые кресла на оранжевый ковер, мадам Лекло в отчаянии призывала Мишель. Та никогда не спорила и не волновалась; она ухитрялась, однако, так расставить розовые кресла на оранжевом ковре и так подобрать шторы и прочую мебель, что вся комната выглядела не просто сносно, а прекрасно, и люди с самым тонким вкусом вполне искренне хвалили интерьер. У Мишель не было предпочтений: с равным удовольствием и с равным превосходным качеством она разрабатывала интерьеры гостиных, спален, офисов и даже рабочих цехов. Несколько раз, хотя никто не просил ее об этом, она даже выдала интересные предложения по разбивке сада; главным образом это случалось тогда, когда она выполняла оформление открытых террас, и ей непременно хотелось, чтобы оформление из цветов вокруг в саду соответствовало по цвету и стилю. Все клиентки, не говоря уже о клиентах, были поголовно влюблены в Мишель. Сама мадам Лекло любила ее - Мишель все любили - и выплачивала за ее работу вполне справедливое высокое вознаграждение. Она проработала у нее уже восемь лет. Все мы молчаливо согласились с тем, что ома проявила глубокую мудрость, отказавшись от наших дружеских предложений поискать другую область деятельности, и, безусловно, нашла себя. Мысль о том, что Мишель может покинуть компанию мадам Лекло, казалась абсолютно дикой.
Первым обрел дар речи Эд.
- То есть как? - хрипло спросил он, резко садясь и жмурясь на костер. - Ты что, спятила? То есть как - ухожу с работы? Почему?
Остальные молча уставились на Мики, ожидая ответа, а та явно не знала, что сказать.
- Мне надо уйти, - промямлила она наконец, понимая, что мы не отстанем.
- Позвольте! - завопила пришедшая в себя Джуди. - Позвольте! Что значит "мне надо"? У меня не так много подруг, чтобы вот так запросто зачислять их в идиотки! Бланш! Да скажи же ей!
- Я полагаю, надо сперва узнать, в чем здесь дело... - начала я, в упор глядя на Мики, сжавшуюся у костра и старающуюся ни на кого не смотреть. - Не с бухты же барахты...
Из воды вылезла, наконец, Гвен, поняв, что тут без нее происходит что-то интересное. Забыв, что надо переодеть мокрый купальник, она стояла, переводя широко раскрытые глаза с одного лица на другое, и спрашивала: "Что? Что?" Остальные растерянно таращились на меня. Ну конечно, как стрясется что-то необычное или неприятное, расхлебывать кашу должна Бланш! Я демонстративно отвернулась и уставилась на реку.
Неизвестно ведь, скажет ли Мишель что-нибудь вообще и легче ли ей будет сказать всем сразу или кому-нибудь одному. Хотя она, конечно, понимает, что все равно все узнают. Скрывать было не принято. По молчаливому уговору мы могли позволить себе посплетничать за спиной, только обсуждая излишнюю болтливость Гвендолен. Все остальное говорилось в открытую. Исключение составляли лишь некоторые сугубо интимные вопросы, подлежащие обсуждению только в женском или, наоборот, только в мужском кругу. Риска не было никакого: никто и никогда у нас не болтал лишнего, и предательство тоже было не в моде. Мы уже достаточно повзрослели, чтобы понять, насколько нам повезло: редко случается, что люди могут так полагаться друг на друга и так друг другу доверять. Знали мы друг друга как облупленных, давно были вместе, дорожили друг другом и умели друг друга беречь и не обижать. Вот только Гвендолен... А что, собственно, Гвендолен? И я вдруг с удивлением поняла, что Гвен ни разу не допустила ни малейшей бестактности.
Вот и сейчас, вы только посмотрите: она понятия не имеет, в чем дело, но подошла безошибочно именно к Мишель, присела рядом с ней и попробовала заглянуть ей в глаза. Я увидела, как Мишель положила свою маленькую детскую ручку на руку Гвен и приложилась головой к ее влажному плечу. Гвен осторожно погладила ее волосы и спросила:
- Что такое? А?
- Что такое! - очнувшись, завопил Патрик. - Нет, ты уж скажи! Ты что, рехнулась, малышка?! Мы не дадим тебе сделать такую глупость! Бланш! Не молчи ты, Бога ради! Хоть ты скажи ей...
- Уже ведь однажды было, что Мишель оказалась права, а мы все ошибались, - сказала я. - Послушаем ее, может, и на этот раз...
- На этот раз - нет, - неожиданно сказала Мишель.
Мы снова онемели. Как это понимать, черт подери? Тишина воцарилась абсолютная, все замерли на своих местах, и даже Гвендолен молчала. Наверное, я одна понимала, как скверно сейчас Мики: она чувствовала, конечно, что своеобразный кодекс чести предписывает ей все рассказать, но рассказать по каким-то причинам не могла, и потому мучилась. Я видела, как она умоляюще посмотрела в мою сторону, надеясь на поддержку и спасение, но сделала вид, что не замечаю этого. Меня единственную снотворное и задвинутые на окнах шторы беспокоили гораздо больше, чем неожиданные планы Мики. В конце концов, в жизни все бывает, мало ли почему человек собирается работу поменять. А вот снотворное люди вроде Мишель просто так глотать не начинают! И, любя с детства солнце, штор на окнах наглухо не задвигают! Нет, пусть ей сейчас придется несладко, надо ее вынудить хоть что-то рассказать.
Молчание было уже не просто неловким - оно стало взрывным. Эд схватил с земли и злобно швырнул в воду бутылку из-под коки - от звука удара ее о воду у всех окончательно разгулялись нервы.
- Ну же, Мики! - крикнул Ник.
- Не ори на нее! - запротестовала Гвендолен, прижимая к себе голову Мишель. Она все еще была в мокром купальнике. - Не смей вопить!
- Я не ору!
Остальные загалдели разом, голоса, требующие от Ника вежливости, слились в один хор с другими, требующими от Мишель откровенности. Гвен сидела на корточках, как бы защищая Мишель от нас. В конце концов я не выдержала и прикрикнула:
- Тихо!
Все разом смолкли. Мишель осторожно высвободилась из рук Гвен и сказала ей:
- Пойди переоденься.
Потом она повернулась к нам и заговорила сразу очень громко и быстро:
- Вряд ли кого-нибудь тут интересуют мои фантазии. Всякий человек имеет право на фантазии. И если эти фантазии, на которые он имеет право, не дают ему спать по ночам, это его личное дело. Ничего определенного я сказать не могу. К тому же вы станете надо мной смеяться. Бланш так просто умрет со смеху.
- Дорогая моя, - вставил Ник. - Какой старый, как мир, банальный прием! Во всех книгах, которые я читал, именно так заинтриговывают аудиторию, вынуждая ее поклясться, что смеяться никто не будет, и умолять рассказчика продолжать. Что ж, считай, что он сработал, как и всегда, срабатывал. Я обещаю и торжественно клянусь не смеяться и умоляю тебя продолжать.
- Перестань, как не стыдно! - прикрикнула на него Джуди, а Гвен высунулась полуодетая из куста боярышника и зашипела на него, как кошка.
- Может, он и прав, что вы набросились на человека, может, это и смешно, - вступилась Мики, и Ник тотчас же стушевался, смущенно пробормотал извинения. - В конце концов, если хотите, я скажу. Скажу! - Она стукнула себя кулачком по колену и выпрямилась. Догорающий костерок вдруг ярко осветил ее лицо, и всем стало ясно, что для Мишель это вовсе не игра и ей совсем не смешно. - Я привыкла, чтобы у меня была чиста совесть. Я привыкла делать людям хорошее, пусть это просто украшение их квартиры. А тут... - она сглотнула, и было совершенно очевидно, что она едва не расплакалась.
- Потом расскажет, - вдруг с необычной для нее властностью заявила Гвендолен, выходя из кустов в теплых брюках и джемпере. - Оставьте ее. Завтра расскажет.
, Нет, завтра я уже не решусь, - сказала Мики с улыбкой. - Лучше теперь. Я скажу... только дайте слово, что не сочтете меня полной дурой.
Мы тут же пообещали, и вполне искренне, что ничто не заставит нас переменить мнение о Мишель в эту сторону.
- Ну хорошо! Если вы уверены, что не будете думать обо мне плохо...
- Да говори же, Господи боже! - завопил Эд.
- Во всех квартирах, где я бываю по работе, потом непременно что-нибудь случается, - выговорила наконец Мики.
Последовала новая пауза. Никто не знал, как отнестись к странному сообщению. Первой затараторила Гвен:
- Дорогая! Это же пустяки! Это все совпадения! Это все нервы! Да тебе просто замуж пора... Джуди молча отстранила ее и села рядом с Мишель, выражение лица которой ничего хорошего не сулило. Что делать она, однако, явно не знала, и поэтому просто переспросила:
, Что-нибудь случается?
Мишель не ответила.
- А я читал такой детектив, - вдохновенно сказал Ник. - У Агаты Кристи. Там они ходили по домам как представители какой-то дурацкой фирмы, и разносили заразу, но не знали об этом, а люди в этих квартирах заболевали и умирали. От ядовитого таллия, кажется...
- Бланш! - в отчаянии завопил Патрик. - Не молчи! Скажи, что ты думаешь об этом!
- Пока я думаю, что Ник слишком много читает, - сказала я. Ничего другого в голову не приходило.
- Никто, слава Богу, пока не умер. Пока, - медленно сказала Мики, ни на кого не глядя. - Но бывают вещи, которые хуже смерти. Например, известно ли вам, что я занималась оформлением загородного дома Партингов?
- Что? - хором воскликнули мы.
- Да, именно я, - Мишель оглядела нас блестящими глазами. - А то, что произошло с ними, произошло сразу после того, как я закончила. Двух недель не прошло.
Все молчали, не зная, что сказать. Оно и понятно. Партинги были известные миллионеры, которые еще совсем недавно казались первейшими любимцами Богов. Они были богаты, относительно молоды и счастливы. Имели двух сыновей и дочь , все красивые, умные, деловые. И вдруг на семью обрушилась полоса несчастий, словно Боги на них разгневались. Прежде всего глава семьи попал в автокатастрофу и в тяжелом состоянии находился в больнице, дела без него пошли наперекосяк и значительная часть состояния была утеряна. Потом у старшего сына случились неприятности в колледже, о чем говорилось глухо - какие-то темные дела. Потом дочь непременно захотела замуж за явного мошенника, и даже напоминания о тяжелой болезни отца на нее не действовали. Миссис Партинг была в отчаянии, она совершенно растерялась перед такими дружными и внезапными ударами судьбы. Газеты охотно муссировали ситуацию. Так что нам сказать было нечего и мы только выжидательно смотрели на Мишель.
- Я сделала им террасу и весь нижний этаж, - зачем-то пояснила она, точно это было самое главное. - А перед ними я оформляла квартиру мистера Нервитта. Вы его знаете?
Мы переглянулись. Эд ответил за всех:
- Нет.
- Ничего удивительного, он не из тех, кто вечно мелькает в газетах. Но он известный ученый. После того, как я покончила с гостиной - не прошло и двух недель! - сгорела его библиотека. Другой такой библиотеки нет на свете. Нервитт жил только своими книгами, так что, когда выяснилось, что из огня ничего спасти не удалось, он поседел буквально за неделю, долго болел. Вы же знаете, что такое книги! - выкрикнула она.
Гвендолен снова всполошилась.
- Не волнуйся, малышка! Это совпадения, дурацкие совпадения.
- Очень хорошо, - Мишель не стала спорить. - Но мне эти совпадения надрывают всю душу. Я просто не могу больше. Я ведь делала перепланировку и для Дрейпера.
Мы оцепенели от ужаса. Мишель пристально смотрела на нас, переводя взгляд с одного на другого.
- Понимаете теперь? - она встала, взяла свою сумку. - Давайте собираться, поздно уже.
Никто не двинулся с места. - Поехали, - Мишель начала запихивать в сумку посуду. - Это проклятие, и все равно тут ничем не поможешь. Если есть хоть один процент вероятности, что это существует и может произойти нечто подобное тому, что произошло с Дрейпером, - мне надо срочно уходить с этой работы. Понятно?

Глава вторая. ПРОСТОТА ХОРОША САМА ПО СДБЕ

Обратно мы ехали молча. Патрик яростно гнал машину. Я сидела рядом с ним и думала о Дрейпере. Дрейпер был всеобщим любимцем, должен был вот-вот стать мэром города и старался делать для его жителей все, что только мог. Он был очень счастлив в браке, но двое детей у них один за другим родились мертвыми. Когда, наконец, родился здоровый мальчик, Дрейпер был вне себя от радости, и жена его тоже. Недавно малышу исполнилось три годика. На очередном осмотре семейный доктор, которому не понравился слишком глубокий взгляд ребенка, направил его к окулисту, и тот обнаружил у него очень редкую разновидность глазной болезни. Немедленно собрали консилиумы, и все специалисты единогласно подтвердили диагноз. Ничто не могло спасти зрения ребенка: оно резко ухудшалось, и годам к пятнадцати он должен был совсем ослепнуть.
Неделю назад я видела Дрейпера по телевизору. Он страшно постарел, говорил с явным усилием и выглядел по крайней мере на двадцать лет старше.
Подъехали к моему дому, Патрик вылез из машины и помог выйти мне.
- Ладно, пока, - поколебавшись, он зачем-то протянул мне руку. - Обсудим это все потом. Осмыслить надо.
Я кивнула.

****************
Поднявшись к себе,  я сразу же набрала телефон Мики. Никто не отвечал. Странно, они должны были уже доехать, им гораздо ближе. Я снова позвонила. Ответа не было.
Я влезла в ванну, с наслаждением смыла с себя грязь за весь день. Опять набрала телефон Мики. Ответа по-прежнему не было. Нажав на рычажок, я набрала номер Джуди. Занято. Да что такое, все как сговорились, никого не отыщешь! Попробовала Эда - он ответил сразу.
- Эд, все нормально? - я с изумлением обнаружила, что у меня дрожит голос.
- Отвез ее, - кратко информировал Эд. -  И не просто отвез: дождался, пока у нее в квартире свет зажегся.
- Значит, просто она отключила телефон, - с облегчением сказала я, удивляясь своему идиотизму.
- Неужели даже ты встревожена, Бланш? - спросил Эд, и по голосу было слышно, что он улыбается.
- Теперь нет. Я согласна с тобой, очень глупо.
Распрощавшись с Эдом, я позвонила Джуди. Занято. Поставив телефон в режим автодозвона, я уселась в кресло и задумалась. Наконец Джуди ответила.
- Бланш! - она явно обрадовалась. - Ты не могла дозвониться, наверное? Это я говорила с мужем. - Она помолчала. - Хотела узнать, все ли у них в порядке. Ведь Мики оформляла там веранду и детскую…
- Да что ты! - воскликнула я, чувствуя, как опять холодеет сердце.
- У них все нормально, - с облегчением сказала Джуди. - Они живы и здоровы.
- Когда это было?
- Да уже три месяца прошло.
Джуди вышла замуж пять лет назад. У нее были неплохие деньги, будущий муж ее не имел никаких средств и собрался принять предложение бразильской компании. Он предложил Джуди выбор: ехать с ним или ждать его - заработав определенную сумму, он вернется. Джуди была готова ехать с ним куда угодно, но у нее сильно разболелась мама. В отчаянии она вложила средства в престижную рекламную компанию, поставив условием, чтобы ее жениха пригласили на работу и дали хороший заработок. К сожалению, через три года после их свадьбы муж каким-то образом узнал об этом. С тех пор, неизменно вежливый и внимательный, он держался подальше от Джуди и часто, забрав сына, уезжал в маленький коттедж, который купил на собственные средства. Он хорошо зарабатывал, и в компании ни разу не пожалели о том, что выполнили условия Джуди, но предательство жены поразило его. Те, кто хорошо знал Джуди, понимали, что ситуация в семье по-настоящему трагична. Если она пыталась объясниться с мужем, то натыкалась на непроницаемую стену лицемерного удивления. Ведь мы женаты, так? О разводе не может быть и речи. Я ведь забочусь и о тебе, и о сыне, так? А отношусь к тебе, как умею…
- Ты уверена, что все хорошо? - спросила я, имея в виду, что отец мог из гордости промолчать о своих проблемах.
- По-моему, да, - неуверенно сказала Джуди. - Он так удивился, что  я расспрашиваю, да еще волнуюсь. Мне кажется, все в норме. Как Мики?
- Не снимает трубку.- Она и не будет снимать ее еще несколько дней, - голос Джуди обрел уверенность. - Ей неловко за то, что разоткровенничалась и всех встревожила.  Пусть придет в себя.
- Ты думаешь, ее лучше не беспокоить?
- Уверена. Она должна сама проявиться.
Я помолчала, обдумывая, как бы помягче сказать то, что было у меня на уме.
- Когда привезут твоего сына? - начала я издалека.
- Нескоро еще, - Джуди сразу же расстроилась, но я ничего поделать  не могла. - Еще минимум три недели.
- Знаешь, что? А давай съездим к ним, а? Достучишься же ты когда-нибудь до Джека? Ведь у вас ребенок, не надо опускать руки. Давай прямо завтра и поедем.
Назавтра у меня была запланирована куча дел. Придется потом как-то выпутываться. Я знала, что и Джуди страшно занята - чтобы отвлечься от мучительных мыслей, она загружала себя работой по самую завязку. Груда требовавших обработки эскизов на ее столе могла напугать кого угодно, но ей все казалось мало.
- Завтра мне нужно… - начала Джуди и вдруг поперхнулась. Я услышала в трубке ее дыхание. Помолчав, она быстро сказала:
- Хорошо, съездим.

****************

Редко доводилось мне видеть, чтобы такой крохотный коттедж содержался в таком безупречном порядке. Сад возле него выглядел совершенно свежим и был полон цветов, на специально огороженном участке зрела малина. Для ребенка здесь, конечно, рай земной. Я сидела в саду, не желая мешать Джуди, которая держала сына на коленях и о чем-то беседовала с Джеком. Оба выглядели взволнованными, и прервать эту интимную беседу было совершенно немыслимо. Патрик, который приехал вместе с нами, в довольно мрачном настроении бродил вокруг дома. Я увидела, как он выходит из сада с другой стороны и направляется ко мне, стараясь делать вид, что не слышит разговора Джуди с мужем.
- Может, помирятся, - шепотом сообщил он, садясь рядом со мной. - Ерунда это все, Бланш! Женская истерика и нервы. Здесь, слава тебе Господи, все в полном порядке. - Тон у него, однако, был такой, словно он сообщал самые скверные новости. - Видел я и веранду, и детскую, которые Мики делала. Слушай, вот это работа! - с воскресшим энтузиазмом вскричал он.
Я промолчала - никто и никогда не сомневался в профессиональных достоинствах Мишель.
- Сходи посмотри, - настаивал Патрик. - Просто чудо. Ты глянь, как она цветовую гамму решает.
Я неохотно встала и последовала за ним. Мысли у меня были заняты совсем другим, однако, ступив на террасу, я не могла сдержать одобрительного возгласа. Интерьер был выполнен с безукоризненным вкусом и в очень своеобразной манере. Там и сям были разбросаны пятна разных цветов - в виде то коврика, то оконных штор, то панно на стене и подушек на креслах. Цвета были только чистые, спектральные. К общему знаменателю все сводили ярко-зеленые листья растений, расставленных чрезвычайно продуманно в точно определенных местах комнаты.
- Да, - признала я. - Ничего не скажешь. Класс...
- Ома изучала цветоводство специально, - сказал Патрик, рассматривая красивый фикус в кадке у стены. - Однажды где-то расставила растения, а они все погибли - оказалось, этот тип может существовать только вне яркого света. Она ужасно расстроилась, накупила пособий и тщательно изучила благоприятные условия для наиболее распространенных домашних цветов.
- Она сама заказывала их, - неожиданно сказал Джек. Я вздрогнула - мы и не заметили, как он вошел. - Детская еще лучше. Посмотреть хотите? Мне до сих пор неловко, потому что она ни за что не хотела гонорар взять.
- Вы же все-таки муж нашей Джуди, - как можно мягче сказала я, и тут же мысленно прокляла себя за это нечаянно вырвавшееся “все-таки”.
- Да, - рассеянно подтвердил Джек. - Она говорила: чем проще, тем лучше. Мы пили кофе и немного поговорили. Мне всегда нравилась ваша Мишель, а в тот раз я даже пожалел, что так плохо ее знаю. Любит работать, когда говорит о работе, горячится, и это ей очень идет. Меня поразило, что она сказала о простоте.
Я вдруг заинтересовалась.
- И что же?
- Она сказала, что все ее коллеги ценят простоту, но никогда не скажут “просто”, а обязательно “просто и изысканно”, или “просто и мило”, или “просто и со вкусом”. Простота, сказала, хороша сама по себе. А люди забыли о ней, и в этом их ошибка.
Мы с Патриком переглянулись. Об этом надо подумать, сказала я себе, подумать хорошенько, только не сейчас. За этим что-то кроется, иначе Мики обсудила бы эту мысль и с нами, мы часто говорили о работе. Она что-то имела в виду. Странно, как все изменил вчерашний вечер, ведь еще два дня назад мне не пришло бы в голову ничего другого, как спросить у самой Мики - и дело с концом!
В детской, конечно, тоже была красота и простота. Занавески были яркие и коротенькие, чтобы ребенок не испачкал их  и не сорвал, бегая по полу. Необычной формы детскую кроватку обвивал вьюнок - тоже только там, где малыш не мог дотянуться до веточек и испортить их или сунуть в рот. Ну кому, кроме Мишель, пришло бы в голову застелить пол в детской черным ковром? Однако же, выглядел он замечательно: цветные игрушки, подушки и пластиковая детская мебель ярких расцветок делали его незаметным, а ведь черный так практичен!
- Блеск, - резюмировал Патрик. Я согласно кивнула. Действительно, Мики права: простота хороша сама по себе.
Обратно мы возвращались довольно поздно. Всю дорогу Джуди молчала, о чем-то напряженно думая. Мы с Патриком ее не расспрашивали, от всей души надеясь на лучшее.
Входя домой, я услышала телефонный звонок. Сняв трубку, услышала голос Гвендолен - она была буквально в истерике.
- Бланш! Где ты была! - выкрикнула она. - Где вы все ходите? Пропала Мики! Телефон не отвечает, я поехала к ней, никто не открыл, света в окнах нет!
Господи, вот курица, подумала я устало, а вслух сказала:
- Не паникуй, она не подходит к телефону, потому что расстроена. Дверь тоже открывать не захотела, а может, где-нибудь в гостях.
Гвен зарыдала в голос. Я встревожилась.
- Да ты что, Гвен! Может быть, еще что-нибудь случилось?
- Ничего больше, - всхлипывая, ответила Гвен. - Но Мики не вернется! Вот увидишь! С ней что-то произошло плохое, и мы больше никогда не увидим ее!
- Глупости! - я старалась говорить спокойно и ровно, хотя это давалось мне нелегко - привычное раздражение против Гвендолен накладывалось на терзавшую меня беспричинную тревогу. - Все это пустяки. Послушай, Гвен...
И я рассказала про нашу поездку, про наши с Патриком надежды на то, что Джек и Джуди помирятся - Гвен всегда ужасно за них переживала. Это было единственное место в моем рассказе,  когда она слегка оживилась, а вообще или молчала, или тихо плакала. Я попыталась отвлечь ее:
- У тебя новая сказка?
Гвендолен делала иллюстрации к детским книгам, и очень неплохие. Одна из них даже понравилась мне до такой степени, что украшала сейчас стену в моем квартире. Мишель, которая тоже была в восторге от рисунка, сама сделала для него соответствующую рамку. На рисунке были изображены леопард и маленькая антилопа, погруженные, очевидно, в какую-то таинственную беседу. Сделано было очень реалистично, не было никаких сомнений в том, что это именно леопард и антилопа, но у них были совершенно человеческие лица. Леопард не выказывал никакого желания съесть антилопу, а смотрел на нее заботливо и внимательно; антилопа же была доверчива и задумчива и походила на саму Гвендолен. Весь рисунок оставлял какое-то странное, почти мистическое чувство. Потом я попросила у Гвен сказку, где действовали леопард и антилопа, и мне не понравилось. Бред какой-то! Даже жалко было такой шедевр, как этот рисунок, с ним связывать.
- Да, - ответила Гвен. - Опять сказка. Русская. Про курицу, которая снесла золотое яйцо. Оно потом разбилось из-за мышки. Я еще не нарисовала, но уже придумала.
- Хорошо получится?
- Бланш, надо найти Мики.
- Не устраивай панику! - я сжала зубы, с ужасом чувствуя, что и сама близка к панике. - Ничего с ней не сделается!
- Хорошо, спокойной ночи, - внезапно сказала Гвен и положила трубку.
Я испугалась. Это было так не похоже на Гвендолен. Обычно она ныла и причитала, пока собеседник не сдавался или в ярости не посылал ее куда подальше. Я позвонила Эду.
- Гвен тебе звонила?
- И это еще слабо сказано, - простонал он. - Она замучила меня. Где Мишель, куда делась Мишель, почему Мишель не отвечает по телефону, как отыскать Мишель. Я не сторож брату моему!
- Хорошо, я сейчас съезжу, успокою ее, - и я рассказала ему новости о Джуди и о звонке Гвендолен.
- Может, и мне подъехать? - мужественно предложил Эд.
- Да уж сиди! Ты только выйдешь из себя и все напортишь.
Я сдержала слово и съездила в гости к Гвен. Мне удалось успокоить ее, но лишь наполовину. Она твердила, что не заснет спокойно, пока не услышит снова голоса Мики,  о своей уверенности, что с той случилось что-то скверное. Наконец мне удалось убедить ее, что людей иногда надо оставлять в покое.
Прошло три заполненных работой дня, в пятницу я уехала навестить клиента и заодно отдохнуть, захватив с собой и Гвендолен с Джуди, - им надо было развеяться.
Вернулись мы рано утром в понедельник, и я пригласила обеих подняться ко мне выпить кофе. На полу в моей квартире лежала повестка с требованием явиться в полицию. Мы позвонили Патрику и узнали, что такие повестки пришли всем нам.
Мишель исчезла. Она не появлялась на работе в течение недели, не звонила по телефону и отсутствовала дома. Мадам Лекло, привыкшая к ее неизменной пунктуальности, сообщила в полицию об исчезновении самой ценной своей сотрудницы мисс Мишель Дейл.

Глава третья. АКВАРИУМ И ТАЛИСМАН

Через час все мы, кроме Эда, которого не удалось найти, сидели в квартире Мишель, страшно подавленные, старающиеся не смотреть друг на друга. Гвендолен без конца плакала, у Джуди тоже были красные глаза. Я еще как-то держалась, не сводя взгляда с маленького человечка, изящного, очень модно и элегантно одетого. Он был из полиции и отрекомендовался нам как мистер Ричард Уиллет, но всякую попытку так назвать его пресекал категорическим “Просто Дик!”. Беседовал он с нами со всеми одновременно, внимательно выслушал наш подробный рассказ о разговоре на пикнике, а потом вдруг стал обращаться только ко мне одной. Если на заданный вопрос вдруг отвечал кто-то другой, он вежливо выслушивал оратора, а потом поворачивался ко мне, ожидая моего подтверждающего кивка. Патрик заметил это.
- Правильно, - одобрительно сказал он. - Бланш у нас - как бы наш мозг и совесть. Она не дает эмоциям взять верх над рассудком и ответит на все ваши вопросы точно и без ненужных подробностей.
Дик кивнул и снова посмотрел на меня. Мне стало неловко, и я пробормотала:
- Сделаю, что смогу.
- Боже мой, Боже мой, я так и знала! - плакала Гвен.
- Что вы знали? - заинтересовался Дик.
Все молчали. Не могли же мы в присутствии Гвен рассказывать инспектору, какая она дурочка и истеричка. Да и в де отсутствии мы бы этого говорить не стали - мы любили Гвен, и это было бы некрасиво. К тому же данная ситуация была явным исключением.
- Это правда, - сказала я. - Гвен самая первая забила тревогу. То есть, конечно, мы все перепугались после разговора на озере. Даже я, - все-таки призналась я. - Поехали к Джуди... ну, вы уже знаете. Гвен самая первая сказала: Мишель не вернется, с ней что-то случилось. Гвен была очень расстроена, потому я и постаралась увезти ее из города.
Дик встал, осторожно положил руку на плечо Гвендолен.
- Не плачьте, - мягко сказал он. - Я здесь. А если я не сумею найти вашу подругу, то ее не найдет никто.
Мы переглянулись. Гвен кивнула и вытащила очередной носовой платок.
- Так, значит, в квартире все цело? - в сотый раз спросил Дик.
Вещи Мики, вытащенные из шкафов, громоздились посреди комнаты. Мы с Джуди устроили настоящий обыск, но все было на месте. Даже чулки. Если Мики уехала куда-нибудь, то приходилось признать, что она ушла в старых джинсах и клетчатой рубашке, не взяв с собой... мы одновременно метнулись в ванную. Ну да, точно, она не взяла даже зубной щетки! В бюро, где Мишель держала наличные, мы нашли сто шестьдесят долларов. У меня было, что сказать, но я сначала колебалась; однако Уиллет выглядел очень разумным, да и, что греха таить, весьма мне польстил своим отношением.
- В квартире ничего не исчезло, - решилась наконец я. - Но здесь есть кое-что лишнее.
Патрик посмотрел на меня, и я увидела, что он все понял. Дик молчал, не торопил, и это окончательно убедило меня в том, что я поступаю правильно и с ним можно быть откровенной.
- Посмотрите, - я взяла с письменного стола маленькую пепельно-серую обезьянку. - Четыре года назад как-то утром Мики шла на автобус. Однако на улице она нашла эту обезьянку - кто-то потерял, наверное - и из-за этого задержалась. Автобус отъехал от остановки - она на него не успела - и за первым же углом столкнулся с громадным грузовиком. Почти все погибли. С тех пор Мики никогда не расставалась с этой игрушкой, считая ее своим талисманом. Когда я говорю “никогда”, я имею в виду именно “никогда”. Это не метафора. Мишель держала обезьянку в прозрачном пакетике, чтобы у нее не свалялась шерстка, и всегда носила ее в сумочке.
Дик осторожно взял обезьянку у меня из рук. Лицо у него было очень серьезное. Он явно хотел что-то сказать, но взглянул на Гвендолен и сдержался. В прихожей раздался звонок, и мы буквально подскочили, хотя и знали, что это Эд - ему оставили сообщение на работе и, получив его, он немедленно примчался.
Ворвавшись в комнату, он едва кивнул, когда ему представили Дика, и сразу же спросил:
- А аквариум где?
- Какой аквариум? - резко спросил Дик.
- Обыкновенный аквариум с рыбками. Мики страшно их любила. Вот тут стоял.
Мы уставились на пустое место на письменном столе. В самом деле, кажется, здесь был аквариум.
- Он просто обязан здесь быть, - сказал Патрик уверенно. Мы дружно кивнули.
- Почему обязан? - удивился Дик.
- Посмотрите на шторы и обои, - начал втолковывать Ник. - Мишель ведь непревзойденный мастер интерьера. Здесь просто не может не быть бледно-зеленого пятна - как говорится, по определению. Мы сразу не заметили просто потому, что стали вытаскивать вещи, все переворошили, и цветовая гамма тоже нарушилась.
- Понятно. Я и забыл, что имею дело с художниками.
- Первый раз?
- Нет. К сожалению, нет. Мое последнее дело тоже было связано с художником.
- А как его фамилия? Может, мы его знаем?
- Знаете все без исключения, - сказал Дик. - Это Гойя.
- Кто?!
- Гойя. - Он встал и прошелся по комнате. В этот момент я окончательно убедилась, что это человек, который нам нужен, очень порядочный человек. Было ясно, что ему крайне неприятно вспоминать об этом, но он считал недостойным избегать этих воспоминаний, поэтому раздельно произнес:
- Мошенники украли картину Гойи. Довольно хитроумным способом. Я не смог им помешать, я опоздал на десять часов.
- Не беспокойтесь, - поспешно сказала я, пока еще никто не высказался. - Здесь вы не опоздаете.
Патрик одобрительно посмотрел на меня. Остальные тоже повели себя довольно тактично. Промолчала даже Гвен.
- Так, значит, аквариум пропал, - задумчиво повторил Дик.
- Не пропал он, - неожиданно заявила Гвендолен. - Он у меня.
- Как?
- Да так, - Гвен пожала плечами. - Мики сказала, что рыбки ей надоели. К тому же ее часто не бывает дома, и она беспокоится, что рыбкам не хватит еды. Так не возьму ли я их себе?
Понятное дело, Мишель прекрасно знала, что сама мысль о голодной кошке, замерзшей собаке или накормленных рыбках непереносима для Гвендолен. Поэтому и обратилась к ней. Но вот зачем? Никогда я не поверю, что рыбки могли ей надоесть.
- Когда это было? - опередив Дика, спросил Патрик.
- Я как раз увязала в “Коте в сапогах”, - ответила Гвен. Дик изумленно поднял брови.
- Примерно с месяц назад, - дружно подсчитали мы.
- Господи, - сказал Дик. - С вами с ума сойти можно.
- Гвендолен работает иллюстратором в детском издательстве, - объяснил Ник.
Я вдруг потеряла нить разговора. На глаза мне попалась бумажка, на которой почерком Мишель было написано:
“Поскольку проходы из комнаты в комнату просматриваются отчетливо, следует пожалуй сделать и бежевые светлые стены, чтобы всем прозрачнее казалось. Двери чуть светлее должна быть. На стенах пастельных тонов картины. В гостиную потом вход на контрасте - там розовый и черный цвета. Букет подобрать позже. Зеленые спальни и камин в прихожей. Вешалка для одежды. Трельяж. Все.”
Я перечитала это второй, третий раз, изумляясь все более и более. Потом протянула Патрику. Все замолчали и уставились на нас.
- Н-да, - сказал Патрик очень серьезно, ознакомившись с запиской. Наступила пауза. Снова этот Дик не лезет и ни о чем не спрашивает, отметила я про себя. Наконец Патрик протянул листок Дику, и тот быстро прочел.
- И что же? - спросил он. - Вижу тут заметки мастера, не более того.
- Это не заметки мастера, - сказал Патрик. - Это примитивщина. Чтобы создать такое, не нужны ни Мики, ни ее талант. Любая домохозяйка с неплохим вкусом может сделать это сама.
- Дело даже не в этом, - вмешалась я. - Дело в другом. - Я посмотрела Дику прямо в глаза. - Дело в том, что это писала не Мишель.
Остальные вырывали друг у друга из рук бумажку.
- Почерк Мики, - наконец уверенно сказал Ник, а остальные закивали.
- Почерк Мики, - согласилась я. - Но это писала не она.
Дик напряженно смотрел и слушал.
- Это не ее стиль, - объяснила я свою мысль. - Не могла Мики написать “вешалка для одежды”. Понимаете? У нее был свой собственный сленг, и она всегда говорила “рогатка” - ведь она предпочитала вешалки под старинные и всегда использовала их, если позволял интерьер. А если не позволял, она ставила современную мебель для прихожей с современной вешалкой, но называла ее все равно “рогаткой”.
- Ты хочешь сказать, что она писала под диктовку? - спросила Джуди.
Я удивленно взглянула на нее.
- Нет. Да и кто будет диктовать такое? По правде сказать, мне это и в голову не пришло. Я только знаю, что Мики такого не напишет.
- Ну-у-у, Бланш, - протянул Эд. - Всяко бывает.
Дик осторожно взял листок у меня из рук.
- Я разрешу ваш спор, отдав это на экспертизу, - заявил он. - Специалисты дадут однозначное решение, ее ли собственной рукой это написано, - ведь текста много. Вы усомнились? - отнесся он ко мне. - У вас есть что-нибудь, о чем вы точно знаете, что это писала мисс Дейл?
- Есть, конечно, - письма ее, и последние, и студенческие.
- Очень хорошо, - Дик бережно спрятал листок. - А меня больше интересует вот это, - он взял со стула отложенную пачку бумаги и показал нам. Листки были покрыты длинными рядами цифр.
Мы дружно рассмеялись. Даже Гвен улыбнулась сквозь слезы.
- Можете их выбросить, - вытирая слезы, сказала я. - Мы знакомы с Мишель одиннадцать лет. И еще в институте, на лекциях или на скучных занятиях, она, задумавшись о чем-то своем, рисовала вот так цифры - без связи и смысла. Мы еще тогда шутили, что они похожи на шпионские донесения. Но она так и не отвыкла от этого. У Мишель была очень плохая память, но при этом она отличалась редкой пунктуальностью, так что ей приходилось все записывать. И ее записи тоже всегда были испещрены - на свободных частях листка были написаны цифры, цифры, цифры...
- Даже на том пикнике сидела у костра и рисовала палкой на земле первые попавшиеся цифры, - припомнила Джуди. - Да, Бланш правильно сказала, это всегда за ней водилось.
- Вы рядом сидели? - спросил, оборачиваясь к ней, Дик.
- Совсем рядом, - ответила Джуди. - Даже касалась ее плечом.
- Вам надо помириться с мужем, - неожиданно без всякого перехода сказал ей Дик. И, поймав свирепый взгляд, которым она окинула нас, поспешно добавил. - Вы не думайте, мне никто ни слова не говорил, да просто не успели бы. Но помириться с ним вам надо обязательно.
Он встал и сделал общий полупоклон.
- Всем спасибо. Всего хорошего, я вам перезвоню.
Он повернулся, чтобы идти, и уже на пороге опять оглянулся.
- Вы все здесь друзья> - то ли спросил, то ли сообщил он.
- Да, - заявила Гвендолен, прежде чем мы успели открыть рты. - Бланш и я, Джуди и Ник, Патрик и Эд, а в первую очередь Мишель - мы друзья. Мишель в первую очередь! У нас у всех хоть родные есть, а она - одна-одинешенька. Мы друг другу доверяем и никогда не смогли бы друг друга обмануть. Ни за что на свете!
Ричард Уиллет посмотрел на меня. Не колеблясь, я кивнула. Тогда он еще раз обвел нас взглядом и вышел.

Глава четвертая. СЕРАЯ ОБЕЗЬЯНКА

На другое утро, уже в половине девятого, я была в полицейском участке.
- Будьте любезны, мне нужен мистер Уиллет, - обратилась я к дежурному.
- Просто Дик, - раздался из коридора голос, и наш вчерашний знакомец вышел из-за угла. На нем был уже другой костюм, тоже красивый и явно очень дорогой, сорочка в тонкую полосочку и идеально подобранные в тон всему этому ботинки. - Так и знал, что вы придете. Проходите. Это ко мне, - обратился он к дежурному и дал ему еще какие-то указания. Я стояла и терпеливо ждала.
- Проходите, - повторил Дик и открыл передо мной какую-то дверь, очевидно, своего кабинета. - Слушаю вас.
Я собралась с духом и начала.
- В общем, мы проговорили всю ночь, и решили все-таки высказать вам наши соображения. Я была против, потому что я уверена, что вы до такого додумаетесь сами, причем бессонная ночь вам для этого не потребуется. - Я замолчала, снова собираясь с духом. - Короче, мы считаем, что виновата мадам Лекло.
Дик молчал, и я невольно начала говорить запальчиво.
- Все люди, у которых произошли эти несчастья, были не клиентами Мики, а клиентами фирмы, где она работала. Ее посылала по их адресам именно мадам Лекло. Наверное, она не та, за кого себя выдает и... - задохнувшись, я замолкла.
- Вчера вы мне сказали, что мисс Дейл никогда не расставалась с обезьянкой, - без всякой связи с моими словами сказал Дик. - Ну так это не так. Я вчера был у мадам Лекло. Видел всю документацию на работу мисс Дейл у людей, которых ваша компания мне вчера перечисляла. Все в порядке. Ничто не может подтвердить, что избирали их сознательно. Фирма пользуется прекрасной репутацией, и люди, располагающие средствами, охотно туда обращаются. Спросил и про обезьянку. Так мадам вспомнила, что как-то, когда мисс Дейл была в командировке, она открыла зачем-то ее стол и увидела там эту обезьянку. - Он вытащил обезьянку из нагрудного кармана. Ю даже не заметила, когда он вчера ее захватил. , Она уверяет, что на обезьянке было кольцо.
- Кольцо? Какое кольцо?
- Обыкновенное. Для ключей. Эта обезьянка - брелок для ключей.
- Никакого кольца, - начала я, чувствуя, как убеждаюсь все больше в своих подозрениях и холодея от невозможности убедить в своей правоте этого человека, - я на обезьянке никогда не видела. А видела я ее тысячи раз. Понимаете? Тысячи, не меньше. Мишель любила вынуть ее из пакетика и покрутить в руке, и я не могла бы не заметить кольца, о котором говорила мадам Лекло. Она обманула вас.
- Зачем?
- Понятия не имею. Но она вас обманула. Она... Она что-то сделала с Мишель, но забыла про обезьянку. Потом поняла, что мы все равно расскажем вам об этом, и наврала. Послушайте, прошу вас!
- Да я вас внимательно слушаю, - невозмутимо отозвался Дик.
Я вспомнила вчерашний вечер и Эда. Все мы гадали, куда подевалась Мишель, стараясь избегать прямого вопроса, жива ли она вообще, и Эд гадал вместе с нами, но периодически повторял:
- Ну до чего мне понравился этот парень из полиции! Но он нас подозревает! И даже не нас, а кого-то из нас!
Мы шумно возмущались, Гвендолен махала руками, Джуди кричала “С какой это стати!”, Ник ругался, насколько позволяло присутствие дам. Но Эд не унимался. Сейчас, глядя на Дика, я вспомнила об этом, и неожиданно поняла, что Эд прав. Все, что я собиралась сказать, вдруг вылетело у меня из головы.
- К тому же, - сказала я дрожащим голосом, потому что молчание затянулось, - мы много раз путешествовали вместе с Мишель. Она всегда возила игрушку с собой.
Дик задумчиво смотрел на меня, потом вытащил из стола какие-то бумаги.
- Я попросил, и экспертизу провели быстренько, - сказал он. Почему-то я не сомневалась, что стоит ему только кивнуть - и здесь все, что угодно, сделают быстренько. - Так вот, ответ дан с вероятностью 99,9 процента. Эти записки сделаны рукой вашей подруги мисс Мишель Дейл.
Он протянул мне листок, но я не стала его читать, а только сидела с каменным лицом, стараясь не шевелиться. Я испытывала такое отчаяние и такую беспомощность, что в первый раз в жизни поняла: мне грозит реальная опасность расплакаться при постороннем. Мне казалось, что тронься я с места - и нервы не выдержат.
Дик отвел глаза в сторону и заговорил нарочито спокойно.
- Никакой выгоды от того, что у сына будущего мэра глазная болезнь, ни мадам Лекло, ни кто-либо другой извлечь не могут. Я уже созвонился и с врачами. Болезнь врожденная, и возможность заразить ею совершенно исключена. Когда мисс Дейл пришла в дом, ребенок уже был болен, просто никто еще не знал про это. Катастрофа, в которую угодил мистер Паркер, также была случайной - у меня есть заключение полиции. Пожар, погубивший библиотеку, также произошел от неосторожности самого хозяина - это доказано, да он и не отрицает. Потому и пребывает в таком отчаянии, что сам виноват.  Сейчас я, - словно почувствовав, что мне стало легче, он шевельнулся, - ищу какую-то другую нить, соединявшую этих людей. Что между ними может быть общего?
Зазвонил телефон. Дик снял трубку и, почему-то улыбаясь, протянул ее мне.
- Это вас.
- Меня? - изумилась я. Поднесла трубку к уху и услышала голос Гвендолен.
- Бланш, послушай, я знаю, что ты сейчас там, - она в возбуждении отчаянно тараторила. - Я потом еще придумала знаешь, что? Может, этот листок, про который ты сказала, Мишель писала потому, что там какой-нибудь шифр? Как у шпионов? А?
- Уже известно, что его писала Мишель, - спокойно сказала я, от души надеясь, что Дик не слышит ерунду, которую она несет. - Сейчас гадаем, какая нить связывает Партинга, Дрейпера и других. Потом я приду и все расскажу вам. А сейчас мне некогда, Гвен!
- Какая нить? - переспросила Гвендолен. - Так ведь ясно, какая. Все они были клиентами Мики у мадам Лекло!
- Хорошо-хорошо, потом.
Наконец мне удалось отделаться от нее. Стараясь не замечать широкой улыбки Дика, я поспешно заговорила:
- Мишель была по-настоящему расстроена, понимаете? Значит, это серьезно, я ее знаю хорошо, она никогда не психует по пустякам. Да и вообще - она так любит работать, что вообще никогда не психует! Ее кто-то обидел, с ней что-то случилось. Вы... вы мне верите?
- Вам я доверяю абсолютно, - сразу же уверенно ответил Дик. Я было успокоилась, но тут же опять занервничала. Уж очень он подчеркнул это “вам”.
- Вы можете доверять и всем остальным, - я старалась говорить как можно спокойнее. - Если вы верите мне, то я поручусь вам за них.
- За всех?
- За всех, - твердо сказала я. - Никто из тех, с кем вы познакомились вчера, - я имею в виду наших - никогда не причинил бы никакого вреда Мишель.
- Ни за что на свете, - процитировал Дик Гвендолен.
- Ни за что на свете, - повторила я. - И скажите... у меня ведь не бывает ни истерик, ни обмороков... скажите: вы верите, что Мишель жива?
Дик взял обезьянку и стал задумчиво вертеть де в руках, совсем как это делала Мишель.
- Я  з н а ю, что она жива, - ответил он наконец и положил обезьянку. - Попрошу вас об одолжении. Пожалуйста, составьте список всех командировок, в которые ездила мисс Дейл в последнее время.
- Хорошо, только время нужно, я ведь все не вспомню. Вы думаете, мы общались каждый день? Может, были и такие, про которые я не знаю. Посоветуюсь с нашими. Да ведь можно взять такой список в офисе!
- У меня уже есть список из офиса, - ответил Дик, не спуская с меня глаз. - Хочу сверить, совпадут ли они.
- Понятно! - воскликнула я. - И если она опять приврет...
- Не затруднит ли вас принести этот список мне домой? - перебил он. - Вот мой адрес, - он протянул мне заранее приготовленный листок. Знаете, где это?
- Знаю, конечно. - Он жил в самом фешенебельном районе города, который славился не только дорогими, но и удобными квартирами. Я невольно еще раз оглядела его костюм.
- У меня есть собственные средства, - пояснил он. - Расследованиями занимаюсь из любви к искусству. Проворонил Гойю. Теперь считаю своим долгом принести как можно больше пользы.
- Простите, - в смущении пробормотала я.
- Ничего. Так когда вас ждать?
- Завтра, - обещала я, подумав. - Я заеду к вам завтра около семи вечера. Это не поздно будет?
- Нет, не поздно, - он явно давал мне понять, что разговор окончен. Быстро распрощавшись, я вышла. В коридоре рассмотрела бумажку с адресом. Это тройка или пятерка? Кажется, все-таки тройка...
- Простите, - обратилась я опять к дежурному. - Мистер Дик просил завезти кое-что ему домой, дал свой адрес, а я не разберу, что это. Вот это тройка или пятерка?
Дежурный вытаращил на меня глаза так, словно я на его глазах вдруг превратилась в русалку.
- Мистер Дик позвал вас к себе? - переспросил он, обретя дар речи.
- Ну да, а что...
- Он никогда и никого к себе не приглашает, - пояснил дежурный, рассматривая меня с величайшим вниманием. - Никогда и никого. Он работает здесь больше пятнадцати лет, но никто из нас у него ни разу не был. - С трудом отведя от меня глаза, он открыл какую-то книжку. - Адрес я сейчас посмотрю. Ну да, это тройка.
- Благодарю вас, - я уже повернулась, чтобы уйти, но меня остановили быстрые шаги. Это был Дик.
- Чуть не забыл, - сказал он, строго глядя на таращившего в изумлении глаза дежурного. - Вы ведь, кажется, знаете французский?
Я удивилась.
- Знаю. Так получилось, что я выросла в доме, где французский был как бы вторым языком наравне с английским. Вам нужно что-нибудь помочь? Я владею им совершенно свободно.
- И вы читаете французскую прессу? - нахмурившись, спросил он.
- Читаю иногда. А что?
Это невинное известие явно огорчило его. Он по-прежнему хмурился и, взяв меня за локоть, теснил к двери, где дежурный не мог слышать нас.
- Я думаю, - сказал он мне вполголоса, - что одна из вас - или вы, или мисс Джуди, или мисс Гвендолен - скоро заболеет. Причем заболеет очень серьезно - ну, может, не потеря зрения, а что-нибудь в этом духе. Но вас это не должно тревожить. Я очень надеюсь, что вы не станете беспокоиться из-за таких пустяков.



Глава пятая. ПРОСТО ДИК И ЕГО КВАРТИРА

Я подробно рассказала нетерпеливо ожидавшим меня друзьям обо всем, кроме последнего высказывания Дика. Оно показалось мне настолько странным, что в своих предположениях я доходила до полнейшего идиотизма - например, прикинула даже, не почудилось ли мне. По дороге домой я сделала крюк, чтобы посетить киоск печати с хорошим выбором, и скупила все, что предлагалось на французском языке. Забегая вперед, скажу, что я копалась в этих газетах и журналах всю ночь, но ничего интересного там не обнаружила.
Список, который просил Дик, мы составляли все вместе. Получилось очень подробно и довольно длинно - я и не задумывалась никогда, что Мишель ездит так много. Были там и поездки по стране, и заграничные. Первым делом я спросила у ребят, не слышали ли они, чтобы Мики ездила во Францию. Нет, насколько им известно, она там никогда не была. Если бы была, они бы знали.
- Она там не была, - категорически сказал Ник. , Я недавно спрашивал у нее, на какой срок ставят визу в Венгрию, и она достала свой паспорт. Мы его перелистали. Отметок о въезде во Францию там не было, это абсолютно точно.
- Почему Франция? - спросил Патрик, пристально глядя на меня.
Я отговорилась тем, что Мишель могла интересоваться этой страной как художник.
- В самом деле, - согласился Эд. - Я бы и сам туда съездил - есть, слава Богу, на что посмотреть.
Патрик промолчал.
- Так ты идешь к нему завтра? - спросила Гвен. - Может, тебя проводить?
- Нет, это неудобно, - кошмар, подумала я, надо как-то отговориться от нее. - Он звал меня одну, я не могу привести с собой целую компанию или даже кого-нибудь одного, - и я рассказала, как среагировал на это приглашение дежурный.
- Ты ему понравилась, - сказала Джуди. - Это было видно.
- Смешно было бы предположить, что я единственный человек, который сумел ему понравиться за пятнадцать лет. - Да нет же! - от возбуждения Гвендолен даже рот приоткрыла. - Он хочет что-то ей показать! Точно вам говорю!
- Ребята, он женатый? - спросил Ник.
- Хватит болтать глупости! - рассердилась я.
- Женатый он, - заявила Джуди. - У него обручальное кольцо на пальце.
- Жалко, - заявил Ник. - Мы все привыкли к тому, что наша Бланш - холостячка. А ей тоже надо личную жизнь иметь!
- Сейчас самое подходящее время, - зловеще заговорила я, - заниматься именно моей личной жизнью. Может быть, мне не ходить завтра к этому Уиллету? Лучше останемся здесь и быстренько устроим мою личную жизнь? Все вместе, а? А то я сама не способна справиться.
Наступила мертвая тишина. Все хорошо знали этот мой тон, хотя я прибегала к нему чрезвычайно редко, и понимали, что можно нарваться на грубости. Первым решился Патрик.
- Ну конечно, ты пойдешь к нему. Ясное дело.
- Ты говоришь, он уверен, что Мики жива? - в тысячный раз спросила Гвендолен.
Я терпеливо повторила ту часть нашего разговора, в которой прозвучала эта фраза.
- Так где же она, Господи! Почему не позвонит нам? Ее кто-то удерживает силой?
- Не знаю, но думаю, что, если бы ей грозила реальная опасность, этот Дик не сидел бы сложа руки. Я просто уверена в этом. - Мне не терпелось всех выпроводить и засесть за французскую прессу.
Наконец они ушли. Я отложила последний журнал в половине четвертого утра.
На другой день вечером, собираясь к Дику, я волновалась так, словно отправлялась на первый в своей жизни бал. Надо ли что-то взять с собой? Раз у него дома такие строгие порядки, может, он меня дальше порога не пустит, а может, станет угощать чем-нибудь. Являться просто так неудобно. Что же делать? Цветы? Глупости, что это я к нему с цветами пойду. Конфеты? Чепуха. Я ломала голову и уже совсем было собралась позвонить Патрику и спросить совета, как вдруг мой взгляд упал на картинку на стене. Леопард и антилопа все так же серьезно и нежно смотрели друг на друга.
Сразу решившись, я осторожно сняла с рисунка рамку, чтобы сохранить ее на память о Мишель, и, совсем недолго покопавшись в хламе у мольберта, нашла другую подходящего размера - новую и даже не лишенную некоторого изыска. Вставила рисунок с помощью клейкой ленты, критически осмотрела свою работу и еще раз восхитилась рисунком - ну до чего же хорошо!
Сборы закончились тем, что я едва не позабыла список, ради которого и ехала. Вчера мы решили большинством голосов, что, раз я обещала “после семи”, лучше всего приехать между четвертью и половиной восьмого. Тщательно рассчитав время, я выехала, стараясь не слишком жать на газ. Квартиру я нашла легко. На двери висела изящная табличка “Ричард Уиллет”, под которой кто-то из друзей хозяина, вероятно с хорошо развитым чувством юмора, приписал карандашом “Просто Дик”.
- Точность - вежливость королей, - приветствовал меня Дик, открывая дверь. - Я и сам приехал бы в такое время.
Он сделал жест, как бы предлагающий мне снять жакетку, и я поняла, что протянуть подарок и список прямо в прихожей было бы невежливо. После своей вчерашней бестактности я старалась как можно меньше таращиться на шикарную обстановку и сказала несколько комплиментов холлу и гостиной, куда он меня провел, как можно сдержанней. Мне и в самом деле не слишком понравилась светлая мебель, хоть и очень удобная. За стенкой кто-то играл на пианино.
- Сын, - пояснил Дик. Он не садился и мне не предложил. - Не хотите ли посмотреть мою квартиру?
Сказать “нет” было невозможно, и я послушно прошла вслед за ним в большую светлую кухню, в кабинет с красивой мебелью. Он даже приоткрыл дверь в комнату, откуда раздавалась музыка, и я увидела за пианино мальчика лет десяти - мальчик повернулся и вежливо мне поклонился. Он был до того похож на отца, что я чуть не вскрикнула.
Дик, видимо привыкший к подобной реакции, сказал с улыбкой:
- Позвольте предложить вам кофе.
Наверное, гордится сыном, и стал показывать квартиру, только чтобы показать его, решила я.  Мне стало также ясно, почему он никого к себе не приглашает: просто не хочет, чтобы коллеги видели, в какой роскоши он живет. Кофе источал потрясающий аромат. Должно быть, самый дорогой сорт, да и кофеварка хорошая.
- Лучший в мире кофе, - заявил хозяин, протягивая мне чашку. - Пожалуйста, берите - сахар, сливки, печенье.
- Спасибо. - Я вытащила из сумочки сверток, решив, что настал подходящий момент. - Между прочим, это вам, в подарок. - Развернув упаковочную бумагу, я протянула ему картинку.
- Боже, какая прелесть! - вскричал, к некоторому моему удивлению, Дик. Звучало это искренне и очень приятно. - Это, конечно, рисовала мисс Гвендолен?
Я удивилась еще больше. Хотя мы ведь сказали ему, что Гвен иллюстрирует сказки, а рисунок именно такого типа.
- Ну конечно, мисс Гвендолен, - повторил Дик, любуясь леопардом. - Больше некому.
- Да, это рисунок к сказке.
- Рисунок сказочный, - задумчиво ответил он. - В том смысле, что он сказочно хорош. А так - очень реалистично.
- У вас есть вкус и понимание.
- Надеюсь, - он смотрел на рисунок, как будто не в силах отвести глаза.
- Мики этот рисунок страшно нравился. Она даже сделала к нему специальную рамку, но, честно говоря, я ее оставила себе на память о ней.
- Вы отдаете мне этот рисунок? Свой собственный?
- Уверяю вас, это пустяки. Гвен с удовольствием сделает для меня копию.
- Ну, если вы действительно уверены, что мне будет удобно оставить это у себя, я с огромным удовольствием повешу в квартире, пусть сын смотрит. Любому ребенку полезно смотреть на такое.
- Конечно. Мики тоже так считала. Она вообще очень ценила простоту. - Я повторила рассказ Джека о том, как Мики оформляла их веранду и сетовала на то, что люди об обычной простоте совсем забыли. Рассказ меня увлек, и я обратила внимание на выражение лица Дика, только когда уже заканчивала.
Он слушал с таким вниманием, словно я предсказывала ему его будущее с гарантией точности.
- “Люди забыли о простоте, и в этом их ошибка”, - повторил он за мной. - И вдруг, без всякого перехода, добавил: - Мне нужно позвонить. А вы можете мне сделать большое одолжение.
- Пожалуйста.
- Я знаю, что вы голодны. Пожалуйста, откройте холодильник и возьмите все, что вам хочется. Если вы не будете стесняться, это избавит меня от хлопот и потери времени. Прошу вас! - и он, даже не дождавшись ответа, вышел.
Вот уж чего мне совершенно не хотелось, так это есть. Но я послушно открыла холодильник и с удовольствием узрела в нем свое любимое пиво. Вытащив банку, я достала еще ветчину и помидоры, решив, что так будет лучше. Ела я машинально, ломая голову над новой загадкой. Чего это он вдруг ушел? Куда ему звонить понадобилось?
- Позвонил, а теперь мы вместе с вами будем ждать ответного звонка, - заявил, вернувшись, Дик. - Это что, все, что вы ели? Может быть, хотите горячего?
Я заверила его, что нет.
- Ну хорошо. - Он взял чашку, глотнул кофе. - Скажите, вы знаете, что мисс Дейл родом из Бретонвила?
- Конечно. Она приехала оттуда, чтобы поступать в институт. У нее там совсем не осталось родных.
- Откуда вам это известно?
Я растерялась.
- То есть как откуда? Мики говорила... да и за все эти годы мы бы знали, если бы у нее кто-то был! Она никогда не ездила в Бретонвил, так что ясно, что никто там ее не ждал.
- А известно ли вам, что за месяц до приезда мисс Дейл сюда в Бретонвиле произошло крупное ограбление? Это очень маленький городок, там всего один богатый человек. Вот его-то и ограбили. Коллекция редкостей, которую забрали воры, тянет примерно на полтора миллиона долларов.
- Ничего себе! Но Мики-то причем?
- Мисс Дейл проходила по улице в тот момент, когда совершалось ограбление. Она выступала по делу официальным свидетелем. К сожалению, особого проку от этого не было, потому что она заявила, что видела только неясные фигуры, что-то передававшие друг другу из окна. На доме была лестница, и она не обратила на все это ни малейшего внимания - решила, что это рабочие.
Я слушала в полном изумлении.
- Мишель ни слова не говорила.
- Украденного так и не нашли. Это была кража со взломом, по таким делам очень большой срок давности. Хотите ли знать, когда он наступил?
Я вдруг похолодела. Говорить было трудно, и я только кивнула.
- Шестнадцатого числа этого месяца, - сказал Дик значительно. - То есть восемь дней назад. А мисс Дейл пропала пять дней назад. Но и это еще не все. - Он внимательно посмотрел на меня, как бы стараясь убедиться, что я способна вынести правду, какой бы она ни оказалась.
- Те, кто это сделал, забрали Мики, да? - спросила я пересохшими губами. - Они ее держат? Или они убили ее?
- Позавчера на рынке редких вещей появились в продаже некоторые предметы из украденной тогда коллекции. Заметьте, позавчера!
И появились во Франции, сказала я себе, но вслух ничего говорить не стала. Я просматривала и такого рода объявления, но, поскольку не знала, что именно искать, ничего и не нашла. Стоп, тогда чего же он боялся, узнав, что я владею французским? Мозг у меня как бы лопался от работы на полной мощности, чуть ли не первый раз в жизни заболела голова.
- Хозяин коллекции уже умер, а его наследники ничего не могут поделать, потому что документы на право владения коллекцией были украдены вместе с ней. Полиция теперь тоже ничего сделать не может - срок давности истек.
- Значит, кто-то ждал, пока истечет срок давности и... Может, Мики что-то знала и могла донести на них>
, Да пусть себе доносит, - пожал плечами Дик. - Срок давности истек. Никто не может причинить этим людям вреда, даже если их вина будет полностью доказана. Но в остальном вы правы - действительно, кто-то ждал, пока истечет срок давности. Неужели вы не догадываетесь, кто?
Я не догадывалась, кто. Я не знала никаких других знакомых Мики, кроме наших. И тут я вспомнила Эда...
- Вы что, хотите сказать, что кто-то из нашей компании способствовал исчезновению Мишель? Вы кого-то подозреваете?
- Я никого не подозреваю. Я знаю точно, кто это.
- Я не верю вам. Не поверю ни за что на свете. Вы... вы же обещали, что найдете Мики, а сами обвиняете кого-то из близких мне людей в каких-то гнусностях... - я осеклась, закрыла глаза. Тихо, милая, сказала я себе, если дальше так пойдет, то тебя примут за Гвендолен.
- Ба! - встрепенулся Дик. - Вы мне напомнили! В самом деле, я обещал найти вашу подругу! Вот досада! Пожалуй, я этого сделать не смогу, совсем забыл вам вчера сказать! Я уже перестала реагировать на потрясающие факты - что-то притупилось. Значит, он вчера знал, что не сможет найти Мики, но забыл сообщить мне о такой ничтожной мелочи.
- Скажите, - заговорил Дик так весело, словно не признался только что в своей профессиональной несостоятельности, а наоборот, сделал важное открытие. - А вас устроит, если я не предъявлю вам ее самое, но зато предъявлю стопроцентные доказательства, что она жива и невредима? Это вам подойдет? Видите ли, я уверен, что она откажется с вами встретиться, поэтому не могут обещать, что предъявлю ее лично.
- Если Мишель жива, - гневно заговорила я, - то она не откажется. Она знает, что все мы тут с ума сходим.
- Давайте так: я обязуюсь, ну,  скажем, через месяц, представить вам такие доказательства. Или саму мисс Дейл, кто знает, может, я и ошибаюсь. А вы взамен пообещаете мне другое. - Он встал и прошелся по комнате. - Пожалуй, заболеет все-таки именно мисс Гвендолен, - вдруг добавил он, глядя на прислоненный к вазе на столе рисунок.
Я молчала. Один раз я уже позволила себе распуститься, и больше он от меня этого не дождется. Он показал нам всем, что умеет молча ждать. Так и я умею.
- Заболеет, пожалуй, все-таки мисс Гвендолен, - задумчиво повторил Дик и встрепенулся. - Да, так на чем мы остановились? Ах да! Так вот: вы должны пообещать мне, что, если вам случайно станет известно, что мисс Гвендолен заболела, причем очень тяжело, вы никому - никому! - не скажете об этом. Ни за что на свете. Понятно?
- Я устаю от мистификаций, - сказала я сквозь зубы. - Я трезвый человек.
- О Господи! Да не трезвей меня! - воскликнул он. - Я и сам трезвый! Если я разгадал эту тайну, то потому, что трезвее вас. Ведь я знал не больше вас, а наоборот, меньше!
- Вы знали про Бретонвил.
- Нет! Я не знал про Бретонвил. Я запросил эту информацию, когда уже почти наверняка догадался, в чем тут дело. Мне просто надо было кое-что уточнить и убедиться. Собственно, я все понял уже в первый вечер, когда с вами со всеми побеседовал. А потом только собирал улики, подтверждающие мои догадки. Сейчас я назову вам цепь фактов еще раз. Она вам известна, но я ее повторю. Если вы не сумеете сделать правильных выводов - это ваше дело. - Он встал и почему-то только сейчас, несмотря на полуобморочное состояние, я заметила, что на нем домашняя куртка из бархата, которая, наверное, стоит дороже, чем мое любимое вечернее платье. Прежде чем начать загибать пальцы, он поднял руку, и я обратила внимание на обшлага рукавов, обшитые черным шелком.
- Первое - до пикника мисс Дейл никому не говорила ни слова о своих подозрениях. А ведь они должны были давно зреть и тревожить ее и прежде. Тем не менее она поделилась ими со своими друзьями только на пикнике и пропала в тот же самый вечер. Рассказ, как и следовало ожидать, произвел сильное впечатление на всех, особенно на мисс Гвендолен, которая обладает подходящим для таких суеверий темпераментом и... скажем так... не слишком склонна к анализу. Проверка фактов, рассказанных мисс Дейл, показывает, что трагедии с этими людьми не могли быть подстроены, да в этом и не было бы никакого смысла. Второе - аквариум с рыбками сначала сочли пропавшим, а потом выяснилось, что он у мисс Гвендолен - так сама мисс Гвендолен сказала. Запомните аквариум - он очень важен. Именно в тот момент, когда мисс Гвендолен произнесла “она сказала, что рыбки ей надоели. Так не возьму ли я их себе?”, я начал подозревать, в чем здесь дело. Аквариум поменял хозяйку примерно за месяц до исчезновения мисс Дейл. Запомните этот факт. Третье! - он загнул третий палец. - В комнате мисс Дейл находят листок бумаги, эксперт подтверждает, что почерк ее, но самая проницательная, умная и душевная ее подруга убеждена, что мисс Дейл никогда не написала бы такую чепуху. Остальные, в общем, согласились бы с этим, если бы не хорошо известный им почерк. Стиль в самом деле немножко странный - словно кто-то делал подстрочный перевод с иностранного языка. Четвертое, тоже крайне важное, - обезьянка. Друзья пропавшей девушки в один голос твердят, что та никогда не расставалась с этой игрушкой, считая ее символом везения. Но хозяйка фирмы, где работала мисс Дейл, уверяет, что видела ее в отсутствие самой мисс Дейл в ее столе на работе, причем к ней было прицеплено кольцо для ключей. Вы, однако, клялись, что это совершено невозможно. Чтобы еще больше облегчить вам задачу, скажу сразу, что мадам Лекло сказала чистую правду. Она видела обезьянку в столе, к ней было прикреплено кольцо, а сама мисс Дейл отсутствовала в те дни в городе вообще. И, наконец...
Зазвонил телефон - где-то в глубине квартиры. Дик метнулся из комнаты так, что я даже не видела, как он нажал на ручку двери. Вернулся он через две минуты, в течение которых прийти в себя хоть немного я не успела.
Медленно войдя в комнату, он взглядом призвал меня ко вниманию, потом медленно поднял руку, загнул по очереди четыре пальца и показал мне пятый - мизинец.
- Пятое - последнее, - сказал он тихо, поджимая мизинец к ладони и грозя то ли сам себе, то ли мне получившимся кулаком, - пятое: мисс  Дейл питала слабость к простоте, и считала, что люди забыли о ней и совершают ошибку. Сегодня вы передали мне эти де скова. Так что теперь я получил ответ и точно знаю: мои догадки уже не догадки. Это факты. - Он разжал кулак и прошелся по комнате, глядя на картинку с антилопой и леопардом. - Я, впрочем, и не сомневался.
Он посмотрел на меня и, видимо, в своем возбуждении только что заметил, что чувствую я себя неважно. Во всяком случае, он молча достал из бара какое-то спиртное и налил мне. Я выпила, обрела способность говорить.
- Где Мики?
- Вы согласны на мои условия?
- Я согласна на что угодно, лишь бы с ней не случилось ничего дурного.
- Это смотря что считать дурным, - задумчиво отозвался он. - Я дал слово и сдержу его. Ровно через месяц ждите от меня известий, не волнуйтесь, а пока идите к друзьям.
- Ничего им не рассказывать?
- Почему? - удивился он. - Рассказывайте все, что хотите.
- Но как же, если тот человек...
- Рассказывайте все, что хотите, - повторил он, перебивая. - Это моя забота. Но крепко помните нашу договоренность: когда заболеет... да, пожалуй, все-таки мисс Гвендолен, никому про это ми скова, если вам это вообще станет известно. Договорились?
Я сглотнула.
- А сама я ей смогу помочь? Может, Гвен умом и не блещет, но она мне как сестра, и я...
- О, не беспокойтесь об этом, - он беззаботно махнул рукой. - Это пустяки. Поверьте мне: Мишель жива и здорова, все будет в порядке, вас ждет только некоторое разочарование в близком друге. И все. Насколько я успел вас узнать, вы это переживете. Вы уверены, что благополучно доберетесь домой? Может быть, отвезти вас?
Этого только не хватало. Я с достоинством отказалась и медленно вышла. Кажется, я даже с ним не попрощалась.
Перечисленные Диком пять пунктов затеяли игру в чехарду у меня в мозгу, и, только заводя мотор, я сообразила, что так и не отдала ему тот список, ради которого он пригласил меня к себе, а сам он о нем даже не вспомнил.

Глава шестая. СЕРДЦЕ ГВЕНДОЛЕН

Нельзя хитрить с друзьями, а слово надо держать. Я совершенно не представляла себе, как выполню обе заповеди одновременно. Меня ждали, и я гнала машину на максимуме. Встреча была назначена у Ника, и все, конечно, уже там - я ведь очень задержалась.
Входная дверь была открыта. Значит, уже волнуются очень сильно.
- Вот она! - крикнул в комнату Эд, проходивший мимо двери в тот момент, когда я вошла. В руках у него были стаканы.
Остальные выскочили в прихожую.
- Ну что? Бланш! Что там?
- Плохо, - ответила я горько. Наступила мертвая тишина. Потом Джуди с трудом выговорила:
- Мики?
- Нет! - воскликнула я, вдруг сообразив, что они должны были подумать. - С ней все в порядке. Так говорит этот Дик.
- Ничего не понимаю, - серьезно сказал Патрик.
- Он подозревает кого-то из вас... из нас, - поправилась я. - Я всю дорогу думала. Он назвал пять пунктов, - и я повторила их. Никто не произнес ни слова, даже Гвен. Все молча слушали.
- Значит, он намекает, - медленно заговорил Ник после паузы, когда я закончила, - что кто-то из нас, сидевших тогда с Мишель у костра, сам внушил ей эти дикие мысли. Кто-то убедил ее, что она должна уволиться с работы, и заранее знал, о чем она будет говорить. Правильно я предполагаю?
- Вот чушь какая, - заметила Гвен.
- При чем здесь тогда аквариумы и обезьяны? - спросил Эд.
- И кто написал записку? - добавила Джуди.
- Записку писала сама Мики, это доказано, - возразил Ник.
Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, пытаясь все сообразить. К тому моменту я уже не сомневалась, что Дик прав, и, сама себе ужасаясь, гадала - кто? Джуди? Ник? Эд? Но ведь не Патрик же, и не Гвендолен!
- Кто требовал у костра, чтобы она все рассказала? - спросила Джуди.
- Все, - без запинки ответил Патрик. - Все орали как резаные. Кроме Бланш. Но она никогда не орет.
Все посмотрели на меня. Я же не могла взглянуть в глаза никому из них.  Слава Богу, зазвонил телефон. Ник - хозяин дома - снял трубку. Мы устало молчали.
- Да? Да, это я. А, здравствуйте, мистер Уиллет!
Мы, как по команде, подняли головы.
- Ну да, просто Дик, конечно. Здравствуйте, Дик! Спасибо, хорошо, а вы? Да, она здесь.
Я сделала движение, но Ник покачал головой.
- Нет, Бланш, он хочет поговорить с Гвен.
С круглыми от удивления глазами Гвендолен взяла трубку.
- Да, добрый день, мистер... Дик! Да? Я ужасно рада, что вам она понравилась. Пожалуйста, пожалуйста, не за что. Что? Нет, ничего, я сделаю для Бланш другую, такую же. Когда? Завтра?
Мы переглянулись. Гвен распрощалась и положила трубку.
- Завтра иду к нему в отделение, к девяти утра, - сообщила она. - Он хочет поблагодарить меня за рисунок и что-то уточнить. Наверное, он меня подозревает.
Я увидела, что Патрик чуть не расхохотался, несмотря на ужасную ситуацию. Самой мне было не до смеха. Наверное, он зовет ее, потому что знает, что ей грозит какая-то опасность, решила я. Хочет попытаться ее уберечь от этой таинственной болезни, которую она должна подхватить. Кстати, если все другие трагические случаи - чепуха, то почему должна заболеть одна из нас, та же Гвендолен? Но этого я не могла обсуждать вслух и потому просто сказала:
- Глупости! Если бы ты видела, в каком он был восторге от рисунка, тебе это и в голову бы не пришло, - я нисколько не кривила душой, это была чистая правда.
Звонок Дика озадачил нас. Мы не знали, что и думать, и старались не глядеть друг на друга. Решили разойтись, переварить все потихоньку, а потом снова обсудить. Гвен обещала позвонить сразу же, как выйдет из полицейского участка.
Она и в самом деле позвонила наутро после первой в моей жизни бессонной ночи и радостно сказала мне:
- Бланш, он и в самом деле хотел просто поблагодарить меня за рисунок. Сказал, что повесил его у входа, так что всякий, кто входит в квартиру, сразу видит его. И еще спросил, не могу ли я ненадолго уехать из города.
У меня перехватило дыхание.
- Он сказал, что ему не нравится раскол, который он, как ему кажется, вносит в нашу дружную компанию. Сказал, если я уеду недельки на две, все потихоньку уляжется. Сказал, что вы меня все очень любите. Так что я отправляюсь в Вашингтон, к папе.
- Берешь отпуск? Деньги у тебя есть?
- Деньги есть, а отпуск не нужен. Я же сказку иллюстрирую, никто не заставляет меня сидеть сиднем на работе. Вожму ее с собой. Звонить я оттуда не буду - Дик не велел. Если не позвоню - значит, со мной все в порядке, так мы договорились. Если что вдруг случится, разрешил позвонить.
Ничего не понимаю!
- Бланш, счастливо оставаться!
- И тебе счастливо, - растерянно произнесла я и, положив трубку, еще долго молча смотрела на нее. Надеюсь, я не в последний раз слышала голос Гвендолен - ведь телефона ее отца в Вашингтоне я не знаю. С ней тяжело, а без нее просто невозможно.
Я настояла на том, чтобы проводить Гвен на самолет. Она была радостно оживлена - похоже, Дику удалось-таки внушить ей, что с Мики все в порядке. К тому же накануне в город вернулся Джек с сыном. Джуди ни слова не сказала, но мы поняли так, что все наладилось, и они опять будут жить вместе. Гвен радовалась, как ребенок.
Прошла неделя. Общались мы мало, словно гнусное подозрение разъединило нас. Однако я почему-то не сомневалась, что никто никого не подозревает. Все просто терпеливо ждали, когда это недоразумение разъяснится, чтобы снова можно было встречаться и жить, как прежде.
Я внимательно просматривала французскую прессу, с замиранием сердца ища название Бретонвил, но его не было. Я уже закрывала газету - это была парижская “Монд” - как вдруг мне показалось, что я вижу знакомую фамилию. Господи, воля твоя! Обведенное черной рамкой объявление гласило:

СРОЧНО ТРЕБУЮТСЯ СРЕДСТВА ДЛЯ СЛОЖНОЙ ОПЕРАЦИИ, В КОТОРОЙ НУЖДАЕТСЯ МИСС ГВЕНДОЛЕН КЛЕЙНТОРФИЛДС. НУЖНА НЕМЕДЛЕННАЯ ПЕРЕСАДКА СЕРДЦА. МИСС КЛЕЙНТОРФИЛДС ЖДЕТ ВАШЕЙ ПОМОЩИ В ГОСПИТАЛЕ “ВАЛЕНТИНА” В НЬЮ-ЙОРКЕ. НОМЕР СЧЕТА, НА КОТОРЫЙ СЛЕДУЕТ ПЕРЕВОДИТЬ ДЕНЬГИ, МОЖНО УЗНАТЬ ПО ТЕЛЕФОНУ...

Трясущейся рукой я набрала телефонный номер, указанный в объявлении. Никто не отвечал. Я набрала опять и опять. Нет ответа. Через пять минут я уже мчалась в машине - где госпиталь “Валентина”, я знала. Пересадка сердца? Что за ерунда? Разве бывает пересадка сердца? А может, все-таки бывает? Может, я все-таки что-то не так поняла по-французски? Проклятая машина отвечала нервными взревываниями на мои резкие движения и, как мне казалось, еле тащилась.
В приемный покой я влетела так, что спавшая за стойкой сестра вскочила и сразу же схватила какую-то склянку с лекарством.
- Мисс Клейнторфилдс? - задыхаясь, выговорила я.
- К ней нельзя, - непререкаемым тоном ответила сестра. - Посещения запрещены.
Господи Боже!
- Прошу вас, - взмолилась я. - Пожалуйста! Как... как она себя чувствует?
- Побудьте здесь, я сейчас узнаю, - ответила она и быстро вышла, плотно прикрыв за собой какую-то дверь.
Я стояла ни жива ни мертва. Если Гвен умрет, убью этого Дика, вдруг подумалось мне. Сестра вернулась - почти моментально.
- Деньги получены, операция произведена, мисс идет на поправку и выйдет довольно быстро, - скороговоркой произнесла она. - Но к ней нельзя.
- Ей нужно что-нибудь?
- Ей ничего не нужно, да ничего и не разрешается передавать. Идите домой и ждите. Она вам позвонит.
Я вышла, совершенно обалдевшая. Быстро выйдет? После пересадки сердца? Сама позвонит?
Утром я стояла у полицейского участка и поджидала Дика. Мне казалось, что это он наслал эту странную беду на Гвендолен и теперь будет прятаться. Но он шел на работу совершенно открыто.
- А, это вы? - приветствовал он меня. - Мисс Гвендолен поправляется. Скоро она совсем выздоровеет и позвонит вам. Вот что я вам хотел сказать. Она не хочет, чтобы об этом стало известно кому-нибудь, так что вы сделайте уж вид, что ничего не знаете, хорошо?
- О пересадке сердца? - слабо спросила я.
- Именно, - он усмехнулся, пристально глядя на меня. - О ней. Вы помните, конечно, тот день, когда исполнится месяц со дня вашего визита ко мне? Если я не позвоню вам раньше, в этот день приходите ко мне домой - только вы и мистер Бреттон.
Кто такой мистер Бреттон? Имя знакомое, но я не могу вспомнить... О Господи, да ведь это же Патрик!
- Я жду вас обоих к семи часам. Слово я свое сдержу. Мисс Мишель цела и невредима, и я докажу вам это и расскажу все как есть. Подождать-то осталось всего три недели.
Я совсем не помню этих трех недель. Единственным событием был звонок Гвендолен. Она сообщила, что закончила сказку - рисунки получились очень славные - и что прекрасно провела время в Вашингтоне. На мой вопрос, как она себя чувствует, она удивленно заверила меня, что прекрасно. Неужели лжет, что-то скрывает? Быть не может!
Все на свете кончается, и кончились три недели. В назначенный день я и чрезвычайно заинтригованный Патрик, точно соблюдая время, позвонили в квартиру Дика.

Глава седьмая. ЛЕОПАРД И АНТИЛОПА

Много мне пришлось испытать стрессов с того дня, как Мишель на пикнике поведала нам свою странную историю, но такого еще не было.
Дверь немедленно после звонка распахнулась, и я невольно шагнула назад - мне показалось, что мы не туда попали. Но в дверях стоял Дик. Молча поклонившись, он посторонился. Мы вошли в квартиру и замерли.
Огромный холл был оклеен элегантными темно-зелеными обоями с разбросанными там и сям рыжими мазками. Зеленый телефонный аппарат стоял на низкой козетке с рыжей обивкой. Свежие листья растений яркой зеленью оживляли общий темноватый фон. Дверь в гостиную была открыта, и там я увидела кресла не громоздкие и светлые, а изящные и черные, расшитые белыми звездами, ковер тоже был черно-белый и с каким-то звездным узором, а абажур лампы, кружевные занавески и салфетка на журнальном столике - ярко-красными. Словом, может, кто-то и усомнился бы, только не я и не Патрик: эту квартиру оформляла Мишель.
Мы долго стояли так, не в силах шевельнуться. Дик заговорил первый.
- Я нашел себе неплохого декоратора, - сказал он. - Пожалуйста, раздевайтесь и проходите. Сейчас я все объясню. Даю слово.
Патрик первым обрел дар речи.
- Мишель... здесь?
- Нет. Мишель вообще больше нет, - ответил Дик. Не успела я испугаться, как он добавил: - Ее теперь зовут Мари Дибуа, и она теперь парижанка. Спешу прежде всего успокоить вас насчет мисс Гвен, - обратился он ко мне. - Она никогда и не болела, просто другого способа заманить сюда эту вашу Мишель я не видел.
- Ничего не понимаю, - сказал Патрик.
- Он хочет сказать, - сказала я, прислонясь к стене холла, - что Мики обманула нас всех. Она напугала нас, чтобы пустить по ложному следу, и сбежала в Париж. У нее там сокровищ на полтора миллиона.
Патрик онемел.
- Ну, сокровища не только ее, - сказал Дик солидно. - Но и после раздела ей досталось прилично.  Может быть, вы все-таки разденетесь и войдете?
Я сняла плащ. Патрик, минуту постояв столбом, тоже стащил куртку. Мы прошли в гостиную, которая своей элегантностью могла поспорить теперь с самим хозяином дома. На столе был накрыт ужин. Неужели он думал, что мы сможем есть?
Сначала надо было задать самый главный вопрос, и я прежде всего спросила:
- А почему же вы сказали, что виноват кто-то из нашей компании? - А разве мисс Дейл не из вашей компании? - спросил Дик серьезно.
Я не нашлась, что ответить. Действительно, Мики из нашей компании, или по крайней мере была из нашей компании.
- Не расстраивайтесь раньше времени, все не так плохо, - сказал Дик, внимательно глядя на нас. - Я сейчас вам все расскажу. Но при одном непременном условии.
- При каком?
- При условии, что вы со мной поужинаете.
- Мне кажется, я могу не ужинать, - сказала я медленно. - Я уже все поняла.
- Что вы поняли? - заинтересовался Дик, усаживая Патрика и отодвигая стул для меня.
- Мики не проходила по улице. Она участвовала в той краже, да? И она сама - тот человек, который ждал, пока истечет срок давности. Она знала, что именно тогда станет богатой.
- Вы почти угадали. Почти, - подчеркнул он. - Она не участвовала в краже. Но она согласилась дать на суде те показания, которые были нужны злоумышленникам. Из них следовало, что кража была совершена средь бела дня. На самом деле, это произошло ночью. По договоренности мисс Дейл получала определенную часть сокровищ, а выполнить взялась два самых важных дела, какие нужно было выполнить после ограбления. Первое - обеспечить алиби сообщников, что она и сделала. Второе - спрятать похищенное в такое место, где оно могло спокойно пролежать пятнадцать лет!
- Она держала все в аквариуме, - произнес Патрик.
Дик расхохотался так, что из рук у него выпала тарелка, на которую он накладывал какую-то снедь. Бросив и ложку, он, всхлипывая, полез в карман за платком и, все еще вздрагивая от смеха, вытер слезы.
- Нет, - с некоторым трудом выговорил он. - Это было бы трудновато. Там были золоченые кубки, громадное блюдо с очень дорогой инкрустацией - оно первым появилось на рынке редких вещей, столовые приборы чистого серебра, причем работа стоила дороже самого серебра. Были, правда, редкие монеты, каждая из которых сама по себе - целое событие для нумизмата. Вот монеты поместились бы не только в аквариуме, но даже и в серой обезьянке.
- Тогда где же было все спрятано? - спросил Патрик. Я молчала - мне это было неинтересно.
- Интересно отметить, - заговорил Дик, - что мисс Дейл в то время было всего лишь шестнадцать лет. Шестнадцать! Это просто чудо. Возможно, это сыграло ей на руку, когда она давала показания в суде, - никому и в голову не пришло заподозрить юную девушку в столь грубом вранье. Но как она додумалась спрятать вещи в лесу?
- Где? - я тоже изумилась.
- В лесу. Вы правильно расслышали. Сообщники предлагали их перекрасить, поместить в камеру хранения на вокзале и иногда менять ячейки, попытаться вывезти за границу сразу же. Но мисс Дейл все это забраковала. Она сказала, что все вещи надо просто зарыть в лесу - это так просто, что никому и в голову не придет там их искать. Да и найти невозможно. Опять же, без доступа воздуха они лучше сохранятся. Ее послушались, и ночью мисс Дейл и один из грабителей отвезли все в лес. В машине лежали ценности и молодые деревца, которые были выкопаны с корнями совершенно в другом месте. Яму подготовили в довольно глухой части леса - благо, лесов возле города полно. Ценности, завернутые и упакованные должным образом, зарыли в землю. Сверху мисс Дейл посадила деревца, полила их и положила мох, который снимали пластами, стараясь по возможности не повредить. “Смехатура! - сказала она мне. - Это было как в шпионском романе! Место знали только я и он. Это было так глупо и нарочито, что никто просто не имел права до этого додуматься, пусть даже за пятнадцать лет”. Никто и не додумался.
- Значит, она обманула всех нас. Она...
- Она любила вас, - перебил меня Дик. - Пятнадцать лет - срок большой. Мисс Дейл в самом деле была к вам привязана и, чтобы облегчить вам шок от ее исчезновения, придумала историю с несчастьями в семьях ее клиентов. Она надеялась, что все вы решите, что она расстроилась так сильно, что просто уехала и не хочет возвращаться. И все. Я проверил: за последний год она проводила работы в двухсот сорока девяти квартирах. В пяти из них произошли несчастья. Все зависит от того, как подать информацию. Если рассказать про пять, не упоминая о двухсот сорока девяти, - эффект будет сильным. Особенно это должно было подействовать на мисс Гвендолен, потому что ваша Мишель ее больше всего боялась.
- Гвендолен?
- Ну конечно. Гвендолен, простите меня, глупа. “Только она могла додуматься до того, что я делаю, - сказала мисс Дейл. - Кроме Гвен, никому это и в голову бы не могло прийти.” Она была права - мисс Гвендолен и в самом деле обо всем догадалась. Кроме главного, конечно, - мысль о предательстве “милой Мики” никогда не появилась бы в ее преданном мозгу. Она первая почувствовала, что Мишель не вернется. Она позвонила в мой кабинет, когда вы сидели там, чтобы сказать, что записка со странным текстом - шпионский шифр. Она...
- Так вы все слышали?
- Ну конечно. Мисс Гвен очень волновалась и кричала так, что странно было бы не услышать.
- Уж не хотите ли вы сказать, что там и в самом деле был шпионский шифр?
- Что шпионский - нет, а шифр - да, я хочу сказать именно это. Причем это был самый простой шифр на свете.  Вы же сами говорили мне, что у мисс Дейл была плохая память, но она была пунктуальна, так как все записывала. Один из листков с бессмысленными рядами цифр был отмечен в углу самой обыкновенной галочкой - такую ставят бухгалтеры, проверяя счета. К тому же мне с самого начала особенно странным показалось слово “все” в конце записи. Когда вы процитировали мне “Люди забыли о простоте, и в этом их ошибка”, я позвонил специалистам по шифрам и попросил взять листки из моего кабинета и посмотреть. Цифры с листка обозначают просто порядковый номер нужной буквы из каждого слова, хотя из предосторожности мисс Дейл все же начинала не с первого, а пятого, кажется, слова. На самом деле там было написано: “Три. Париж. БМВ. За углом”. Это означало, что мисс Дейл собиралась улететь в Париж трехчасовым ночным рейсом, а за углом, прямо в ночь пикника, ее ждал БМВ с сообщником за рулем.
- Вы хотели проверить, правы ли вы, и поэтому морочили нам голову аквариумом и обезьянкой? Да? Ведь они тут ни при чем?
Дик покачал головой.
- Как вам не стыдно так меня обижать? - укоризненно спросил он. - Конечно, я не морочил вам голову. Я и в самом деле заподозрил истину в тот момент, когда мисс Гвен сказала, что аквариум был отдан ей.
- Но почему?
- Мисс Дейл собиралась, как говорит молодежь, смазать лыжи, то есть, попросту говоря, смыться. А она совсем даже не плохой человек. Рыбок брать с собой было невозможно, а оставить их без ухода - жалко. Я сразу это предположил, и так оно и было. Мисс Дейл спрашивала меня об их здоровье, а я даже не знал, что ей ответить.
- А обезьянка?
- Да она просто купила такую же обезьянку - помните, мадам Лекло видела ее с кольцом. Мисс Дейл купила брелок и держала его пока в ящике стола на работе - ведь там никто из вас никогда не бывал. Действительный свой талисман она по-прежнему возит с собой. Я его видел. Оставляя обезьянку, она надеялась дать вам понять, что совершенно порвала с прошлым. Надеялась, что вы поймете это и не станете ее искать. Но, как видно, напрасно. “Все, что я делала эти годы, было сделано хорошо, - сказала она. - Я совершила только одну ошибку: мне не надо было так сильно привязываться к ним. Как-то само получилось, я и не заметила. Если вы возьметесь дать им понять, что со мной все хорошо... Может быть, они и не догадаются. Невозможно представить себе Бланш, которая копает яму в лесу в поисках клада или смотрит на привычные ей листочки с моими знаменитыми цифрами как на шифр.” Я сказал, что возьмусь.
- На что она надеялась-то?
- Надеялась исчезнуть - и все. Не ожидала, что вы проявите такую настойчивость. Люди так же часто недооценивают привязанность к ним других людей, как и переоценивают.
- Ома будет жить во Франции?
- Она будет жить во Франции. Она может теперь позволить себе все, вплоть до покупки других документов. Она дала зарок никогда больше не приезжать сюда, но, увидев мое объявление о мисс Гвен...
- А почему Гвен?
- Мне кажется, - задумчиво сказал Дик, - что она пользуется большей любовью, чем все остальные, по той простой причине, что она хуже других защищена от жизни. Ей так и хочется помочь. Немалую роль сыграла в моем выборе и фамилия мисс Гвендолен - Клейнторфилдс. Это длинная и редкая фамилия, и мисс Дейл вряд ли предположила бы, что речь идет об однофамилице. Телефон в объявлении я указал тот, который установлен в кабинете одного нашего начальника в управлении - он на полтора месяца отбыл. На звонки никто не отвечал, мисс Дейл не могла просто выслать деньги - к тому же объявление я составил таким образом, что она от беспокойства просто места себе не находила. Сердце! Неужели это ее выходка так подействовала на Гвен? С той станется!
- Да уж! - подтвердила я. - Пересадка сердца! Мики это не понравилось бы - вас не обвинишь в пристрастии к простоте.
Дик снова расхохотался.
- Не мог же я написать - требуется операция в связи с гриппом, - пояснил он. - Ей ничего не оставалось, как приехать сюда, - про зарок она и думать забыла. Я ждал ее в госпитале “Валентина”, посадив в приемную свою сотрудницу, вооруженную фотографией мисс Дейл. Когда она объявилась, пришлось долго упрашивать ее остаться и объясниться - ведь я не имею никакого права ее задерживать. Объяснил ей, что специально пригласил вас показать свою квартиру... ну и так далее. Она оформила квартиру - это был хороший способ доказать вам, что она здесь побывала. И, знаете, уходя отсюда, она кое-что прихватила. - Он глянул на наши исказившиеся от ужаса лица и опять засмеялся. - Да что вы  Не думайте о мисс Дейл как об обыкновенной воришке. Она и тогда согласилась только потому, что хозяин сокровищ и сам получил их, скажем так, не слишком честным образом. Молодая была. Но она говорит, ни разу ни о чем не пожалела.
- Но что же она все-таки прихватила?
- Леопарда и антилопу, - он встал и прошелся по комнате. - Мне так было их жалко, что я вам и передать не могу, но она расплакалась, глядя на рисунок, и пришлось...
Мы помолчали. Оставалось выяснить еще один чрезвычайно щекотливый вопрос, но я твердо решила, что не женское это дело, и выжидательно смотрела на Патрика.
- Сколько мы вам должны? - наконец спросил тот.
Дик откинулся назад.
- Вы удовлетворены моей работой и представленными мною доказательствами?
- Да. И дело не только в квартире, - вмешалась я - Конечно, никто, кроме Мики, такого сделать не мог. Но ваш рассказ так легко проверить: Париж - не Марс, новое имя ее вы нам сказали. Но даже и не в этом дело. Дело в том, что мы вам верим.
- Мне это известно, и я это ценю, - серьезно сказал Дик. - Вы ничего не должны мне. Я получил гонорар от мисс Дейл.
- Ох, нет! - в один голос воскликнули мы с Патриком.
- Я не имею в виду деньги. Я имею в виду, что за все это, - он обвел рукой гостиную и холл, - я не дал ей и медного гроша. Я вполне удовлетворен. Это был интересный случай, хоть и нетрудный, а квартира у меня теперь такая, что любой заплачет от зависти. И больше мы этого обсуждать не будем. Лучше скажите, как дела у миссис Джуди.
- Отлично. Они живут сейчас с Джеком вместе, и мне почему-то кажется, что  скоро у них будет еще ребенок. Джуди не говорила, но у нее такой подозрительно сияющий вид... Если бы ей не омрачала жизнь история с Мики...
- Именно об этом я и хотел поговорить, - сказал Дик спокойно. - Я не вправе давать вам советы. Но мне кажется, что вам не следует рассказывать остальным всю правду. Например, для мисс Гвен это будет ужасно. Я пригласил вас, потому что вы можете это выдержать. Но остальные... Не омрачайте и счастья мисс Джуди - ведь ей, как я понял, сейчас вредно волноваться.
Уходя, мы еще раз окинули взглядом холл. На этот раз я разглядела новые детали, которых не заметила при входе, дополнявшие оформление и доставившие мне удовольствие, точно я смотрела на хорошую картину.
- Вот здесь были леопард и антилопа, - сказал Дик, указывая на вбитый около входной двери маленький гвоздик с золотистой шляпкой. - Смотрите.
Приглядевшись, я вздрогнула. На гвоздике висело кольцо для ключей, а на нем - пушистая пепельно-серая обезьянка.

****************

Послушавшись доброго совета и жалея друзей, мы с Диком сказали им только, что Мишель по каким-то обстоятельствам частного характера сочла нужным все бросить и переехать жить во Францию и что нам были представлены неопровержимые доказательства, как Дик и обещал. Изумленные, огорченные и растерянные, они долго обсуждали странное происшествие, не в силах понять, что ей даже позвонить или написать нельзя. Только Гвен ни о чем не спрашивала, хотя это было так странно - обычно она вопила и кудахтала больше всех. О чем-то догадывается, решила я. Что-то знает. А может, просто чувствует - ведь чрезмерный интеллект не подавляет в ней бесценных женских инстинктов.
Потом время стало брать свое, все грустили и помнили, но старались не говорить об этом. Дик не появлялся: очевидно, справедливо полагал, что вызывает у нас слишком грустные воспоминания. Гвен сделала две копии рисунка - одну для меня, другую я послала Дику в полицейское управление с курьерской почтой. Свой рисунок я поместила в сделанную когда-то Мишель рамочку и повесила на прежнее место.
Однажды, года через полтора после описанных событий, ко мне пришли Гвендолен и Джуди, баюкавшая на руках своего второго сынишку.
Я усадила их, ни и о чем не расспрашивая, хотя было ясно, что у них что-то на уме. Молча выпив кофе, Гвен достала из сумочки газету.
- Бланш, посмотри. И переведи, что здесь написано.
С фотографии мне улыбалась Мишель, державшая под руку какого-то молодого красавца. Текст внизу пояснял, что фотография сделана через полчаса после официального бракосочетания молодого миллионера и молодой миллионерши - и имена.
Я перевела, не делая никаких комментариев.
- Пошлем поздравления? - неуверенно предложила Джуди.
- Нет! - воскликнула Гвендолен. - Ни за что на свете!
И мы, как по команде, взглянули на рисунок, где преданно смотрели друг другу в глаза леопард и антилопа.