Он жабу гладил

Воспоминания брата О. Мандельштама

http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1995/10/mandel.html

. Со слов Осипа известен комический эпизод, когда на чей-то вопрос: “Где Мандельштам?” — старик ответил: “Они жабу гладят”, имея в виду жабо, которое брат приводил в порядок для маскарадного костюма в Доме искусств.
Виктор Шкловский тоже жил в этом писательском общежитии. Он был солдатом-вольноопределяющимся броневого дивизиона, расквартированного в здании Михайловского манежа (теперь Зимний стадион). Как-то после посещения брата я провожал Виктора Борисовича пешком по Невскому в расположение его части. По пути он мне рассказал, что броневик, с которого Ленин произнес свою знаменитую речь у Финляндского вокзала по приезде в Петроград, был послан из их дивизиона. Позднее В. И. Ленин побывал в дивизионе и беседовал с солдатами.
Осенью 1920 года Осип очень успешно выступал на литературных вечерах. Так, в октябре он читал свои стихи в Клубе поэтов, стихи превосходные. О них в своих дневниках крайне скупой на похвалы и не слишком доброжелательный к брату Блок записал: “Гвоздь вечера — И. Мандельштам, который приехал, побывав во врангелевской тюрьме36. Он очень вырос <...> виден артист. Его стихи возникают из снов — очень своеобразных, лежащих в областях искусства только”37.
Сам Мандельштам высоко ценил Блока, но считал его человеком XIX века, а поэзию его — завершенной главой истории русской поэзии. Время показало, что брат был и прав, и не прав в своей оценке Блока. Значение этого поэта и его влияние на все последующие поколения было исключительным и непреходящим. Гениальность же Блока признавалась даже его врагами.
В ноябре в Доме искусств с большим успехом прошел вечер поэзии О. Мандельштама. Дом искусств выпускал альманах. В первом его номере помещены два стихотворения брата: “Я слово позабыл, что я хотел сказать...” и “Возьми на радость из моих ладоней немного солнца и немного меда...”, датированных ноябрем 1920 года.
Жизнь самого Дома искусств и творчество литераторов, живших в елисеевской квартире, несмотря на постоянный голод, холод и разнообразные лишения, остались в памяти современников как значительное явление культуры тех лет. Ольга Форш в одноименной повести назвала Дом искусств — Сумасшедшим кораблем.
Интересно и само здание, в котором помещался Дом искусств. Его выстроил в начале XIX века купец по фамилии Косиковский. Дом недолго принадлежал ему. Менялись владельцы, квартиранты, само назначение дома. Жил здесь когда-то Греч. В его квартире потом поселился Кюхельбекер. Много лет здесь проживал Грибоедов, уехавший отсюда в Персию. Было здесь одно время и Благородное собрание, где блистал петербургский свет. В большом зале устраивались концерты, балы. Последним владельцем дома стал перед революцией известный богач купец Елисеев.
Из Дома искусств брат переехал в общежитие Дома ученых на Б. Миллионной улице. Он занимал огромную почти пустую комнату с зеркальными окнами, выходящими на Неву. Здесь было теплее, близко находилась неплохая столовая. Но здесь Осип оказался на отшибе и оставался поэтому недолго.
 
А в это время на Васильевском острове мы с Надюшей наслаждались нашей семейной жизнью и дорожили каждым днем, прожитым вместе. В одной из пустых комнат огромной квартиры Дармолатовых поселились друзья Надюши: известный социолог Питирим Сорокин и его жена Лена Баратынская, близкая подруга Нади по Бестужевским курсам. Сорокин был яркой и примечательной во многих отношениях фигурой. Уроженец далекого северного городка — Великого Устюга, он упорно добивался поставленной еще в юности цели — стать ученым. Крайне нуждаясь, он все же сумел закончить Петроградский университет и не случайно выбрал для себя такую область, как социология. Начиная с 1917 года он стал членом партии с.-р. и активно участвовал в ее деятельности в период нахождения у власти Временного правительства. Он был близок к Керенскому, очень ценившему его. В дальнейшем Сорокин разочаровался в с.-р. и вообще решил полностью себя посвятить науке.


http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1995/10/mandel.html

Питирим Александрович был сильным, крепким человеком, с умным, выразительным лицом, немногословным, как многие северяне. Лена Сорокина казалась полной противоположностью мужу: изящная, стройная, с тонкими, красивыми чертами лица, общительная и веселая. Чудесная была пара, легко вписавшаяся в уклад нашей семьи с ее радостной атмосферой. Сорокин как раз в это время, в 1919 году, закончил работу над своим первым фундаментальным курсом социологии. Корректурные гранки этой книги давались на прочтение и мне, и, читая их, я впервые познакомился с социологией, значение которой сразу после революции очень возросло. Эти гранки много лет лежали у нас на антресолях, и я очень сожалею, что не сохранил их.
В начале 1920 года Сорокин обратился с письмом к Ленину, в котором просил разрешить ему отъезд в Америку. Он писал, что вышел из партии с.-р. и не собирается больше принимать участие в политической жизни. В США Питирим Александрович стал профессором одного из крупнейших университетов и дожил до глубокой старости — почти до девяноста лет38.