Что есть имя?

Глава первая. Совпадение

Спешка, лихорадка, гонка и шум не способствуют раскрытию преступлений. Именно так считал Дик Уиллет, которому пришлось бросить только что любовно приготовленный женой ужин и любимую книгу и мчаться сломя голову в полицейский участок, где он работал, мчаться на ночь глядя, поскольку ему позвонили и попросили спешно прибыть. Правда, он признавал, что иногда без спешки, лихорадки и гонки не обойтись, - и похоже, это именно тот самый случай.
Дика в управлении чрезвычайно берегли; единственный человек, которому он там был подчинен, шеф полиции по прозвищу Медведь, потратил в свое время немало сил, чтобы заполучить Дика, и отлично понимал, что тот может в любую минуту на все плюнуть и уйти. Дик не нуждался в деньгах, он был более чем обеспечен, не говоря уже о том, что мог бы зарабатывать гораздо больше, и не служа в полиции, поскольку имел лицензию частного детектива. Слава его давно перешагнула пределы родного города, и желающие воспользоваться его услугами обрывали телефон в полицейском управлении и выстраивались в очередь.
Однако Дик не уходил из полиции. Пока не уходил. Больше всего его привлекала в полицейской работе возможность выходить прямиком на самые интересные и захватывающие дела, потому что занимался сыщицкой работой он исключительно по зову сердца. Медведь чуть ли не молился на Дика, позволял ему все, включая возможность выбрать самому лучшие и интереснейшие из тех дел, которыми приходилось заниматься. Это было, что греха таить, лестно. Никто и никогда не спрашивал у Дика отчета, где он проводит время и чем занимается, никто никогда не вынуждал его сидеть на работе, если ему надо было находиться в другом месте. Так что получить вот такой вызов - вечером, без дополнительных объяснений по телефону - было делом чрезвычайным.
Дик полностью доверял Медведю и прекрасно понимал, что просто так его бы не побеспокоили. Значит, случилось что-нибудь экстренное! И хотя радоваться этому обстоятельству было не по-граждански, он все же радовался. Его любимый герой Шерлок Холмс, когда на руках у него не было ничего интересного, сказал однажды своему другу доктору Ватсону: "Как гражданин и верноподданный ее Величества я радуюсь. Но как сыщик..." Дик прекрасно его понимал.
Припарковав машину со своей обычной аккуратностью, он быстро вошел в управление и сразу понял, что нечто необычное и в самом деле случилось: несмотря на поздний час, все буквально ходило ходуном. По дороге в кабинет Медведя он поглядел в одну открытую дверь, в другую - везде шли допросы, какие-то люди отвечали на вопросы изнуренных тридцатиградусной жарой, усталых и раздраженных полицейских, другие сидели рядом, ожидая своей очереди. Повсюду валялись пустые банки из-под коки, чашки из-под кофе украшали все столы и стояли кое-где даже на полу. Полицейские, занятые по горло, все же находили время кивнуть Дику или помахать ему рукой; все они, словно сговорившись, делали выразительный жест рукой и таинственно поводили глазами в сторону кабинета начальства.
Пожав плечами, Дик дошел до двери Медведя и постучал. Никакого ответа. Изнутри доносились взволнованные голоса. Он снова постучал. На сей раз его услышали, и голос Медведя изнутри нетерпеливо крикнул:
- Войдите!
Дик вошел, и все находившиеся в комнате разом воскликнули:
- О! Наконец-то!
- Что здесь стряслось? - спросил Дик, кивнув всем по очереди и садясь на стул прямо перед столом Медведя, который для него тут же поспешно освободили.
- Да вот стряслось, - сказал Медведь как-то обреченно. - Я двадцать семь лет работаю в полиции, но никогда еще не попадал в подобные переделки.
Дик с трудом удержался, чтобы не потереть обрадованно руки, и только кратко спросил:
- Что?
Медведь со вздохом подвинул в его сторону солидную пачку бумаг, с виду походивших на заявления.
- Сегодня первое число, - сказал он. - Первое июля. И сегодня, первого июля, были почти подряд совершены сразу шесть преступлений, каждое из которых могло бы надолго занять страницы газет. Прошу убедиться.
- Может быть, вы расскажете мне сами, - предложил Дик, с досадой отодвигая пачку. - Вы же знаете, я всегда предпочитаю выслушать кого-то, а не знакомиться с делом по дурацким записям.
- Возьмем дурацкие записи, - согласился Медведь, подвигая пачку к себе. - Мне необходимо освежить свою память - хотя все это случилось сегодня днем, я все же не смогу внятно и последовательно изложить события - их слишком много, - и он стал перебирать листки.
Сидевшие в кабинете полицейские потихоньку вышли - они знали, что шеф предпочитает общаться с Диком Уиллетом с глазу на глаз. Понимали ли они, что он таким образом просто охраняет свой авторитет, неизвестно, но факт оставался фактом.
- Итак, ровно в 11 часов 50 минут утра поступило сообщение о том, что из Музея восточных искусств украдены четыре небольшие фигурки животных. Редкостные фигурки! Их заменили копиями, которые продаются там же, в магазине самого музея. Вероятно, вор или воры рассчитывали, что подмену заметят нескоро, но директор музея - настоящий фанатик своего дела, он каждый день лично обходит залы, а к этим фигуркам у него особая слабость. Он обожал любоваться ими и делал это почти ежедневно, так что мгновенно понял, что к чему. Вчера вечером, когда музей закрывался, фигурки были на месте - он это отлично помнит, дает любые гарантии. Единственное, в чем нам повезло, если вообще можно выразиться подобным образом, - это в том, что посетителей сегодня в музее было совсем мало. Поэтому в настоящий момент допрашивают свидетелей, смотрительниц и тех посетителей, которых удалось найти. Наши ребята пытаются получить описание других посетителей, может быть, кто-то что-то подозрительное заметил.
Дик Уиллет откинулся назад.
- Дело рядовое, - заметил он.
- Рядовое, - охотно согласился Медведь. - И будь оно единственным, я не стал бы вас беспокоить. Но через полтора часа, а именно в тринадцать часов и пятьдесят две минуты, нам сообщили, что из сейфа компании "Кливленд", расположенного в центре города, пропали ценные бумаги. Бумаги очень - я подчеркиваю, очень! - дорогие и к тому же секретные. Хранились они в сейфе, который стоял в кабинете главного менеджера. Была какая-то причина, по которой они держали их у себя, хотя обычно такого рода документы хранят совсем иначе. Сейф открывается каждый день, всяких бумаг там много, так что, если бы похититель захотел, то он теоретически мог бы сделать так, чтобы исчезновение документов не заметили сразу, - например, подложил бы на их место другие. Но то ли он торопился, то ли не собирался прятаться, и все в сейфе перевернуто вверх дном. Эту часть дела надо держать в секрете - бумаги государственные, исключительной важности, мне уже звонили о том, что разглашению их исчезновение и вообще обстоятельства дела не подлежат.
Дик поморщился.
- Хорошо! - кратко сказал он. - Дальше?
- Слушайте дальше, - мрачно сказал Медведь. - Мы переносимся в высший свет. В пятнадцать часов и три минуты в полицейское управление позвонила известная вам миссис Леант - ее любимые драгоценности, увы, пропали. Они лежали прямо в ящике ее туалетного столика, но сам дом охраняется, как военная тюрьма. Как туда мог проникнуть похититель - совершенно непонятно. Вы же знаете, этот Леант занимается политикой. В настоящий момент служанка миссис Леант дает показания в соседней комнате. Кстати, она целый день безотлучно находилась с хозяйкой, у которой с утра началось небольшое недомогание. По словам самой миссис Леант, только массаж, сделанный руками ее служанки, спасает ее от ужасных головных болей, так что они провели вместе весь день, вплоть до того, что та не отлучалась даже за едой - еду приносили из кухни. Именно благодаря искусному врачеванию горничной, миссис Леант вечером почувствовала себя лучше и решила, что может хотя бы ненадолго пойти на званый ужин, на который ее пригласили еще неделю назад. Собираясь туда, она и обнаружила, что все ее украшения пропали. Камешки те еще, все вместе потянут тысяч на восемьсот. Как вам это нравится?
- Не очень, - сказал Дик. - По правде сказать, мне это не нравится совершенно. - Он и в самом деле был недоволен, потому что дела были все какие-то стандартные, рутинные. Но, вероятно, придется заняться этим, чтобы помочь Медведю, так что выбора не было. Впрочем, и к поискам пропавших драгоценностей, и уж тем более к возвращению на законное место предметов искусства у него была определенная склонность. - У вас есть еще что рассказать, как я понимаю.
- Увы. Через десять минут после того, как я отправил группу в дом супругов Леант, то есть в пятнадцать часов и двадцать три минуты, позвонили из дома неких мистера и миссис Тилби. Мистер Тилби скончался четыре дня назад, двадцать шестого июня. Миссис Тилби сегодня утром прибирала в первый раз после этого печального события в кабинете своего супруга и обнаружила, что исчезло его завещание, - замок в письменном столе взломан, все бумаги лежат там в полном порядке и нетронутыми, нет только завещания. По ее словам, это не так и страшно, потому что у нее очень много свидетелей, которые без колебаний подтвердят, как ее муж распорядился своими деньгами, но все-таки это странно и неприятно.
- А как ее муж распорядился своими деньгами?
- Поскольку единственный сын супругов Тилби не выказывал особого рвения, работая в фирме своего отца, а также не счел нужным вступить в брак и продолжить род Тилби, хотя ему уже тридцать шесть лет, его отец счел неразумным оставлять ему много денег. Он оставил деньги жене в надежде на то, что сын исправится. Кроме сына, у них есть еще и дочь, она совсем еще молоденькая, и ей отец тоже оставил определенную сумму. Опекуншей назначена ее мать, которая и должна распоряжаться деньгами в пользу дочки до ее совершеннолетия. В конце этого года ей исполнится двадцать один. Девушка хорошая, никакого желания забрать свои деньги из-под опеки матери и использовать их по-своему не выказывает. Живут они очень дружно.
- Миссис Тилби совершенно уверена, что ничего, кроме завещания, не пропало?
- Да.
- А почему они хранили завещание не у адвоката, а дома? Ведь так не делают.
- Не знаю. Вы, вероятно, уже догадываетесь, что я хочу попросить вас заняться этим. То есть выбрать одно или лучше несколько из всех этих дел и помочь нам.
- Я беру дело с завещанием, - решительно заявил Дик Уиллет.
- Мне бы еще хотелось, чтобы вы занялись государственными бумагами, они особенно меня тревожат, - признался Медведь. И когда Дик не изъявил по этому поводу никакого восторга, добавил. - К тому же это ваш гражданский долг.
- Ладно, - с едва уловимым оттенком иронии сказал Дик. - Это все?
- Нет.
Дик вздохнул.
- Хорошо, продолжайте.
- В семнадцать часов четыре минуты, когда мы уже начали робко надеяться на то, что этот кошмар на сегодня прекратился, раздался новый звонок. На сей раз - из банка "Альфа". Один из клиентов банка пожаловался, что кто-то мошенническим способом снял с его счета приличную сумму денег. Мы намекнули звонившему, что, возможно, не в порядке их электронная система или виноват кто-то из служащих, но они настаивали, что это невозможно, что все правильно. Пострадал некий... - Медведь сверился с записями, - некий мистер Котерс. Это старый, давний клиент банка. Между мистером Котерсом и банком никогда не было никаких разногласий, он никогда не замечал, чтобы с его счета пропал хоть один цент.
- Чтобы вести дело о хакерстве, нужно иметь специальное образование, - заметил Дик. - Я не слишком хорошо разбираюсь во всех этих компьютерных штучках...
- Во-первых, вы в них отлично разбираетесь, это всем известно, - ответил Медведь. - А во-вторых, тут не хакерство, то есть не проникновение в компьютерную систему банка. Дело обстоит хуже. Деньги мистера Котерса переведены банковским переводом на какой-то счет в Швейцарии, где их уже сняли. Наличными. Именно швейцарский банк и подтвердил, что деньги пришли переводом, но в "Альфе" не осталось ни одной бумажки, которая могла бы объяснить исчезновение денег. Сам Котерс, конечно, такого распоряжения не давал.
- Банк должен все ему вернуть, - заметил Дик.
- Конечно. Нас просит о помощи не Котерс, а именно банк.
- Мошенничество? - задумчиво переспросил Дик.
- Да, похоже на то. Но какое-то странное. Потребовалось очень уж необычное стечение обстоятельств, чтобы документ, обеспечивающий перевод денег, не попался на глаза никому из служащих, лично знавших Котерса. А его знали многие, очень многие. Если мошенничество, то почему выбрали такого клиента, который давно работает с этим банком, так что и его самого, и его почерк отлично знают?
- Так. Котерс и банк "Альфа". Мошенничество, приведшее к исчезновению с банковского счета крупной суммы... кстати, какой?
- Восемьсот сорок тысяч долларов.
 Дик присвистнул.
- Ничего себе! Что же, они отправляют такие деньги без дополнительной проверки? Впрочем, работники банков привыкли оперировать крупными суммами, им, наверное, кажется, что это не так и много. Ну хорошо. На сей раз все?
- Нет. Еще одно. В шестнадцать часов сорок пять минут...
- В шестнадцать сорок пять? - перебил Дик. - Ведь о мошенничестве в банке сообщили в семнадцать часов четыре минуты! Мне казалось, что вы идете последовательно, соблюдая временной порядок!
- Так и было, - сказал Медведь. - Но ведь мне известны ваши вкусы, если можно так выразиться! Поэтому я и пропустил звонок в шестнадцать часов сорок пять минут. Это было убийство.
Дик сделал рукой отрицательный жест.
- Да, я знаю, вы никогда не занимаетесь преступлениями, связанными с насилием. И если бы не началась вся эта свистопляска, то вы, наверное, никогда и не узнали бы об этом, точнее, узнали бы только из газет. Но видите ли, в чем дело... убит очень известный адвокат. Его попросту застрелили прямо на улице, стреляли из быстро мчавшейся машины. Замечательный, наверное, был стрелок. Впрочем, перед самым выстрелом автомобиль останавливался на светофоре, так что у него была возможность прицелиться. Это было на тридцать второй авеню, там, сами знаете, страшный шум, поэтому выстрела вообще никто не слышал. Когда же пострадавший упал, сначала думали, что у него что-то с сердцем - он уже немолодой человек, потом разглядели пулевое отверстие, и приехавшие врачи констатировали смерть от пули.
- Не вижу ничего странного или необычного, - сказал Дик.
- Да в том-то все и дело! Ни в одном из этих преступлений и нет ничего странного и необычного. Но ведь с таким объемом работы справиться сразу физически невозможно. И обратите внимание: все они связаны с большими деньгами, поэтому так просто спустить дела на тормозах нам не удастся.
- С большими деньгами? А убийство?
- И убийство тоже. Погибший, Бенджамин Фрэйрс, имел состояние в...
- Я знаю Бенджамина Фрэйрса, - снова перебил Дик. - Так это его убили?
- Знаете лично?
- Нет, конечно. Но много слышал о нем и видел несколько раз.
- Именно. Вот видите - он человек известный! Что нам теперь делать - ума не приложу. И скажу вам честно - очень рассчитываю на вашу помощь.
- Хорошо, - согласился Дик. Он в таких ситуациях всегда чувствовал себя неловко - ведь Медведь имел полное право попросту дать ему распоряжение, но никогда не позволял себе ничего подобного. - Я возьму все эти документы - с вашего разрешения, конечно, - и, если можно, результаты тех опросов, которые уже были проведены. Сейчас сяду у себя в кабинете, потихоньку просмотрю их и скажу вам, что именно я готов взять на себя.
Медведь с облегчением вздохнул. Он отлично знал, что Дик иногда выдавал решение сразу же, только прочтя дело. Но даже если в этот раз так не получится, все-таки сыщик возьмется за самые неприятные и ответственные из всех шести дел, - и это уже будет громадное облегчение.
Дик забрал документы и засел в своем кабинете, куда ему вскоре принесли еще кучу бумаг - новые записи допросов свидетелей и пострадавших. Работал он больше часа, но Медведь терпеливо ждал - ему даже в голову не пришло уйти домой. Наконец Дик Уиллет медленно вошел в его кабинет.
- Ну что? - нетерпеливо спросил Медведь. - Вы подключитесь к расследованию?
- Да, - ответил Дик.
- Очень хорошо! Слава Богу! Какие дела вы возьмете?
- Все, - сказал Дик Уиллет.
Медведь, уже приготовившийся записывать, застыл с занесенной над листом бумаги авторучкой в руках.
- Как это - все? Там же убийство! Убийство вы тоже берете?
- Да.
Медведь онемел. Это было уже что-то совершенно необыкновенное: Дик и близко никогда не подходил к преступлениям против личности.
Дик Уиллет подошел к столу, сел, глядя как-то сквозь своего начальника. Было видно, что в мозгу у него идет напряженная работа. Медведь молчал, боясь сказать слово.
- У меня что - даже волосы на голове шевелятся от напряжения? - неожиданно спросил Дик. - Впрочем, неудивительно. Вы видели заявления и результаты опросов?
- Да. Внимательно все прочел.
- Вы ничего не заметили?
- Нет, - встревожился Медведь. - А в чем дело?
- Посмотрите повнимательнее дела, - сказал Дик. - И вы увидите одну странную вещь: в пяти случаях - исключением стало дело с мошенничеством в банке - показания по делу дает какая-то свидетельница. И все свидетельницы носят одно и то же имя - Джульетта.
- Одна свидетельница?! Во всех делах - одна свидетельница?! - воскликнул Медведь.
- Нет, - терпеливо ответил Дик. - Свидетельницы разные. У них разный возраст, разный внешний вид, если судить по фотографиям на ксерокопиях документов. Они носят разные фамилии. Но каждую из них зовут Джульеттой.
Медведь молчал.
- Я убежден, - продолжал Дик Уиллет, - что если хорошенько разобраться с делом в банке, там тоже непременно всплывет какая-нибудь Джульетта. Просто до нее еще не дошло.
- И что же вы думаете?
- Не знаю, - признался Дик. - Пока я не знаю, что и думать. Но Джульетта - это не Мэри, не Глэдис и не Сара. Я не верю в такие совпадения.
- Странно, - неуверенно сказал Медведь.
- Странно, - легко согласился Дик. - Именно это мне и нравится. Пока даже предположить не могу, в чем тут суть.
- И поэтому вы хотите заняться всеми этими делами?
- Не только поэтому. Обратите внимание: автомобиль, из которого стреляли в Бенджамина Фрэйерса, был необычного синего цвета. Так описали его свидетели, включая некую Джульетту Нейенс. Эта Джульетта Нейенс работает в баре на тридцать второй авеню, прямо перед окнами которого и было совершено убийство. Служанка миссис Леант, которую зовут Джульетта Ригини, показала, что утром мимо охраняемых ворот их дома проехал какой-то странный синий автомобиль. Девушка в это время отошла к окну, чтобы смочить в свежей воде полотенце и положить его на лоб своей хозяйки, и невольно глянула на улицу. Она обратила на машину внимание, во-первых, потому, что машина ехала очень медленно, так медленно, что ей даже показалось на минуту, что она сейчас остановится, а во-вторых, потому, что она была необычного синего цвета.
- Господи! - только и сказал Медведь.
- Поэтому мне хотелось бы узнать две вещи. Первое - какой идиот станет стрелять из машины, которую легче легкого найти по приметам? На свете что, мало машин? Белых, бежевых, незаметных? И второе: почему в обоих случаях появляется такая же машина? Я пока не говорю "одна и та же", я пока говорю "такая же". Ведь номера не запомнил никто.
- А охрана в доме Леантов?
- Не так все просто. Охрана в доме Леантов и в самом деле серьезная. Но машина проехала с другой стороны - там глухой забор, так что дополнительной охраны нет. Именно туда выходят окна спальни миссис Леант, и именно оттуда Джульетта увидела машину. Слава Богу, парень, который проводил допрос Джульетты Ригини, знает свое дело, так что набросал небольшой чертежик. Совсем скромненький, но этого оказалось достаточно, чтобы понять: охрана просто не могла увидеть автомобиль, который как следует разглядела служанка.
- А в других случаях...
- Нет, - сказал Дик. - В других случаях про машину ничего. Пока ничего. Но ведь о ней никто и не спрашивал.
- Ее могли и не заметить, - вставил Медведь.
Дик покачал головой. У него на этот счет была совсем другая точка зрения.
- С чего же вы начнете? - спросил Медведь.
Дик подумал немного.
- С банковского мошенничества, - решил он. - Надо как следует расспросить персонал банка и самого Котерса. И если никакая Джульетта там не всплывет, то я передам дело кому-то другому, потому что станет ясно, что оно вскрылось первого июля случайно и никак не связано с остальными.
- Вы думаете, остальные связаны между собой?
- Вне всякого сомнения. В том, что все преступления совершены в один и тот же день, а также в этих самых Джульеттах заключен какой-то смысл. Я найду его - и мы найдем преступников. А если я его не найду, то его не найдет никто.
- Сожалею, что потревожил вас, - сказал Медведь. - Но вы же понимаете, другого выхода у меня не было. Сейчас, как я понимаю, вы отправляетесь домой. Но вдруг вы сочли бы необходимым действовать по какому-то из этих дел немедленно!
- Такой необходимости нет, - сказал Дик. - Но вы правы, она могла и возникнуть. К тому же я здесь работаю, рабочий день у меня ненормированный, вы сочли нужным меня вызвать - вот и вызвали. Ничего странного я в этом не нахожу, претензий у меня нет и быть не может. Сейчас нам обоим, да и ребятам тоже, надо хорошенько поспать. "Однако только солнце распахнет постельный полог в спальне у Авроры..."
- Что? - удивился Медведь.
- Шекспир, - отвечал Дик. - "Ромео и Джульетта".

На другое утро отдохнувший и выспавшийся Дик Уиллет, прогуливаясь в парке со своим псом Болли, размышлял о неожиданно свалившихся на него проблемах. Еще вчера он практически отдыхал - и вот уже на руках шесть сложных дел! Впрочем, каждое из них в отдельности, вероятно, не было сложным, но все вместе они представляли для сыщика безусловный интерес.
Из общей картины выбивалось дело с банком "Альфа". Дик снова задумался. В каждом деле по Джульетте! В каждом, если не считать банка "Альфа". Могло ли это быть совпадением?
Теоретически да, признался он себе. Теоретически могло, если вспомнить то, что он знал о теории вероятности. Но практически! Имя никак нельзя считать популярным...
Вчерашнее решение, принятое сразу после того, как он ознакомился с ситуацией, было верным, понял Дик. Он начнет с того, что посетит этого мистера Котерса. Если совпадение всех Джульетт в стольких делах одновременно было крайне маловероятным, то вполне вероятным можно было счесть другое совпадение: Котерс мог совершенно случайно обнаружить обман и позвонить в полицию в тот же самый день. В конце концов, ежедневно в полицейском управлении раздаются сотни звонков. И Дик просто сразу же отмел бы это дело из общего ряда, если бы оно не было само по себе достаточно необычным.
Мошеннический перевод денег. Сделан с помощью поддельных документов. Почему-то мошенник или мошенники избрали для своих целей именно Котерса, хотя это наверняка не единственный богатый клиент банка "Альфа". Это было опасно: все в банке отлично знали Котерса и могли в любой момент спохватиться, но этого не произошло. Однако же восемьсот сорок тысяч!
Любопытно, но не для меня, твердо решил Дик. Надо для очистки совести сходить к Котерсу, поговорить с ним и осторожно выяснить, не затесалась ли сюда какая-нибудь Джульетта. Если таковой не окажется, пусть делом занимаются его коллеги, а он покопается с этой цепочкой Джульетт и с синей машиной...
Особняк, в котором проживал Котерс, оказался достаточно роскошным, но все же скромнее, чем ожидал Дик. Охрана у входа понравилась ему: парни явно знали свое дело, работали добросовестно, но совершенно без хамства и без неприятной манеры преувеличивать свое могущество. Эти ребята отлично помнили, что их обязанность состоит не только в том, чтобы не пропускать нежеланных гостей, но также и в том, чтобы отличить тех, кто мог пригодиться хозяину, и пропустить их к нему. Чрезмерное рвение в такого рода работе особенно опасно.
Дика вежливо проводили до самого входа, и не будь он детективом, ни за что не догадался бы, что это сделано не из любезности, а тоже в целях безопасности. Войдя в холл, он внимательно огляделся по сторонам.
Да, тот, кто живет здесь, не беден. Однако роскошь обстановки не понравилась Дику, хорошим вкусом здесь и не пахло. Он с отвращением поглядел на статуэтку богини Дианы - она походила не на охотницу, а скорее на распутницу самого низкого пошиба. Тяжелые шторы, закрывавшие французские, от пола до потолка, окна, тоже изыском не блистали: ярко-розовые, словно в будуаре молодящейся старухи. Собранные здесь вещи производили какое-то странное впечатление: теоретически они должны были гармонировать друг с другом, но на практике выглядели в ансамбле отвратительно.
Одетый в темно-красную куртку лысый человек небольшого роста, вероятно, исполнявший функции дворецкого, пригласил Дика пройти, и он, не без облегчения покинув холл с Дианой-охотницей, стал подниматься вверх по ступенькам, устланным ядовито-зеленым ковровым покрытием.
Войдя в гостиную, где ждал его Котерс, Дик понял, что угодил из огня в полымя: обстановка здесь тоже не блистала изысканностью. Мебель была просто ужасна. Дик, страстно любивший хорошие вещи и обладавший превосходным вкусом, едва удержался, чтобы не поморщиться. Пожимая руку Котерсу, который поднялся ему навстречу, он не без иронии отметил про себя, что единственное, что радует здесь глаз, - это большой кот цвета меда, безмятежно спавший в поставленной в углу корзине.
Однако сам хозяин неожиданно понравился Дику. Котерс был довольно крупным мужчиной с пшеничного цвета волосами и серыми глазами какого-то невыразительного цвета. Похоже было, что он попросту не умеет улыбаться; но манеры у него были прекрасные, в нем ощущалась свобода обращения, какой обладают только очень уверенные в себе люди. Спокойная естественность - вот так охарактеризовал про себя Дик хозяина дома, и это его более чем устраивало.
- Меня зовут Ричард Уиллет, - начал он, - просто Дик. Я пришел побеседовать с вами по поводу...
- Мне прекрасно знакомо ваше имя, - перебил его Котерс. - Простите, что перебил вас, но хочу сразу поставить все точки над и: я знаю, кто такой Дик Уиллет, и наслышан о многих его подвигах.
- Я бы хотел задать вам несколько вопросов, - поклонившись в знак благодарности, сказал Дик. - Надеюсь вы мне на них ответите.
- Почту за честь, - отвечал Котерс, и никакой издевки в этих словах Дик не услышал.
- Итак, когда и как вы обнаружили, что с вашего счета исчезли деньги?
- Я обнаружил это вчера, мистер Уиллет, когда получил банковское извещение.
- Просто Дик, - поправил Дик. - Какое извещение вы имеете в виду?
- Обычное. Стандартное. Каждый раз, как происходит движение на счете, банк присылает письмо с пометкой "Лично", где указано - когда, кому и сколько денег перечислено с моего счета или что поступило на него. В конце извещения всегда ставится сумма остатка на счете.
- Понятно, - сказал Дик. - Я тоже регулярно получаю такие извещения.
- Итак, в извещении было сказано, что с моего счета ушли деньги туда-то и туда-то. Остаток, который после этой операции красовался на моем счете, никак не мог меня удовлетворить.
- Вы испугались?
- Ни капли. Я был совершенно убежден в том, что произошла ошибка, и отправился в банк, чтобы ее исправить.
- А почему вы не позвонили туда?
- Мне все равно нужно было зайти к менеджеру по делу, да и, кроме того, я уже привык не обсуждать подобных вопросов по телефону. Это, знаете, как бы вошло в мою плоть и кровь.
- Понятно, - снова сказал Дик.
- Через пять минут после моего приезда в банке поднялась страшная паника. Стало ясно, что совершено мошенничество. Работник банка, который отвечает за переводы денег, клялся, что отправил деньги на основании моего собственноручного поручения. Когда его попросили показать это поручение - должна оставаться копия - он с готовностью вскочил с места и схватил какие-то папки. Однако, сколько он ни искал, ничего подобного там не оказалось.
- Это был мужчина? - спросил Дик, который ни на секунду не забывал о Джульетте.
- Да, - несколько удивился Котерс. - Точнее, совсем молодой человек, зовут его, кажется, Джек или Джон. Что-то в этом роде. Он был смертельно напуган, кажется, ему даже стало дурно. Но скоро он немножко успокоился, потому что другие сотрудники, точнее, еще двое, через чьи руки проходят такие документы, подтвердили, что тоже видели мое собственноручное поручение о переводе денег. Тогда этот Джек или Джон более или менее пришел в себя.
- А эти двое других сотрудников? Как их звали?
- Не могу сказать вам точно, - после короткого раздумья ответил Котерс. - Мужчина мне не представлялся, а остальные обращались к нему, кажется, по фамилии. Что-то вроде Майерс или Мейерс. Молодую леди звали Викторией.
- А вы не ошибаетесь? Может быть, вы от волнения неправильно запомнили ее имя?
- Нет, мистер Уиллет... Дик... я не ошибаюсь, потому что я знал ее и раньше, так что никак не мог неправильно запомнить ее имя от волнения. Я уже очень много лет работаю только с банком "Альфа", - Котерс обернулся и посмотрел куда-то в угол. Дик тоже обернулся и увидел, что кот немного приподнялся в корзинке, грациозно потянулся и опять свернулся клубочком.
- Ну хорошо, и что же было дальше? - спросил он, с трудом заставляя себя отвести глаза от божественно красивого животного. Шерсть кота выглядела совершенно золотой, словно Золотое руно. К тому же в этой комнате на коте просто глаз отдыхал.
Котерс пожал плечами.
- Менеджер заверил меня, что, поскольку никаких документов за моей подписью о переводе денег банк предъявить не может, я могу не беспокоиться. Потери будут мне возмещены. В полицию он звонил прямо при мне.
- Вы сами не стали бы звонить в полицию?
- Стал бы, - ответил Котерс. - Видите ли, были некоторые обстоятельства, которые вынуждают меня быть внимательнее.
- Какие обстоятельства? - насторожился Дик.
- Я, как вы, наверное, успели заметить, собираю предметы искусства, - сказал Котерс. Дик, невольно вспомнив кошмарную Диану, только кивнул. - Недавно я посетил один известный аукцион. У меня там есть своя ложа.
- Ложа? - удивился Дик.
- Да. Зал там хороший, для постоянных клиентов есть небольшие ложи, которые идут по периметру зала вдоль кресел, предназначенных  для других участников аукциона. Никогда я не замечал на аукционе ничего настораживающего - фирма старинная, связанная чуть ли не со всем миром. Но в тот раз, могу поклясться, кто-то рылся в моих вещах.
- У вас что-то пропало?
- Нет. Но я совершенно убежден, что листали мою чековую книжку. Могу поручиться за это. У меня своя система особых примет. Именно тогда у меня мелькнуло опасение, что кто-то пытается выяснить номер моего счета. Я даже хотел сменить его, но потом счел, что оснований для этого недостаточно. Вероятно, я был неправ. Старею, теряю бдительность.
- Когда это было? - задумчиво спросил Дик Уиллет.
Котерс поднялся, пролистал лежавший на столе огромный блокнот.
- Тридцатого марта, - сказал он. - Ровно три месяца назад.
Дик задумался. Почему неизвестные мошенники ждали так долго, прежде чем провернуть свою аферу? Ведь Котерс мог насторожиться и действительно сменить номер счета или снять с него деньги! Впрочем, они могли и не знать, что он заметил непорядок в своих вещах, а уж тем более - в чековой книжке. Вероятно, они думают, что все обошлось. Но и тогда - почему они все же выжидали целых три месяца?
- А вас не насторожило, что банк переслал такие деньги, даже не проверив этого с вами?
- Насторожило? - удивился Котерс. - А почему меня это должно было насторожить? Я постоянно перечисляю и получаю на свой счет крупные суммы, такова природа моей деятельности, и потом... вы думаете, это все дешевые игрушки? - и он повел рукой, демонстрируя свои сокровища. Дика это не особенно убедило: он находил, что большинство предметов в комнате даже нельзя назвать просто красивыми. Не считая кота, конечно. И если бы их предложили ему лично, он ни за один из экземпляров коллекции и гроша ломаного не дал бы. Кот - дело другое, но кота он взять при всем желании не мог: у него собака.
- Вы собираетесь перевести свои средства в другой банк? - спросил он.
- Нет.
- Вас не испугало то, что произошло?
- Испугало? Нет. Я же сказал вам, что работаю с этим банком давным-давно, и у нас никогда не было никаких недоразумений. По роду своей деятельности я часто сталкиваюсь с другими банками, а также с людьми, которые держат в этих других банках свои деньги. Поэтому я отлично знаю, что недоразумения с деньгами в банках случаются часто, очень часто. Конечно, банки не трубят об этом на всех углах, это, сами понимаете, не в их интересах. Когда я говорю своим знакомым, что за много лет у меня в "Альфе" не было ни одного сбоя, они ужасно удивляются. Так что, хотя я и выразил решительный протест, переводить средства в другой банк я не намерен. Это неумно. Ведь теперь к моему счету будет проявляться особое внимание, на что в другом месте я рассчитывать никак не могу. Я буду держать там накопления, чтобы было, что передать по наследству, кроме коллекции.
- У вас есть семья? - спросил Дик.
- И да, и нет. Жена умерла полтора года назад, оба сына уже взрослые, живут отдельно.
- Как зовут их жен, если они женаты? - спросил Дик.
Котерс внимательно посмотрел на него.
- Что ж, - ответил он после паузы, - вероятно, у вас есть основания этим интересоваться. Оба моих сына имеют собственные семьи. Жену старшего сына зовут Элизабет Котерс, младшего - Дебора Котерс. Сыновья - совершенно самостоятельные люди, имеют не только жен, но и собственный бизнес. Мы, однако, часто видимся, потому что питаем друг к другу сильную привязанность. У меня четыре внука, и вы, вероятно, не удивитесь, если я признаюсь, что не могу прожить недели, не повидав их.
- А внучки у вас есть? - спросил Дик.
- Нет, - терпеливо ответил Котерс. -  У нас в семье почему-то рождаются только мальчики. Никаких серьезных разногласий, если вам это интересно, у нас ни разу в жизни не было. Только по мелочам. Сыновья, например, не одобряют моего увлечения предметами искусства.
"Скорее, они не одобряют этих предметов искусства", - подумал Дик, но благоразумно оставил эту мысль при себе.
- Сколько человек в доме живет? - спросил он.
- Меня обслуживают пять человек: Петер, которого вы уже видели, кухарка, судомойка, шофер и... ах да, и секретарь.
- Как зовут вашу судомойку? - спросил Дик.
Котерс с опаской посмотрел на него.
- Я никогда не интересовался именем этой женщины, - сказал он нарочито спокойно. - Нанимая ее на работу, я спросил только ее фамилию, но запомнить ее даже не старался. Кажется, Смит. А может быть, и не Смит, но, во всяком случае, это было нечто столь же оригинальное.
- Вы можете выяснить, как зовут вашу судомойку с оригинальной фамилией?
Немного помедлив, Котерс позвонил. Явился лысый Петер в своем темно-красном пиджаке.
- Пожалуйста, сходите на кухню и узнайте, как зовут судомойку, - приказал Котерс.
- И кухарку, - вполголоса подсказал Дик.
- И кухарку, - повторил Котерс, и видно было, что он уже с огромным трудом сдерживает удивление. - Вы хотите узнать, как зовут моего секретаря?
- Если это женщина.
- Это мужчина двадцати восьми лет, - сказал Котерс и повернулся к Петеру, который все еще стоял у двери. - Вам что-то непонятно?
- Кухарку зовут Сара, сэр. Судомойку - Энн.
- Понятно, - несколько удивленно ответил Котерс. - Спасибо, можете идти.
Петер повернулся и вышел, причем даже спина его выражала крайнюю степень изумления. Дику подумалось, что не может быть сомнений в том, куда направился дворецкий: на кухню. Разговоров теперь хватит на несколько дней.
- Вы называете Петера дворецким? - спросил он.
- Не совсем, - отвечал Котерс, - хотя обязанности, которые он исполняет, очень похожи на обязанности дворецкого. Скорее я назвал бы его экономом: он присматривает за всем хозяйством.
- Отлично, - сказал, поднимаясь, Дик, - думаю что теперь вашим делом надо заниматься в банке. Здесь я узнал все, что хотел. Осталось одно. Пожалуйста, прочтите это и скажите мне, знакомы ли вам эти фамилии - и он протянул Котерсу список жертв пяти других преступлений, совершенных первого июля. Список содержал только имена - сначала самих пострадавших, а затем, чуть ниже, - всех, кто давал показания и вообще был связан с каждым из этих дел.
 Котерс добросовестно прочитал список.
- Я знаю Бенджамина Фрэйерса, - сказал он. - Но только в лицо. Мы практически незнакомы.
Дик, который мог сказать то же самое о самом себе, только кивнул.
- Больше никого? Вы уверены? Ну хорошо, спасибо, это все.
- Могу я попросить вас держать меня в курсе?
Дик покачал головой.
- Теперь этим делом займется кто-нибудь другой, - сказал он. Здесь делать было больше нечего: Дик считал, что можно, пожалуй, сделать вывод о том, что банковское мошенничество совершенно случайно было обнаружено тоже первого июля и его можно исключить из цепочки преступлений, по которым так дружно свидетельствовали разнообразные Джульетты.
- Вы знаете, я кое-что вспомнил, - заявил Котерс. - И это повергает меня в смущение. А именно: я даже не предложил вам выпить. Прошу вас, окажите мне честь, сейчас принесут кофе.
 Дик с улыбкой кивнул. Ему очень хотелось выпить хорошего кофе, и можно было не сомневаться, что в этом доме он будет отменным.
- Пока кофе варят, - отдав распоряжения, сказал Котерс, - мы  с вами выпьем чего-нибудь покрепче. - Он направился к бару. Кот настороженно поднял голову и проследил за движением ног Котерса. Глаз кота Дику не было видно, но уж конечно, они зеленые.
В ожидании кофе они пили отличный коньяк и беседовали. Котерс рассказывал Дику о своей коллекции предметов искусства, как он упорно ее называл, и даже притащил свое последнее приобретение - статуэтку Венеры. Взглянув на нее, Дик едва не шарахнулся. У богини был такой вид, словно она только что разгрузила вагонетку с углем. Господи, где же он такую взял!
Подоспел кофе. Дик быстро выпил свою чашку и, хотя кофе и в самом деле оказался превосходным, почти не почувствовал вкуса. Ему вдруг ужасно захотелось уйти из этого дома, набитого какими-то ненормальными богинями и жуткими розовыми портьерами. Стул, на котором он просидел все время беседы, тоже был неудобный, со скользкой обивкой какого-то сизого цвета.
- Благодарю, - сказал он, ставя чашку на стол. Чашка была дорогая, лучшего фарфора, но с каким-то тусклым и неинтересным рисунком. Лучше бы оставили ее просто белой, раздраженно подумал Дик.
- Еще хотите?
- Нет, спасибо, - и Дик встал. Он чувствовал, что надо похвалить хоть что-то в доме, просто из вежливости, но у него язык не поворачивался. - Какой у вас красивый кот! - нашелся он наконец.
- Это не кот, а кошка, - сразу смягчившимся голосом ответил Котерс и даже слегка улыбнулся. - Она капризница!
- Капризная?
- Да. Попробуйте только заставить ее сделать что-то, чего она делать не желает! Но меня она любит. Я взял ее совсем крошкой, вот такой! - и он громко позвал:
- Джульетта! Иди сюда!
Медовая кошка, услышав свое имя, выскочила из корзинки, подбежала к Котерсу, бесшумно запрыгнула ему на колени. Подставляя шейку ласковой руке хозяина, она равнодушно скользнула по Дику зелеными, как трава, раскосыми глазами.

Глава вторая. Пять с половиной Джульетт

Вот таким образом на руках у Дика оказалось сразу шесть дел. Он стоял на своем: их надо объединить и расследовать в комплексе, поскольку связаны они сразу двумя обстоятельствами: все совершились в один и тот же день и во всех присутствует некая особа по имени Джульетта.
- Вы что же, совершенно исключаете возможность совпадения? - спросил Медведь, которому происходящее казалось каким-то непонятным бредом. Не доверяй он Дику слепо и до конца - просто запретил бы расследовать дело таким образом и с таких позиций, и делу конец.
- Исключаю, - заявил Дик решительно. - Тут что-то есть. У нас ведь не одна Джульетта, как в детском стишке, а наоборот! - и он продекламировал:
- Элиза, Элизабет, Бетси и Бесс
За птичьими гнездами отправились в лес.
Четыре яичка в гнездышке нашли,
Взяли по яичку - осталось там три...
- Опять "Ромео и Джульетта?" - в тягостном недоумении спросил Медведь.
- Не совсем. Это английский стишок, упоминается у Бернарда Шоу. От популярного имени "Элизабет" существует несколько уменьшительных. Но у нас с вами не Элизабет, а Джульетта. Это имя иногда дают девочкам, но все же нечасто. Пять с половиной Джульетт - это уже что-то, этим пренебрегать нельзя.
- Что значит - пять с половиной Джульетт? - спросил Медведь. У него уже голова шла кругом.
- Пять нормальных Джульетт, а шестая - рыжая красавица на четырех ногах, да к тому же хвостатая, - сказал Дик и, увидев, что у Медведя расширились от ужаса зрачки, поспешно добавил. - Да кошка это! Джульеттой зовут кошку того самого Котерса, у которого с помощью мошенничества увели из банка восемьсот с лишним тысяч долларов! Я был у него. Его кошку зовут Джульетта.
- Кошку? - слабо переспросил Медведь.
- Ну да.
- И вы... вы из этого сделали тоже какие-то выводы?
- Безусловно. Первый вывод: скорее всего, сами Джульетты в преступлении не замешаны.
- В каком преступлении?
- Ни в одном из них. Они ни при чем. Однако имя не может быть простым совпадением. Вот теперь и ломаю голову: что бы это значило?
- А второй?
- Что второй? - не понял Дик.
- А второй вывод? Ведь вы сказали, это первый вывод?
- Ах, вы об этом! Так ведь второй вывод вам уже известен: раз рядом с Котерсом находится какая-то Джульетта, пусть даже кошка, значит, его дело нельзя исключать из общего ряда. Кстати, оно не самое сложное.
- Я тоже так думаю, - заявил Медведь. - Совершенно очевидно, что кто-то знал о деньгах на счете Котерса, подделал его подпись на распоряжении переслать эту сумму в нужный ему банк в Швейцарии. А потом, когда деньги были отправлены, соответствующие документы из банка пропали. Это подводит нас к следующему выводу: преступник должен работать в банке.
Дик покачал головой.
- Преступнику, работающему в банке, очень легко было бы узнать номер счета Котерса, - сказал он. - Так что это совершенно не согласуется с рассказом самого Котерса о том, как на аукционе кто-то рылся в его вещах и листал чековую книжку. - И он передал шефу рассказ Котерса.
- Он мог ошибиться, ему могло померещиться, - не сдавался Медведь.
- Могло, - согласился Дик Уиллет.
- К тому же, чтобы не возникло проблем и подозрений, нужно было отправлять такую сумму, какая совершенно точно находилась на счете Котерса. Намного меньше отправлять обидно, ведь второй раз вряд ли удастся провернуть такую штуку, намного больше - попросту очень опасно, потому что банк начнет немедленные проверки. А знать, какой именно суммой располагает Котерс, тоже мог работник банка - и только. Ну, может, еще хороший знакомый. Ведь это не указывается в чековой книжке.
- Не указывается. Но многие держатели чековых книжек, выписав очередной чек, оставляют на корешке запись об остатке на счете - просто для себя, для памяти. Я, например, всегда именно так и поступаю. При каждом посещении банка я выясняю сумму, которая находится на моем счете, и тоже пишу ее где-нибудь на чековой книжке. Так что все может быть.
- Вы правы, - неохотно признал Медведь. - Могло быть и так, значит, преступник не из банка и поймать его будет гораздо труднее.
- Нет, - неожиданно сказал Дик Уиллет. - Я как раз считаю, что преступник непременно связан с банком. Решусь на более скромное утверждение: может, преступник не он сам, но он способствовал преступлению. Мне ведь хорошо известно, как хранятся в хороших банках документы о переводах на крупные суммы. Сделать так, чтобы документ исчез, мог только один из доверенных сотрудников. Обратите внимание: пропали именно только бумаги с собственноручной подписью Котерса...
- С подделанной, - поправил Медведь.
- С собственноручной или подделанной, - не согласился с ним Дик. - Мы еще ничего не знаем. Все могло случиться. Котерс мог случайно подписать пустой бланк и забыть об этом, он мог написать перевод на другую сумму, и ее ловко исправили, добавив нулей... Все может быть. Так вот, пропали только бумаги, в компьютерах вся информация сохранилась полностью. Правда, она не имеет абсолютно никакой законной силы и никак не может помочь - банк все равно нагрели на восемьсот тысяч. Но все же...
- Вы уверены, что компьютерная информация не имеет законной силы?
- Конечно. Что ж, получается, что завтра я приду в банк, а мне скажут: на вашем счете пусто, ваши деньги переслали туда-то и туда-то по вашему распоряжению. И если я начну возмущаться и требовать копии своего распоряжения, пояснят: вот, у нас это внесено в компьютер. Да мало ли что внесено в компьютер! Туда можно внести все, что угодно! Это не довод.
- Пожалуй, вы правы. А может быть, тот, кто все это проделал, просто не счел нужным избавляться от компьютерных записей, - предположил Медведь. - Ведь это опасно, кто-то может увидеть.
- Скорее кто-то увидит и обратит внимание, если рыться в бумагах, - возразил Дик. - Чтобы уничтожить строчку компьютерной записи, насколько я понимаю, достаточно нескольких секунд и двух-трех нажатий кнопок. Никто и внимания не обратит, если вы это сделаете. Но я собираюсь посетить банк и выяснить там все конкретнее.
- Вы будете расследовать именно это преступление?
- Я буду расследовать их все параллельно, - вздохнул Дик. - Буду накапливать факты, пока не набреду на новые совпадения. Вот увидите: достаточно раскрыть одно из этих преступлений - и все остальные раскроются сами.
- Хорошо бы, - неуверенно сказал Медведь. - На меня очень нажимают с кражей ценных бумаг, и я думал...
- Я займусь этим сейчас, - прервал Дик. - В банке во второй половине дня все равно уже нечего делать, туда я поеду завтра с утра. А сейчас я направляюсь взглянуть на сейф компании "Кливленд". Но только из уважения к вам и из желания вам помочь, потому что сам я считаю, что начинать надо не с этого.
- А с чего?
- Вы забыли о синей машине. В двух делах из шести присутствует также и синяя машина. Поэтому я бы сначала посетил миссис Леант и поговорил со свидетелями убийства Фрэйрса.
- Может быть, вы и правы, но я все-таки прошу вас заехать в компанию "Кливленд". Я уже сказал им, что дело будет вести сам Дик Уиллет. Взял на себя также смелость добавить, что у вас уже имеются кое-какие соображения - очень уж они волнуются. Ведь я же не погрешил против истины, все так и есть?
- Примерно, - ответил Дик. - Хорошо, я поеду к ним сейчас же.
- Если уж у нас обнаружилась кошка по имени Джульетта, то уж синяя машина может всплыть и в "Кливленд", и где угодно, - с некоторой иронией заметил Медведь.
Дик подумал, что это, пожалуй, верно. Если он отправился искать шестую Джульетту, то почему бы ему не поискать третью машину? Особенно если принять во внимание, что он сам и настаивает на связи между всеми этими делами.
К тому же и выбора у него нет - отказать Медведю он не мог, с годами их своеобразная дружба становилась все теснее. Медведь с каждым днем все выше ценил и уважал Дика, который почти не знал поражений, а Дик проникался все большей благодарностью за такое отношение к себе. Сам он тоже очень уважал своего начальника за то упорство, с которым он старался делать свою работу как следует, хотя особенных способностей у него не было, за добросовестность и несомненную честность.
Медведь не только для себя, но и при посторонних признавал несомненное превосходство Дика; Дик считал, что признавать превосходство другого - одно из самых трудных дел на свете, особенно если учесть, что все эти "посторонние" были подчиненными Медведя. Да и чувство справедливости было свойственно Дику в самой высшей степени: ведь за медленную или невыполненную работу отдуваться придется Медведю, а не Дику Уиллету. Дик прекрасно знал, как много ударов принимает на себя его шеф, стараясь не беспокоить его, делая все возможное, чтобы Дик никогда даже не услышал об этом.
- Я вернусь - и сейчас же к вам с докладом, - улыбаясь, сказал Дик и поднялся с места.
- Мне все-таки очень интересно, - неуверенно сказал Медведь, - что это за история с Джульеттами. Вы знаете, я никогда в жизни еще ничего подобного не слышал. Вы это серьезно - насчет кошки?
- В каком смысле?
- Ну причем здесь кошка? Какое она может иметь к этому отношение?
- Я пока не знаю.
- Но вы уверены, что она замешана?
- Что значит - замешана? Кошка не могла подделать документов, а потом стащить их из банка, это, я бы сказал, бесспорно. Но в ее имени заключен какой-то тайный смысл, и я непременно узнаю, какой.
- А если вы этого не узнаете, то этого не узнает никто, - вполголоса произнес Медведь фразу, которую часто слышал от Дика.
- Именно так.
- И в данном случае это особенно верно. Вряд ли кто-то, кроме вас, вообще заметил бы этих Джульетт - а если и заметил бы, счел бы простым совпадением, и только.
Дик задумался. Может быть, он и в самом деле слишком увлекся? И вот к чему это привело - он впервые в жизни будет расследовать убийство! И сам на это напросился! Но отказаться он уже не может, Джульетты не дадут ему покоя до конца его дней. К тому же объем работы стал теперь слишком большим, Медведь не справится, все равно придется помогать, и помогать активно...
Пять с половиной Джульетт! Это замечательно, решил Дик. Могло бы стать отличным названием для детектива. Пять с половиной Джульетт и в двух случаях синяя машина. Для начала просто здорово, сам Шерлок Холмс остался бы доволен такой загадкой! И Дик, следуя примеру Великого Сыщика, решил поблагодарить того, кто ему эту загадку загадал.
- Спасибо вам огромное, я рад, что мне попался такой интересный случай, - сказал он Медведю. - Сделаю, что смогу.
- Но если не будет перспектив в ближайшие несколько дней... Я имею в виду всех Джульетт и кошку эту тоже... может, тогда пойдем другим путем?
Дик улыбнулся.
- Согласен, - сказал он. - Но результаты будут. Я вам обещаю. Так я в "Кливленд"?
- А какая у нас там Джульетта? - неожиданно спросил Медведь.
- Джульетта Пенн, - без запинки ответил Дик Уиллет. - Супруга одного из менеджеров. Она приходила в полицию вместе с мужем, и ребята допрашивали ее. Ее муж, Стэнли Пенн, - один из тех, у кого есть ключи от сейфа, и они спрашивали у нее, приносит ли он их домой, знает ли она, где они лежат и что отпирают и так далее. Если судить по записи допроса, женщина разумная и спокойная. На вопросы ответила ясно и исчерпывающе.
- Отлично, - решительно заявил Медведь. - Я уверен, что здесь вы добьетесь большего, чем у Котерса. У этой Джульетты, по крайней мере, две ноги и нет хвоста, зато есть дар членораздельной речи.
Но Дика это не вдохновляло. Он был уверен, что сами Джульетты не знают ничего интересного и что миссис Джульетта Пенн может рассказать ему не больше, чем рыжая красавица кошка.

Стэнли Пенн нервно расхаживал по своему кабинету. Куда подевался этот сыщик, визит которого ему пообещали? Надо же было такому случиться как раз тогда, когда он так рассчитывал на повышение...
Исчезновение бумаг из сейфа, казалось ему, объяснить невозможно. Никто не мог этого сделать. То есть сделать это мог бы только он сам, но он-то точно знал, что этого не делал! Тьфу, чепуха какая-то получается! Если этот сыщик так хорош, как о нем говорят, если хотя бы половина рассказов о нем соответствуют действительности, - и то ему придется попотеть, придется изрядно помучиться!
Пенн остановился и уставился на сейф. Кто, черт возьми, открыл проклятую коробку? Не сама же она открылась! Да хоть бы и сама - кто мог взять оттуда бумаги и перевернуть все вверх дном?
Он повернулся к Дейву, который сидел за столом и безучастно следил за ним глазами.
- Ты точно, ты совершенно точно помнишь, что отдал ключи прямо мне? - в сотый раз спросил он.
- Да ты и сам это помнишь.
- Сейчас придет этот полицейский. Нам надо подумать, что ему сказать!
- Он не полицейский, - сказал Дейв. - Или, вернее, полицейский, но какой-то странный. Скажем ему все, как есть.
- Но ведь получается черт знает что! Какие выводы он сможет сделать из этих фактов?
- Спроси у него, как котируются сегодня акции компаний "БТМИ", "Стил интернешнл" и "Кейти", - посоветовал Дейв.
- Как котируются акции? - изумился Пенн. - Да откуда он может знать?
- Да оттуда же, откуда ты можешь знать, какие выводы делает хороший сыщик из совокупности фактов. Каждый должен заниматься своим делом. Понятно? Ты можешь без запинки ответить, как котируются акции, потому что это твоя работа. А он разберется, что делать с той информацией, которую мы ему предоставим, - это его работа. И делает он ее безупречно - я много слышал об этом человеке.
Пенн сел на стул, но тут же снова вскочил. Он так тревожился, что не мог усидеть на месте.
- Джульетта очень нервничает, - сказал он. - Она испугалась и расстроилась, а еще ведь мы, наверное, не сможем теперь поехать на две недельки к морю, как намеревались.
- Моя жена тоже нервничает, - отвечал Дейв. - Но тут поделать ничего нельзя. Если мы хотим, чтобы наши жены перестали нервничать, у нас есть только один выход - рассказать как можно точнее и детальнее всю историю этому Уиллету. И надеяться на лучшее.
Зазвонил телефон. Стэнли Пенн резко схватил трубку.
- Да, - сказал он. - Да. Я его жду. Пропустите. Он пришел, - сообщил он, кладя трубку обратно на рычаг.
- Приведи себя в порядок, - заметил Дейв.
Стэнли застегнул пиджак и наспех пригладил волосы, которые в течение последнего получаса то и дело взъерошивал, не в силах совладать с собственными руками.
Когда Дик вошел в комнату, Стэнли Пенн выглядел уже вполне прилично. Дика усадили в самое удобное кресло в комнате, и он сразу же уставился на стоявшую на столе статуэтку.
- Что это за хитренький человек? - спросил он. Он уже успел заметить, что один из его собеседников так взволнован, что сразу переходить к делу бессмысленно, - надо сперва навести мосты и поговорить о чем-то постороннем.
- Меркурий, - ответил второй, который представился как Дейв Динерс и был с виду абсолютно спокоен. - Бог торговли.
- Замечательно! - воскликнул Дик. И, заметив, что оба молодых человека несколько удивлены, пояснил. - Я только что из другого дома, где полным-полно статуэток богинь. Было даже интересно узнать, откуда хозяин их взял. Такого кошмара из мрамора я отродясь не видывал. Такое впечатление, что обе они подрабатывают: Венера вагоны разгружает, а Диана-охотница и вовсе на панели трудится. Любопытно было бы познакомиться со скульптором, а еще любопытнее - с теми, кто ему позировал. Этот человек, видимо, гордится своим изысканным вкусом, он всем рассказывает, что собирает предметы искусства.
Дейв рассмеялся.
- А это и есть тот самый сейф? - с интересом спросил Дик, рассматривая солидную стальную коробку в углу.
- Да, - с некоторым облегчением ответил Пенн. - Тот самый. Просто не представляю, как могли его открыть...
- Минутку! - Дик поднял руку. - Не будем спешить. Как давно бумаги лежат в этом сейфе?
- Давно.
- Год? Два?
- Примерно посередине. Полтора.
- Тогда они были куплены?
- Да. Именно тогда они были выпущены и тотчас же куплены.
- Очень хорошо. Кто заинтересован в том, чтобы овладеть этими бумагами?
- Всякий, кому нужны деньги, - серьезно ответил Дейв Динерс. - Так что круг подозреваемых у вас будет довольно широким.
- Вы хотите сказать, что их можно продать по высокой цене, никому не объясняя, откуда они взялись?
- Примерно так.
- Хорошо, - сказал Дик. Он выжидал подходящего момента, чтобы задать вопрос, который интересовал его больше всего.
- Любой брокер на бирже сойдет с ума, увидев эти бумаги! - неожиданно закричал Стэнли, который до сих пор, очевидно, с трудом сдерживался и наконец сдался в неравной борьбе с собственным волнением. - И немедленно купит их! Немедленно! И сделает на этом хорошие деньги! В такой покупке нет решительно ничего противозаконного, и если он не последний дурак, то не станет тратить время на выяснение того, как акции попали к продавцу! Понимаете?
- Конечно, понимаю. Здесь нет ничего непонятного. Хорошо. Отвлечемся пока от этих бумаг и посмотрим на другие, - и он достал из кармана список, который только что показывал Котерсу. - Вы знаете кого-нибудь из этих людей? - спросил он.
Стэнли и Дейв склонились над списком. Читали они медленно, время от времени поднимали голову от листка бумаги и смотрели друг на друга, потом, отрицательно покачав головой, снова наклонялись и начинали шевелить губами.
- Вот! - торжествующе воскликнул Стэнли. - Этот! Бенджамин Фрэйерс! Адвокат, очень богатый! Играл на бирже! Играл весьма успешно, прошу заметить!
Дик вздохнул.
- Хорошо. Больше знакомых нет?
Вновь две головы склонились над списком, вновь молчаливая пантомима, отрицательные жесты.
- Нет, - с сожалением ответил Стэнли, возвращая Дику список. - Больше мы никого тут не знаем. Можно, я сниму копию? - спросил он. - Ведь, возможно, мы что-нибудь и вспомним, у жен спросим.
- Пожалуйста, - не стал спорить Дик. Это было разумно. В особенности ему понравилось упоминание о женах. - Теперь расскажите мне, когда вы видели бумаги в последний раз. Начнем с вас, - обратился он к Дейву.
- Я видел их в последний раз двадцать восьмого июня, - ответил Дейв. - Я работал, в процессе работы несколько раз открывал сейф. Бумаги лежали на своем месте, как обычно. Могу вам ответить и более точно: в последний раз я видел их двадцать восьмого июня в двенадцать часов пятнадцать минут. Именно в это время я запер сейф и отправился к Стэнли, чтобы сказать ему, что вынужден уйти домой. Я отдал ему свои ключи и сказал, что отвратительно себя чувствую. Ушел я как раз вовремя: едва успел доехать до дому, как поднялась температура, я чуть ли сознание не терял. Жена вызвала врача, он вам это подтвердит.
- Не нужно, - сказал Дик.
- Я совершенно явно подцепил какой-то вирус. Три дня пришлось пролежать в постели. Собственно, я пролежал бы не меньше недели, но тут позвонил Стэнли и рассказал о краже бумаг. От этого я почему-то моментально выздоровел.
- Вы помните, как вам отдали ключ? - обратился Дик к Стэнли.
- Да, разумеется, конечно... Я тут же прицепил его на свою связку. Видите, вот: два одинаковых ключа. Так и ношу их.
- Сколько всего было ключей?
- Всего два. Это они и есть. Больше сейф никто не мог открыть.
- Хорошо, - снова сказал Дик. - Как еще можно использовать бумаги? Только продать?
Стэнли начал закипать, но вмешался Дейв:
- Ну почему? Можно, например, предложить их конкурирующей компании. Имея эти бумаги, она просто приберет фирму-конкурента к рукам.
- А разве конкурирующая компания не может купить их на бирже? Если они поступят в продажу?
- Только теоретически, - пояснил Дейв. - Во-первых, у них, вероятно, не хватит свободных средств - бумаги очень высоко ценятся. Во-вторых, они могут просто не успеть.
- А станет ли известно о том, что бумаги проданы?
- Станет, - сказал Стэнли угрюмо. - Если они поступят в продажу, цена на эти акции немедленно повысится. Причем это произойдет именно в том случае, если будет продан как раз большой пакет - тот, что был украден из этого сейфа. Понимаете?
- Не очень.
- Торговцы на бирже очень внимательно следят за происходящим, - вступил в разговор Дейв. - Действуют они при этом двояко: во-первых, собирают информацию обо всех событиях, которые могут привести к подъему или падению курсов валют или ценных бумаг, а во-вторых, следят за продажами. Как только какая-то валюта или какие-то акции начнут пользоваться повышенным спросом, то есть будут продаваться в больших количествах, торговец немедленно приходит к справедливому выводу, что где-то произошло нечто, чего он не знает, но что изменило ситуацию с данными акциями или данной валютой. Он видит, что акции растут, и тоже начинает покупать в надежде потом продать. Это называется игрой на повышение.
Дик с интересом и благодарностью выслушал эту небольшую лекцию - он мало знал о бирже, но всегда интересовался ею.
- И это в полной мере относится к пропавшим документам, - сделал он вывод.
- Конечно. Если будет продан такой большой пакет акций, цена пойдет вверх немедленно. Вообще выброс на рынок бумаг или валюты в большом количестве поначалу резко повышает, а потом, когда произойдет насыщение рынка, снижает цену.
- А когда вы видели бумаги в последний раз? - обратился Дик к Стэнли.
- Первого июля, в день похищения. Сейф я открыл, как всегда, утром. Все было в порядке. Около половины второго я полез туда перед тем, как уйти на обед, - и обнаружил пропажу. Сразу позвонил в полицию.
- Можно посмотреть сейф внутри?
Стэнли молча открыл замок. Дик обратил внимание на то, как легко поворачивается ключ. Никаких дополнительных средств защиты у сейфа не было - ни шифра, ни сигнализации.
- Сигнализации здесь нет? - на всякий случай спросил он, хотя прекрасно помнил текст допроса Пенна и его жены.
- Сигнализация охраняет весь офис, она укреплена на входной двери. У самого сейфа нет системы сигнализации.
За распахнутой дверью сейфа царил полный хаос. Словно кому-то непременно понадобилось взять одну-единственную маленькую бумажку - и как раз ту, что лежала в самом низу.
- Вы ничего здесь не трогали, что ли? - спросил Дик.
- Трогали. Когда я полез в сейф и увидел, что акций нет, я чуть с ума не спятил. Не поверил собственным глазам и стал ворошить бумаги, все надеялся, может, акции где-нибудь внизу... Но потом сразу стал звонить в полицию, до их приезда ничего больше не трогал, а они велели оставить все, как есть. Сказали, что придете осматривать вы.
- Ну а как здесь все было до кражи? - спросил Дик. И, увидев, что Стэнли колеблется, ободрил его. - Не беспокойтесь, я уже все понял с этим кавардаком. Теперь покажите мне, как здесь все обычно лежало.
Стэнли переложил бумаги, приведя их в некую систему. Дейв внимательно следил за его действиями.
Дик осмотрел уложенные стопочками документы. Ему уже не нужно было задавать свой вопрос: и так очевидно, что вор мог взять бумаги осторожно, а то и достать их из папки, оставив ее на месте - тогда похищение вообще обнаружили бы неизвестно когда. И никакой спешкой нельзя объяснить того, во что превратили содержимое сейфа. Напротив: чтобы привести все в такой беспорядок, требуется время. Не могли документы обрести такой вид и после того, как среди них искали какие-то определенные. Тогда все выглядело бы иначе.
Стало быть, злоумышленник хотел, чтобы кража бумаг стала очевидной сразу. Такой вывод ясен, он прямо-таки напрашивается. Но вот почему?
Дик посмотрел на хитреца-Меркурия. Кто их знает, этих биржевиков, может быть, одного известия об исчезновении акций довольно, чтобы как-то там сыграть и выиграть?
- А на бирже знают, что бумаги пропали? - спросил он.
- Нет. Слава Богу, нет. И мы категорически просили полицию, чтобы похищение держалось в секрете. Но вам ведь, конечно, известно, что бумаги государственные? Трудно предсказать последствия, если...
- Понятно, - перебил Дик. - Значит, никто ничего не знает? Могла информация все-таки просочиться?
- Исключено. Мы бы знали об этом.
- Значит, вор пока не воспользовался плодами своего преступления, - подытожил Дик. - Что ж, спасибо, - и он поднялся, все еще глядя на Меркурия.
- Это что - уже все? - изумленно спросил Стэнли. - Разве вас не интересует, кому я давал ключи? И все такое?
- Ни капли, - спокойно ответил Дик. - Я читал протокол допроса, там все написано. Постараюсь найти ваши бумаги.
Стэнли с сомнением посмотрел на сыщика, потом перевел взгляд на Дейва. Тот задумчиво рассматривал Дика. Никто из троих собеседников не замечал затянувшейся паузы.
- Пожалуйста, дайте нам знать, если мы чем-то сможем вам помочь, - прервал наконец молчание Дейв. - Если у вас возникнут еще вопросы...
- Благодарю вас. У меня больше вопросов нет. Единственное, о чем я бы вас просил, - это сообщить мне в том случае, если с биржи поступят какие-то новости. Есть ли для кого-нибудь смысл в том, чтобы удерживать бумаги у себя, ничего не предпринимая?
- Может быть. Мы же именно так и поступали. Они, как говорится, есть не просят, а стоимость их все время растет. Но это опасная игра.
Дик, который и сам так думал, с симпатией посмотрел на Дейва и направился к двери, но потом остановился.
- Ваша супруга, - сказал он, обращаясь к Стэнли, - очень мило дала показания. Обычно женщины говорят либо слишком много, либо не то что нужно. А она была просто на высоте.
- Джульетта большая умница, - с удовольствием признал Стэнли. - Правда, я не очень понял, зачем ее допрашивали.
- Насколько я помню из протокола, она зашла за вами на работу как раз в тот день, когда было обнаружено исчезновение документов. И когда приехала полиция, она была здесь. Она часто за вами заходит?
- Довольно часто.
- Вы давно женаты?
- Четыре года.
Прекрасно, подумал Дик. Кошке Котерса не больше двух лет. Впрочем, он уже знал, что все Джульетты разного возраста.
- Какого цвета ваши машины? - задумчиво спросил он напоследок.
Молодые люди переглянулись.
- У меня белая, - сказал Дейв, - у Стэнли тоже белая, только марки разные.
- А у ваших жен?
- Джульетта терпеть не может водить машину, - раздраженно сказал Пенн, - если ей надо выехать, она берет такси или обращается к кому-то с просьбой подвезти ее. А в чем дело?
- У моей жены маленький красный опель, - кратко сказал Дейв, кладя руку на плечо своего друга и пытаясь укротить его взглядом. Стэнли покорился и не стал больше ничего спрашивать, но вид у него был более чем красноречивый.
Откланявшись, Дик спустился вниз по лестнице, поскольку лифт был занят. У самого входа он услышал, как его окликают "Мистер Уиллет!" и, обернувшись, увидел выходящего из кабины лифта Стэнли Пенна.
- Мистер Уиллет... - начал он, подходя.
- Просто Дик! - решительно прервал сыщик.
- Дик! Я был не слишком-то полезен вам и не очень любезен, правда? Но ключи все время были у меня! А я не имею никакого отношения к пропаже акций, честное слово!
- Я не подозреваю вас, - ответил Дик в полном соответствии с истиной. Он знал, что ни Дейв, ни Стэнли не повинны в случившемся.
- Простите если что не так, - покаянно сказал Стэнли. Вероятно, спокойная уверенность Дика подействовала на него, и он немного расслабился. - Но я попал в совершенно дурацкое положение! Я чувствую, что вы и в самом деле меня не подозреваете! Более того - меня вообще никто не подозревает. Вопреки очевидности! И мне как-то не по себе... Вся надежда только на вас. Простите мою невежливость и... пожалуйста, пожалуйста, возьмите это, - он сунул что-то Дику в руку и быстро, не оглядываясь, ушел, чтобы не дать ему времени возразить.
Дик поднял руку, посмотрел на зажатый в ней предмет. Это была статуэтка маленького хитрого Меркурия.

Он решил, что не будет, пожалуй, большим грехом, если он отправится в дом миссис Леант, не заезжая к Медведю на доклад. Он потом расскажет ему все сразу, так будет даже интереснее. Ему не хотелось останавливаться где-нибудь, чтобы позвонить; попросить разрешения позвонить из офиса "Кливленда" он почему-то не подумал, а мобильного телефона у него не было: Дик их ненавидел. Точнее сказать, трубочка у него была, но он то и дело оставлял ее дома.
Кража драгоценностей интересовала Дика, пожалуй, больше всего, хотя и дело с завещанием было небезынтересно. Он любил такие дела - домашние, спокойные. Они всегда сулили интересные встречи, любопытные наблюдения, новый опыт.
И оставляли о себе память. Дик обладал счастливейшей способностью запоминать хорошее и забывать плохое. Он расследовал преступления, и поэтому на его пути частенько попадались негодяи - и забывались бесследно. Но в каждом деле он встречался и с хорошими, яркими людьми, и все они становились если не друзьями его - у Дика не было склонности к сближению с кем-либо - то во всяком случае добрыми знакомцами. Он никогда не испытывал жажды мести и даже потребности наказывать, оставляя эту обязанность государству: найдя преступника, разоблачив его, Дик указывал на него и представлял нужные доказательства, которые помогали привлечь его к ответу. Этим он всегда и ограничивался и обычно даже не интересовался потом, чем закончилось дело для виновного.
Это казалось ему совершенно логичным, и он удивлялся, почему остальные этого не замечают. Взять, скажем, статуэтки животных, похищенные из Музея восточных искусств. На востоке понимают толк в красоте, невольно признавал Дик Уиллет, который вообще-то не питал слабости к такого рода изделиям. Можно себе представить, что за чудо эти статуэтки! Кажется, в деле было написано XVI век - это же с ума сойти! Статуэтки находились в музее, куда любой мог прийти и полюбоваться ими. Они дарили людям радость, они возвышали их души, радовали глаз.
Дик попытался представить себе, что испытывает человек, глядя на статуэтку, скажем, лисицы, мастерски сделанную четыре века назад. Это ему удалось: внутри зародилось какое-то особое щемящее чувство, похожее на благоговение. Так неужели же так важно найти вора, который их украл! Да черт с ним - гораздо важнее вернуть статуэтки на место! Дик не верил в то, что наказание может исправить кого-то, не верил и в то, что оно станет назиданием другим. Каждый думает: просто они были глупые, а вот я никогда в жизни не попадусь!
Медведь, конечно не соглашался с ним. Его полицейская душа не принимала подобного рода сентенций. Он ужасно возмущался, когда однажды Дик, отыскав маленькую очаровательную картину Моне, украденную из частной коллекции, даже не поинтересовался, задержали ли преступника, а потом спросил только, будут ли его держать в тюрьме до суда.
- А что же, по-вашему, с ним делать! - восклицал Медведь. - В маковку поцеловать и отпустить на все четыре стороны? Ведь это он задал вам работу!
Дик ничего не имел против работы. Картину он нашел, не выходя из кабинета, и когда ее обнаружили в указанном им месте и доставили в управление, долго любовался потрясающей игрой красок на полотне. Воришка, стащивший это шедевр из дома собственной родной тетки,  не заслуживал, по мнению Дика, внимания вообще, рядом с картиной он даже ничтожеством не выглядел. Медведь толковал ему о необходимости защищать имущество членов цивилизованного общества и о возмездии, но Дик всегда отказывался это обсуждать. Обязанности свои, однако, помнил крепко: он работает в полиции, получает за это зарплату и обязан не только возвращать ценности, похищенные у честных граждан, но и по возможности ловить тех, кто эти ценности умыкнул. Поскольку они представляют потенциальную опасность все для того же общества.
Джульетта Ригини, служанка миссис Леант, открывшая Дику дверь,  оказалась молоденькой особой такой редкой красоты и прелести, что вполне могла бы сыграть соответствующую роль в великом шедевре Шекспира, награди ее Бог еще и достаточным для этого талантом. Девушка была к тому же скромна, сознание собственной красоты еще не испортило ее. Ее речь сразу выдавала провинциалку, и Дик подивился - как это родители отпустили дочь в город, при такой-то внешности! Но беседа с миссис Леант прояснила это.
- Джульетта - дочь старика Ригини, который много лет занимался нашим садом в загородном доме, - пояснила она Дику. - Когда она подросла, я ее взяла к себе. Она постоянно со мной - и в городе, в загородном доме, и во всех поездках. Мать ее умерла, а отец знает, что в нашем доме с ней не случится ничего дурного.
- Хорошая девушка?
- Редкостная. Вы, конечно, заметили, как она красива, да к тому же ласкова и честна.
- Она даже умеет лечить, я слышал? - спросил Дик.
- Не то чтобы лечить, но массаж делает отменный. В последнее время у меня то и дело приступы мигрени, а я ненавижу мигрень.
- Я бы крайне удивился, - сказал Дик, - узнав, что кто-то ее, мигрень то есть, нежно любит.
- Мигрень - не просто болезнь, причиняющая мучения, - сказала миссис Леант. - Это дурацкая болезнь. Во всех книгах я читаю, что богатые бездельницы непременно страдают мигренью, а то и имитируют ее. Это считается проявлением высшего шика.
- Я не назвал бы вас богатой бездельницей, - вежливо сказал Дик Уиллет, почти не лукавя.
- И напрасно, - неожиданно сказала миссис Леант. - Я вот именно богатая бездельница и есть. Но что делать! Так уж на роду написано. Моя мать тоже была богатой бездельницей, и бабушка моя была богатой бездельницей, и у меня самой нет ни единого шанса изменить положение. Ничему полезному меня не научили, так что делать я ничего не умею.
- Но ведь у вас есть дети.
- Да. Моя дочь, кстати, учится в колледже, изучает социологию, и ей это нравится. Поэтому ее шансы достаточно высоки - она может стать полезным человеком. То есть она будет богата - с этим я ничего не могу поделать, но бездельницей стать не должна.
Дику было очень интересно. Он сам располагал достаточными средствами, чтобы безбедно жить до конца своих дней, но ему никогда даже в голову не приходило сидеть сложа руки. При этом богатство, считал он, отличная штука. Оно позволяло ему  путешествовать; он мог, например, помчаться на другой конец света, узнав, что там дает концерт Паваротти. Своему единственному сыну он безусловно желал того же.
Однако до конца он не был свободен от связанных с деньгами комплексов: деньги, заработанные в качестве частного детектива и в полиции, и деньги, унаследованные от отца, он из гордости держал на разных счетах, и сознание того, что он прекрасно смог бы содержать семью на свои собственные доходы, пусть и без излишеств, было для него очень важно. Жена его работала в крупной фирме, и Дик категорически требовал, чтобы ни единый цент, заработанный ею, не тратился ни на сына, ни на домашние расходы. Деньги полностью оставались в распоряжении миссис Уиллет, которая очень сердилась на мужа, постоянно твердя, что проклятые доллары так и долежат до ее похорон. Потом она открыла, что может делать своим домашним к памятным датам самые дорогие подарки, и успокоилась. Сын Дика, к восторгу обоих родителей, страстно любил музыку, и на Рождество получил в подарок от матери новое пианино, которое стоило целое состояние.
- А что же ваш сын? - спросил Дик у миссис Леант.
- Он еще маленький, ему всего четырнадцать лет. Пока не вижу, чтобы он чем-нибудь интересовался, - озабоченно ответила хозяйка, и видно было, что это и в самом деле сильно тревожит ее. - Однако в нем чувствуется добросовестность и желание узнавать новое.
- Может быть, станет ученым?
- Может быть. Но вряд ли. Талантливые ученые обычно уже в раннем детстве начинают интересоваться той областью знаний, которая впоследствии станет делом их жизни.
- Очень интересно. Я полагаю, у него все впереди, и уверяю вас, говорю это не для вашего успокоения. Тут, кстати, для мальчика очень важен пример сестры. Ну, а что же все-таки ваши драгоценности? - спросил Дик, переходя к делу.
Они сидели в гостиной миссис Леант. В огромном доме было несколько гостиных - общая и у каждого взрослого члена семьи своя. Обстановка, вероятно, соответствовала вкусу хозяйки - никакой выдумки, ничего особенного, просто хорошая дорогая мебель, за которой явно прекрасно ухаживали. Дело рук Джульетты, решил Дик.
- Драгоценности очень жалко, - призналась миссис Леант. - Я ведь собиралась передать их дочке, а часть подарить невестке, если мой сын женится. Они дорогие, некоторые мне подарили при таких обстоятельствах, что не хотелось бы лишиться памяти о них. Я слышала о вас и очень надеюсь, что вы их найдете.
- Я бы хотел посмотреть на то место, где вы их держали, - сказал Дик.
- Сюда.
Дик прошел вслед за хозяйкой в совсем маленькую комнатку, которая, как он понял, была смежной со спальней миссис Леант. Почти все место занимали большие шкафы с одеждой, отчего комната казалась еще меньше. Посреди единственной пустой стены стояло огромное зеркало с туалетным столиком. Миссис Леант выдвинула один из ящичков, Дик увидел многочисленные коробки, обитые бархатом. Хозяйка открывала их по очереди - все они были пусты.
Дик бегло осмотрел комнату и туалетный столик. Все было ясно: войти сюда можно только через эту дверь, выйти тоже только через нее. Он подошел к окну. Высоко - спрыгнуть невозможно. Слезть тоже негде. Из окна был виден превосходный сад, окружавший дом, и стена вокруг него. Въезд находился с другой стороны.
Дик повернулся к хозяйке.
- Я хотел бы переговорить с Джульеттой, - сказал он.
- Пожалуйста, - ответила миссис Леант. - Наедине?
- Нет, все равно.
Дик считал, что присутствие хозяйки, отношения с которой у девушки были лучше и ближе, чем обычно бывают у горничных, только поможет ему растопить лед. Но никакого льда растапливать не пришлось - Джульетта отвечала на вопросы скромно, почти не поднимая головы, но довольно твердо и разумно, в ней чувствовалась какая-то крестьянская основательность, которая была очевидна, но при этом каким-то чудом вязалась с ее хрупкой внешностью.
- Меня интересует синяя машина, о которой вы упоминали, когда с вами беседовали в первый раз, - сказал Дик. Работая с людьми, даже с преступниками, он всегда старался избегать слова "допрос". - Вы понимаете, о чем идет речь?
- Да, конечно.
- Можете описать эту машину?
- Да. Очень большая машина. Синяя.
Дик подождал чего-нибудь еще и, не дождавшись, понял, что пора помочь.
- Конечно, марку вы не знаете. Ничего удивительного, моя жена тоже не разбирается в машинах.
- По-моему, это был "Мерседес", - робко сказала Джульетта, вопросительно глядя на хозяйку. - Но только не новый, а старый.
- Почему вы так думаете?
- Похожая машина есть у одного моего друга. Он однажды показал мне красивую машину на дороге и сказал: "Вот это тоже "Мерседес", только новый, видишь, какой квадратненький? Мой старичок побольше будет!" Мне кажется, та машина была такая же, как и у моего друга.
- Это замечательно! - воскликнул Дик. - Вы мне очень помогли! Теперь остается позвонить вашему другу и узнать, какой марки его машина.
Джульетта, взглядом испросив у хозяйки разрешения, молча вышла из комнаты. Вернувшись через две минуты, она так же молча протянула Дику листок, на котором была записана марка "Мерседеса".
- Замечательно, - повторил Дик.
- Я могу ошибаться, - робко предупредила Джульетта.
- Я понимаю, не беспокойтесь, - заверил Дик. - Но во всяком случае, даже если марка и не та же самая, мы будем знать, что машина такой марки, которая внешне похожа на эту, - он помахал листком. - Огромное спасибо, вы мне очень помогли. А что же цвет?
Девушка несколько оживилась.
- Цвет - синий, - сказала она. - Но не совсем обычный синий.
- Голубой?
- Нет. Ни в коем случае не голубой. Он наоборот - какой-то более синий, чем нужно.
- Глубокий цвет?
- Да. Именно. Как будто в ведро синей краски добавили полведра зеленой и покрасили этим машину. Очень красиво, я такого никогда не видела.
- Вы можете показать здесь, в комнате, на какую-то вещь, которая была бы примерно такого же цвета? - спросила миссис Леант.
Джульетта оглянулась по сторонам. Комната, однако, была обставлена в желтых и коричневых тонах, так что ничего подходящего ей на глаза не попадалось.
- Давайте выйдем в гостиную, - предложил Дик. - Здесь вы не видите ничего похожего?
Джульетта огляделась.
- Пожалуй, вот такой цвет, или, во всяком случае, очень похожий, - сказала она, тыча пальчиком в обивку дивана. Обивка была пестрая, с абстрактным узором, и сейчас Джульетта указывала на один из цветов, который с некоторой натяжкой можно было бы назвать темно-бирюзовым.
Дик молча подошел к дивану и стал рассматривать его. Ему хотелось подумать. Он никогда в жизни не видел машины, окрашенной в подобный цвет. Стрелять из нее в человека мог бы только тот, кто непременно хочет быть замеченным. Либо просто безумец, но этот вариант он отмел сразу. Если сидевшие в машине имеют отношение к похищению драгоценностей миссис Леант, то они вели себя более чем странно: разъезжали возле места преступления на такой заметной машине, что ее запомнила даже горничная из провинции. Проезжали мимо дома они медленно, очень медленно, вероятно, нарочито медленно... Значит... Что это значит?
- Покажите мне, где вы видели машину, - попросил он Джульетту.
Девушка послушно направилась к окну. Дик и миссис Леант следовали за ней.
Панорама, открывающаяся из этого окна, произвела на Дика еще более сильное впечатление, чем когда он мельком выглянул в окно спальни. Нельзя сказать, что сад, окружавший дом, был такой уж большой; однако он содержался в таком порядке и был так красив, что невольно хотелось только на него и смотреть. Бархатные газоны с вкрапленными повсюду клумбами цветов прекрасно сочетались друг с другом и радовали глаз.
- Превосходный сад, - пробормотал Дик. - Вон с той стороны ворота, через которые я и въехал. Машину вы видели там?
- Нет. Не совсем, она проезжала вот здесь, - и Джульетта неопределенно махнула рукой куда-то в сторону ограды.
- А точнее?
- Машина проехала по всей этой дороге очень медленно. Вот по той, видите, которая идет вдоль забора.
Дика несколько удивило, что Джульетта окрестила забором красивую металлическую ограду, окружавшую особняк, но миссис Леант и бровью не повела, так что он счет за благо смолчать.
- Кто находился в машине?
- Не знаю, - растерялась девушка.
Дик посмотрел на дорогу. Трудно упрекать ее за то, что она не заметила и не разглядела ни водителя, ни пассажиров, и не только потому, что это не должно было ее интересовать. Отсюда просто плохо видно. Он тоже, глядя из этого окна, разглядел бы только цвет машины и, может быть, марку.
- В какую сторону направлялась машина? - спросил он.
- Вон туда.
Машина ехала в сторону Нью-Йорка, заметил Дик. Если это та самая, из которой стреляли во Фрэйерса, то все совпадает.
- Хорошо, благодарю вас,  - сказал он. Джульетта, повинуясь взгляду хозяйки, вышла из комнаты. Дик молча размышлял, забыв о том, что он не один.
- Женское любопытство, - не выдержала наконец миссис Леант. - Вероятно, это неприлично, но я все же спрошу: в машине что, были те, кто взял мои камни? Но это невозможно!
- Почему? - спросил Дик.
- Да просто потому, что машина эта проехала как раз тогда, когда и я, и Джульетта находились здесь. Видите? Кто мог войти сюда и что-то взять так, чтобы мы этого не заметили? Никто! Кроме меня, мужа и Джульетты сюда никто не входил. Более того: и Джульетта не могла бы этого сделать!
- Ваша служанка тут ни при чем, - сказал Дик.
- А я и не сомневаюсь! Джульетта почти выросла на моих глазах. Я знаю, что с полицейскими разговаривать о честности бесполезно, поэтому скажу иначе: я ее хорошо знаю, и ей просто никогда в жизни даже в голову не пришло бы сделать такое! К тому же Джульетта не блещет умом, так что ни один разумный вор не возьмет ее в сообщники.
- Камни могли взять раньше, - сказал Дик. Его это не слишком интересовало - он знал, что дело здесь в чем-то другом.
- Могли, наверное, - неохотно согласилась миссис Леант. - Я страдала этой своей мигренью. Так нет бы полежать и поохать в своей спальне - вышла в гостиную чтобы отвлечься телевизором! А там как раз между прочим, показывали Бог знает что...
- Пусть вас это не тревожит, - утешил Дик Уиллет. - Вы не могли предотвратить того, что здесь случилось. Эта кража была тщательно подготовлена. Когда вы в последний раз надевали свои украшения?
- Накануне, - отвечала миссис Леант. - Накануне вечером я сама, своими руками положила их обратно в гнездышки. Все было на месте.
- Понятно, - констатировал Дик и достал из кармана список - уже в третий раз. - Посмотрите, пожалуйста, на эти имена и скажите, не знакомо ли вам какое-нибудь из них.
 Миссис Леант взяла список и внимательно прочитала.
- Одно имя мне отлично знакомо, - заявила она.
- Какое? - спросил Дик без особого интереса, уверенный, что речь идет о Бенджамине Фрэйерсе.
- Мое, - отвечала миссис Леант. - Видите: Элоиза Леант. Так это я.
Дик расхохотался. Он уже в третий раз показывал список, но в первых двух случаях никто не обратил внимания на свои собственные имена и даже не спросил, почему они там значатся.
- Понятно, - сказал он, - там, кстати, еще имена вашего мужа и вашей служанки.
- Правильно. Они мне тоже знакомы, но я до этого еще не дошла, еще не успела вам сказать. Потом вот здесь написано: Фрэйерс. Эту фамилию я тоже знаю.
- Все ее знают, Бенджамин Фрэйерс был известный человек. Ну что ж, спасибо, я думаю, что здесь все ясно. Здесь все ясно... - задумчиво повторил Дик, поднимаясь со стула.
Они спустились вниз; миссис Леант вышла проводить Дика.
- У вас просто изумительный сад, - с удовольствием сказал Дик, стараясь идти как можно медленнее вдоль клумбы с ирисами и маками, высаженными причудливым узором, чтобы всласть ею налюбоваться.
- Это отец Джульетты нам все делает, уже много лет, - сказала миссис Леант. - Вы любитель садоводства?
- Вероятно, да. Я любитель всего, что красиво и талантливо.
- Тогда вы должны обязательно приехать в наш загородный дом. Там у отца Джульетты, Ригини, возможностей больше - и там он развернулся вовсю! Занимается садоводством, тем, что любит больше всего на свете, - добавила она, и в голосе ее явно прозвучала зависть.
- Вот что я хочу вам сказать по этому поводу, - медленно начал Дик, останавливаясь и не сводя глаз с центра клумбы, засаженного яркими громадными маками и обрамленного какими-то незнакомыми ему небольшими цветочками белого цвета. - Труд бывает разный. Он бывает не только физический и умственный, а еще и душевный. Вы вкладываете много сил в то, чтобы сделать жизнь ваших детей как можно богаче. Не всякая мать проявляет такое пристальное, напряженное внимание к внутреннему миру ребенка. Подавляющее большинство родителей твердо уверены, что раз ребенок здоров и материально обеспечен - их родительский долг выполнен. Вы же заставляете постоянно трудиться вашу душу - а это уже немало. Поэтому должен вас огорчить: на богатую бездельницу вы не тянете. Вероятно, это расстроило бы вашу бабушку и вашу матушку.
- Вероятно, расстроило бы, но я не могу сказать, что эта вина тяжким бременем легла на мою совесть, - отвечала миссис Леант, явно довольная словами Дика.
- Что это за белые цветочки? - спросил Дик с интересом.
Миссис Леант взглянула.
- Не могу сказать вам точно, - неуверенно ответила она. - Я как-то не интересуюсь названиями. Но они тут кстати, выглядят красиво, а пахнут божественно, так что это и неважно, как они называются.
- "Роза пахнет розой", - пробормотал Дик.
- "Хоть розой назови ее, хоть нет", - подхватила миссис Леант. - Вы любите Шекспира? Или только "Ромео и Джульетту"?
- Очень люблю Шекспира. А сейчас как раз перечитываю, - ответил Дик. - У меня есть для этого некоторые основания.
- Рада, что у нас совпадают вкусы, - заметила хозяйка дома.
- Мне было очень приятно с вами встретиться и побеседовать, - сказал Дик, который никогда не говорил ничего подобного, если это не соответствовало действительности. - И передайте, пожалуйста, мою благодарность Джульетте.
- Есть ли надежда, что мои камни вернутся? - спросила миссис Леант.
 Дик, который только что начал подозревать, в чем истинная подоплека всей истории, но пока еще смутно, не оформляя возникшей у него идеи в слова даже мысленно, с трудом заставил себя переключиться обратно на частность - кражу драгоценностей в доме, который он только что покинул.
- Я полагаю, что могу ответить на ваш вопрос положительно, - сказал он. - Я считаю, что шансы на это достаточно высоки. Очень высоки. Я бы дал даже стопроцентную гарантию, будь ваши драгоценности уникальны. Тогда я точно знал бы, что верну их.
- Увы! - театрально вздохнула обладательница неуникальных драгоценностей. - Где уж нам!
Дик улыбнулся.
- Но я все же полагаю, что драгоценности вернутся, - сказал он.
- Вы их вернете, - поправила миссис Леант. - Не сами же они вернутся.
- Кто знает! - заметил Дик Уиллет.

Глава третья. Синий призрак

Хорошо знакомый Дику этап расследования наступил. И сейчас ему оставалось только радоваться, что наступил он довольно быстро, и как следует сосредоточиться, потому что пройти через него было нелегко.
А именно: ни в коем случае нельзя было думать. Зародившуюся мысль нельзя было трогать, нельзя было пытаться сформировать, потому что она грозила не только исчезнуть, что было бы еще полбеды, а исказиться, испортиться, превратиться во что-то другое под сильным давлением фантазий и домыслов. Допускать этого было нельзя, и Дик ехал в управление на довольно высокой скорости, включив на полную громкость магнитофон в своей машине и даже распевая вслух вместе с Мирей Матье. "О, научи, как разучиться думать!" - просил Ромео брата Лоренцо. С того дня, когда впервые всплыли Джульетты, Дик практически не расставался с томиком Шекспира. Он и раньше прекрасно знал текст трагедии, а теперь еще освежил его в памяти, так что то и дело цитировал, изменив на время своему излюбленному герою - Шерлоку Холмсу.
Почти доехав до места, Дик вдруг остановил машину и вытащил записи по всем шести делам, которые постоянно возил с собой. Записи были отсортированы, так что он легко нашел то, что его интересовало: Джульетта Нейенс, которая выступила свидетельницей по делу об убийстве, уже третий год работала в русском баре "Царевич", напротив которого и застрелили Бенджамина Фрэйерса.
Итак, если идти хронологически, то в первом деле показания давала Джульетта Магетт - она была смотрительницей в музее Восточных искусств. Ей было уже 68 лет, последние 22 года из которых она работала в музее. Во втором деле все ясно - сейф компании "Кливленд", Джульетта Пенн - жена главного менеджера, того самого, у которого в тот момент хранились оба ключа. В третьем тоже понятно - Джульетта Ригини, служанка миссис Леант, которая, кстати, видела синюю машину. В деле номер четыре - деле с исчезнувшим завещанием - некая Джульетта Фостер расписалась на этом самом завещании в качестве одной из свидетельниц. Пятое дело - мошенничество в банке "Альфа" и пол-Джульетты, необычайной красоты рыжая кошка, принадлежащая Котерсу. И, наконец, убийство - Джульетта Нейенс работает в русском баре "Царевич"; она не была свидетельницей убийства как такового, но прибежала тотчас же, как услышала выстрелы. Ее расспрашивали, желая узнать, какие машины она увидела, когда подбежала к окну и стала вместе с посетителями смотреть на улицу. Прибежала Джульетта Нейенс с кухни, где ее видели по крайней мере пять человек. Прямо она не могла быть замешана в преступлении. Дик был уверен, что она не замешана в нем и косвенно.
Нет, понял он. Конечно же, ошибки здесь нет и быть не может: он поступил правильно, объединив все дела вместе. Он слишком долго работал в полиции, чтобы верить в подобные совпадения!
Ему жгуче захотелось развернуть машину и поехать в семейство Тилби, чтобы сразу же заняться делом с завещанием, но он опомнился. Медведь ждет его, не знает, что докладывать тем, кто спрашивает у него ответа, он обещал ему сразу же приехать с отчетом. Он и так задержался!
Медведя на месте не оказалось, и Дик решил дождаться его, использовав освободившееся время для того, чтобы закусить. Заказав в кафе напротив обед, который должны были принести ему прямо сюда, он уселся в своем кабинете, разложив на столе бумаги по всем шести делам, и погрузился в созерцание.
Было ужасно соблазнительно сделать уже кое-какие выводы, но Дик твердо знал, что это было бы неправильно. Сначала следовало переговорить с теми, кто был связан с оставшимися двумя делами, и только потом пытаться суммировать информацию.
Теперь ему казалось, что он упустил нечто очень важное. Поразмыслив, он понял, что именно: следовало спросить Котерса и двоих ребят-биржевиков, не видели ли они машины необычного синего цвета. Он понимал, что положительный ответ крайне маловероятен: и сам Котерс, и Стэнли Пенн, и Дейв Динерс наверняка ездят на собственных машинах, по сторонам смотрят только для того, чтобы обеспечить безопасность движения, а в окно смотреть им попросту некогда. Но он лучше всех знал, какие бывают случайности. Работа в качестве детектива давно убедила Дика в том, что никакая писательская фантазия не может даже сравниться с теми загадками, совпадениями, сюрпризами, которые преподносит людям, в особенности сыщикам, реальная жизнь.
Казнить себя за подобную ошибку было глупо - ведь телефон давно уже изобрели. Дик поспешно потянулся к трубке - ему хотелось покончить со звонками до того, как принесут обед, чтобы от души им насладиться.
Стэнли Пенн ответил сразу. Выслушав Дика, он коротко сказал "Минутку!", и Дик услышал, как он почти дословно пересказывает его вопрос Дейву. В голосе его не слышалось ни малейших эмоций. Молодой человек взял себя в руки, понял Дик. Теперь, если понадобится, он станет хорошим, полезным помощником.
- Дейв, как вы помните, лежал дома больной, - сказал наконец Пенн в трубку. - Поэтому, если подобная машина и ездила где-нибудь поблизости, он не мог ее увидеть. Сам я тоже не могу припомнить, чтобы за последнее время какой-то автомобиль обратил на себя особое мое внимание. Не помню и того, чтобы я видел машины хоть сколько-нибудь необычного цвета. Может быть, мне следует добавить, что я очень люблю машины, так что что-то нестандартное обязательно заметил бы, ни за что бы не пропустил.
- Спасибо, - сказал Дик, который и в самом деле с искренней благодарностью выслушал этот краткий, ясный и исчерпывающий ответ.
- Надеюсь, это не нарушит ваших планов, - заметил Стэнли.
- Нисколько. Отрицательная информация ничуть не менее ценна, чем положительная.
- Я вас понимаю лучше, чем кто-либо другой, потому что я биржевик, - отвечал Стэнли.
- Я все же думаю, что это закон универсальный, - возразил Дик.  - Причем каждому кажется, что именно к нему он имеет наиболее прямое отношение.
- Да, наверное.
- На бирже нового ничего?
- Нет, - кратко ответил Стэнли. - Мы прекрасно помним вашу просьбу. При малейшем намеке на то, что бумаги появились на рынке, мы вас сразу же проинформируем. Но пока совершенно тихо.
- Хорошо, спасибо, - еще раз сказал Дик. - Я полагаю, что тревожиться вам не следует. Ваши бумаги найдутся.
Стэнли выразил надежду на то, что так оно и будет, и распрощался с Диком. Последний весьма высоко оценил сдержанность своего собеседника, который не стал донимать его вопросами, как сделало бы подавляющее большинство тех, кто чем-то озабочен и ждет помощи полиции.
Он набрал номер телефона Котерса. Когда ему ответили, он сразу же узнал голос лысого Петера и невольно улыбнулся.
- Добрый день, - сказал он вежливо. - Моя фамилия Уиллет, я недавно приходил к вашему хозяину. Надеюсь, вы меня помните.
- Да, сэр, конечно, сэр.
- Могу я поговорить с мистером Котерсом?
- К сожалению, его сейчас нет дома, сэр. Но если вас интересуют... имена наших слуг, то, может быть, я могу быть вам полезен?
- Нет, спасибо, - сдерживая смех, сказал Дик. - Как поживает Джульетта?
- Спасибо, сэр. Очень хорошо. Она сейчас спит в своей корзинке.
- Мистер Котерс скоро вернется домой?
- Я думаю, да. Ему позвонили и предложили купить какую-то картину или статуэтку. Он поехал осмотреть ее. Недавно он звонил, сказал, что совершил покупку. В таких случаях он всегда приезжает домой, размещает ее в коллекции и всем показывает.
Дик содрогнулся.
- Передайте ему, пожалуйста, чтобы он позвонил мне в полицейское управление, - попросил он, сразу решив, что не станет сегодня заезжать к Котерсу по дороге домой, как вознамерился было сделать.
- Могу я попросить вас оставить ваш номер, сэр?
Дик продиктовал номер телефона, поблагодарил и повесил трубку. Вежливо, страшно вежливо, просто убийственно вежливо. Но очень приятно.
Принесли обед. Дик с удовольствием принялся за еду, прикидывая, что предстоит сделать сейчас. Все зависело от того, когда появится Медведь. Если придется прождать достаточно долго, продолжит он завтра. Если нет... тогда он нанесет визит миссис Тилби. Ведь он с самого начала собирался заняться именно делом с завещанием, еще до того, как всплыли эти Джульетты.
Едва он покончил с обедом, как раздался звонок: дежурный по просьбе Дика сообщал ему, что Медведь вернулся. Дик собирался отправиться к своему шефу, но тот сам стремительно вошел в его кабинет.
- Полдня искал вас, не мог найти! Как дела?
- Потихоньку. Вот именно - потихоньку. Движемся не спеша. А для чего вы меня искали? Можно было позвонить в "Кливленд".
- Звонил, но оттуда вы уже уехали. Хотел попросить вас поехать в суд, но вас не было! Никому не решился доверить, отправился сам.
- В какой суд?
- Я только что присутствовал при разборе дела Тилби. Нам пришлось вмешаться, чтобы его ускорить. Множество свидетелей, включая Джульетту Фостер, подтвердили, что покойный мистер Тилби завещал свои деньги жене и дочери, особо отметив в своем завещании, чтобы крупная сумма, определенная завещанием, была передана сыну, если супруга его сочтет, что он "стал на путь истинный". В чем заключается это "стал на путь истинный", конкретно не сказано, но миссис Тилби заявила, что много раз обсуждала этот вопрос с мужем и совершенно уверена, что сможет действовать в полном соответствии с волей покойного. Полагаю, дело решится благополучно, потому что ни у кого из присутствующих не было никаких разногласий.
- А кто же там присутствовал?
- Сама миссис Тилби, ее дочь и сын, несколько свидетелей.
- И сын тоже?
- Да. Он выглядел довольно угрюмым, но возражать не стал. Непохоже, чтобы он был настроен воинственно. На прямой вопрос судьи, который вел предварительное разбирательство, ответил, что отец много раз говорил ему, что распорядится своими деньгами именно таким образом, так что у него нет и не может быть претензий. Он любил своего отца и постарается действовать в полном соответствии с его волей - и не только потому, что надеется все же получить деньги.
Дик помолчал.
- Что-нибудь еще?
- Да, - неохотно признался Медведь, - и это вам не понравится. Поскольку дело скорее всего завершится ко всеобщему удовольствию, миссис Тилби сказала, что намерена забрать свое заявление из полиции. Завещание покойного мистера Тилби будет выполнено, так что она готова рассматривать кражу из его письменного стола как хулиганскую выходку, которая не будет иметь никаких последствий. Может быть, говорит она, кто-то и собирался извлечь какую-то выгоду из этого дела, но ему же это не удалось! Завещание теперь только дорого им как память, а из-за этого не стоит беспокоить и без того занятую полицию.
Дик молчал.
- К тому же, - добавил Медведь, - в день похорон в доме было полно народу. Может, какой-нибудь недобросовестный родственник...
- Кто-нибудь видел завещание? - спросил Дик.
- Нет, никто его не видел, насколько мне известно, но все знали...
- Я знаю, что все знали, - перебил Дик. - Я спрашиваю, видел ли кто-нибудь завещание своими глазами? Читал ли его?
- Не знаю. Во всяком случае, его читал адвокат.
- Да, - сказал Дик. Он сердился. - Его читал адвокат - раз писал, то и читал, разумеется. И кто же адвокат семьи Тилби?
- Дональд Брункс, - ответил Медведь, благодаря про себя Бога за то, что догадался это выяснить.
- Очень хорошо, - проворчал Дик, записывая для виду имя. На самом деле он прекрасно знал Брункса. - А что Джульетта?
- Это сестра мистера Тилби, в замужестве миссис Фостер. У нее своя семья, свои средства, ей ничего по завещанию не следует, так что она расписалась на нем в качестве свидетельницы.
- Так. А вы не спросили о том, что больше всего меня интересует, - почему покойный мистер Тилби держал свое завещание дома, а не в сейфе адвокатской контры, как положено?
- Спросил, - ответил Медведь, снова благодаря создателя за свою предусмотрительность. Ему не хотелось расстраивать или сердить Дика Уиллета. - Правда, толку было немного; его жена сказала только, что так он хотел. Объяснить что-либо по этому поводу он не удосужился. Ее собственное завещание хранится у адвоката.
- Миссис Тилби уже дала распоряжение о том, чтобы дело закрыли и ее заявление вернули ей обратно?
- Нет. Только сказала, я бы даже сказал, намекнула на такое свое намерение.
- Отлично. Значит, пока еще любые шаги, предпринятые по этому делу, абсолютно законны. С вашего разрешения, я откланяюсь. Мне необходимо срочно повидать мистера Дональда Брункса. И вот еще что...
- Да?
- Вы же прекрасно понимаете, что шесть сложных и серьезных преступлений разом - для одного сыщика многовато.
- Конечно! Я и сам хотел предложить вам помощь!
- Я ее принимаю, но ради Бога, делайте только то, что я скажу, - рискованно сказал Дик, но Медведь не обиделся. - Я уже побеседовал с теми, кто связан с банковским мошенничеством, кражей драгоценностей, похищением ценных бумаг. Пусть ребята начнут по этим делам обычную работу - кто куда вхож, кто имел доступ к ключам и информации и так далее. Результаты отдавайте мне, и я начну пытаться систематизировать информацию. Не знаю, стоит ли говорить исполнителям, что они, по сути, будут делать напрасную работу. Впрочем, может, кого-нибудь таким образом и разоблачат. Но это ни в коей мере не станет концом расследования! Здесь все гораздо сложнее, чем отдельная кража или мошенничество.
- Хорошо, будет сделано, - без колебаний ответил Медведь. - Предупреждать я никого ни о чем не стану. Разве это напрасная работа, если вам нужны результаты, пусть и в не совсем обычном смысле? Только одно меня беспокоит: дело о похищении ценных бумаг. Об этом никто, кроме нас с вами и еще нескольких человек, не знает, нас просили соблюдать тайну, и я дал слово.
- Как скажете, с этим делом тогда буду копаться я сам, - не стал спорить Дик. - Тем более, что я уже получил небольшую взятку, - он взглянул на красовавшуюся на столе статуэтку Меркурия.
- Взятку? - довольно равнодушно спросил Медведь, который уже давно привык к шуткам Дика и, обладая лишь самым зачаточным чувством юмора, даже не пытался их понимать.
- Вот именно. Так что придется отрабатывать. Но это все потом. Теперь же мне надо заниматься завещанием мистера Тилби. Пока еще не поздно, - значительно добавил он.
Выпустив эту парфянскую стрелу, Дик вышел из комнаты и быстро направился к выходу. Медведь шел за ним по пятам.
- Вы же знаете, если по делу такого рода потерпевший желает забрать свое заявление, я ничего не могу поделать, - оправдывался он. - Ведь ничьей жизни опасность не угрожает, и по закону...
- Я помню закон, - заверил Дик, впрочем, несколько смягчаясь. - Ладно. Пока ничего страшного не произошло. Если бы не эта Джульетта... впрочем, сейчас я выясню все, что успею. А может быть, миссис Тилби еще и не станет забирать свое заявление.
- Может быть. Но я думаю, что станет.
- Тогда я лучше пока не пойду к самой миссис Тилби, - решил Дик, останавливаясь. - Если я начну раздражать ее вопросами, то она сразу же прибежит за своим заявлением, а так, может, забудет.
- Вы ведь все равно можете вести расследование, - робко заметил Медведь. - Даже если она и заберет заявление - вряд ли она станет возражать.
- Нет. Вы ошибаетесь. Мне, к примеру, надо взглянуть на завещание самой миссис Тилби или хотя бы узнать, что в нем написано, - я готов поверить адвокату на слово. Но ни один адвокат не скажет мне ничегошеньки, если у меня не будет достаточно законных к тому оснований. Тем более Брункс - он первоклассный юрист. Вы не замечали, что у каждого юриста свой пунктик? Один гордится доскональным знанием закона, другой - умением выступать в суде, третий - особым талантом запутать дело так, что у судьи голова идет кругом и он, не желая брать греха на душу, назначает на всякий случай не слишком строгое наказание. А есть адвокаты, особо гордящиеся доверием своих клиентов - и как назло, Брункс именно из таких. Он постоянно твердит о том, что еще ни разу не подвел клиента и не выдал ни одной тайны из тех, что были ему доверены. Так что с просьбой шепнуть словечко о завещании к нему лучше и не соваться.
- Но он же должен понять, что...
- Ничего он не должен, - прервал Дик. - Не поймите меня, пожалуйста, неправильно! Брункс - прекрасный адвокат. То, что он неукоснительно соблюдает тайну клиента, не только не порочит его, но и делает ему честь. Но у меня-то свой интерес! Так что пойду-ка я к нему, не теряя времени, пока у меня еще есть законные основания задавать вопросы.
- Мистер Дик! - окликнул дежурный. - Вам звонят, какой-то Котерс. Будете отвечать?
- Да, - сказал Дик. - Буду. - Он взял телефонную трубку. - Мистер Котерс! Добрый день, большое спасибо, что так быстро перезвонили мне!
- Это вам спасибо за работу, - вежливо отвечал Котерс.
- Это же банк "Альфа" должен меня благодарить, а не вы, - сказал Дик.
- Ничего подобного. Вокруг меня идет или, во всяком случае шла какая-то возня. Кто-то выбрал меня для дела такого рода. Это не может не настораживать, и я бы очень хотел узнать, в чем тут закавыка. И если полиция оставит разбирательство и признается в своей несостоятельности, я найму вас в качестве частного детектива.
- Это лишено всякого смысла, - сказал Дик недовольно. - Ведь я работаю в полиции и расследую это дело. Если полиция сдастся, это автоматически будет означать, что сдался и я.
- Разве вам не мешает чье-то давление или руководство?
- Ни в коей мере, - отвечал Дик. - Как Джульетта? Все еще спит в корзинке? Или уже у вас на коленях?
Медведь и дежурный изумленно вытаращили друг на друга глаза. Потом Медведь сообразил, что речь идет о кошке, и приободрился; дежурный же, понимая, что весь разговор и вовсе не предназначается для его ушей, постарался сделаться как можно незаметнее, но, однако, весь обратился в слух.
- Она здесь, со мной, я только что пришел, а она всегда меня встречает, - отвечал Котерс. - Мне приятно, что вы помните мою кошку.
- Я таких красивых никогда не видел, - искренне ответил Дик. Он уже совсем собрался спросить, кто и почему дал киске это имя, но потом вдруг испугался. Это было преждевременно.
- Да, она красотка, - с гордостью сказал Котерс. - Чем я могу вам помочь?
- Скажите, не попадалась ли вам в последнее время на глаза большая машина, похожая на "Мерседес" старых марок, совершенно необычного синего цвета? - И он как мог точнее описал автомобиль, руководствуясь словами Джульетты Ригини, служанки миссис Леант.
- Нет, кажется, нет, - растерянно отвечал Котерс.  - Я ничего не понимаю в машинах и никогда не обращаю на них внимания. Сожалею.
- А какого цвета ваша собственная машина?
- У меня две машины, обе белые. Но теперь я буду смотреть, и если увижу что-нибудь похожее, сразу дам вам знать.
- Да нет, теперь уже вряд ли, - заметил Дик. - Ну что ж, спасибо.
- Не за что. Пожалуйста, без колебаний звоните в любое время и с любыми вопросами. Вы также будете всегда в моем доме желанным гостем. Я сегодня, кстати, купил пару к своей Венере. Будет время - заходите посмотреть.
- Если будет время - зайду, - пообещал Дик. Он точно знал, что в ближайшие месяц-полтора у него времени не будет. И какая, интересно, у Венеры может быть пара? Чепуха какая-то.
Распрощавшись, он повесил трубку и, помахав Медведю, направился к двери.
- Мистер Дик! - нерешительно окликнул дежурный.
Дик повернулся на каблуках.
- Да?
- Я видел такую машину. Если это, конечно, та самая. Я вчера в четырнадцать тридцать сменился с дежурства, вышел на улицу и обратил внимание на синий "Мерседес", точнее, даже не синий, а какой-то бирюзовый. Он проехал вон там, за углом. Скорость была довольно высокая.

Миссис Тилби с большим облегчением вздохнула, когда последний гость наконец распрощался и, еще раз выразив сочувствие, вышел. Она совершенно искренне горевала по мужу, с которым прожила много лет пусть и не очень счастливо, но без ссор, и ей хотелось побыть или со своими детьми, или наедине со своим горем.
Ее сын Рон, видимо, очень старался, чтобы ничего в его поведении не походило на упрек матери и сестре. Молодой мистер Тилби не выказывал ни малейшего сожаления по поводу утраченного наследства. Он считал, однако, излишним и уверять мать в своих намерениях исправиться, так что просто молча сел в углу гостиной на затянутое в черный чехол кресло.
Его сестра была намного моложе - поздний, обожаемый ребенок. Ей дали французское имя Мадлен - девочка почти месяц была безымянной, прежде чем родители, которым ни одно имя не казалось достойным их новорожденной малышки, решились.
Мадлен явно была огорчена больше, чем брат. Как только мать вышла, чтобы переодеться, она подошла к нему и обняла за шею.
- Мне ужасно жаль, что так получилось, Ронни. Если бы моя доля наследства была и правда моя, я бы с тобой сразу же поделилась.
- Твоя доля наследства и правда твоя, - отвечал Рон. - В маминых руках она сохранится надежнее. Ведь у тебя есть все, что тебе нужно, правда? А я от тебя ничего не взял бы и не возьму, глупость какая.
Мадлен села рядом, не выпуская руки брата.
- Все-таки, мне кажется, папа немного неправ, - сказала она. В ее устах это была удивительная нелояльность, самая большая, какую Рон когда-либо от нее слышал. - Это несправедливо. И я уверена, что в конце концов все станет так, как оно и должно.
- Конечно, станет. Единственное, о чем я тебя прошу, - это выбросить все это из головы.
- Что ты теперь думаешь делать?
- Еще не знаю. Я работаю, как тебе известно. Хотелось бы съездить в Европу. Ты ведь знаешь, меня всегда тянуло заняться филателией. Собственно, марки - это единственное, что меня по-настоящему интересует. Страшно хочется открыть свой магазин.
- Для этого тоже нужны начальные средства, - заметила Мадлен. Она был не по годам рассудительна. Члены семьи часто удивлялись, откуда в ней такая практичность, - всеобщая любимица, она никогда в жизни не ударила палец о палец. Иногда ее суждения отличались некоторой наивностью, как это свойственно молодым, но в целом были удивительно трезвы, часто правильны и всегда приземленны.
- Не только средства, - отвечал Рон. - Я бы хотел также поучиться где-нибудь - изучить принципы торговли.
- Разве есть такие курсы? Или институты?
- Торговые? Коммерческие? Сколько угодно.
- Нет, ты не понял. Я хочу сказать, что торговля таким товаром... товаром интеллектуальной ценности... она ведь особенная, правда? Одно дело учитывать цену бумаги, на которой марки напечатаны, и совсем другое - знать страну, гашеная ли марка и все прочее.
Рон опять удивился. В марках его сестра разбиралась просто потому, что он часто сажал ее, совсем малышку, на колени и показывал ей свои коллекции, сопровождая показ пространными комментариями. Казалось, Мадлен была слишком мала, чтобы вообще что-то понимать; с годами выяснилось, однако, что она не только все поняла, но и все запомнила. Но вот откуда у нее такой здравый смысл, чтобы судить о принципах торговли вообще и торговли марками в частности? Вот что интересно.
- Я думаю, что при изучении принципов торговли учитывается  принцип оценки товара, - ответил Рон.
- Ты можешь поступить в колледж и изучать торговлю, - заметила неожиданно миссис Тилби. Рон и Мадлен даже не слышали, как она вошла.
- Благодарю, - сказал Рон, чуть поклонившись матери.
- Я оплачу твое обучение, - невозмутимо продолжала миссис Тилби. - Я знаю, у тебя не хватит на это денег, в чем ты никогда не признаешься прямо.
Мадлен вскочила с дивана, подбежала к матери.
- Мама! - воскликнула она. - Пожалуйста, пожалуйста, возьми из моих денег! Я чувствую себя после этой процедуры просто ужасно! Отдай хоть в такой форме Рону часть моего наследства!
- Не тревожься, девочка, - спокойно отвечала мать, - мы найдем средства.
- Но ведь отец хотел, - медленно сказал Рон, - чтобы я работал в его компании.
- Отец хотел, чтобы ты стал человеком, - возразила миссис Тилби. - Возможно, вслух он говорил и даже, может быть, думал, что для этого тебе надо работать в его компании, продолжать его дело. Но я совершенно уверена, что поступлю правильно, если отправлю тебя учиться на оставленные мне деньги, а потом помогу тебе начать то дело, которым тебе хочется заниматься. Не заботься об этом. Если дела у тебя пойдут хорошо, если ты к тому же, как я надеюсь, обзаведешься семьей и станешь жить, как человек, - я передам тебе те деньги, о которых упоминал отец как о положенном тебе в этом случае наследстве. Меня смущает только одно: почему ты непременно хочешь уехать в Европу? Разве здесь мало мест, где можно изучить принципы торговли?
- Торговля марками в Европе более перспективна, - ответил Рон после короткой паузы. - Поэтому учиться мне хотелось бы тоже там, и дело свое я открою, если открою, именно там. Принципы обучения, изучаемые предметы - все это в европейских колледжах соответствует и местной торговле. Правда, я староват для колледжей, но все это в полной мере относится и к каким-нибудь курсам для коммивояжеров или торговых менеджеров. К тому же хотелось бы изучить язык.
- Какой?
- Думаю, что французский.
- Но он плохо давался тебе в школе.
- Это еще не значит, что он будет плохо даваться мне теперь или что мне не следует его изучать, - возразил Рон. - Ты против того, чтобы я ехал в Европу? Так и скажи.
- Мне будет недоставать тебя, - просто отвечала мать.
Рон встал, подошел к ней.
- Я буду приезжать сюда, - обещал он. - Да и вы с Мадлен непременно меня навестите. Ей полезно посмотреть свет.
Мадлен внимательно посмотрела на брата, который, поцеловав ее и  мать, направился к бару и открыл дверцу. Благоговение девочки перед старшим братом, такое естественное, перешло у нее с годами в ровную сильную любовь. Ей казалось, что она понимает Рона.
- Мама, пусть он едет, - вполголоса сказала она матери. - Ему обидно и досадно, но он этого не показывает. Ведь это не значит, что он нас не любит! Просто бывает такое, что близкие раздражают даже больше, чем посторонние!
Миссис Тилби согласно кивнула, снова поразившись житейской  мудрости своего семнадцатилетнего ребенка.
- Ты забрала из полиции свое заявление? - спросил Рон.
- Нет еще, но собираюсь, - отвечала миссис Тилби.
- Разумно, - согласился Рон. - Мне не хватало только огласки! И без того я выгляжу не слишком красиво. Просто так родители детей наследства не лишают.
- Папа хотел, чтобы...
- Я понимаю, чего он хотел. Я готов поверить, что он желал мне только лучшего, вернее, я это точно знаю.
- И ничего особенно обидного он про тебя не говорил и в завещании не написал, - вставила Мадлен, которой было ужасно жалко брата.
- Понятно. Но люди думают иначе.
- Верно, - неожиданно согласилась миссис Тилби. - Люди всегда предпочтут поверить тому, что скандально и позволит посудачить. Ладно, я завтра же заберу из полиции свое заявление, так что делу конец. Договорились?
Рон кивнул.
- Я, если не возражаете, пойду спать, - сказал он, направляясь к двери. - И  еще одно, мама. Если ты и в самом деле поможешь мне открыть филателистический магазин, я уверен, что смогу выдвинуться и даже разбогатеть. Я тебе все, конечно, верну. И тогда папины деньги вообще мне не понадобятся - пусть идут Мадлен в приданое, - и он быстро вышел, чтобы не дать сестре возразить.

Дик Уиллет приехал в офис адвоката Брункса через полтора часа, хотя намеревался попасть туда гораздо раньше. Но они с Медведем все-таки не выдержали: вернулись в кабинет Дика, отыскали план Нью-Йорка и проложили на нем маршрут мифического синего автомобиля. Все совпадало по времени просто идеально: направляясь от дома миссис Леант к месту убийства Фрэйерса, автомобиль-призрак именно в это время должен был проехать мимо полицейского управления. Они исходили из того, что скорость машины составляла примерно 40-50 километров в час - быстрее по городу вряд ли проедешь.
- Кстати, я кое о чем собирался вас спросить, - заметил Дик. - Почему все эти дела оказались у нас?
Медведь чуть улыбнулся. В первый раз Дик Уиллет задавал ему такой вопрос. Обычно он просто просил фактов, а потом еще фактов, а потом приносил готовое решение. Он никоим образом не возражал бы, если бы на него повесили чужое дело, если это дело было интересным. Более того: он вечно боялся, что где-то расследуют что-нибудь эдакое, а он остается ни с чем. Его не интересовали ни вопросы распределения преступлений между разными полицейскими управлениями, ни наказание виновного, ни даже его поимка, в которой он никогда непосредственно не участвовал.
- Я думаю, - не удержался Медведь, - что пяти Джульетт было бы мало, чтобы заставить вас задать такой вопрос. А вот пять с половиной подвигли вас на это. Вас интересует наша кухня! Ну что ж, пожалуйста. Три преступления попросту совершены на нашей территории, потому и оказались у нас. Это как раз те три, что менее заметны и значительны: мошенничество в банке "Альфа", кража завещания и кража драгоценностей у миссис Леант. Конечно, каждое из этих преступлений по-своему интересно и занимает газетчиков, но все же вряд ли они попали бы к нам, если бы относились к другому округу. Три других же оказались у нас потому, что чрезвычайно важны и должны быть поставлены на особый контроль. Бенджамин Фрэйерс - слишком известный человек, его убийство должно расследоваться соответственно. О государственных ценных бумагах из компании "Кливленд" и говорить нечего.
- А статуэтки?
- Статуэтки в особенности. Кстати, хорошо, что вы мне напомнили. Я получил информацию - статуэтки оцениваются не менее чем в триста пятьдесят тысяч долларов каждая. Но по мнению директора музея, который, между прочим, каждый день звонит сюда, им просто нет цены. Они очень старые, принадлежат черт знает к какому веку...
- К шестнадцатому, - вставил Дик.
- Пускай к шестнадцатому. Главное, как объяснил мне директор, - это то, что статуэток животных, таких старых и сохранившихся так хорошо, больше не существует нигде в мире. Ими интересуются не только специалисты по искусству, но и географы, и биологи, в особенности зоологи. Сообщения об их исчезновении уже прошли в газете и вызвали в определенных кругах настоящую сенсацию. Телефон в музее постоянно занят, потому что туда без конца звонят обеспокоенные любители искусства и природы, а когда они делают передышку, сам директор хватает трубку, чтобы позвонить мне.
- Никак не доберусь до музея, - признался Дик.
- Ну еще бы! Это было бы просто чудом, если бы вы уже успели и туда добраться. Поэтому я и объяснил директору, что задержка происходит оттого, что за дело взялся сам Дик Уиллет, который не сможет приступить раньше, чем через пару дней. Это его удовлетворило даже в том встревоженном состоянии, в каком он находится. Ведь уже даже дети знают, что если преступление не раскрыто по горячим следам, особую горячку пороть не имеет смысла.
- Это верно, все стали образованные, скоро я останусь без работы, потому что найдутся желающие меня сменить. Все читают детективы и прекрасно знают, как раскрывать преступления. Намек ваш я понял, и теперь мне бы хотелось попросить вас о следующем. Ведь существует же какой-то, ну хоть какой-то общий компьютерный учет? Можете ли вы связаться с другими управлениями, чтобы выяснить: нет ли у них там какой-нибудь Джульетты?
- Вам что - мало шести дел?
- Нет. Но если найдутся еще преступления с Джульеттами, то все выйдет с точностью до наоборот: чем больше будет таких дел, тем легче станет раскрыть преступление. Так что, пожалуйста, попытайтесь выяснить. Кажется, есть какая-то специальная компьютерная программа, которая осуществляет поиск по ключевому слову. Достаточно набрать "Джульетта" - и компьютер автоматически найдет все файлы, где встречается это слово. Поинтересуйтесь и машиной - у нее слишком необычный цвет.
Накануне Дик переговорил со своим приятелем Джеком, совершенно помешанным на автомобилях, и спросил у него, какие марки внешне могут походить на старый "Мерседес". Довольно долго тот пытался уверить Дика, что старый "Мерс" ни с чем спутать невозможно, и только услышав строгую просьбу не судить по себе и не считать всех вокруг такими же осведомленными, поднапрягся и понял, чего от него хотят. Однако легче от этого не стало: он выдал Дику такое количество разных марок, что у того голова кругом пошла. Стало ясно, что так искать машину невозможно. Дик особо и не расстроился: он отлично понимал, что обычные методы поиска тут не годятся и результатов, скорее всего, не дадут. Он рассказал об этом Медведю.
- Хорошо, - пообещал тот. - Сделаю, что могу. Собственно, мы уже пытались искать машину, но пока ничего не нашли.
Дик постарался внушить ему, что это чрезвычайно важно, попросил сразу же ему сообщить, где бы он ни находился, и сейчас, едва войдя в офис Брункса, предупредил секретаршу, что ему могут позвонить.
- Рад вас видеть, - как-то кисло сказал Брункс, приподнимаясь навстречу Дику и тут же садясь обратно. - Чем могу?
Дик тоже слегка поклонился, отошел немного в сторонку, чтобы солнце не било в глаза, и пояснил:
- У меня на руках сложное дело, и мне совершенно необходимы некоторые подробности о завещании вашей клиентки миссис Тилби. Сразу скажу, что она обратилась в полицию с официальным заявлением о краже завещания.
- Я знаю, - так же кисло отвечал Брункс. - А почему вы не сядете?
- Не приглашают.
- Прошу садиться.
Брункс, кареглазый брюнет с пышной гривой волос, был весь какой-то плоский, что подчеркивалось облегающим коричневым костюмом. Он носил очки, стекла в которых явно не имели диоптрий, и Дик, которого всегда и все интересовало, задался вопросом: он что, скрывает какой-то дефект глаз или просто хочет выглядеть солидным? Последнее маловероятно: детство какое-то. Да и необходимость в этом давно отпала: у Брункса была отличная репутация, постоянная клиентура. Ему удалось сделать неплохую карьеру, несмотря на то, что он не обладал ни особенным красноречием, ни той вкрадчивостью манер, какая часто отличает адвокатов. Он был мошенник ровно настолько, насколько мошенником является любой адвокат, - и ни капли больше.
Дик Уиллет отлично знал, что Брунксу можно доверять. Резкость, с которой адвокат обращался с ним, не смущала Дика: адвокат и сыщик не могут не враждовать, хотя бы немного. Он понимал, что это почти не зависит от Брункса: визит любого сыщика любой адвокат автоматически воспринимает как попытку накопать что-то против его драгоценных клиентов и попытаться принести им какой-то вред.
Дик уселся в удобное кресло и с удовольствием согласился выпить чашечку кофе. Брункс вытащил из шкафа, который он отпер специальным ключом, папку.
- Что конкретно вас интересует? - спросил он. Дик заметил, что папка положена так, что сидящий в кресле гость никак не может увидеть хранящихся в ней бумаг.
- Прежде всего - то, что вы можете сказать по этому делу. Главное, зачем я сюда пришел, - это узнать то, что подсказывает вам ваш опыт, - сказал Дик. Брункс сразу же смягчился.
Дик Уиллет совершенно не кривил душой, он уважал Брункса, знал, что тот и в самом деле мог накопить опыт, который ему самому недоступен, и так и сказал. Он никогда не мог понять, почему многие люди скрывают то, что вынуждены обратиться к чьим-то знаниям и опыту, как величайший позор. Ведь все знать невозможно. А людям приятно, когда их заслуги признаются. Признай чужие заслуги - и тебе воздастся, твердо усвоил Дик.
Правда, Брункс всего лишь начал улыбаться менее кисло, но это уже было благом.
- Пожалуй, ничего особенного я вам сообщить не могу, - явно взвешивая каждое слово, начал он. - Семейство Тилби ничем особенным не выделяется. Сам Тилби считал свои деньги достаточно большими, и уж во всяком случае, они были дороги его сердцу. Но на самом деле капитал небольшой. Я предпочел бы не называть точных цифр.
- Они меня не интересуют, - вставил Дик. - Суть не в этом. Вы сами составляли завещание?
- Да, конечно. По поручению мистера Тилби я составил его завещание четыре года назад в первый раз. Сначала он завещал все свои деньги жене пожизненно, а потом обоим своим детям поровну. Но полгода назад, а точнее сказать, четырнадцатого января текущего года, я по его желанию изменил условия завещания. Он предпочел оставить сразу же определенную сумму дочери и жене. Сыну он тоже оставлял определенную сумму, точно такую же, как и дочери, но с условием: мать распоряжается этой суммой до тех пор, пока сын не возьмется за ум. Я, конечно, передаю вам суть вкратце, не употребляя юридических терминов.
- Конечно, - согласился Дик, пряча улыбку. - И что же?
- Ничего. Я выполнил его желание. В любом другом случае я бы счел своим долгом уговорить клиента подумать, обратил бы его внимание на то, что часто молодые люди остепеняются именно после того, как получат наследство. Но не в этом случае.
- Почему?
- Я знаю молодого Тилби, - коротко ответил адвокат.
- И что же? - снова спросил Дик.
- Он мне не нравится, - так же коротко ответил Брункс.
Это произвело впечатление на Дика. Брункс никоим образом не походил на человека, подверженного эмоциям.
- Сын выразил протест? - спросил он.
- Нет, и это меня несколько удивило, - ответил Брункс. - Вы знаете, конечно, что дело уже прошло предварительное разбирательство в суде. Свидетели, подписавшиеся на завещании, подтвердили, чего хотел завещатель, я со своей стороны сделал то же самое. Никаких протестов и встречных исков не последовало.
- Значит, наследство будет распределено именно так, как было указано в завещании?
Брункс кашлянул.
- Я предпочел бы не отвечать на ваш вопрос до суда, - сказал он деревянным голосом, - но если вы настаиваете, скажу, что не вижу никаких причин, по которым суд мог бы принять иное решение. Никакого шума не предвидится, потому что сумма, повторяю, сравнительно скромная.
- Вы знаете Джульетту Фостер? - спросил Дик.
Если Брункс и удивился, то никак не показал этого.
- Конечно, - сказал он. - Я давно работаю с этой семьей. Джульетта - сестра мистера Тилби. Ее муж, Фостер, умер полтора года назад. Кстати, он был неплохим полицейским. Именно после его смерти сладить с молодым Тилби стало окончательно невозможно - раньше он дружил со своим дядей, и тот мог хоть как-то его контролировать. У миссис Фостер тоже никаких претензий нет. На имущество брата имеет право только его семья.
- А то, что принадлежало их родителям?
- Их родители оставили очень подробное завещание, не желая перессорить детей после своей смерти. Если бы все следовали их примеру, работы у нас с вами поубавилось бы. Так что родительское наследство было распределено еще тогда - вплоть до последней вазочки.
Дик подумал, что Брункс, вероятно, был полностью в курсе всех дел родителей покойного Тилби, - слишком уж уверенно он говорил. Но спрашивать не стал.
- Теперь же все имущество Тилби идет его семье, и миссис Фостер имела бы право наследования только в случае смерти всех членов семьи. Поэтому я счел этичным и, заметьте, совершенно законным, что она расписалась на завещании в качестве свидетельницы.
- У меня нет ни малейших сомнений в законности ваших действий, - сказал Дик. - Это было бы попросту нелепо. Но я знаю законы о наследовании гораздо хуже вас и просто у вас консультируюсь.
- Пожалуйста, - снова чуть сбавил тон Брункс. - Семья эта мне известна, живут они дружно, люди честные, труженики. Правда, я почему-то был уверен, что молодой Тилби тут-то уж покажет свой гонор! Станет кричать, подавать в суд, требовать своего... Что ж, я ошибся.
- Приятно ошибиться в людях именно в эту сторону, - поддакнул Дик. - А у вас есть предположения, почему он повел себя так мирно?
- Есть. Мать очень любит его, а младшая сестра, Мадлен, просто обожает. Вероятно, он думает, что они все равно отдадут ему все, что причитается, а может, и больше, чем оставил бы отец.
- Вы считаете, что они так и поступят?
- Может быть.
- Скажите, а миссис Тилби уже составила завещание?
Адвокат помедлил.
- Да.
- И кому же она оставляет свои деньги? Поверьте мне, я спрашиваю не из любопытства, и даю вам честное слово, что дальше нас с вами это не пойдет. Я даже не стану докладывать о нашем разговоре своему начальству или доложу вкратце, - он хотел добавить, что в силу своего положения в полиции может так поступить, но удержался.
- Мне все-таки неприятно говорить об этом. Особенно неприятно по двум причинам. Первая очевидна: адвокат не должен распространять подобных сведений. Вторая: завещание очень простое, вы ничего из этой информации не выжмете, а я окажусь в положении человека, который не умеет хранить профессиональную тайну.
- Это не так, - сказал Дик мягко, - и вы слишком хороший профессионал, чтобы этого не понимать.
Не давая втянуть себя в дискуссию, Брункс сказал:
- Она оставила свои деньги двум своим детям поровну. После ее смерти и дочь, и сын получат одинаковую сумму. Принадлежащий семье дом также достается им обоим.
- Хорошо, спасибо, - произнес Дик. Информация и в самом деле почти ничего не стоила, так что он постарался вложить в свой тон побольше благодарности. - Но тогда все только усложняется. Если все так просто, как вы говорите, то почему тогда пропало завещание?
Брункс молчал. Дик понял, что у него есть подозрения, а то и полная уверенность, но профессиональная осторожность и положение известного адвоката мешают ее высказать. Впрочем было нетрудно догадаться, в чем дело.
- Могло быть, например, так, - желая облегчить своему собеседнику задачу, предположил вслух Дик. - Молодой мистер Тилби надеялся, что исчезновение завещания приведет к пересмотру его условий. Не зная законов, он на всякий случай взял завещание из стола и потихоньку уничтожил. Но когда выяснилось, что это не помогло, потому что свидетели способствовали исполнению действительной воли покойного, он смирился. Могло такое быть?
- Могло, - с облегчением признал Брункс, и Дик понял, что попал в точку. Брункс именно так и думал, хотя сам ни за что не произнес бы всего этого вслух.
- И еще одно, - Дик решил, что настало время выяснить то, что интересовало его больше всего остального. - Почему вы не хранили завещание мистера Тилби у себя? Почему он держал его дома? Ведь это совершенно не принято.
- Он не держал его дома. Он держал его здесь, в моем сейфе. Но за месяц до смерти он выразил желание взять его домой, чтобы еще раз прочитать. Он объяснил мне, что собирается показать его жене.
- Он не говорил, что намерен изменить условия завещания?
- Нет, не говорил. Предупреждая ваш вопрос, скажу, что я спросил его об этом: в такой ситуации это было естественно. Но он сказал, что решение его твердо, деньги идут жене и дочери, а сыну - только на определенных условиях.
- Вам не показалось все это странным?
- Нисколько. Клиенты иногда так делают. В этом случае я обычно снимаю копию, но Тилби оказался умнее других: он сказал, что предпочитает, чтобы его завещание существовало лишь в одном экземпляре. Очень разумно, особенно в таких случаях, как этот: здесь ведь в принципе возможно опротестовать завещание. То, что молодой Тилби не стал этого делать, - это уже совершенно другой вопрос.
- Ничего необычного?
- Ничего. Я не усмотрел в этом тогда ничего особенного. Не усматриваю и теперь.
- Он объяснил этом тем, что хочет показать завещание жене? - на всякий случай переспросил Дик Уиллет.
- Именно так, хотя он мог и вовсе ничего не объяснять. Ведь это было его завещание, он волен был поступать с ним, как ему заблагорассудится.
Тилби не позволил адвокату снять с завещания копию. Означает ли это что-нибудь? Вряд ли: ведь завещание пропало через четыре дня после его смерти, скорее всего, это действительно была обычная осторожность. Понять ее Дику было легко, он и сам не любил снимать копии с документов. В его практике было много случаев, когда это приводило к печальным последствиям.
Дик решил, что поразмыслить над этим как следует можно будет позже.
- А скажите, покойный мистер Тилби много унаследовал от своего отца?
- Не знаю точно, потому что я начал заниматься его делами немного позже, - как-то особенно сухо отвечал Брункс. - Он никогда ни словом не упоминал, сколько перешло к нему по наследству, бизнес же он продолжал отцовский. Спрашивать о подробностях было не в моих правилах, поскольку для работы это мне было неважно.
Дик отметил, что тон адвоката сделался еще суше, и решил, что на сегодня, пожалуй, довольно.
- Я очень, очень благодарен вам, - сказал он сердечно. - Еще один вопрос можно? Посмотрите, пожалуйста, не знаете ли вы кого-то из этих людей? - и он протянул адвокату свой любимый список.
Брункс внимательно прочел имена.
- Многих знаю, - сказал он. - Отлично знаю мистера Леанта. Неплохо знаком и с Бенджамином Фрэйерсом, который был убит позавчера - ведь мы коллеги. Вы что, подозреваете, что кто-то из моих клиентов...
- Ничего подобного, уверяю вас, - поспешно сказал Дик. - Дело не в этом.
Брункс знал, что Дик не станет лгать, и, сразу успокоившись, продолжал:
- Котерс - коллекционер. Собирает картины или что-то в этом роде. То и дело проводит экспертизы. Покупает и никогда не продает, насколько мне известно, ни один экземпляр его коллекции никогда не поступал в продажу.
- И не поступит, не сомневайтесь. Я убежден, что ему никогда в жизни не удастся найти заинтересованных покупателей, - заметил Дик. - Кто-нибудь еще?
Адвокат дочитал список до конца.
- Нет. Возможно, я и слышал когда-нибудь какое-нибудь из этих имен, - добавил он с чисто профессиональной осторожностью, - но сейчас не могу точно вспомнить, кто из них еще мне знаком.
- А вы уверены... - начал Дик, но прозвучал сигнал селектора. Выслушав секретаршу, Брункс снял трубку одного из телефонов и протянул ее Дику.
- Это для вас.
Тут же зазвонил другой телефон, Брункс ответил на звонок, и Дик с раскаянием подумал, что действительно отнимает у него время.
- Джульетт больше не всплыло ни одной, - докладывал между тем Медведь, словно именно он был подчиненным Дика, а не наоборот. - Что касается машины, то ребята, работающие по убийству Фрэйерса, нашли несколько свидетелей, которые видели, как машина скрывалась с места убийства. Удалось даже проложить ее маршрут, но очень примерный. Он у меня есть, я вам покажу, когда вы придете. Говоря вкратце, машина шла на запад.
- Минутку, подождите, пожалуйста, - попросил Дик, которому Брункс делал какие-то странные знаки. - Да?
- Звонила миссис Тилби, - сухо проинформировал адвокат, кладя трубку на рычаг. - Завтра в десять часов они с сыном придут ко мне в офис. Молодой Тилби хочет подписать бумаги, согласно которым дом его отца полностью переходит к его сестре, Мадлен Тилби.
- Но ведь сейчас дом принадлежит миссис Тилби, - удивился Дик.
- Может случиться всякое, - поколебавшись объяснил Брункс. - К тому же молодой Тилби уезжает в Европу изучать торговлю.
- Торговлю?  - снова удивился Дик. - Сколько же ему лет?
- Тридцать шесть. Он хочет закончить какие-нибудь курсы, изучить язык и торговать марками, он всегда интересовался филателией. До отъезда хочет передать дом сестре. Обучение оплатит его мать. Я знал, что так оно и будет!
- Может быть, она поступает правильно, - мягко заметил Дик и опомнился - его же ждал у трубки Медведь. - Слушаю вас.
- А мне больше нечего вам сказать, - вздохнул тот. - Машина шла на запад, мелькнула там и сям - если свидетели не ошибаются, это была та самая машина. И хотя стемнело только через пять-шесть часов после убийства, этот проклятый синий автомобиль исчез, как призрак.

Глава четвертая. Буйвол, обезьяна, корова и волк

Беседа с адвокатом Брунксом настолько ничего не прояснила, что Дик чувствовал даже некоторую неловкость, словно понапрасну отнял время у занятого человека да к тому же расстроил его. Но кто же мог знать!
Впрочем, нельзя сказать, что визит был совсем уж бесполезным, потому что одна мыслишка у него все-таки появилась. Дик повертел ее, и чем дольше вертел, тем больше она ему нравилась. Если бы кража завещания была последней в ряду "Джульеттиных преступлений", как выразился накануне Медведь, приведя Дика в восхищение, он непременно еще покопался бы там. Первым делом он выяснил бы круг знакомых семьи Тилби - не там ли притаился похититель завещания. Его цели, казалось Дику, он уже примерно понимает. Правда, очень примерно - надо было искать подтверждения.
 Но заниматься этим сейчас он в любом случае не мог, потому что его ждали еще два "Джульеттиных дела": кража статуэток и - Дик поморщился - убийство! Поручить кому-то другому розыск знакомых и родственников Тилби Дик тоже не мог по той простой причине, что сам не знал толком, что именно ищет. К тому же миссис Тилби наверняка явится в полицию забрать свое заявление. Плетью обуха не перешибешь, решил Дик.
Настал момент посетить музей Восточных искусств, и он направился туда не без удовольствия. Статуэтки найдутся, Дик был уверен в этом. Во-первых, ему уже не раз приходилось благополучно возвращать на место похищенные произведения искусства, а во-вторых, это было особое дело. Другие к нему и не попадали.
Дик с улыбкой вспомнил полупомешанного профессора, который украл экспонат из Музея изящных искусств просто потому, что ему хотелось как следует изучить его, а потом положить на место. Да как ловко стащил, куда там иному опытному вору! Дик внимательно проследил за тем, чтобы история не попала в газеты: ни к чему было давать в руки ворам и мошенникам тот метод, который использовал ученый муж. Его талант к логическому мышлению и умение нестандартно подходить к любой проблеме проявились тут с особенным блеском. Украденный экспонат искала чуть ли не вся полиция, пока не подключился Дик, который моментально разобрался, в чем здесь дело. Он отправился к профессору и забрал экспонат, отдал его Медведю и по сей день не сказал никому ни единого словечка.
Вторая причина, которая вселяла в Дика уверенность в том, что статуэтки вернутся на свое место в Музее, была еще ему самому не очень понятна. Он пока не позволял себе думать о "Джульеттиных делах". Сначала надо было собрать побольше фактов, оброненных кем-то случайно слов, увиденных там и сям мелочей. Сначала надо было как следует проникнуться духом происходящего, заставить себя не разбирать мошенничества в банке, пока не разобрался с Музеем и убийством Фрэйерса. А потом...
Дик вошел в Музей, назвался, и его немедленно провели в кабинет директора. Это оказался маленький растрепанный человек, который вне себя от волнения бегал по своему небольшому кабинету, так что у Дика рябило в глазах. Он страстно описывал статуэтки, и пока еще Дику не удалось вставить ни одного слова, так что он даже не знал, как зовут собеседника, и чувствовал себя от этого довольно неловко.
- Если бы вы их видели, вы бы сразу поняли, что это такое! - восклицал директор, подбегая к своему столу, выдвигая зачем-то один из ящиков и задвигая его обратно. - Это же не буйвол! Это не буйвол! Это воплощение красоты, мощи! Торжество силы, наконец! А наша обезьяна! У нее есть выражение лица, вы не поверите! Причем не просто выражение, а такое хитренькое выражение, что она запросто могла бы вести телешоу. И выглядела бы при этом ничуть не хуже, чем большинство этих клоунов, которые там кривляются! А волк! Волк! Мы его условно называем волком, хотя так и неизвестно точно, что это за вид! Он сделан так, что можно изучать мускулатуру ног и туловища в учебном классе! Вы понимаете? А шерсть! Шерсть! Каждая волосинка вылеплена! Это просто чудо! Вы понимаете?
- Понимаю, - наконец ответил Дик. - И если вы мне скажете, как вас зовут, я с большим удовольствием подключусь к разговору.
- Какая разница, как меня зовут? - искренне изумился его собеседник. - Я вам толкую про нашу пропажу! Впрочем, мое имя Венделер.
- Очень рад, мистер Венделер, - как можно спокойнее сказал Дик. - Моя фамилия Уиллет, а имя - Ричард, но я предпочитаю, чтобы меня называли Диком.
- Но если вы будете обращаться ко мне "мистер Венделер", мне это будет неудобно, - возразил директор.
Дик удивился. Возразить на это было нечего, а сам он обращаться по имени к директору крупнейшего музея, который был к тому же по крайней мере на двадцать лет старше, никак не мог.
- Как вам угодно, - наконец ответил он. - А какое же четвертое животное, мистер Венделер?
- Корова! - заорал тот и снова забегал по комнате. - Корова! И если бы вы видели эту корову, вы бы поняли, что такое корова! С ней связана целая история, целая история! Египтяне хотели ее отобрать, потому что, дескать, корова в Египте - священное животное, так что она была сделана у них. Ничего подобного! Ничего подобного! Корова японская!
Японская корова - это здорово, подумал Дик. Прямо как ругательство звучит! Разве в Японии были коровы? Может быть, это и не его дело, но интересно.
- Я бы очень хотел взглянуть на статуэтки, - сказал он вслух.
Венделер осекся и на секунду замолк.
- Но их же украли! - закричал он еще громче, так что Дик чуть не оглох. - Их украли! Вы что, смеетесь надо мной?
- Никоим образом, - отвечал Дик, стараясь говорить еще спокойнее. - Я просто знаю, что в магазине при вашем музее продаются отличные копии украденных статуэток.
- Ах, это! Ах, это! Ну что ж, можете посмотреть, хотя копии ни в коей мере не могут...
- Могут, - возразил Дик, вставая. - Если вы хотите, чтобы я нашел статуэтки, а я их непременно найду, то вы должны дать мне возможность работать. Мне надо посмотреть копии и побеседовать с миссис Магетт.
- Разумеется! Разумеется! Идемте со мной! Миссис Магетт на рабочем месте, статуэтки в магазине. Прошу сюда! Сюда! И располагайте мной, как вам будет угодно.
Дик, который предпочел бы располагать кем-нибудь другим, кто не так орет и меньше волнуется, только кивнул в знак благодарности и последовал за директором. Когда они шли по коридору, стало особенно видно, какой это небольшой человечек, чуть похожий на воробья: Дик и сам был невысокий, но Венделер едва доставал ему до подбородка.
Магазин почему-то был закрыт, но Венделер отпер дверь своим ключом. Пройдя внутрь, Дик огляделся по сторонам. Помещение было небольшое, содержалось в идеальной чистоте. Его внимание привлекли необыкновенно искусно сплетенные веера из какого-то странного материала типа пергамента, расписанные райскими птицами.
- Китай, - кратко пояснил Венделер. - Вот, посмотрите, - и он протянул Дику небольшую статуэтку. Дик взял ее в руки и ахнул от восторга.
Не будучи специалистом, он не различал видов и подвидов, и готов был бы поклясться, что статуэтка изображает скалящего зубы волка. Может быть, кому-то интересно разбирать, волк это, собака или вовсе неизвестный современной науке зверь, но Дика прежде всего поразило мастерство скульптора. Ему ужасно хотелось спросить Венделера, уверен ли тот, что подлинная статуэтка - не чучело, но он боялся сказать глупость.
Три другие статуэтки только усилили его восторг. Буйвол был великолепен - иначе не скажешь. Кисточка на его хвосте выглядела умилительно. Взяв в руки корову, Дик сразу же подумал, что, как ни странно звучала фраза директора музея, но он был прав: увидеть такую корову - и понимаешь, что такое корова. Обезьяна была восхитительна, ее хитрая мордочка напомнила Дику другую статуэтку: лукавого Меркурия, которого подарил ему Стэнли Пенн.
- Это потрясающе, - сказал он после долгой паузы. - Будь я проклят, если не найду их и не верну в музей! Жалко, что здесь нет медведя, - я купил бы копию для своего босса.
- Купите ему буйвола, - предложил директор.
- Боюсь быть неправильно понят, - сказал Дик, улыбаясь.
- Но буйвол ничуть не хуже медведя! Впрочем, медведи у нас тоже есть. Желаете посмотреть?
- Желаю, - отвечал Дик.
Статуэтка медведя, которую достал с полки директор, понравилась Дику. Вид у медведя был добродушный, и это было очень странно, потому что он был изображен поднявшимся на задние лапы и грозно скалящим зубы. Дик немедленно внес необходимую сумму и сказал, что заберет фигурку с собой; директор настоял на том, чтобы они прошли в зал и посмотрели на подлинник.
- Ведь медведя, слава Богу, не украли! - говорил Венделер, ведя Дика по коридору. - Слава Богу, не украли! Сейчас вы увидите! Сейчас увидите!
Накануне Дик заметил, что Медведь с интересом посматривает на забавную рожицу Меркурия, подаренного ему Стэнли Пенном. Поэтому подарок будет очень кстати - раз уж проявляет интерес, пусть приобщается! И хотя копия стоила недешево, Дику даже в голову не пришло, что делать начальству такие подарки как-то не совсем удобно. Их отношения если и напоминали отношения начальника и подчиненного, то, так сказать, с точностью до наоборот - Дик как бы был начальником, а Медведь - подчиненным.
Дик осмотрел подлинную статуэтку медведя и из вежливости не стал говорить о том, что она, по его мнению, ничем не отличается от приобретенной им копии. Улучив момент, он неохотно достал из кармана уже изрядно потрепанный список. Предъявить его Венделеру надо было обязательно, и Дик заранее боялся того потока комментариев, которые должны воспоследовать.
Листок уже здорово поистерся, но Дик, который делал на списке одному ему понятные пометки, не хотел менять его, хотя можно было в одну минуту распечатать на принтере новый. Надо будет хоть копию снять, решил Дик, пока Венделер читал список.
Вопреки опасениям сыщика, Венделер читал молча и потом просто кратко сказал, что никого тут близко не знает. Правда, ему кажется, что некоторые имена он где-то слышал, но ведь в этом ничего удивительного нет, правда? Например, ему знакомо имя Котерса, который иногда приходит в музей и интересуется искусством. Он много читал также о Бенджамине Фрэйерсе.
Дик вздохнул и снова убрал список во внутренний карман.
- Ну хорошо, спасибо, - сказал он, оглядываясь по сторонам. - Могу я теперь видеть миссис Магетт?
- Конечно! Конечно! - снова закричал директор. - Идемте со мной.
Джульетта Магетт сидела в соседнем зале на стуле - сидела так прямо, как редко сидят даже молодые девушки. У нее была завидная осанка и очень красивая посадка головы. Дик рассматривал ее с удивлением. Странно: ей легко можно было дать все ее шестьдесят два года, но при этом выглядела она замечательно, так и хотелось на нее смотреть.
- Это мистер Уиллет! Это мистер Уиллет! - прокричал Венделер, подбегая к ней. Дик его уже начинал бояться. - Пожалуйста, расскажите ему все, что вы знаете! Все, что вы знаете!
Миссис Магетт подняла голову и внимательно посмотрела на Дика. Дик поклонился как можно любезнее - и из уважения к ее возрасту, и просто потому, что она очень ему понравилась.
- Так это вы разыскиваете статуэтки? - спросила она. Голос у нее оказался чуть глуховатый, он хорошо подходил к ее красивой, почти девичьей прическе, которая очень ей шла, к вытянутой формы очкам с чуть затемненными стеклами, даже к костюму смотрительницы.
- Я убежден, что сумею их отыскать, - ответил Дик на ее вопрос. - Особенно в том случае, если вы мне поможете.
- Если вас интересуют статуэтки, то мистер Венделер знает о них все гораздо лучше, чем я.
- Не статуэтки! - закричал злополучный директор. - Не статуэтки! Мистера сыщика интересует совсем другое! Совсем другое!
- Простите, - обратился к нему Дик, - но я привык беседовать со свидетелями наедине, как беседовал и с вами.
- Ну, разумеется! Ну, разумеется! Если я понадоблюсь, я в своем кабинете! В своем кабинете! - и он убежал.
Дик перевел дух. Миссис Магетт с улыбкой смотрела на него.
- Мистер Венделер хороший человек, - сказал она, - а профессионал он просто первоклассный. Я думаю, никто в этой стране не знает об искусстве Востока больше, чем он. Исчезновение статуэток стало для него личным горем. Он все еще взволнован, и я думаю, что он нескоро успокоится. Вы и в самом деле считаете, что найдете их?
- Да.
Миссис Магетт покачала головой. Ничего обидного для Дика в этом не было, но он все же спросил:
- Вы не верите?
- Просто это странно. Если кто-то сумел унести их отсюда, вряд ли он станет держать их у себя.
- Для чего их, по-вашему, украли?
- Их украли, чтобы продать, - горько ответила миссис Магетт. - Вы даже не представляете себе, какие деньги можно получить за эти статуэтки. Хуже всего то, что они содержались здесь в специальных условиях - в особом температурном режиме и в особом режиме влажности.
- Вы опасаетесь, что новый хозяин, если у них таковой будет, не сумеет обеспечить все это?
 Миссис Магетт молча кивнула.
- К тому же статуэтки нежелательно брать в руки, - добавила она потом, - это может даже представлять определенную опасность для того, кто это сделает. Вы, наверное, слышали о том, как были вскрыты гробницы фараонов? Слышали?
- Читал.
- Тогда вы, наверное, знаете, что когда одну из многочисленных комнат, расположенных внутри пирамид, вскрыли, то увидеть находившуюся внутри мумию лишь на несколько мгновений смогли только те, кто были впереди. Она тут же рассыпалась в прах - таков был эффект от воздействия воздуха. Очень старые вещи бывают иногда... Если, допустим, взять статуэтку в руки, а потом не вымыть рук и, например, взять этими руками пищу, последствия могут быть неприятными.
- Из чего сделаны статуэтки?
- Глина, - отвечала Джульетта Магетт. - Что-то вроде глины, не стану вдаваться в подробности. Но, как видите, людей не пугают ни яды, ни опасности, если речь идет о деньгах.
Дик улыбнулся и процитировал:
Вот золото, возьми. Для душ людских
В нем яд похуже. В этом жалком мире
Оно убийств куда свершает больше,
Чем эта смесь несчастная твоя...
- "Ромео и Джульетта", - сказала донельзя изумленная миссис Магетт. - Вот не думала, что полиция читает Шекспира.
- Полицейские тоже люди, - выдал оригинальную идею Дик Уиллет.
- Конечно, - согласилась миссис Магетт, но как-то неуверенно.
- А скажите, - спросил Дик, - раз уж речь зашла о "Ромео и Джульетте" - кто дал вам ваше имя?
Возраст у всех Джульетт был разный, и миссис Магетт была самая старшая. Задавать ей этот вопрос было совершенно бессмысленно. Ведь невозможно было бы предположить, что ее назвали Джульеттой шестьдесят два года назад в ожидании сегодняшних событий. Тем не менее Дик ждал ответа с нетерпением.
- Так звали мою родную тетю, сестру отца, - ничуть не удивившись, пояснила миссис Магетт. - Она умерла за две недели до моего рождения. Нелепый несчастный случай. Отец очень по ней горевал. Тетя интересовалась именами, ее всегда занимало то же, что и шекспировскую Джульетту, - что есть имя? Заключено ли в нем какое-нибудь значение или это просто красивое или некрасивое, мелодичное или немелодичное сочетание звуков? Она много читала по этому поводу, даже, кажется, ходила на какие-то собрания или что-то в этом роде. Что-то религиозное - ведь имя-то давалось раньше при крещении.
- А вы много встречаете своих тезок?
На сей раз миссис Магетт несколько удивилась.
- Нет. Вы знаете, вот сейчас вы спросили, и мне кажется, что я и вообще не встречала ни одной. Попадаются Джулии, Джули... но Джульетты! Или все-таки встречала? Нет, не могу сказать вам точно. Но вообще-то это означает только, что мне просто не везло, потому что имя не такое уж и редкое: оно иногда попадается мне в газетах.
- Ну хорошо. Так когда же вы в последний раз видели статуэтки?
- Накануне кражи. Правда, я не могу ручаться с такой же уверенностью, как мистер Венделер, за то, что это были подлинники. Он же ошибиться не мог ни при каких обстоятельствах.
- А как вы думаете, почему выбрали именно эти статуэтки?
- Вы знаете, я уже думала об этом И пришла к очень странному выводу.
- Да? - заинтересовался Дик.
- По-моему, их выбрали так, как в известном анекдоте.
- В каком анекдоте?
- Ну, может, это и не анекдот, а действительный случай. Проводили опрос на тему: "Если бы вы находились в Лувре и вдруг начался бы пожар, какую картину вы стали бы спасать?" Ответ-победитель гласил: "Ту, что висит ближе к выходу".
Дик рассмеялся.
- Вы видели, где находились статуэтки? Их взять было проще всего. Это самый ближайший к выходу зал, помещались они с краю. И все-таки тот, кто их взял, не мог взять первые попавшиеся.
- Почему?
- Потому что он заранее запасся копиями. Он же не мог знать, что наш директор самолично обходит ежевечерне весь музей и ни за что не ошибется. Не мог знать и того, что у него к этим статуэткам особая слабость.
"А почему, собственно, не мог?" - подумал Дик Уиллет, но оставил эту мысль при себе. У него было на этот счет свое мнение, и, согласно этому мнению, похититель прекрасно все знал. Ему просто почему-то надо было, чтобы исчезновение статуэток обнаружили именно первого числа, но он не хотел, чтобы кто-то разгадал этот его замысел. А он, Дик Уиллет, разгадал его! Вор поставил подделки вместо украденных копий, чтобы казалось, что он пытался скрыть кражу; но на самом деле он прекрасно знал, что директор моментально обнаружит подмену - Дик в этом не сомневался.
- А как в смысле ценности? - спросил он вслух. - Может быть, он выбрал самые ценные?
- Нет. Здесь все ценное. Здешние экспонаты собирались годами, покупались везде, обменивались и так далее. Есть, конечно, вещи менее ценные, но есть и более ценные. Коллекция у нас замечательная. Вы, конечно, знаете, что я сижу здесь уже больше двадцати лет, но мне до сих пор не надоело.
Дик с удовольствием огляделся. Последней коллекцией, которую ему пришлось обозревать, была коллекция Котерса. После нее здешние экспонаты выглядели просто божественно.
- Мог ли это сделать посетитель? - спросил Дик дежурно. Его это не интересовало. Ребята из управления знают свое дело, и уж они-то досконально выяснят, кто физически мог стащить статуэтки.
- Мог, хотя это крайне маловероятно: статуэтки небольшие, но под одеждой их не спрячешь, я хочу сказать, все четыре штуки.
- К тому же в этом зале, наверное, тоже есть смотритель?
- Да, но уследить за всем он не может. Правда, посетителей в тот день было совсем мало.
Дик Уиллет прекрасно помнил протокол допроса Джульетты Магетт, и ему ужасно не хотелось тратить время, спрашивая ее все о том же самом. Честно говоря, ему вовсе не обязательно было вообще встречаться с ней. Вот только одно... и он опять вытащил из кармана пресловутый список.
- Вы знаете здесь кого-нибудь?
Миссис Магетт внимательно прочитала все имена и вернула список Дику.
- Нет.
Дик вздохнул. Даже миссис Магетт, с которой он только что разговаривал о ее имени, не обратила внимания на то, что в списке пять Джульетт. Не отметила и того, что там была она сама. И даже не знала Бенджамина Фрэйерса - впрочем, это неудивительно, если принять во внимание социальное положение тех, с кем он беседовал до сих пор, и Джульетты Магетт. Никакого практического толку от его визита сюда нет, если не считать статуэтки медведя, купленной в подарок шефу.
Но Дик не жалел об этом. Беседа с Джульеттой доставила ему удовольствие, о кое-каких ее словах стоило подумать, он это чувствовал. К тому же это позволило ненадолго избавиться от активности мистера Венделера.
- Ваши статуэтки найдутся, - заверил он директора, снова зайдя на прощание в его кабинет.
- Я надеюсь! Я надеюсь! Найдутся? То есть как - найдутся! Вы хотите сказать, что вы не станете их искать?
Дик остановился на пороге, подумал.
- Я буду их искать, это же моя обязанность, - пояснил он. И повторил: - Ваши статуэтки найдутся. Мне в этом деле вообще везет на статуэтки. - Он снова вспомнил Меркурия и коллекцию Котерса.
- Так вы уверены? Вы что, можете гарантировать, что статуэтки вернутся в музей?
Дик остановился на пороге, что-то взвесил про себя и решился:
- Да.

Медведь сидел в кабинете у Дика и с некоторым ужасом смотрел на стопку бумаг, которую по его собственному приказанию принесли в кабинет сыщика. Бумаги лежали в разноцветных папках и, как было отлично известно Медведю, содержали сведения о всех шести делах, которые удалось собрать полицейским. Они не обладали талантами Дика и рассматривали дела, как говорится, по старинке - найти, кто что видел, узнать, когда что произошло, составить подробную временную сетку событий, допросить свидетелей и близких... Никто из них не знал о том, что Дик рассматривает все шесть дел вместе, уверенный в том, что они связаны между собой. Им поручили работу, и они добросовестно выполняли ее.
Теперь Дику предстояло внимательно прочитать все, что было написано в этих бумагах. Потом, скорее всего, придется прочитать еще раз. А потом, возможно, еще раз. Не исключено, что придется прочитать и в четвертый раз, а там - как повезет.
Дик Уиллет расследовал много дел, почти всегда успешно, но никогда еще у него не было такого сложного расследования. Тем не менее он знал, что все будет так, как обычно, просто сложнее и, вероятно, дольше.
Сначала шло накопление. Причем это было накопление не фактов, а сразу всего. Кто-то что-то сказал, кто-то о чем-то промолчал, кто-то обмолвился о том, что было много лет назад... Дик побывал в чьем-то доме или офисе, что-то увидел, обратил внимание и запомнил, а потом что-то с чем-то соединилось и привело к определенным выводам... Вот так оно всегда и шло, а потом - озарение, идея, которая приводила к раскрытию тайны и казалась со стороны неожиданной, а потому гениальной. Обостренная наблюдательность, умение увязывать факты, которые, казалось бы, не имеют друг к другу ни малейшего отношения, терпение были здесь необходимы, но Дик все же считал гораздо более важным глубокое знакомство с классикой детектива - сам он знал буквально назубок все рассказы о Шерлоке Холмсе, хорошо помнил произведения Агаты Кристи и Стэнли Гарднера - а также полную увлеченность делом. Он занимался расследованиями потому, что ему было интересно заниматься расследованиями - иначе у него никогда ничего не получилось бы, твердо верил Дик.
Накопление в данном случае будет долгим и нелегким, думал он, глядя на громоздившуюся перед ним пачку бумаг. Однако несмотря на то, что перед ним сидел его непосредственный начальник, которому можно было продемонстрировать свое рвение, Дик и не думал пока браться за бумаги, а вместо этого с величайшим вниманием читал лежавшую перед ним книгу. Увидев входящего шефа, он жестом предложил ему сесть и, пока Медведь усаживался, быстро пробежал глазами абзац до конца, словно не в силах от него оторваться.
- Послушайте, - сказал он, прежде чем Медведь успел открыть рот и объяснить, с чем пришел. - Это Дейл Карнеги. Вот послушайте. "Джим Фарли рано уяснил для себя в этой жизни, что средний человек гораздо больше привязан к своему собственному имени, чем ко всем прочим именам на земле, вместе взятым...." И вот здесь, дальше: "Два столетия назад богатые люди платили писателям за то, чтобы они им посвящали свои книги. Библиотеки и музеи обязаны своими богатейшими коллекциями людям, которые не допускали и мысли, что их имена могут навсегда изгладиться из людской памяти. В Нью-Йоркской публичной библиотеке хранятся собрания книг Астора и Леннокса. Метрополитен Музеум увековечивает имена Бенджамина Альмана и Дж.П.Моргана. И почти каждая церковь украшена оконными витражами, на которых поминаются имена жертвователей на постройку храма..."
- Что это? - пискнул Медведь. Однако разогнавшийся Дик, увлеченный чтением, не смог сходу остановиться.
- "Один из первых уроков политической грамотности гласит: "Помнить имя избирателя - это искусство управлять государством. Забыть - значит, быть преданным забвению." И вот вывод, то есть Правило Третье, которое помогает расположить к себе людей: "Помните, что для человека звук его имени является самым сладким и самым важным звуком в человеческой речи", - дочитал Дик и с сожалением захлопнул книгу.
- Что это? - снова спросил Медведь.
- Карнеги. Замечательный человек, прекрасный автор. Глава, посвященная именам.
- А! - сообразил Медведь. - Вы все о Джульетте!
- Именно, - пробормотал Дик задумчиво. - Пять... Пять совершенно разных Джульетт и кошка... кошка Джульетта. Это что-нибудь, да значит, только я пока никак не могу понять, что.
Медведь положил руку на стопку бумаг, для чего ему пришлось слегка приподняться на стуле.
- Возможно, это поможет вам, - сказал он.
Дик Уиллет жадно посмотрел на стопку.
- Надеюсь. Сейчас запрусь и приступлю к работе. Можно попросить всех не беспокоить меня? Разумеется, если не случится что-нибудь уж совсем из ряда вон выходящее?
Медведь с облегчением заметил, что перспектива чтения всей этой макулатуры не только не вызывает у Дика ни малейшей досады, но напротив, кажется, вдохновляет его. Нельзя сказать, что сам он не любил свою работу. Но было в ней такое, чего он просто терпеть не мог! И подумать только, что кто-то может получать удовольствие, относиться с интересом к этому ужасному процессу - разбору и систематизации собранной другими информации. Сам он получал ее в уже сжатом виде, в форме кратких докладов, и так привык к этому, что один взгляд на пухлое дело приводил его в ужас.
- Вы будете читать сразу все? - спросил он.
Дик подумал.
- Пожалуй, нет, - решил он. - Материалы об убийстве я буду читать потом, после того, как побываю на месте и сам побеседую с людьми.
- Вы еще не... - осторожно начала Медведь.
- Не успел, - признался Дик. - Много работы. Был в музее.
- Слава Богу! - воскликнул Медведь. - То-то я смотрю, этот директор не позвонил мне сегодня!
Теперь Дик понимал своего начальника гораздо лучше: если бы ему Венделер звонил каждый день, его бы это тоже весьма и весьма утомило.
- Я заверил его, что все будет в порядке, - пояснил он. - Он теперь знает, что этим делом занимаются. Поэтому, наверное, перестал беспокоиться. Кстати, это вам - в подарок от меня, на память, - и он вытащил из своего портфеля сверток с глиняным медведем.
Медведь принял подарок с приличествующей благодарностью и осторожно развернул хрусткую полупрозрачную бумагу. Глиняный медведь стоял на задних лапах и скалил зубы, как живой, - статуэтка была сделана с необыкновенным мастерством.
- Похожие на эту были украдены из музея, - пояснил Дик. - Только там другие животные: волк, обезьяна, корова и зубр. Или нет, кажется, не зубр, а буйвол. Магазин музея торгует копиями, я купил для вас одну из них.
- Да, - после паузы сказал Медведь, не сводя глаз с фигурки. - Надо найти.
- Найдем, - улыбнулся Дик Уиллет, который был очень доволен тем, что Медведь оценил его подарок.
- Вам удалось что-нибудь выяснить там, в музее?
- Трудно сказать, - задумчиво отвечал Дик, - на первый взгляд, кажется, ничего. Но о многом из того, что говорила мне Джульетта Магетт, надо еще как следует подумать.
- Вы беседовали со смотрительницей?
- Конечно. Именно у нее я решился в первый раз спросить, почему ее назвали Джульеттой. Раньше мне не хотелось задавать этот вопрос, поскольку я еще не знаю, пока даже не предполагаю, в чем тут дело. Так что будет лучше, если никто, кроме вас, пока не будет знать, что я вообще заметил наличие пяти с половиной Джульетт, на основании которых и объединил шесть дел в одно. Но эта старушка Магетт вполне безобидна. Такие люди мне нравятся. Сами они в искусстве не могут ничего, но от души ему преданы и умеют глубоко им восхищаться, получая несравненное удовольствие.
- Мне кажется, - неуверенно сказал Медведь, - что было бы интереснее выяснить это у Джульетты Нейенс. У той, что работает в баре. Она почти видела из окна убийство Фрэйерса. Вот у нее лучше спросите, почему ее так назвали.
- А почему вы думаете, что у нее спросить будет интереснее?
- Потому что она русская, а для русских необычно...
- Русская? - искренне изумился Дик.
- Да. Бар ведь русский.
- А почему она Джульетта?
- Не знаю.
Дик быстро думал. Нейенс она, конечно, по мужу. В Америке полно русских, так что не было бы ничего удивительного, если бы она была Татьяной, Ольгой или Натальей. Дик хорошо знал и ценил русское искусство, особенно оперу, поэтому русские имена для него не были тайной за семью печатями. Полицейская хроника в последнее время тоже достаточно часто пестрела русскими именами, так что Дик невольно знакомился с ними ближе. Но полицейской хроникой дело не ограничивалось: он читал в переводах русскую классику, высоко ценил и очень любил ее, особенно Толстого и Достоевского. Читал о России в газетах, никогда не пропуская таких статей - страна, давшая миру Пушкина, Толстого и Чайковского, интересовала его. И хотя раньше он не особенно обращал внимание на имена, интерес к которым резко обострился у него лишь в последние дни, все же мог поклясться, что ни одной Джульетты в русской книге или русской прессе ему ни разу на глаза не попадалось.
Я начал не с того конца, с досадой подумал Дик.
- Скажите, - сказал он вслух, - а может быть, она стала называть себя Джульеттой только здесь, приехав в Нью-Йорк? Может, у нее какое-то похожее русское имя?
- Какое? Джулия?
- Вряд ли. Впрочем, что-то такое там у них есть, по-русски звучит как-то, кажется, на "ю", что-то вроде Юлия или Юлья.
- Нет, она Джульетта по паспорту, мы проверили.
Дик резко поднялся.
- Я передумал, - заявил он. - Эти документы подождут. Полагаю, мне следует отложить их изучение до вечера, а сейчас отправиться в бар "Царевич", если я верно выговариваю это слово, и встретиться наконец с миссис Джульеттой Нейенс.
- Что такое "царевич"? - спросил Медведь.
- Кажется, что-то вроде короля или царя. "Молодой король" или что-то такое.
- "Юный царь", - подсказал Медведь.
- Наверное, вы правы, - улыбаясь, согласился Дик. - Слово "царь" больше похоже, корень один и тот же с нашим, английским. Так что я пошел. О машине что-нибудь слышно?
- Ничего, - почему-то оживился Медведь. - Хотя искали очень настойчиво. Я решил, что можно исходить из того, что дело не только в убийстве или в этих преступлениях. Ведь машину подобного цвета мог заметить практически любой, любой, вы понимаете. Поэтому мы оповестили по возможности всю дорожную полицию и попросили сообщить нам, не видел ли кто, не приметил ли такого автомобиля. Нам удалось в результате выявить еще двух свидетелей, видевших машину в тот день - места, где ее замечали, вполне согласуются с маршрутом от дома миссис Леант к тридцать второй авеню, где было совершено убийство Фрэйерса. Может быть, это и можно считать успехом, но это нам ничего не дает. - Он взял со стола Дика карту Нью-Йорка с нанесенным на нее маршрутом синего автомобиля, которая по-прежнему лежала сверху, и показал. - Вот видите: машину заметили ребята вот на этом и на этом посту. Их свидетельство чего-нибудь, да стоит: дорожная полиция.
Дик внимательно рассмотрел карту.
- А по времени совпадает?
- Почти.
- Что это значит?
- Они заметили машину из-за ее цвета - и только. Им не было никакой необходимости фиксировать время, поэтому они помнят его лишь весьма и весьма приблизительно. Машина ничем не выделялась, правил шофер не нарушал, скорость была самая обычная. Поэтому прикинуть время можно лишь примерно, но оно все же совпадает. Проще говоря, машину видели между тремя и пятью часами пополудни - как раз между событиями в доме Леантов и убийством.
- Что и требовалось доказать, - пробормотал Дик. Все разыгрывалось, как по нотам.
- Это все-таки очень странно, - сказал Медведь. - Полиция же работает! Если бы на чьем-то участке у кого-то был такой автомобиль, его просто нельзя было бы не заметить, даже если специально поставить перед собой такую цель. Тем более и марка-то не совсем обычная. И тем не менее никто из наших коллег до сих пор не сообщал ни о чем таком.
- Наверное, надо проявить терпение, - предположил Дик. - Скоро кому-нибудь попадется на глаза ориентировка на машину... надеюсь, вы их разослали?
- Конечно.
- ... и он прибежит к нам с радостными криками и выдаст, как на блюдечке, номер и имя хозяина.
- Похоже, вы не верите в это? - неуверенно сказал Медведь, который за несколько лет уже хорошо изучил Дика Уиллета.
- Ни капли.
- А в чем же здесь тогда дело?
- Не знаю, - и Дик открыл наконец дверь.
- Еще минуту, - сказал Медведь торопливо. - Вам звонил мистер Пенн, просил передать, что компания провела какое-то там негласное расследование, в результате которого можно с полнейшей уверенностью сказать, что украденные ценные бумаги на рынок не поступали.
- И не поступят, - сказал Дик с полной уверенностью. Он знал это даже тверже, чем то, что статуэтки животных вернутся в музей, а драгоценности миссис Леант найдутся. - Я хоть раз подводил вас? Вы можете припомнить хоть один случай, чтобы я обещал вам, что дело раскроется, раскроется так-то и так-то, а потом выяснилось бы, что я вас обманул? Или что я ошибся?
- Нет, - не задумываясь, ответил Медведь.
- Я знаю, что из-за ценных бумаг вы беспокоитесь больше всего, потому что дело на государственном контроле, - продолжал Дик. - Поэтому, не желая тревожить вас, говорю совершенно определенно: я это дело улажу. Обещаю вам это.
 Медведь перевел дух.
- Что ж, хорошо, - неуверенно сказал он. - А долго ли ждать?
- Вот этого не знаю и поэтому отвечать не стану. Я знаю, на вас очень давят, но я не могу прыгнуть выше головы и делать все сразу.
- Что вы! Я понимаю.
- Мне надо съездить в этот русский бар. Вы меня дождетесь?
- Обязательно. И еще одно...
- Да?
Медведь вздохнул.
- Сегодня утром миссис Тилби приходила сюда. Она забрала назад свое заявление. Необходимости искать завещание больше нет. По ее словам, все уже решено: деньги распределены между членами семьи в полном соответствии с волей ее покойного супруга. Так что теперь придется искать вора, стащившего завещание, подпольными методами - если, конечно, вы настаиваете на том, что делать это нужно. Главное же - отловить того, кто взял статуэтки и ценные бумаги.
- "Искать того напрасно, кто не желает, чтоб его нашли", - пробормотал Дик. Решительно, у Шекспира можно найти цитату на все случаи жизни.
- Ну, это мы еще посмотрим, - среагировал Медведь.

Глава пятая. Джульетта из провинции

Бар "Царевич" на тридцать второй авеню имел чрезвычайно удобное положение - вокруг было множество офисов, работающие в которых люди, наверное, с удовольствием заходили сюда; домохозяйки же должны во множестве посещать расположенные рядом магазины. Сразу было видно, что если умело повести дело, то с клиентами проблем не будет.
 В этом предположении Дик не ошибся. В баре, который оказался неожиданно большим, было много народу. Дик, который еще не решил, как себя следует вести, пока просто сел за столик в углу и принялся рассматривать интерьер и публику. Кругом слышалась незнакомая русская речь, к которой он не без интереса прислушивался. Конечно, он не понимал ни единого слова, но мелодика языка ему понравилась. Его соотечественников в баре тоже было немало.
К нему подошла черноволосая девушка невысокого роста и протянула меню. Дик заметил, что на ней необычное платье, расшитое чем-то вроде бус, а на голове - какой-то странный головной убор. Тоже весь расшитый бусами, он высился чуть выше ее лба, как щиток. Для красоты, что ли, подумал Дик. Эта штука не защитит ни от холода, ни от солнца.
Он открыл меню и с удивлением обнаружил, что блюд в нем много.
- Почему вы называете это место баром? - спросил он у девушки, которая терпеливо стояла рядом с ним и ждала. - Ведь здесь можно заказать полный обед!
Названия блюд были ему совершено незнакомы, но он прочитал разделы меню: закуски, супы, вторые блюда, десерты.
- Как-то так уж повелось, - ответила девушки. Акцент у нее был сильный, но говорила она по-английски совершенно свободно и правильно. - Начинал хозяин с бара, потом дела пошли. Вы действительно можете у нас хорошо поесть. Вы пришли попробовать русскую кухню?
- Нет, - ответил Дик. - Мне и в голову бы не пришло идти пробовать чью-то кухню в бар. Но я полагаю, что не стоит упускать такой возможности.
Девушка улыбнулась.
- Конечно.
- Что это? - спросил Дик, тыча в меню. Он попытался выговорить написанное английскими буквами слово: - Боурч.
- Борщ, - поправила она. - Это, наверное, самый известный русский суп. Его варят из мяса и свеклы.
- Попробуем, - согласился Дик, питавший слабость и к мясным, и к овощным блюдам. - А это что такое?
- Разные виды борщей. Борщ может быть московский, украинский... в России его везде варят по-разному. И на Украине тоже.
- Хорошо! Принесите мне тот, который больше всего нравится вам. И еще вот тут - зар... заркоу "Царевич".
- Что? - не поняла девушка.
- Это.
- "Жаркое "Царевич", - улыбаясь, официантка записала заказ. - Фирменное блюдо. Делается из говядины, картофеля, моркови, с добавлением баклажан.
- Прекрасно. Как вас зовут? - спросил Дик.
- Наташа.
- Здесь что же, работают только русские?
- Почти. Вы знаете, со своими все же легче. Да и клиентов русских много, скучают по домашней еде. А у нас еда вкусная, как дома у мамы. Видите? - и она показала в меню. Дик увидел незнакомые русские буквы, которые затейливой вязью складывались в слова. - Здесь написано: "Как дома у мамы".
- Понятно, - сказал он, вглядываясь.
- Русской водки хотите? - спросила Наташа.
- Не сейчас, - вежливо сказал Дик. Он терпеть не мог алкоголя, но обижать приветливую девушку не хотелось.
В ожидании заказа он осматривался по сторонам и размышлял. На полке стояли расписные куклы. Дик забыл, как они называются, но помнил, что они вкладываются одна в другую. Он сосчитал: их было тридцать три, самая большая размером с кеглю, самая маленькая - не больше наперстка. С ума сойти! Он видел такие в магазине русских сувениров, куда недавно из любопытства зашел и где купил очень красивую большую ложку. Ложка была деревянная, роспись на ней - красная, черная и золотая. Он вдруг увидел целый арсенал точно таких же ложек, висевших на стене на фоне какого-то некрашеного полотна. Идея ему понравилась. "Надо будет мою ложку тоже вот так повесить", - подумал он.
Дик сел не за первый попавшийся столик. Он выбрал место с таким расчетом, чтобы можно было, не вызывая ничьего внимания и подозрений, смотреть в окно. Теперь он рассматривал улицу, припоминая подробности убийства, вычитанные из первых протоколов. Вон аптека, о которой упоминали свидетели, почти напротив входа в бар. Значит, вот здесь шел Фрэйерс, когда его убили...
Дик уже знал, что Фрэйерс имел свои странности. Например, он был очень богатым человеком, но питал слабость к прогулкам и постоянно ходил пешком, хотя у него было пять разных машин. Причем для своих променадов он выбирал отнюдь не тихие аллейки, усаженные деревьями. Он был равнодушен к природе, его не интересовал свежий воздух, зато нравились улицы Нью-Йорка, люди, суета, витрины. Он никогда не заходил в магазины, заказывая товары по каталогам с доставкой на дом, но витрины рассматривал охотно.
Пришла Наташа и поставила перед Диком небольшую чашечку без ручек, тоже явно изготовленную из дерева и расписанную так же, как и ложки. Чашечка была наполнена сметаной. Потом рядом с ней появилось блюдечко с нарезанной зеленью.
- Это сметана, - пояснила Наташа. - Мы делаем ее сами, обязательно попробуйте. Вы заказали борщ, его едят со сметаной. В него добавляют также зелень с рубленым чесноком. Надеюсь, вас это не беспокоит? Если вы пожелаете, я принесу просто рубленую зелень, без чеснока.
- Меня это нисколько не беспокоит, я люблю чеснок.
 - Сейчас я принесу суп, - и она поставила перед ним красивую обливную глиняную плошку, которую он оглядел не без удовольствия.
Наташа принесла горшок, какие Дик видел на рисунках в детских книжках со сказками, и налила в его тарелку ярко-фиолетовую жидкость. По поверхности плавали золотые круги жира. Выглядел суп изумительно.
- Прекрасно! - вожделенно сказал Дик, вдыхая незнакомый аппетитный аромат.
 Наташа показала ему, как класть в борщ сметану и сколько, посыпала тарелку зеленью и, пожелав приятного аппетита, ушла. Горшок с супом остался на другом краю стола.
Дик, следуя ее указаниям, размешал сметану и попробовал. Попробовав, он тут же, не останавливаясь, съел все содержимое тарелки, хотя суп был очень горячий, и неуверенно посмотрел на горшок. Можно ли налить себе еще самому или это здесь не принято?
Наташа уже заметила его затруднительное положение и бежала к нему от стойки. Она налила ему еще тарелку супа, и видно было, что ей приятно. Дик горячо похвалил суп, самостоятельно положил в него ложку ледяной сметаны, посыпал его зеленью и полностью проигнорировал совет Наташи не есть слишком много, чтобы хватило места на горячее.
Однако вторую тарелку он ел уже медленнее и снова начал думать о деле. Спросить Джульетту? Или положиться на судьбу и ждать? Но чего, собственно, ждать - его ведь уже обслуживает эта милая Наташа. Он посмотрел на двух других официанток, сновавших по залу. На обеих были такие же платья, что и у Наташи, на голове - то же самое загадочное сооружение. Выбора не было, и Дик решился.
Он уже совсем собрался спросить у Наташи, которую из ее коллег зовут Джульеттой, но вид тарелки, которую она принесла и поставила перед ним на стол, заставил его отвлечься. Куски аппетитно выглядевшего дымящегося мяса были обложены картошкой, продолговатыми ломтиками моркови и очищенными половинками баклажанов, причем в таком количестве, словно это был не гарнир, а единственное блюдо, которым Дику предстояло насытиться. Все вместе было щедро залито каким-то очень густым соусом.
- Как, вы сказали, это называется? - спросил он.
- Жаркое, - медленно и раздельно отвечала Наташа.
Дик попробовал повторить, но не смог. Девушка рассмеялась.
- Пусть вы не можете это выговорить, - сказала она, - зато вы можете это съесть.
- Прекрасно сказано, - признал Дик и взялся за вилку. - Хотя дело это и нешуточное.
Жаркое оказалось необыкновенно вкусным, порция была огромная. Покончив с последним кусочком, Дик спросил подошедшую Наташу:
- У вас есть сотрудница по имени Джульетта?
- Да. Вон она, - и Наташа указала на одну из официанток, которая накрывала столик в другом углу - оттуда только что ушли посетители.
- Я из полиции, - сказал Дик. - Я хотел бы с ней поговорить.
- Из полиции? - изумилась Наташа.
- Разве к вам не приходили из полиции?
- Да приходили, конечно! И не раз! Но мы всегда сразу понимали, что эти люди - полицейские. А вы...
Не договорив, она отошла от него, словно обидевшись на что-то. Дик увидел, как она подошла к Джульетте и что-то шепнула ей. Та как-то обреченно посмотрела на Дика, поставила не торопясь на место последнюю тарелку и подошла к нему.
- Миссис Нейенс? - любезно спросил Дик, приподнимаясь.
- Да.
- Я знаю, что вы работаете. Но не присядете ли со мной ненадолго - я хотел бы кое-что у вас узнать.
Джульетта Нейенс явно была не в восторге, но любезность Дика все-таки смягчила ее недовольство, и она, не сказав больше ни слова, села на предложенный стул. Дик, знавший, что начинать разговор в таком тоне нельзя, прибег к своему обычному приему - спросить сначала о чем-то другом.
- Скажите, а что это такое красивое надето у вас на голове? Я никогда ничего подобного не видел.
- Называется кокошник, - ответила Джульетта. Голос у нее был приятный, но неожиданно высокий, плохо вязавшийся с ее внешностью. - Нас тут обряжают, как кукол, считают, что так мы передаем русский дух, хотя сами явно не очень хорошо представляют себе, что это такое.
- Но ведь у вас замечательная русская еда! Я ее только что отведал.
- Да, - признала Джульетта. - Повар отменный. Даже в России я не ела таких вкусных пельменей. Не чета вашим равиолям.
Дик, который уже почувствовал опасность впасть в кулинарную дискуссию, все же спросил:
- Как вы сказали?
- Пельмени, - повторила его собеседница. - Вроде ваших равиолей, то есть это тесто с мясом, иногда с другой начинкой - с рыбой, иногда даже капустой. Вроде то же самое, но совсем не то...
 Она как-то тоскливо замолчала. Дик внимательнее взглянул на нее. Он знал, что Джульетте тридцать шесть лет, но выглядела она гораздо старше. Ему было совершенно ясно, почему ее здесь держат: Джульетта Нейенс идеально отвечала образу русской женщины, какой всегда складывается у иностранцев. Русые волосы, серые большие глаза, простоватое лицо. По-английски она говорила еще лучше, чем Наташа, хотя тоже с небольшим акцентом.
- Скажите, миссис Нейенс, вы действительно видели убийство? - начал Дик с того, что нисколько его не интересовало.
Она покачала головой.
- Нет. Я была в кухне, когда раздался выстрел. Все помчались на этот выстрел, и я тоже. Вам лучше поговорить с Антоном, нашим метрдотелем.
- Энтони? - переспросил Дик.
- Пусть будет Энтони, - устало ответила Джульетта. - Он был в зале, когда это случилось, и сразу стал смотреть в окно. Он почти все видел.
Дик вспомнил. Действительно, Антон Погодин. Он не был уверен, что верно запомнил имя и фамилию, но кажется так. Протокол его допроса он видел еще в самом начале, когда дело только начали расследовать. Этот Антон был единственным человеком в ресторане, который видел загадочную синюю машину. Он заметил ее, но заявил, что не может поклясться, что стреляли именно из нее. Остальные больше смотрели на суету вокруг лежавшего на асфальте человека, им было не до того, чтобы рассматривать машины. Однако полиция знала точно, что стреляли из окна именно такой машины, - рассказали свидетели из числа прохожих.
- Ну хорошо, - сказал он. - Вы давно в Америке?
- Четыре года, - равнодушно ответила Джульетта.
- Вы замужем? За американцем?
- Да.
- Но ведь вы русская? Или кто-то из ваших родителей - американец?
- Я русская, - с неожиданной гордостью ответила она. - И мама моя, и папа - русские. Никогда в нашей семье не было американцев... и вообще никого такого.
Дик не стал спрашивать, какого - такого.
- Не понимаю, почему вы так решили, - несколько горячась, продолжала Джульетта. - Разве во мне есть что-нибудь американское?
- Да. Есть.
- И что же? - как-то агрессивно спросила она.
- Имя.
- Ах, вы об этом! - снова потухла Джульетта.
- Ведь вас действительно зовут Джульеттой? - настаивал Дик. - А почему?
- Потому что я из Тьмутаракани, - горько ответила она.
- Откуда? - опешил Дик.
- Из Тьмутаракани, - с силой повторила Джульетта.
- Где это? - сдвинул брови Дик. - В России? Где-то на юге?
- На юге, - согласилась Джульетта все так же горько. - А еще на севере, на востоке и на западе. Вы не поймете.
- Но может быть, если вы мне поможете, я хотя бы постараюсь? - спросил Дик мягко, вдруг уразумев, что его расспросы неприятны женщине.
- Когда по-русски говорят - Тьмутаракань, хотят сказать - провинция, - попробовала объяснить Джульетта.
- Ну и что? - совершенно искренне удивился Дик Уиллет, который в свое время немало поездил по канадским провинциям и не видел в этом решительно ничего плохого.
- В России это звучит не слишком шикарно, - пояснила Джульетта. - Вот мои родители и старались быть оригинальными, дали мне это имя. Многие жители провинции просто битком набиты разными комплексами, все время стараются показать, что они, как в России говорят, не хуже людей, в смысле - людей из столицы. Намучилась я немало, в школе особенно. Все надо мной смеялись.
- Но почему именно это имя?
- Мне с ним повезло, - быстро сказала Джульетта и, не успел Дик задать вопрос, пояснила. - Мама собиралась назвать меня Гонерильей.
- Ваша мать любила Шекспира? - спросил Дик.
- Моя мать любила книги. В том числе Шекспира. Но, вероятно, в других областях жизни страдала плачевным отсутствием вкуса.
- Значит, она колебалась, так что никаких особенных причин называть вас именно Джульеттой у нее не было? - уточнил Дик.
- Да нет вроде, - Джульетта наконец удивилась его расспросам. - А что?
- Ничего. Мне было интересно, почему русскую девушку зовут Джульетта. Оказывается, в этом нет ничего особенно странного, может быть, я еще встречу русскую по имени Гонерилья. Или Корделия. Или Регана.
Джульетта подняла свои серые глаза, без улыбки взглянула на Дика.
- Если бы вам самому пришлось прожить там хоть немного, - медленно сказала она, - вы не стали бы так шутить. Вы бы знали, что такое жизнь в провинции и как хочется ее разнообразить.
- "Над шрамом шутит тот, кто не был ранен", - пробормотал Дик, который за последние дни выучил текст "Ромео и Джульетты" уже почти на память. - Простите. Мне, однако, кажется, что вы скучаете по своей... Тумани.
- Тьмутаракани, - поправила Джульетта, уже чуть улыбаясь, но тут же снова стала серьезной. - Да. Я скучаю по дому. И если кто-то из наших скажет вам, что не скучает, не верьте ему. Все скучают по дому.
- Конечно, - мягко сказал Дик. - Я и сам ужасно скучаю, когда приходится хотя бы на неделю уезжать из Нью-Йорка.
 Он тут же понял, что только испортил дело, хотя и не понимал, почему. Но Джульетта не стала ему ничего объяснять.
- Вы не поймете, - горько повторила она. Дику на мгновение показалось, что она хочет сказать что-то нелестное в адрес Нью-Йорка, а то и в его собственный, но она сдержалась.
- У вас очень красивый язык, - сказал Дик, стараясь разбить лед. - Ведь эти посетители - русские? Не понимаю, о чем они говорят, но звучит приятно.
- Они говорят о том, что кому-то удалось получить наконец американское гражданство и найти хорошую работу, - просветила его Джульетта, прислушавшись. - Здесь только об этом и говорят.
- А поточнее? - спросил Дик. Стоявший совсем рядом с ними человек что-то выкрикнул. - Что значит, например, это слово?
- Я не расслышала, - после короткой паузы ответила Джульетта и почему-то слегка покраснела, наградив крикуна гневным взглядом.
- Мне нравится музыка вашего композитора Чайковского, - Дик уверенно выговорил фамилию и заметил, что это произвело впечатление на Джульетту. - Я читал романы Лео Толстого и Достоевского. Очень сильное впечатление, у вас замечательное искусство. Мне жалко, что читать приходится в переводе.
- А Пушкина вы читали? - спросила Джульетта.
- Немного. Увы, это стихи, а стихи нет смысла читать в переводе. Я читал трагедию о том, как Сальери отравил Моцарта...
Дик вспомнил связанное с этим расследование и замолчал, задумавшись.* Джульетта не нарушала молчания.
- Хорошо, - с усилием отрываясь от своих мыслей, машинально сказал Дик и поднялся. - Спасибо за ваше время, мне очень жаль, что я вас расстроил, - и он, к некоторому удивлению Джульетты, подал ей руку.
- Ничего, я и была расстроена, - быстро сказала она и крепко пожала ладонь Дика. Ей, видимо, тоже стало неловко за свое поведение. - А мне очень жаль, что я вам ничем не помогла.
Дик разочарованно молчал. Это была правда. Он так надеялся, что необычное стечение обстоятельств - русская девушка, а Джульетта! - к каким-то выводам его подтолкнет. Впрочем, подумал он, если кошка оказалась Джульеттой, то почему бы русской иммигрантке не носить то же имя?
Он даже не стал предъявлять ей свой знаменитый список. В этом не было смысла - его надежды не оправдались.
- Ведь вы же не знали убитого? - дежурно спросил он на всякий случай.
- Нет, знать не знала, но видела много раз, он всегда по утрам и по вечерам проходил мимо наших окон. Шел на работу, наверное.
- Он никогда не заходил сюда?
- Нет.
Богач Фрэйерс "шел на работу", отметил про себя Дик. Видно, так выразиться ей привычнее. У русских свои взгляды... Он уже знал, что это был обычный маршрут Фрэйерса и что любой, кто задался бы целью его убить, с легкостью мог подстеречь его здесь, тем более, что покойный отличался неизменной пунктуальностью. Что он, видимо, и сделал.
Дик вспомнил вдруг, как Джульетта Ригини назвала красивую ограду вокруг дома своей хозяйки миссис Леант "забором". А она ведь не иммигрантка, но тоже провинциалка. Две Джульетты из провинции - одна из американской, своей, другая из русской. Русская провинция даже какое-то особое название имеет, он совсем недавно читал об этом в журнале "Таймс". Голбинка, кажется. Или нет, глубинка.
За всеми этими рассуждениями Дик едва не позабыл расплатиться по счету. Он подумал об этом с ужасом, потому что метрдотель, которому уже, конечно, сказали, что Дик из полиции, наверняка и не подумал бы напоминать ему о деньгах. Дик потребовал счет таким тоном, что отказать было невозможно, проверил все цены по меню, рассчитался и щедро отблагодарил Наташу.
А ведь им совершенно нечего бояться, подумал Дик. Никто не подозревал и даже не думал подозревать персонал бара "Царевич" в причастности к убийству. Но иммигрантам приходится быть осторожнее - особое отношение к ним вынуждает дружить с полицией. Дик, для которого людей первого и второго сорта просто не существовало, постарался еще раз вспомнить свое пребывание в баре - не обидел ли он кого-нибудь? Выходило, что нет, никакой бестактности, если не считать благополучно разрешившейся заминки со счетом, он не допустил. Значит, оно так, как говорится, по определению. Он вспомнил, какое выражение лица было у Джульетты, когда она сказала ему: "Да, я русская..."
Он вышел на улицу и быстро огляделся по сторонам. Как же он здесь стрелял? Сумасшедший, что ли? Кругом полно народу! Выстрелить из едущей машины на ходу на людной улице, попасть в того, в кого надо попасть... Может быть, целились в кого-то другого? Но он чувствовал, что это чепуха. Нет, целью убийцы был именно Бенджамин Фрэйерс.
Дик уже начал догадываться, почему преступники выбрали такую заметную машину. Именно преступники: ведь их было как минимум двое. Один сидел за рулем, другой стрелял. У них были определенные цели, им нужна была именно эта машина, а не другая. Заметная, сразу бросающаяся в глаза... Единственное, что его смущало, - это исчезновение машины. Ведь все-таки ее ищет вся полиция Нью-Йорка и чуть ли не вся полиция Америки! При таких-то внешних данных! Дик пришел к естественному выводу: машина спокойно стоит где-нибудь в закрытом гараже, никому не доступная, потому что все гаражи проверить невозможно. Но все-таки это было очень странно: ведь раньше-то, до убийства, хозяин на ней ездил! И если машина стоит сейчас в закрытом гараже или, предположим, лежит на дне какого-нибудь водоема, то до преступления хоть кто-то должен был видеть ее!
Убийство Фрэйерса было совершено в шестнадцать сорок пять. Нет, не совсем: в шестнадцать сорок пять поступил звонок в полицию. Пока люди попытаются оказать помощь пострадавшему, пока кого-нибудь осенит, что надо вызвать полицию, пока добегут до ближайшего телефона... Ну пусть стреляли в шестнадцать тридцать пять - в шестнадцать сорок. В это время люди обычно находятся еще на рабочих местах, но все равно на этой оживленной улице полно народу. Чем вообще отличается это время? Только тем, что Фрэйерс именно в это время направлялся в сторону своего дома. Дик уже знал, что он был в офисе полным хозяином, мог уходить, когда ему вздумается, а дома его ждали четыре любимые собаки, которых ровно в пять часов надлежало кормить и выгуливать. Что Фрэйерс и делал каждый день.
Медведю это объяснение показалось неубедительным, каким-то натянутым, но Дик Уиллет поверил сразу - при одной мысли о том, что его собственный пес, его драгоценный Болли, сидит дома и ждет его некормленый и негуляный, ему делалось плохо. Только владелец домашнего животного может понять такое.
Если Фрэйерс ходил каждый день в офис пешком, значит, он жил неподалеку. Каким бы любителем пеших прогулок он ни был, все же слишком далеко его жилище находиться не могло. Дик попытался вспомнить адрес и вспомнил. Собственный дом...
Фрэйерс был достаточно богат, чтобы иметь пять машин, но предпочитал ходить пешком по славному городу Нью-Йорку...
Дик Уиллет почти бегом направился к своей машине, завел мотор и помчался в управление. Войдя туда, он первым делом вызвал оперативную группу из трех человек и дал им какое-то поручение, а потом прошел к Медведю. Ворвавшись в его кабинет без стука, что было совершенно на него не похоже, Дик с порога произнес:
- Мы оба с вами редкостно тупые.
- Это что, стихи? - спросил Медведь.
В последнее время Дик так часто цитировал Шекспира, что в управлении начали привыкать к этому. Дик своими ушами слышал, как вчера дежурный, разговаривая с кем-то по телефону, выдал: "Кто слишком поспешает, опаздывает, как и тот, кто медлит..." Эту цитату Дик приводил частенько, ему казалось, что это звучит куда мудрее и изящнее, чем "поспешность хороша при ловле блох".
Услышав вопрос своего начальника, Дик страшно развеселился.
- Мы оба с вами редкостно тупые! - повторил он уже нараспев. - Ямб! Настоящий пятистопный ямб! Не Шекспир, конечно, но недурно. Мы оба с вами редкостно тупые!
- А что случилось? - робко спросил Медведь.
- Ждем звонка. Полагаю, я нашел наше синее привидение, - с легкостью ответил пришедший в отличное настроение Дик. - Я отправил ребят проверить одну мою догадку, да что там - почти уверенность. Не хотел вам говорить, пока они не позвонят, но вы меня с порога раскололи!
- А конкретней?
- Давайте все-таки подождем, - примирительно сказал Дик. - Я был в "Царевиче". Кормят там так, что я еле поднялся со стула. Замечательно кормят! Хотя порекомендовать вам эти блюда я не могу - уже забыл названия. Собственно, я их никогда и не знал и ни разу не смог даже выговорить.
- Что-нибудь там нашли?
- Провинциалку Джульетту. Живет в Америке четыре года, страшно скучает по дому.
- Ностальгия у нее?
- Нет. Не думаю. Ностальгия, насколько я знаю, - это болезнь. Люди от нее худеют и хиреют, почти с ума сходят. А эта женщина просто очень скучает. Язык у них красивый, - он попытался повторить то слово, которое выкрикнул стоявший рядом с их столиком человек, но не преуспел, хотя слово было совсем короткое.
- А по делу об убийстве? Что-нибудь выяснили?
- Не знаю пока, - честно признался Дик. У него был впереди период накопления информации, а ведь никогда не известно, что именно сыграет роль и аукнется при ее анализе. - Впрочем, я узнал, что работники бара "Царевич" не знали адвоката Фрэйерса лично, но он им попросту примелькался, потому что каждый день два раза проходил мимо их окон.
- Он не заходил к ним?
- Нет. Я спрашивал, да и во время следствия, когда их опрашивали, не могли не задать этот вопрос. Он просто ходил мимо. Окна у них огромные, с потолка до пола, улица просматривается отлично.
- Из бара не могли стрелять, - сказал Медведь. - Траектория полета пули показывает...
- Я помню, - заметил Дик. - И это вовсе не бар, а скорее ресторан.
Зазвонил телефон. Медведь снял трубку и тут же протянул ее Дику.
- Вас. Оперативная группа.
- Да! - нетерпеливо крикнул Дик в трубку. - Отлично, спасибо! Эх, я глупец! Нет, ничего не трогайте, оставьте, как есть!
 Он положил трубку и весело посмотрел на Медведя.
- Помните рассказ "Человек с рассеченной губой"? - спросил он. - И как Шерлок Холмс сказал: "Я был слеп, как крот. Мне следовало дать такого тумака, чтобы я полетел отсюда до Черинг-кросса!"? Я вынужден в этом смысле идти по его стопам!
- Да что случилось? - почти крикнул Медведь.
- Машина необычного синего цвета найдена в гараже Бенджамина Фрэйерса. Ему она и принадлежит. Просто он никогда не ездил на ней, как и на четырех других: ведь он предпочитал ходить пешком. Поэтому машину никто и не видел.

Глава шестая. Нестройное собранье стройных форм

Маргарита Фрэйерс, вдова умершего первого июля от пули убийцы Бенджамина Фрэйерса, отвечала на вопросы Дика спокойно и немногословно. Она демонстрировала превосходное самообладание, какому нельзя научиться - оно либо есть, либо его нет. Глядя на нее, Дик невольно вспоминал Котерса с его ужасными статуэтками, нервно взвинченного Стэнли Пенна, беспрестанно орущего директора Венделера; он отлично помнил и настороженную враждебность адвоката Брункса, и печальную неприязнь Джульетты Нейенс. Рядом с ними Маргарита Фрэйерс выигрывала по всем статьям - не женщина, а прямо-таки машина для дачи показаний.
Дик давно уже взял за правило: обнаружив в человеке какое-то достоинство, сразу и от души похвалить его. Радость, которую он таким образом доставлял окружающим, наполняла его собственное сердце чувством приятного и теплого удовлетворения. Поэтому он не стал умалчивать о том, какое впечатление произвела на него манера миссис Фрэйерс отвечать на вопросы. На его комплимент она без улыбки ответила:
- Мой муж много рассказывал мне о своих делах. Очень часто в его рассказах фигурировали клиенты или свидетели, которые либо были косноязычны, либо через каждое слово привирали, либо слишком были подвержены эмоциям. Тогда же я дала ему слово, что если мне придется когда-нибудь давать показания, то я сделаю это спокойно и ясно. Разумеется, наполовину это была шутка. Мне и в голову не приходило, что обстоятельства сложатся так, что... - она замолчала.
 Дик, ругая себя за то, что навел ее на печальные мысли, постарался увести разговор в сторону:
- Так значит, вы говорите, что сами всегда пользовались серым "саабом"?
- Да. Если мне надо было выехать и я просила машину, мне подавали именно его.
- Но вы не называли, какую именно машину хотите?
- Нет, - миссис Фрэйрс явно удивилась, но выучка ее была безотказна, и она никаких вопросов задавать не стала. - Мне нет никакой разницы.
- Ваш муж отдал распоряжение о том, чтобы вам подавали именно эту машину?
- Вот этого я не знаю. Мне он об этом ничего не говорил.
- Вы ездите с шофером?
- Иногда. Если движение не очень сильное, вожу машину сама.
- А "Мерседес", значит, обычно стоял без движения?
- Не могу сказать. Лучше всего поговорить с нашими шоферами, они скажут точно.
С шоферами уже беседовали полицейские. Дик посмотрел в окно. Машину выкатили во двор, и ею занималась группа экспертов. Обычное дело: отпечатки пальцев, пыль, следы обуви и прочее. Сам он не слишком любил пользоваться подобной информацией, но все же не пренебрегал ею.
- Ваш муж имел обыкновение рассказывать вам о своих делах?
- Не совсем.
- То есть?
- Он не рассказывал ничего о тех делах, которых не было в газетах.
- Простите, я не понял.
- Если в газетах излагались обстоятельства какого-то дела, которое он вел, он рассказывал мне о нем. Ведь я все равно могла прочитать об этом и сама. Если же дело было секретным, он никогда не упоминал о нем ни словом, пока оно не завершалось заседанием в суде. Я думаю, что и после этого он не говорил всей правды, если считал информацию секретной.
- Это характеризует его как профессионала, - заметил Дик.
- Конечно, - и она почему-то вздохнула.
- Недаром ваш муж добился такого успеха. Его ведь знают практически все. Кстати, - по аналогии он вспомнил свой список, в котором все сразу же обращали внимание на имя Фрэйерса, и вынул его из папки. - Посмотрите, пожалуйста, не знаете ли вы кого-нибудь из этих людей.
Маргарита Фрэйерс прочитала список и кратко сказала:
- Нет.
 И Дик в ту же секунду понял, что это ложь. Он не мог бы объяснить, откуда у него это ощущение, да еще столь сильное и определенное, но и заставить себя сомневаться он тоже не мог. Эта идеальная свидетельница обманывала его - она кого-то в списке узнала.
- Прочтите, пожалуйста, еще раз, - мягко попросил он.
Вопреки его ожиданиям, она не стала спорить, а послушно склонилась над списком опять.
- Нет. Я никого тут не знаю.
- Как же никого? А ваш муж? А вы сами?
- Ах, вы об этом? - немного удивилась миссис Фрэйерс. - Да, конечно. Но я думала, что вы имеете в виду каких-то третьих лиц.
- Спасибо, - сказал Дик Уиллет. Ложь устраивала его не меньше, чем правда. Он давно пришел к выводу, что частенько она даже значит гораздо больше, надо только хорошо подумать.
- Скажите, - заговорил он снова, - у вас нет знакомой по имени Джульетта? Может быть, ваш муж вел дело какой-нибудь клиентки, которую так звали? Прошу заметить: я вовсе не собираюсь спрашивать вас о подробностях дела. Мне просто нужен ответ: да или нет.
- Тогда - нет, - без колебаний сделала выбор миссис Фрэйерс. - Я не знаю никого по имени Джульетта. Это имя встречается нечасто. И я думаю, что могу, никак не ущемляя желаний мужа и не оскорбляя его памяти, ответить вам совершенно определенно: если у него и была клиентка по имени Джульетта, то я об этом ничего не знаю.
- Мне бы хотелось также узнать, какими именно делами занимался ваш муж в последнее время, - ввернул Дик.
- Не могу вам этого сказать. Впрочем, некоторые из них описаны в прессе.
- Да, я знаю. А другие?
- Я только что говорила вам, что мой муж никогда не говорил о тех делах, о которых не писали газеты.
- Ах да, конечно.
Вот теперь она говорила правду. Она не знает о том, какими делами занимался Бенджамин Фрэйерс перед самой смертью. И Дик тоже не знал об этом, потому что в офисе убитого нашли заметки лишь по всем известным делам, которых никто ни от кого не скрывал, и записи, явно зашифрованные самим покойным. Дик, любивший шифры и много о них читавший, снял копию с покрытой таинственными значками страницы и попробовал сам понять, что там к чему, но пока безрезультатно. Правда, времени заняться этим как следует у него до сих пор не нашлось.
- Мой муж оставил крупное состояние, - неожиданно заговорила Маргарита, не дожидаясь вопросов. - Я хотела бы кое-что сказать вам по этому поводу. Во-первых, те, кто думает, что дело в сказочных гонорарах Бена, сильно заблуждаются. Он зарабатывал немного. Просто у нас не было особенной необходимости транжирить, так что те немалые средства, которые оставил ему в свое время его отец, если учитывать накопившиеся проценты, и представляют собой его состояние. К тому же он часто играл на бирже, но всегда очень осторожно, что давало дополнительный доход.
Дик вспомнил, что об этом упоминал Стэнли Пенн, узнавший в списке фамилию Фрэйерса.
 - Доля его собственных заработков здесь, конечно, есть, но она не так уж велика, - продолжала Маргарита. - Во-вторых, деньги переходят ко мне пожизненно, а после меня - к обоим нашим детям поровну.
Дик интересовало только "во-первых". Он был убежден, что за убийством Фрэйерса стоят отнюдь не денежные интересы.
- Разве ваш муж, один из известнейших адвокатов в стране, не получал хороших гонораров? - спросил он.
- Все относительно. Вы сами сказали, что он был профессионал. И он был честный человек. Понимаете? А адвокату это противопоказано. Он часто отказывался от выгодных дел из-за своих принципов. Соглашался защищать виновных только раскаявшихся - кстати, именно эта работа и принесла ему славу. Если же к нему обращался какой-нибудь пройдоха, который мошенничал достаточно ловко, чтобы с помощью хорошего адвоката уйти от ответственности, он никогда не брался за его дело, не прельщаясь никакими гонорарами. Хотя вы же понимаете: в этом не было бы решительно ничего противозаконного.
- Конечно, - подтвердил Дик.
- Ему просто было противно.
Дик уже все понял. Так вот на чем держалась репутация Фрэйерса! Судьи просто знали, что раз он защищает кого-то, то наверняка его доверитель хоть и виноват, хоть и оступился, но скорее всего теперь безобиден и напуган так, что вряд ли снова решится на что-нибудь подобное. Само имя адвоката, ведшего процесс, свидетельствовало о раскаянии и очищении. Для честных судей, а такие, надо надеяться, все-таки на свете не перевелись, это совсем не мало.
Адвокат - как сигнал. Имя Брункса, например, означает, что многое останется за пределами зала суда - этот любитель хранить тайны говорит лишь то, без чего не обойтись, и наверняка иной раз перегибает палку.  Имя другого известного Дику адвоката - адвоката Фраула, с которым он недавно столкнулся, ведя одно забавное расследование , автоматически означало, что клиент или его семья обладают немалыми средствами - иначе они не могли бы позволить себе потратить ту сумму, которая составляла гонорар Фраула.
- У него было особое пристрастие к справедливости, - продолжала между тем Маргарита Фрэйерс. - Это было одно из любимых его выражений. Если что-то, по его мнению, шло не так, как надо, он говорил: "Это несправедливо!" Поэтому он соглашался вести любые дела, хотя специализировался вообще-то на уголовных. Было одно дело...
- Да?
- Одна женщина при разводе потребовала у мужа... ну, словом, слишком много. Между тем, он и так определил четырем своим детям щедрое содержание. Часть он должен был выплачивать ежемесячно, крупные суммы положил в банк на имя каждого. Но она потребовала, чтобы он отдал ей еще что-то, я даже не помню точно, что именно. Помню, что вещь эта, хоть и дорогостоящая, была больше дорога этому клиенту как память. Он пришел к Бену, Бен разобрался, возмутился поведением этой дамы. Он с ней говорил - настоящая стерва! Больше всего ее раздражало то, что муж не отдал деньги ей, а положил в банк на имя детей, так что для нее они были недоступны. На суде она пыталась сделать так, чтобы возможность видеть детей для отца была сведена к минимуму.
- Ваш муж вел дело?
- Да. Бен взялся, хотя никогда прежде не вел дел о разводах. Вы можете представить себе, что это значит?
Дик прекрасно понимал, что это значит. Это значит, что Бенджамину Фрэйерсу пришлось провести несколько бессонных ночей, штудируя законы о расторжении брака, о наследственности, о правах супругов - имущественных и других, а также огромные тома, где были собраны прецеденты. Состоятельный клиент, конечно, заплатил неплохой гонорар, но все же вряд ли непомерный.
- Да, - сказал он. - Достойно восхищения.
- Это было совсем не его дело - и в прямом смысле, и в переносном, и в профессиональном. Но Бен сказал: "Это несправедливо!" И взялся за него.
- Он выиграл?
- Да. Он добился, чтобы двух старших детей вызвали в суд, они рассказали о своих отношениях с отцом - причем Бен хитро устроил так, чтобы мать никак не успела их увидеть и подготовить. Судья даже склонялся отдать детей этому клиенту, но он сам отказался. Считал, что лучше такая мать, чем никакой. Но права видеть детей когда угодно и сколько угодно у него отнять не удалось. Спорные вещи тоже остались при нем - судья счел уже выплаченную и определенную на каждый месяц сумму достаточной. Интересы детей ущемлены не были. Так решил судья.
Дик поднялся.
- Спасибо вам, - сказал он. - Вы мне очень помогли. Примите, пожалуйста, мое сочувствие. Ваш муж был хороший человек.
Как ни казенны были сами слова, миссис Маргарита Фрэйерс, видимо, почувствовала искренность говорившего и, как показалась Дику, чуть не заплакала.
- Среди адвокатов таких немного, - сказала она чуть дрогнувшим голосом.
Крепко пожав ей руку, Дик вышел к своим коллегам, все еще суетившимся вокруг синей машины и внутри нее. Цвет у "Мерседеса" был и в самом деле совершенно особый.
- Ну что? - спросил Дик у полицейского, который пристроился на красивой чугунной скамье неподалеку от машины и что-то писал, подложив под бумагу папку.
- "Мерседес" - одна из пяти машин убитого, - подняв голову, ответил он. - Машина уже не новая, хозяин все собирался поменять ее, но никак руки не доходили. К тому же он не особенно любил машины, ездил только на далекие расстояния, а машин в доме пять штук, так что срочности в этом деле он никакой не усматривал.
- Кто мог взять машину из гаража?
- Кто угодно, - усмехнулся полицейский.
- Разве в доме царит беспорядок?
- Нет. Полный порядок. Но гараж не запирается, а ключи от зажигания всегда в замке. Оба шофера - превосходные работники, поэтому все машины всегда в полной готовности: залит бензин, проверено масло и что там еще нужно. Один из них мне только что сказал, что на "Мерсе" никто никогда не ездил, но он просто со стыда бы сгорел, если бы хозяин вдруг пожелал куда-то на нем поехать и выяснилось бы, что нет бензина или что машина грязная.
- И в тот день...
- В тот день шофер, как обычно, повез миссис Фрэйерс в парикмахерскую и в магазины.
- Она выезжала каждый день?
- Да. В магазин - обязательно, она, как выразился этот малый, "старалась сама вести дом". В парикмахерскую тоже ходила почти каждый день.
- А второй шофер?
- Они работали вместе только тогда, когда их заранее просили об этом. Но это бывало довольно редко. Так что здесь постоянно находился только кто-то один, а это утро было самым что ни на есть обычным: мистер Фрэйерс ушел пешком в то время, в какое выходил из дому ежедневно, миссис Фрэйерс тоже появилась, как всегда, около половины девятого и отправилась по магазинам и в парикмахерскую.
- И пока они отсутствовали, любой мог взять машину?
- Увы.
- Ну хорошо, а почему, когда они вернулись, шофер не обратил внимания на то, что "Мерседеса" нет? Ведь убийство произошло вечером. Впрочем, может быть, машину взяли тоже позже.
- Нет. Скорее всего, ее взяли именно в это время. А увидеть, что "Мерса" нет, он никак не мог. Если вы пройдете со мной в гараж, я покажу вам расположение дверей и боксов для машин. Вы увидите: если не посмотреть специально, то ничего и не заметишь.
- Не надо ничего показывать, я понял, - сказал Дик задумчиво. - А почему вы думаете, что машину взяли утром?
- Шофер больше никуда не отлучался. Его услуги не требовались, но уйти он тоже не мог. Примерно в три часа, точнее он припомнить не может, он попросил у хозяйки позволения уйти и получил таковое.
- Это тоже обычно для их распорядка?
- Да.
Все совпадало. Утром машину без шума забрали, а потом, когда шофер ушел, спокойно поставили обратно в гараж. Даже если бы миссис Фрэйерс и увидела уезжающую и подъезжающую машину, она бы скорее всего не обеспокоилась. Дик в этом не сомневался, она достаточно ясно ему объяснила: ей требовалась машина - она просила и получала ее, а больше ничем не интересовалась.
"Мерседес" все время стоял без движения. Никто из жильцов дома никогда не ездил на нем. Дик знал, что оба сына Фрэйерсов в отъезде. Один учится в Канаде, другой - в Европе. "Мерс", очевидно, недолюбливали, и поскольку двое обитателей дома даже при желании не могли бы ездить на пяти машинах сразу, он так и дремал в гараже. Поэтому никому из полицейских и не примелькался, так что разосланные ориентировки остались без ответа.
Одна из тех нитей, за которые Дик рассчитывал потянуть, чтобы выйти на злоумышленников, порвалась. По машине их теперь найти невозможно. Отпечатков, конечно, не найдут: свидетели показали, что человек, стрелявший во Фрэйерса, был в перчатках темного цвета. Водитель наверняка тоже. Те, у кого хватило ума угнать машину жертвы, чтобы стрелять из нее, наверняка догадались натянуть перчатки и на водителя.
Но был ли у них выбор? Почему взяли "Мерседес"?
- Я передумал, - внезапно сказал Дик, обращаясь к полицейскому, уже снова углубившемуся в свои записи. - Я хочу посмотреть гаражи. Вы не беспокойтесь: только покажите мне, куда идти, я сам посмотрю.
- Нет, я с вами.
Любой полицейский считал за честь работать с Диком Уиллетом.
 Они обошли дом справа, и Дик увидел вместительные гаражи. Они сообщались между собой, один гараж был на две машины, другой - на три. Впрочем, войдя внутрь, Дик с удивлением убедился, что один из боксов превращен в ремонтный.
- А что же пятая машина? - спросил он, оглядываясь.
- На ней ездит шофер, - пояснил полицейский. - По условиям договора, шофер забирает машину домой, и на ней же приезжает на работу.
- А второй? Ведь шоферов два?
- Это их проблемы. Они договариваются между собой. Правда, решилась эта проблема неожиданно просто: оба шофера живут совсем рядом.
Расположение боксов ясно показывало, что вор мог взять либо "Мерседес", либо стоявшую в соседнем боксе машину цвета топленого молока. Значит, он все-таки сознательно выбрал ту, которая больше бросалась в глаза.
Теперь Дик увидел все, что хотел. Он поблагодарил своего коллегу, крепко пожав ему руку, и отправился в управление.
- Я связал шесть преступлений в одно на основании имени Джульетта, - сказал он Медведю, ожидавшему его доклада. - Потом сюда добавилась и машина, которую видели в местах двух преступлений: ее углядела из окна горничная миссис Леант, из нее стреляли во Фрэйерса. Теперь у меня есть по крайней мере еще одно доказательство связи между по крайней мере двумя из этих шести преступлений.
- Какое?
- Я убежден, что один из тех, кто поименован в моем списке, был клиентом Бенджамина Фрэйерса.
Медведь даже приподнялся на стуле.
- Почему вы так думаете?
- Миссис Маргарита Фрэйерс, прочитав список, сказала, что никого тут не знает. Но я видел, что она лжет. Я уверен, что не ошибаюсь. Однако она хранит верность памяти мужа, который никогда не рассказывал о своих делах, если о них не писали газеты. Таков был его принцип, и о нем сообщила мне она сама. Кто-то из тех, кто включен в мой список, был клиентом Фрэйерса. Кого еще могла она там узнать?
- Да мало ли кого. Но с другой стороны...
- Вот именно. С другой стороны - она не стала бы молчать. Она же понимает, что я занимаюсь розысками убийцы ее мужа. Она просто считает делом чести выполнить его волю и не распространяться о клиентах. Вот и все.
- И кто же этот клиент?
- Если бы я знал, - сказал Дик, - все дело, я полагаю, раскрылось бы.
- Черт бы побрал всех этих чертовых адвокатов с их чертовыми тайнами! - воскликнул Медведь.
- Хорошо сказано. Чуточку слишком эмоционально, но хорошо. Разделяю ваши чувства.
- Можно ли будет как-то убедить ее сказать нам, кого она там знает?
- Нет. Не думаю. Она будет стоять на своем, скажет, что мне померещилось, она никого там не знает, ни одно имя ей не знакомо. А ведь доказать ничего я не могу. Но знаю точно: одно из имен в этом списке ей знакомо, по крайней мере одно.
- И вы считаете, что это имя убийцы?
- Нет, конечно. Как я могу так считать? Хотя этот вариант не представляется мне маловероятным - скорее наоборот.
- Значит, если удастся убедить ее заговорить, это и будет имя виновного хотя бы в убийстве.
- Это и будет имя виновного во всех шести преступлениях, - сказал Дик Уиллет.

Настал тот день, которого Дик ждал так долго и так терпеливо: теперь он мог наконец сесть и разобраться со всеми документами по всем шести делам. Он самолично обошел все те места, где были совершены преступления, побеседовал с людьми обо всем, что его интересовало, и теперь пора было суммировать накопленное и делать выводы.
Заперев дверь, Дик уселся за свой стол. Убрав с него все, кроме статуэтки Меркурия, на которую очень любил смотреть, Дик разложил перед собой шесть толстых папок и оглядел их.
Предстоящая работа вызывала у него какое-то странное ощущение, похожее больше всего на спортивный азарт: ему еще никогда не приходилось делать ничего подобного. Конечно, бывало, и довольно часто, что два разных дела пересекались или даже соединялись в одно. Но этому всегда находились ясные причины: например, выяснялось, что оба преступления совершены одним и тем же человеком, или их объединяли другие обстоятельства. Расследуя, скажем, служебные растраты, можно было натолкнуться на убийство человека, который почти наверняка слишком много знал об этом, - это естественно. Но никогда еще не приходилось Дику, во-первых, сводить вместе так много дел, а во-вторых, делать это на столь зыбких и ненадежных основаниях.
Прежде всего ему надо было решить, в каком порядке читать дела. По мере совершения преступлений? Это было невозможно, потому что у некоторых из них не было определено точное время - например, никто не знал с точностью хотя бы до одного часа, когда исчезли ценные бумаги, статуэтки, когда был подделан документ, на основании которого со счета Котерса перевели деньги в швейцарский банк.  Читать дела в порядке поступления в полицию информации о них? Это было бессмысленно. По мере сложности дела? Нет. Хаотично? Эта мысль интуитивно нравилась Дику больше всего. Как ни твердо верил он в свою правоту, все же надо было найти доказательства связи всех этих дел между собой, твердые доказательства, которые убедили бы даже Медведя. Ведь каждое из дел само по себе было довольно обычным, таких в любом полицейском управлении десятки. Но вот как связать их? "Нестройное собранье стройных форм", - пробормотал Дик, перебирая папки.
Что мы имеем, спросил он себя. Мы имеем имя. Джульетта. Но что есть имя?
Дик открыл ящик стола, достал томик Шекспира, с которым почти не расставался в последнее время, мгновенно нашел нужную страницу и прочитал:
Лишь это имя мне желает зла.
Что есть Монтекки? Разве так зовут
Лицо и руки, ноги, грудь и плечи?
Что значит имя? Роза пахнет розой,
Хоть розой назови ее, хоть нет.
Ромео под любым названьем был бы
Тем верхом совершенств, какой он есть...
Невероятно, решил Дик. Такое написать невозможно. Он на несколько секунд отвел глаза, а потом снова опустил их на страницу, но слова никуда не делись, по прежнему сплетаясь в ту же изумительную вязь. Ему стало обидно. Шекспир писал на его родном языке! Так почему он, Дик Уиллет, не может создать ничего подобного? Почему он не может написать ни одной подобной строчки?
Меркурий хитро смотрел на него, словно зная ответ на этот риторический вопрос, и под его взглядом Дик, рассердившись, решительно открыл первую папку. В конце концов, он тоже кое-что может! Взять хотя бы эти шесть дел - вряд ли Шекспир смог бы разобраться, что тут к чему!
Это было слабое утешение, но, по крайней мере, оно вернуло Дика к выполнению своего долга. Он углубился в первое из шести дел - о краже статуэток из музея. Именно о нем сообщили раньше всего - в одиннадцать часов пятьдесят минут - но это было случайное совпадение.
Дик просидел за столом два с лишним часа, но успел изучить лишь три дела - о краже статуэток, об убийстве Фрэйерса и о мошенническом денежном переводе. Иногда он отрывался от бумаг и праздно сидел за столом, глядя на забавную рожицу Меркурия, что-то чертил или записывал на листке бумаги, а то и просто смотрел прямо перед собой, о чем-то напряженно размышляя. Он прислушивался к себе - к своей интуиции, своему таланту - которые подсказывали ему, направляли его. Прежде чем включить в свой собственный перечень какой-то факт или какую-то мысль, Дик напряженно слушал себя и беспрекословно подчинялся тому, что называют внутренним голосом. В голову ему приходили самые разные мысли, которые вовсе не обязательно были связаны именно с тем делом, что он читал в этот момент. Некоторые он кидался записывать лихорадочно и поспешно; другие обдумывались, сопоставлялись с фактами, людьми, обстоятельствами.
Постепенно лист бумаги на столе заполнялся короткими записями:
Злоумышленник хотел, чтобы кражу бумаг из офиса компании "Кливленд" обнаружили сразу, и устроил в сейфе кавардак...
Его собственные слова, сказанные Медведю: "Кажется, есть такая компьютерная программа, которая ведет поиск по ключевому слову. Достаточно набрать "Джульетта"..."
Адвокат Брункс: муж Джульетты Фостер умер полтора года назад. Кстати, он был неплохим полицейским...
Дик внимательно перечитал написанное. Каждое соображение в отдельности могло что-то значить, но все вместе они пока не говорили ему ничего.
Он снова открыл дело об убийстве Фрэйерса, которое уже отложил было в сторону, и стал перечитывать его в свете новых фактов, то есть его собственного сегодняшнего визита к Маргарите Фрэйерс. Закрыв папку, Дик некоторое время сидел, безмолвно беседуя с Меркурием, а потом сделал на листке краткую загадочную надпись:
Убийство Фрэйерса - не изнутри.
После этого он снова перелистал папку. Больше ничего интересного там не нашлось. Он внимательно просмотрел список клиентов, делами которых занимался в последнее время убитый, но ничего не привлекло его внимания. Дик открыл предпоследнюю страницу дела - это был листок с шифром. На стенографию непохоже, решил он. На шифр типа зеркальных тоже.
Он с грустью подумал, что если каждый значок обозначает букву, то разгадать шифр будет практически невозможно. То есть это было бы очень легко, если бы зашифрован был текст; строчки, однако, были совсем короткие, но разной длины, так что было очевидно, что писавший составлял какой-то список. И скорее всего, это список фамилий. Так что обычные методы тут не годятся.
Дик снова открыл ящик стола, где лежал Шекспир, и вытащил оттуда другую книжку - о Шерлоке Холмсе. Здесь он ориентировался еще лучше, чем в тексте "Ромео и Джульетты", так что страницы с рассказом о пляшущих человечках как будто раскрылись сами. Дик прекрасно помнил, как открывал Великий Сыщик эту тайну, и достал книгу скорее ради удовольствия лишний раз взять ее в руки - это было уже шестнадцатое издание коротких рассказов о Шерлоке Холмсе, которое Дик купил совсем недавно для своей библиотеки. Он коллекционировал их, и новое приобретение доставило ему немало радости. Крупный красивый шрифт, отличная бумага; пляшущие человечки жирненькие, словно нарисованные хорошим фломастером.
"Тут меня осенила счастливая мысль, - прочитал Дик. - Письма обычно начинаются с имени того, кому письмо адресовано. Человек, писавший миссис Кьюбитт эти послания, был безусловно близко с ней знаком.  Вполне естественно, что он называет ее просто по имени. А имя ее состоит из четырех букв и кончается той же буквой, какой начинается: зовут ее Илси... Таким образом, я оказался обладателем трех букв: И, Л и С."
Дик снова уставился на шифровку Фрэйерса. А что, если попробовать применить этот прием? Ведь у него есть его знаменитый список фамилий! И одна из этих фамилий почти наверняка красуется перед ним здесь, в этой непонятной шифровке. Правда, фамилий много, работу предстоит проделать огромную, но скорее всего, она будет не напрасной.
"Начнем с Джульетт", - сказал себе Дик и достал новый чистый лист бумаги, который вскоре покрылся непонятными письменами вперемешку с цифрами и буквами. Не заглядывая в документы, он вспомнил фамилии всех пяти Джульетт, а потом невольно и рыжую красавицу-кошку, фамилии не имевшую. Попробуем прикинуть их сюда!
Он впустую пробился два часа. Ничего не получалось! Неужели он ошибается, неужели здесь дело в чем-то другом? Может быть, это все-таки не список?
Впрочем, работа не была такой уже безрезультатной. Например, Дик вычислил, что значок, похожий на перевернутую в другую сторону тройку, попадался гораздо чаще других. И вообще - значки выглядели уже не такими странными и нелепыми, какими казались раньше. Дик пытался убедить себя, что дело просто в том, что он долго провозился с ними и привык к их внешнему виду, но знал, что суть не в этом. Он где-то видел такие значки. В них было что-то знакомое!
Он позвонил Маргарите Фрэйерс:
- Скажите, ваш муж когда-нибудь пользовался шифрованными записями?
- Кажется, нет, - ответила она неуверенно. - Впрочем, что-то в этом роде было, но я не могу сказать точно...
- Спасибо, - сказал Дик. Он ни на что особенно не надеялся, позвонил больше для порядка: ведь листок с шифром нашли не дома, а в офисе Фрэйерса. Зато он лежал в верхнем ящике стола прямо сверху, и вид у него был такой, словно ему уже много лет и составлен он давным-давно. Ведь не "Отче наш" там зашифровано!
Он попытался читать следующее дело, но очень быстро понял, что не может: шифр не давал ему покоя. Дик в третий раз сунул руку в ящик стола, достал на сей раз записную книжку и позвонил знакомому специалисту. Тот согласился взглянуть на таинственный шифр, и Дик отправил ему обе бумажки по факсу - и свой список, и записи Фрэйерса.
Звонок раздался через минуту.
- Чтобы разобраться, действительно ли это список и действительно ли в нем есть одно из имен, которые фигурируют в твоем списке, нужно время. Лучше всего ввести информацию в компьютер, есть специальные программы. Пока могу сказать тебе одно: тот значок, что ты обвел кружочком, действительно встречается чаще других. И могу сказать тебе сразу почти наверняка, почему: это так называемая пустышка. Этот знак не значит ничего, его пишут только для того, чтобы сбить с толку дешифровальщиков. Кто это шифровал?
- Один знакомый адвокат, - уклончиво сказал Дик, который едва не выпалил имя Бенджамина Фрэйерса, но вовремя прикусил язык.
- Адвокат! Значит, соображает и умеет мыслить логически. Но по шифрам не специалист - шифр детский.
- Мы давали его своим дешифровальщикам, они пока не раскрыли, - сказал Дик.
- А! Но ведь, если я правильно понял, у них не было этого списка?
- Нет, я только что додумался связать список и шифр.
- Хорошо, я попробую.
Дик поблагодарил и повесил трубку. Пожалуй, он поступил довольно глупо, убив два часа на список. Каждое дело должен делать тот, кто хорошо его знает! Но в последнее время Дик так интересовался шифрами, что искушение было слишком сильным.
Он открыл следующую папку. Дело о краже завещания. Эта папка была тоньше других - она содержала только то, что успели накопать полицейские до прихода миссис Тилби в полицию. После того, как она забрала заявление, дело прекратили, и только Дик Уиллет не желал отказываться от него.
Снова лежавший перед ним листок запестрел записями:
Молодой Тилби хочет подписать бумаги, по которым дом переходит в собственность его сестры, Мадлен Тилби...
"Какая разница, как меня зовут? Я вам толкую про нашу пропажу! Впрочем, моя имя Венделер..."
Он опять отвлекся. В этом расследовании то и дело мелькало имя - имя такое, имя сякое... Даже раскрытие тайны пляшущих человечков началось с имени! Фигурировало ли еще какое-нибудь имя в других расследованиях Великого Сыщика? Дик, знавший все на память, мысленно перебрал их. Кажется, нет. Впрочем, да: рассказ называется "Три Гарридеба".
Этот рассказ относится к позднейшему периоду творчества писателя, когда он уже сильно устал от популярности своего героя, вынужден был вымучивать из себя сюжеты, и рассказы стали бледнее, водянистее, слабее. Тем не менее любители вроде Дика, конечно, хорошо знают этот рассказ, более того - он среди них довольно знаменит. Там ранят доктора Ватсона, и Холмс чуть ли не единственный раз за все время открыто проявляет свои чувства и дает волю эмоциям: "Если бы вы убили Ватсона, то живым отсюда не вышли бы!.."
Злоумышленник там прикидывается Гарридебом, стал восстанавливать в памяти содержание рассказа Дик. То есть он заявляет, что его фамилия Гарридеб, и приходит к другому Гарридебу, который сидит, как гриб, дома, а злоумышленнику непременно надо его оттуда вытащить. Он и придумывает завещание, которое якобы оставил некий Гарридеб: по условиям этого завещания надо найти трех Гарридебов и разделить его капитал между ними. Потом с помощью еще одной уловки ему удается выставить Гарридеба из дома, он проникает туда со своими злодейскими целями - а Шерлок Холмс и доктор Ватсон тут как тут!
Был один Гарридеб, преступник прикинулся вторым и говорил, что надо найти еще и третьего... Найти еще одного носителя того же имени...
Дик резко встал и забегал по комнате, как директор музея Венделер. Он точно так же сжимал виски, ерошил волосы и совершал другие бессмысленные действия, изо всех сил пытаясь поймать, ухватить какую-то мысль, которая появилась где-то там, даже не в подсознании, а еще глубже, и которая обещала разгадку тайны. А Дик с первого дня точно знал, всем своим нутром чувствовал, что разгадка "Джульеттиных дел" будет неожиданной и интересной. Он сделал еще несколько кругов по комнате, потом взял Меркурия, заглянул ему в глаза, словно надеясь найти в них ответ, и поставил на место.
Ничего не получалось.
Вдруг ощутив резкий упадок сил, Дик снова уселся за стол и придвинул к себе листки с записями. Однако это не означало, что он сдается. Если бы у него опускались руки каждый раз, когда готовая расцвести в голове догадка убегала, он ни одного преступления никогда не раскрыл бы, так что оплакивать не желавшую оформляться идею ему и в голову не пришло. Он быстро зафиксировал на листке бумаги, что именно вызвало у него ощущение готовой воплотиться разгадки:
Ш.Х. расследует дело Гарридебов. Три Гарридеба. Один настоящий, преступник прикинулся Гарридебом и уверял, что надо найти и третьего...
Критически оглядев свою работу, он быстро добавил:
Джульетта Ригини почти выросла в доме миссис Леант.
Джульетта Нейенс работает в баре "Царевич" уже два года.
Джульетта Пенн уже четыре года замужем за Пенном.
Джульетта Магетт работает в музее двадцать лет.
Джульетта Фостер - сестра покойного Тилби...
Он пересчитал записи и запнулся на мгновение, потом вспомнил рыжую кошку и, улыбаясь, добавил:
Джульетте Котерс как минимум два года.
Дать кошке фамилию хозяина было проще всего.
Зазвонил телефон. Дик, который просил не беспокоить его и ни с кем не соединять, вздрогнул от неожиданности, но трубку все-таки взял.
- Простите, мистер Дик, - виновато сказал дежурный. - Шеф велел, если этот человек позвонит и его не будет, соединить с вами.
- А его нет?
- Нет. Ждем примерно через полчаса.
- А кто там?
- Какой-то мистер Венделер.
- Давайте, - вздохнул Дик.
В трубке раздался характерный щелчок - звонок перевели на аппарат Дика. Тут же в ухе у него зазвенело от взволнованного голоса директора:
- Мистер Уиллет! Мистер Уиллет! Вы меня слышите? Вы меня слышите?
- Слышу. Но мне пока нечего вам сказать... - начал Дик.
- Мистер Уиллет! Только что звонил какой-то сумасшедший! Какой-то сумасшедший! Не знаю, что навело его на мысль, будто он что-то смыслит в восточном искусстве, но уверяю вас - он не понимает в нем ровно ничего! Ровно ничего! Он называет материал глиной! Глиной! А корова? Вы знаете, что он сказал о корове? Безобразие! Безобразие! И он смеет мне говорить, что я ввел полицию в заблуждение! Что статуэтки дешевые! Что статуэтки дешевые! Это шантаж и глупости! У обезьяны нет хвоста, сказал этот человек. Нет хвоста! И на этом основании он считает, что она бесценок! Бесценок! Я сказал ему, что у него тоже нет хвоста, у этого человека, но он вряд ли на этом основании сочтет себя дешевкой, вряд ли! И очень прошу вас, если он вам позвонит, не слушать его, он несет чепуху! Чепуху! Он назвал волка собакой! Собакой! Лучше бы он назвал собакой меня! Меня!
- Я понял! - вклинился наконец Дик. - Я понял! Теперь расскажите мне все толком. Все толком! Последовательно! Последовательно! Просто передайте свой с ним разговор, не делая никаких комментариев! Никаких комментариев! Вы меня поняли? Вы меня поняли?
- Хорошо, - затормозил директор. - Позвонил какой-то сумасшедший...
- Когда? - перебил Дик.
- Только что! Только что! Я сразу стал вам звонить! Сразу! Он сказал, что читал о статуэтках в газете и что я сильно преувеличил их стоимость! Как будто можно преувеличить их стоимость! Потом он стал ругать статуэтки и говорил страшную чепуху! Чепуху!
- Послушайте, - снова, не слишком церемонясь, перебил Дик, - он употреблял какие-нибудь специальные термины? И вообще - он походил на искусствоведа? Пусть плохого, малограмотного -  но искусствоведа?
- Этот человек не отличает шестнадцатый век от семнадцатого, - отрезал директор. - Он считает, что ценность обезьяны зависит от наличия хвоста. От наличия хвоста! Такие, как он, дай им только волю, прикажут приделать руки Венере Милосской! Венере Милосской! Для порядка и большей правдоподобности!
- А что же ему было нужно? - спросил Дик.
- Не знаю! Не знаю! Но он много говорил о том, что я нарочно ввел полицию в заблуждение, сказав, что украденные фигурки дорогие. Фигурки! Что он понимает! Что он понимает!
- Как он представился? - спросил Дик, у которого в последнее время сильно обострилось восприятие всех и всяческих имен.
- Никак! Никак! Сразу начал насчет статуэток! Насчет статуэток!
- Он называл всех четырех животных? - спросил Дик и на всякий случай добавил: - Животных! Животных!
Манера речи мистера Венделера оказалась заразительной. К тому же Дик чувствовал, что нарушение ритма сбивает его собеседника с толку.
- Да! Да! Он назвал волка собакой!
Дик, который и сам назвал совсем недавно буйвола зубром, пропустил это мимо ушей и еще раз настойчиво переспросил:
- Он называл всех четырех животных?
- Да! Да!
Впрочем, о животных можно было прочитать в газетах. Однако Дик теперь радовался, что именно его соединили с директором, хотя и устал уже от разговора с ним смертельно. Эта информация представляла для него большую ценность.
- Можете ли вы описать его голос? - спросил он без особой надежды.
- Конечно! Конечно! Он говорит, как русский президент Ельцин! Как президент Ельцин!
- То есть? - опешил Дик.
- С трудом! С трудом! Как будто каждое слово дается с трудом!
Дик знал эти штучки. Говорили либо через тряпку, которой была замотана телефонная трубка, либо через динамик, который создает эффект придыхания. Становилось все интереснее.
- И что же вы ему ответили? - задал он дурацкий вопрос, поскольку и без того все было совершенно ясно.
- Что он глупец! Что он глупец!
- Вы сказали, сколько стоит обезьяна?
- Конечно! Конечно! И обезьяна, и буйвол, и корова, и волк! Все сказал! Он и не спорил! И не спорил! Видно, понял, что сморозил глупость и не стал спорить! Просто трубку положил! А я сразу стал вам звонить! Вам звонить!
- И правильно! И правильно! - сказал Дик. - Если еще что-нибудь подобное случится, немедленно звоните... шефу. Спасибо за информацию! Теперь я еще тверже верю, что статуэтки найдутся! До свидания! До свидания! Простите, но я очень занят! Очень занят! - И он, не дожидаясь ответа, положил трубку, перевел дух и вытер выступивший на лбу пот.
Разговор с директором Венделером походил на тяжелый физический труд. Дик подумал, что если ему когда-нибудь понадобится сбросить килограмма полтора лишнего веса, он непременно позвонит Венделеру, чтобы поболтать с ним. Но рассказ директора стоил того.
Нет, Дик не стал бы кривить душой и уверять кого-то, что ожидал подобного звонка. Но он мог уверенно сказать другое: звонок этот превосходно вписывался в его размышления и планы. И это радовало его. Он пока не мог бы с уверенностью сказать, кто был звонивший и для чего он звонил, но те ощущения, которые он испытывал, четко свидетельствовали об одном: он мыслил в правильном направлении.
Он снял телефонную трубку и позвонил дежурному:
- Пожалуйста! Пожалуйста! Когда придет шеф, немедленно дайте мне знать! Дайте мне знать! - сказал он.
- Хорошо, я понял, мистер Дик, - несколько удивленно отозвался дежурный, и Дик опомнился, сообразив, что разговаривает уже не с мистером Венделером. Надо надеяться, привычки злополучного директора не прилипнут к нему. Вообще Дик очень любил слово, был чувствителен к речи и поэтому довольно быстро схватывал чужой акцент или чужую особую манеру строить фразы - правда, ненадолго.
Он снова углубился в работу. Звонок мистера Венделера пришелся очень и очень кстати - он поддержал его, как бы подтвердив направление движения, которого и сам Дик пока еще не смог бы охарактеризовать.

Когда Медведь явился в управление, Дику немедленно сообщили об этом, но он так увлекся работой, что попросил не беспокоить его еще хотя бы полчаса, после чего он сам придет к шефу. Возился он не полчаса, а больше часу, но зато явился пред ясные очи начальства не с пустыми руками.
- Итак? - вопросил Медведь, глядя на Дика с надеждой.
- Кое-что есть, - отвечал сыщик. - Впрочем, пока только в общем.
- Пусть будет в общем.
- Первое: все до единого преступления тщательно спланированы. Понимаете? Среди них нет ни одного, которое было бы совершено в состоянии аффекта, или спонтанно, или по неосторожности. Нет даже такого, которое было бы подготовлено, но подготовлено плохо. Все преступления отлично, тщательно спланированы, и я предполагаю, что планировались они давно. Прошу вас обратить на это внимание. Это очень важно.
- Я это запомню, - пообещал Медведь, хотя особого впечатления первый вывод Дика Уиллета явно на него не произвел.
- Второе: преступник особо заботился о том, чтобы каждое преступление попало как можно скорее в поле зрения полиции. Я думаю, даже не как можно скорее, а в определенный день - первого июля. В сейфе нарочно перевернули все бумаги, хотя можно было взять их оттуда аккуратненько, выиграв по крайней мере день или два, прежде чем пропажу обнаружили бы. С убийством все ясно. Драгоценности миссис Леант пропали в тот день, когда она собиралась надеть их. Завещание украли, очень грубо вскрыв ящик стола, хотя можно было хотя бы попытаться прикрыть следы кражи. Правда, тут несколько выпадает дело с мошенничеством в банке, но...
- А статуэтки?
- Директор музея самолично обходил вечером свои владения и питал слабость именно к этим фигуркам. Я убежден, что преступник об этом знал.
- Почему вы так думаете? - спросил Медведь, глядя на фигурку медведя, подаренную ему Диком.
- Не знаю, - честно признался Дик. - Думаю, и все. Вернее даже не так: я не думаю, я уверен.
- Ну хорошо, - вздохнул Медведь, который давно уже отказался от попыток поспорить с Диком. - Итак, все преступления тщательно подготовлены, везде преступник пытался как можно скорее довести их до нашего сведения. Что еще?
Дик помедлил.
- В самое ближайшее время, - сказал он, - мы должны столкнуться с интересным явлением. Я имею в виду дутое преступление.
- Что?
- По крайней мере одно из этих преступлений ненастоящее. По крайней мере одно, может быть, больше. Так или иначе, это всплывет. Не могу пока сказать, как именно, хотя и догадываюсь...
- Если одно из шести - не настоящее...
- Одно из пяти, - поправил Дик. - Увы, убийство уже никак не может быть ненастоящим.
- А что вы все-таки называете ненастоящим?
- Ну, вам, конечно, приходилось слышать о том, как люди крадут, например, собственные ценности, чтобы получить страховку?
- Вы хотите сказать, что миссис Леант...
- О Господи, нет, конечно! - в ужасе замахал руками Дик, мысленно ругая себя за то, что совершенно забыл о склонности Медведя понимать все буквально. - У меня и в мыслях этого не было, уверяю вас! Кстати, кажется, ее драгоценности не были застрахованы. Я прочел все, что пишут об этом газеты, и нигде не нашел упоминания о страховой компании или страховке, а уж газетчики этого не пропустили бы.
- Значит вы хотите сказать, что один из этих случаев - фальшивка? Но тогда нужно исключить и дело с мошенничеством в банке - ведь деньги в Швейцарии уже сняли со счета наличными, так что это никак не может быть ненастоящим.
Дик покачал головой.
- Впрочем, я думаю, что вы правы, - признал он. - Практически правы. Но теоретически Котерс мог быть в сговоре с кем-то. То есть он мог сам перечислить деньги, а потом прикинуться, что ничего не знает.
- Вы так думаете? - с сомнением произнес Медведь.
- Нет. По правде говоря, нет. Ведь бумаги в банке исчезли, и испариться они никак не могли, сами понимаете. Но вещи, которые он у себя копит, стоят немалых денег, так что... Да и все коллекционеры - сумасшедшие. - И, вспомнив Венеру, он добавил. - Во всяком случае, за этого ручаюсь. Он точно сумасшедший.
- То есть остается выбор из четырех преступлений. Если мне не изменяет память, это похищение ценных бумаг из компании "Кливленд", кража драгоценностей из дома миссис Леант, исчезновение завещания из запертого письменного стола в доме супругов Тилби и кража статуэток из музея.
- Со статуэтками вполне возможно, - вставил Дик.
- Почему?
Дик неохотно рассказал о звонке Венделера. Он не стал бы этого делать, но директор мог перезвонить Медведю, и получилось бы нехорошо. Ему страшно не хотелось говорить об этом и делиться своими подозрениями.
Медведь оживился.
- Значит, кто-то просто хотел выяснить, сколько стоят фигурки! Это интересно! Наверное, злоумышленник?
Дик был уверен, что человек, спланировавший кражу статуэток из музея, был слишком умен, чтобы предварительно не навести справок об их стоимости и не найти реального покупателя. Надо быть уж вовсе дураком и профаном, чтобы звонить директору музея и выяснять, сколько стоят статуэтки, если собираешься их продать! Дик не сомневался, что цели у похитителя совсем иные. Но отвечать Медведю он ничего не стал, просто промолчал, словно соглашаясь.
- Статуэтки могут продать, - тревожился между тем Медведь. - Вам не кажется, что в свете этих событий следует заняться ими плотнее?
- Не волнуйтесь, - уверенно отвечал Дик, - статуэтки не продадут, я уверен в этом.
- Но ведь это наверняка был вор! И раз он уже выясняет цену...
 Чтобы успокоить его, Дик сказал:
- Вы знаете, на свете много идиотов, и я совершенно не исключаю, что этот звонок не имеет никакого отношения к преступлению. Мало ли кто мнит себя знатоком! Начитался в газетах...
- Ну хорошо, - покорился Медведь. - Раз вы так считаете - пусть. Что у нас там дальше? Вы и не представляете, как меня это интересует!
- Меня тоже интересует, не меньше, чем вас. Я уже на верном пути, я в этом уверен. "Тот, кто направляет мой корабль, уж поднял паруса".
- "Ромео и Джульетта", - заявил Медведь.
- Именно. Я веду записи по всем этим делам, но они еще совсем сырые, показывать их вам нет смысла. Вот увидите, в ближайшее время что-то произойдет, и почти наверняка будет связано со статуэтками. Впрочем, не обязательно, может громыхнуть и с другой стороны.
- Сохраните ваши записи, - сказал Медведь. - Могут пригодиться потомкам. Шесть преступлений и по Джульетте в каждом! Писатели передерутся за такой сюжет для детектива.
- Вы ошибаетесь, - возразил Дик. - Людям нравится, когда в произведении есть симпатичные герои, которых они могут любить. А в шести преступлениях героев слишком много. Все эти преступления к тому же равнозначны, ни одно из них не выделишь, и в каждом полным-полно людей, так что пришлось бы делать главным героем меня, а это ужасно скучно.
- А меня? - неожиданно спросил Медведь.
- Это идея, - признал Дик Уиллет. - Пусть будет по вашему. Я сохраню все свои записки. Кстати там есть еще кое-что.
- Третье?
- Да. Третье. А именно: ни одна Джульетта не оказалась на месте преступления или замешанной в него случайно. Все они давно занимают ту жизненную позицию, в которой их застал момент совершения преступления. Включая кошку. Я вам очень и очень советую от кошки не отмахиваться.
- Я не отмахиваюсь, - неуверенно сказал Медведь. - Тем более, вы говорите, кошка красивая.
- Красотка редкостная.
- А четвертое у вас есть?
- Есть. Впрочем, следуя строгим законам логики, это нельзя назвать четвертым, потому что относится этот мой вывод не ко всем преступлениям, а только к одному. К моему, так сказать, любимому.
- К убийству?
- К убийству. И заметьте: именно убийство не может быть тем дутым преступлением, о котором я говорил.
- А что за вывод?
- Только Джульетта Нейенс не была замешана в преступлении, так сказать, изнутри. Понимаете, что я имею в виду?
- Не очень хорошо, - признался Медведь.
- Джульетта Ригини живет с малолетства в доме миссис Леант, откуда украдены драгоценности. Джульетта Пенн замужем за менеджером компании "Кливленд" четыре года. Джульетта Фостер связана с пострадавшими с рождения, поскольку она - сестра мистера Тилби. Кошку Джульетту взяли в дом котенком, а ей не меньше двух лет. И только Джульетта Нейенс - человек совершенно посторонний. Она работает в баре, возле которого стреляли во Фрэйерса. И все. Понимаете?
- И что же отсюда следует?
- Пока трудно сказать, - задумчиво ответил Дик. - Но Джульетта Нейенс подходит под другое общее правило: она работает в баре уже два года. Кроме того, здесь есть и другое единство: единство места. Бенджамин Фрэйерс дважды в день проходил мимо окон бара "Царевич" - ежедневно, кроме выходных. И делал это всегда в одно и то же время.
- Связь очевидна, - заметил Медведь. - Тут вы можете быть спокойны: эта Джульетта не притянута вами за уши, простите за каламбур.
- Да, - так же задумчиво согласился Дик. - Но в чем она, эта связь?
- Вы это узнаете, я уверен. Пятое?
- Пятое - все Джульетты связаны между собой только одним обстоятельством: своим именем. Больше ничего общего у них не усматривается. У них разное социальное и общественное положение, разный возраст, разные фамилии, даже разные национальности. Они не знакомы между собой, практически в каждом из шести случаев можно достаточно уверенно говорить о том, что соответствующая Джульетта  сама никак в преступлении не замешана.
- Особенно в случае с кошкой, - вставил Медведь. - Может быть, у вас где-нибудь завалялось там и шестое?
- Нет. Пожалуй, нет. Это пока все, но я убежден, что, во-первых, все эти выводы верны, а во-вторых, скоро надо ожидать событий, которые подтолкнут нас в расследовании. Впрочем, одно шестое соображение я могу вам предложить.
- Да?
- Мы расследуем преступление, о котором пока ничего не известно.
- Дутое?
- Нет. Вот именно, что не дутое, а самое что ни на есть настоящее. Не знаю, удастся ли нам его раскрыть. Но если бы я не настоял на том, чтобы свести все шесть преступлений вместе и расследовать их параллельно, то мы бы просто никогда о нем ничего не узнали.

Глава седьмая. Пришло время

Дик Уиллет тревожился. Шел уже второй день, как он суммировал для себя обстоятельства всех шести дел, а никакой свежей идеи в голову не приходило. Листки с беспорядочными записями уже были затерты чуть ли не до дыр, Дик то и дело перечитывал и перебирал их. И все ждал, напряженно ждал того волшебного момента, который был хорошо ему знаком и который обязательно наступал после тщательной и кропотливой работы: все вдруг поворачивалось, как картинка в калейдоскопе, и складывалось в ясную общую панораму, на которой отражалось четко и понятно то, что недавно было таинственным.
Дик примерно уже знал, каким образом преступления связаны между собой. И хотя его догадка выглядела очень странно, он не сомневался, что прав.  Однако зарплату он получал вовсе не за то, чтобы догадаться, в чем суть дела или в чем цель преступника, а в том, чтобы найти этого преступника. Вот с этим дело обстояло хуже - Дик пока понятия не имел, с какого конца подойти к поискам.
Медведь то и дело заглядывал к нему но, увидев, что сыщик уныло сидит за столом и, кажется, ничего не делает, поворачивался и снова уходил. Ему были хорошо знакомы все эти признаки.
Дик выполнил свое давнишнее намерение: выйдя в Интернет, он набрал ключевое слово "Джульетта" и теперь внимательно читал то, что выдал ему компьютер:
"Имя "Джульетта" означает, что носительница его чрезвычайно талантлива и удачлива в деловой и финансовой сферах. Она также может успешно заниматься торговлей. Она амбициозна, хочет получать все самое лучшее, во всем ценит качество. Это творческая натура, способная к энергичным действиям, что помогает продвижению по службе. С другой стороны, имя делает ее довольно агрессивной, хитрой, критичной и приводит к сильнейшей потребности в полной независимости. Ей трудно казаться женственной и мягкой, хотя это тоже часть ее натуры. Окружающие могут находить Джульетту чересчур властной и импульсивной. Она постоянно находится в напряжении, ей трудно расслабиться, и это приводит к опасности для здоровья..."
Из этого было просто невозможно что-нибудь извлечь, хотя бы потому, что в непричастности самих Джульетт к преступлениям Дик не сомневался; однако он внимательно читал в надежде на то, что какая-нибудь посторонняя ассоциация, как это бывало с ним сотни раз, наведет на верную мысль. Но чуда не произошло.
В дверь постучали, вошел Медведь и на этот раз сел напротив Дика.
- Мы готовимся провести первый арест, - сказал он. - Похоже, ребята откопали того сотрудника банка, который помог сделать мошеннический перевод со счета Котерса.
Работа по раскрытию пяти преступлений шла своим чередом; дело о похищении завещания прекратили. Дик вполне доверял опытным и квалифицированным полицейским, которые работали по старинке, проверяя всех и каждого, и накапывали все новые и новые факты, приводившие в большинстве случаев к поимке преступника. Но это мало занимало его. Он был совершенно уверен, что умысел того, кто стоит за всем этим, гораздо серьезнее и опаснее, чем кажется. И если кто-то и сможет вскрыть этот умысел и раскрыть тайну, которая вообще непонятно, в чем заключается, то это будет он - Дик Уиллет.
- Как его фамилия? - спросил Дик у Медведя.
- Феррен.
- Его допрашивали?
- Нет еще. То есть допрашивали, но только вместе со всеми, как свидетеля, а потом - как подозреваемого. Сейчас его задержат, доставят сюда... Желаете провести допрос?
Дик покачал головой.
- Нет. Он уезжал в последнее время за границу?
- Нет.
- Значит, у него есть сообщник.
- Конечно. Конечно, есть. Кто-то же снял деньги, переведенные в швейцарский банк. Кстати, кто их снял? Это, конечно, выяснили? Когда я читал дело, там не было никаких справок на этот счет.
- Неизвестно. Счет был на пароль.
- А что за пароль? - вдруг заинтересовался Дик.
- Пароль? - удивился Медведь. - Не знаю. Полагаю, что ребята тоже не знают этого. Не думаю, что швейцарский банк выдает подобного рода информацию.
- Даже по запросу полиции?
- Не знаю. В любом случае, это займет время.
- В Швейцарии есть один человек, кое-чем мне обязан, - сказал Дик Уиллет. - Я сейчас ему позвоню. Но мне нужна информация - какой банк, когда сняли деньги и прочее. Туда сообщили о случившемся?
- Конечно.
- Значит, если мы пошлем запрос быстренько, по факсу, то местная полиция сможет выяснить для нас все, что нужно. Особенно если учесть, что, насколько я помню из дела, деньги были сняты полностью, счет закрыт. Снимали их в два приема, в разных отделениях банка, чтобы сумма не показалась подозрительно крупной.
- Я полагаю, что половина этой суммы - это все равно немало, - заметил Медведь.
- Немало, но для крупного банка в этом нет ничего странного. Да и потом, это мы, американцы, почему-то не любим наличные и предпочитаем вечно трясти чековыми книжками и кредитными карточками. В других странах наличные деньги очень даже уважают. Наличные деньги не пахнут, чего нельзя сказать о кредитках и чековых книжках - эти вредные штучки снабжены номерами, шифрами и прочими опознавательными знаками, удобными для честного человека, но способными наделать кучу неприятностей мошеннику.
- Вы мне лучше скажите другое: есть ли на свете такая страна, где не жил бы человек, который кое-чем вам обязан? - спросил Медведь. - Мне кажется, такой и не сыскать.
- Племя мумбо-юмбо, - заявил Дик Уиллет.
- У вас еще все впереди, - пообещал Медведь. - Дайте срок! Вот пропадет у вождя племени его любимая набедренная повязка или там-там - тут-то вы и подоспеете!
- Там-там?
- Это такой барабан.
- Не думаю, что мне могут впоследствии пригодиться наработанные таким образом связи, - заметил Дик. - Впрочем, кто знает. Итак...
- Да, да я помню, сейчас все выясню, - и Медведь взялся за телефонную трубку.
Пока он звонил, Дик сидел и рассматривал страницу с шифром адвоката Фрэйерса. Расшифровать список не удалось - ни одна из фамилий, числившихся в списке Дика, не стала ключом к нему. Специалист по шифрам пояснил, что составленные таким образом наспех записки часто не поддаются расшифровке. Лишь на первый взгляд кажется, что если шифровал непрофессионал, то разгадать шифр будет легко. На самом деле непрофессионалы частенько используют в качестве ключа имя жены, кличку кошки или собаки, какое-нибудь любимое словцо; или шифруют, используя любимую книгу. Например, пишут цифры: первая цифра означает номер страницы, вторая - букву на ней; третья - номер страницы, четвертая - букву на ней и так далее. Такой шифр вообще невозможно разгадать, если не знаешь, какой книгой пользоваться.
Дик обратил особое внимание своего приятеля на имя "Джульетта", но ни оно само, ни фамилии пяти Джульетт тоже не помогли разгадать шифр Фрэйерса.
Медведь положил трубку и протянул Дику его собственный блокнот, на первой странице которого был написан номер счета, название банка и прочая информация.
- Звоню в Швейцарию! - подняв палец, заявил Дик Уиллет, который очень неплохо знал французский и страшно радовался любой возможности поговорить на этом языке.
Он с первого же разу дозвонился до полицейского со странным именем Тежу, который и в самом деле был многим ему обязан. Старательно выговаривая слова, Дик изложил свою просьбу и быстро написал на листке бумаги текст факса, который требовался Тежу, чтобы навести справки. При этом он с ходу переводил с французского и остался очень собой доволен.
- Для чего вам этот пароль? - недовольно спросил Медведь, когда Дик положил трубку. - Денег нет, теперь их разве найдешь по паролю? Так зачем он вам?
- Сам не знаю.
- Я отправил ребят на задержание, сам не поеду, - заявил Медведь, устраиваясь поудобнее на кресле, которое стояло перед письменным столом Дика.
- Что вы можете инкриминировать этому Феррену? Впрочем, я вам заранее скажу, что будет. Он признается, скажет, что у него есть сообщник в Швейцарии, и назовет его имя. Сообщника, конечно, не найти, и думать нечего. Сам же он пойдет под суд. Этим все и завершится.
- А мне больше ничего и не надо, - заявил Медведь.
- Я знаю. И думаю, что вы неправы. На самом деле надо спросить у этого молодого человека, кто подготовил все преступление и кто, так сказать, подал ему эту идею. Но он все равно не скажет. Его вина доказана?
- Практически да. В банке круг лиц ограниченный, не так уж и трудно было найти, кто виноват. Кстати, виноват не он один, но и двое других - правда, те только в халатности. Единственное, что им грозит, - это потеря работы. Как только станет известно о происшедшем, их, конечно, немедленно уволят.
Дик задумчиво посмотрел на своего начальника.
- Что с чековой книжкой Котерса? - спросил он.
-  Простите, не понимаю.
- Я спрашиваю, что с чековой книжкой Котерса. Помните, он рассказывал, что кто-то явно подглядывал в его чековую книжку, когда он был на аукционе? Так вот: меня интересует, кто это сделал и зачем. Ведь Феррен не мог не знать номера его банковского счета. Не мог не знать суммы, которая хранилась на этом банковском счете.
- Конечно, он все это знал, - сказал Медведь с досадой. - Но теперь это уже неважно. Котерсу могло просто померещиться, никто его чековой книжкой и не думал интересоваться. Или какие-нибудь воришки.
- Каким-нибудь воришкам самое место на дорогом и престижном аукционе, - подтвердил Дик. - Там всех знают в лицо, там полиции полно. О чем вы говорите?
- Я помню, вы рассказывали, что у него там что-то вроде ложи. Но ведь в зале много обычных людей, и любой может зайти туда поучаствовать в аукционе.
- Вовсе нет. Право принять участие в аукционе во многих крупных компаниях стоит денег. То есть, конечно, при желании туда можно пройти без всяких проблем, но рыться в чужих чековых книжках - это вряд ли.
- Значит, Котерсу просто почудилось. Знаете, аукцион - дело волнительное. Может, сам в волнении теребил свою чековую книжку и не заметил.
Дик, которому пришла в голову новая идея, уже не слушал и накручивал телефонный диск. К телефону снова подошел Петер, и Дик опять представил себе, как он стоит в своем темно-красном пиджаке на фоне ужасных розовых портьер и по свойственной старым слугам привычке слегка кланяется даже сейчас, когда собеседник невидим.
Котерс оказался дома и сразу же взял трубку, узнав, кто звонит.
- Мистер Котерс, - сказал Дик поздоровавшись, - еще один маленький вопрос. Скажите, я правильно понял, что вы совершенно уверены в том, что кто-то смотрел вашу чековую книжку на аукционе?
- Да. Совершенно уверен.
- А можете ли вы с уверенностью утверждать, что книжку листали?
Котерс задумался.
- Нет, - признал он наконец. - Я вам говорил, у меня есть особая система примет. Я могу точно сказать, что книжку взяли, а потом положили на место. Но я не могу утверждать, что ее перелистали. Но ведь это, мне кажется, само собой разумеется - иначе вся затея теряет смысл.
- Как сказать, - заметил Дик. - Как поживает Джульетта?
- Отлично, благодарю вас. Спит. Ей необходим отдых - вчера у меня гостили все мои внуки и, конечно, не давали ей ни минуты покоя.
- Красивая у вас кошка, - сказал Дик. - Вам известно, что полиция нашла в банке того, что переслал ваши деньги в Швейцарию?
- Да что вы говорите! Вот это здорово! Вы просто молодец - быстро работаете.
- Я не имею к этому ни малейшего отношения, - в полном соответствии с истиной заявил Дик Уиллет. - У меня другие задачи и цели. Ваши деньги вам вернули?
- Никаких проблем. У меня вообще никогда не было никаких проблем с банком.
- Мистер Котерс, - спросил Дик Уиллет, - а почему вы назвали вашу кошку Джульеттой?
- Это важно?
- Нет, - отвечал Дик, стараясь говорить как можно беспечнее, - мне просто интересно - это имя необычно для кошки. Так что если это секрет, храните его, мистер Котерс.
- Никакого секрета. Шекспир - мой любимый автор с тех самых пор, как моя светлой памяти бабушка сажала меня к себе на колени и говорила так, знаете, нараспев: "Мой глаз и сердце издавна в борьбе: они тебя не могу поделить. Мой глаз твой образ требует себе, а сердце в сердце хочет утаить". Я был еще совсем мал и думал, что она говорит обо мне. Впрочем, вероятно, так оно и было.
- И вашу бабушку звали Джульеттой? - спросил Дик.
- Нет. Ничего подобного. Просто она научила меня любить Шекспира, за что я до сих пор ей благодарен. Кстати, о Шекспире. Вы ведь, конечно, читали "Цезаря и Клеопатру"? Я купил голову Цезаря из раскрашенного гипса. Заходите посмотреть.
Дик невольно скосил глаза на своего симпатичного Меркурия и срочно придумал что-то - он просто терпеть не может Цезаря, с детства питал к нему необъяснимое отвращение. Котерс несколько удивился и расстроился, но смирился, поскольку другого выхода у него не было.
- Привет Джульетте, - прощаясь, сказал Дик Уиллет. - Я непременно  зайду повидаться с ней.
- Что вам далась эта кошка? - с досадой спросил Медведь, когда Дик повесил трубку. - Тоже мне - Джульетта!
- Напрасно вы так к этому подходите, - заметил Дик. - В последнее время я довольно усиленно занимаюсь этим вопросом. И выяснил, что имя многое говорит о человеке. Вы читали "Имя и общество"?
- Шекспир?
- Нет. Не совсем. То есть совсем не Шекспир - Джек Лондон. Я специально перечитал этот рассказ. Там об одной женщине, которая назвала своих сыновей именем своего погибшего брата, которого очень любила. Брата звали Самуил. И всех ее сыновей поочередно унесла смерть.
- А сколько сыновей у нее было?
- Четыре.
Работа в полиции многому научила Медведя, поэтому он не стал ссылаться на возможность четырех совпадений, а сказал просто:
- Это же литература.
- Но очень хорошая, - парировал Дик. - Прямо-таки первоклассная. А значит - отражающая жизнь, то или иное ее явление. А то, что имя определенным образом влияет на характер и даже судьбу человека, я бы сказал, несомненно.
- На судьбу?
- Я раздобыл в библиотеке труды какого-то ученого. Эймс, кажется, или Эйс. Так вот, он занимался литературным анализом и выбрал детективы. Прошел тексты более чем трехсот детективов и совершенно определенно выяснил, что судьба героя и его имя взаимосвязаны.
- Это опять же литературные герои. Как имя может влиять на судьбу - не понимаю.
- Может. Самый простой пример - необычные имена. Ребенку дают необычное имя. Другие дети начинают дразнить его, уже в школе у него вырабатывается привычка защищаться. Таким образом, если этот ребенок от природы силен и родители правильно корректируют его, у него разовьются отличные бойцовские качества, которые очень помогут в жизни. Если же он от природы слаб и имеет несчастье быть сыном неумных или невнимательных родителей, то вынесет из школы букет комплексов, которые останутся с ним на всю жизнь. Имя влияет на судьбу. Между прочим, наши, американские психологи совершенно определенно выяснили, что учителя упорно ставят в школах высокие отметки ученикам с одними именами, низкие - с другими.
- Неужели это правда? - недоверчиво спросил Медведь.
- Правда. Возьмите, например, ту же Джульетту. Это имя так прочно ассоциируется у нас с шекспировской героиней, что девочку, которую зовут Джульеттой, будут невольно пытаться равнять с ней. Ребенка могут чуть ли не вынудить повторить путь Джульетты Капулетти; конечно, до фиктивной, а потом и настоящей смерти в склепе дело не дойдет, но все же вряд ли это приведет к чему-нибудь хорошему. Хотя жалко - имя красивое.
- Судьба зависит от имени, - задумчиво пробормотал Медведь.
- Более того: зависимость вашего здоровья от того, какое имя вы носите, тоже становится все более и более очевидной.
- Вы имеет в виду психическое здоровье?
- Никоим образом. Какой-то английский терапевт определил, что те люди, чьи имена начинаются на буквы последней трети алфавита, страдают от сердечно-сосудистых заболеваний в три раза чаще.
- Да бросьте!
- Не верите? Сейчас найду, - Дик перелистал блокнот. - Вот он. Тревор Уэнтон, известный и уважаемый английский врач. Впрочем, тут вы правы, выглядит довольно дико. Вполне может быть, что просто статистики маловато, а когда ее наберется побольше, это соотношение выправится. Так ведь часто бывает. Например, статистика всемирного учета показывает, что чуть ли не половина всех землетрясений приходится на воскресенье.
- Пляшут много, - предположил Медведь.
- Разве что. Но скорее, дело именно в нехватке фактов. Данных для статистики еще слишком мало, чтобы делать далеко идущие выводы. И вообще - землетрясения меня сейчас мало волнуют, это я так. Что же касается имен, то в изучение их включились и лингвисты.
- Ясное дело. Я думаю, они это и начали.
- Я имею в виду не чисто филологический разрез проблемы, а скорее, психо-физиологический.
- То есть?
- Например, вас зовут Билл. Именно так к вам обращаются с самого, так сказать, нежного возраста. В результате вы более всего привычны к звукам "б", "и" и "л", и те участки мозга, которые связаны с отражением именно этих звуков, тысячекратно возбуждались у вас еще в доречевом периоде, то есть когда вы и говорить-то еще не умели. То же самое можно сказать и обо всех остальных носителях этого имени. Значит, у них должно выработаться что-то общее.
- Гм, - с сомнением пробормотал Медведь. - Выходит, у меня много общего с президентом Клинтоном.
- И мелодика имен - тоже немаловажно, - продолжал Дик. - То же самое имя "Билл" постоянно слышат, ассоциируя его с вами и другими Биллами, миллионы людей. Звучание этого имени рождает у них определенную реакцию, которая, кстати, пока не изучена. Так что у них невольно вырабатывается стереотип отношения к тем, кого зовут Биллом, Джоном, Питом, Джеком и так далее. Понимаете?
- Но ведь вы сами говорили, что все эти Джульетты сами никак не замешаны в преступлениях!
- Говорил, - вздохнул Дик, - и сейчас так думаю. В чем здесь дело - просто ума не приложу.
- Не хотелось бы огорчать вас, - ободряясь, заговорил Медведь, - но может быть, вы все-таки ошиблись? Вы же видите - все это любопытно, но никак не помогает раскрыть дело, никоим образом. И в списке, вы сами сказали, ничего не обнаружили. Может быть, там и нет ничего, может, никакого клиента, связанного с этими шестью делами, у Фрэйерса и не было? Вы ведь могли ошибиться?
- Мог.
- Вот видите! Вы же сами не можете не понимать, что пока этот путь расследования никак нельзя назвать перспективным. Я не хотел вам мешать и надоедать, но надо как можно скорее двигаться дальше, расследовать хотя бы дело с похищением ценных бумаг. Мы все медлим и медлим.
- "Не сдуру медлим, а не в срок спешим", - пробормотал Дик. - Вы хотите, чтобы я пока оставил свои изыскания в области антропонимики?
- В чем?
- Антропонимика - это наука об именах.
- Я не знал, что такая есть, - удивился Медведь. - Впрочем, у вас свои методы, и я готов признать, что они всегда приводят к успеху.
- И тем не менее, вы хотите, чтобы я на время оставил их и разработал другие методы, попроще, - помог ему Дик. - Ну хорошо. Помните, что сказала Джульетта матери, приказавшей ей познакомиться с Парисом? "Но это лишь единственно для вас. Я только исполняю ваш приказ". Если таково ваше распоряжение, я на какой-то период времени соглашусь, что наличие шести Джульетт во всех шести делах - простое совпадение, и подключусь к той работе, которую ведут ребята. Устроит вас это?
- Да. Хорошо бы вы оставили на время свои поиски в... этой самой области и помогли мне с конкретными делами, которые...
Раздался стук в дверь, вошел дежурный.
- Мы получили ответ из Швейцарии по факсу, - сказал он, протягивая Дику бумагу. Дик быстро прочитал текст и поднял глаза на Медведя.
- Что там?
Дик улыбнулся.
- Деньги со счета сняли полностью, счет закрыли. В этом случае банк не сохраняет информацию о пароле, на который действовал счет, чтобы лучше охранять тайну клиента. Но один из служащих банка запомнил интересующий нас пароль, так что мой дорогой друг Тежу его узнал. Странное имя Тежу, а? Как вы думаете, что оно означает?
- Не знаю, - с досадой отвечал Медведь. - А какой оказался пароль?
- "Джульетта".

Миссис Леант праздновала день своего рождения в кругу семьи. Ей исполнилось сорок два года. Она восседала за столом в компании мужа и обоих детей, которые на время оставили свои дела, связанные с учебой, и с удовольствием любовалась своим семейством. Ей вспомнился полицейский сыщик, который с таким интересом и вниманием слушал ее нытье по поводу собственной бесполезности, и то, что он тогда ей сказал.
Брат и сестра, которые давно не виделись и никак не могли наговориться, сидели прямо напротив, и миссис Леант не сводила глаз с детской мордашки сына, отрываясь лишь для того, чтобы взглянуть на дочку и полюбоваться тем особым очарованием юности, которое исходило от нее. Он прав, этот самый сыщик. Она забыла его фамилию, но он, помнится, все время требовал, чтобы его называли просто по имени, - Дик. Она родила двоих детей, которые чего-нибудь да стоят. Их интересы не ограничиваются тем, чем обычно ограничены интересы детей из богатых семей, они обязательно сделают в этой жизни что-нибудь полезное. А она - она всячески их поощряет, поэтому можно сказать, что и свое предназначение она тоже выполнила.
На украшенном цветами столе стояла особая подставка с подарками. В этой семье жили дружно и умели и любили друг друга радовать. Взгляд именинницы остановился на большой коробке, обитой красивым темно-лиловым бархатом. Наверное, муж, желая утешить ее после потери дорогих ее сердцу вещиц, купил ей другие.
Так оно и оказалось - открыв коробку, миссис Леант увидела изящный браслет в комплекте с серьгами. Золотые изделия были украшены небольшими изумрудами и выглядели восхитительно.
- Ах, какая прелесть! - почти хором воскликнули дети.
- Прелесть! - повторила Элоиза Леант.
- Мама, это гораздо лучше того, что у тебя украли, - заметила дочь.
- Кстати, - вступил в разговор хозяин дома, мистер Леант. - Что-нибудь из полиции слышно? Нашли твои украшения?
- Нет. Но тот сыщик сказал, что найдет, и я ему верю.
- Может быть, позвонить и спросить, как идут дела?
- Не стоит, - неуверенно отвечала миссис Леант, - я думаю, что он не из тех, кого надо подгонять. К тому же ты слишком известный человек, чтобы просто так пренебречь твоими неприятностями.
- В газетах о нас много пишут, - вставил мальчик. - Я видел там фото нашего охранника, а внизу было написано, что это садовник! Смех один.
- У журналистов свой хлеб, - примирительно отвечал отец, который был втайне тщеславен и ничего не имел против того, что имя его то и дело мелькало на страницах газет, пусть и по такому поводу. Однако признаваться в этом ему совсем не хотелось. - Мне не слишком-то нравится, что теперь все грабители в этом городе знают, что в нашем доме есть дорогие вещи.
Миссис Леант подняла глаза от тарелки.
- А раньше они полагали, что мы живем бедно и скудно, - едва заметно иронизируя, сказала она.
Дети рассмеялись.
- Кстати, интересно было бы поиграть в детективов, - заметила виновница торжества, - и попытаться самим выяснить, кто мог взять камни.
- Мы уже пытались сделать это, - раздраженно заявил ее муж. - И я не думаю, что не стоит повторяться, в особенности за праздничным столом.
Однако дети приготовились играть в детективов с удовольствием. Сын Леантов был еще совсем мальчик, а дочь обладала счастливой способностью, так редко встречающейся в детях, радоваться каждому возрасту в отдельности и не пытаться казаться старше и серьезнее. Она охотно дурачилась и шалила, ничуть не заботясь о том, чтобы казаться благовоспитанной барышней. Мать бесконечно радовалась этому: она понимала, что одно это свойство уже может сделать ее дочку счастливой до самой глубокой старости.
- Итак, - начала миссис Леант, - камни могла взять прежде всего я сама.
- Зачем? - спросил ее муж.
- Мы сейчас говорим не об этом. Мы говорим только о том, у кого физически была возможность взять драгоценности.
- У меня не было! - заявил сын. - И у нее тоже! - он указал на сестру. - Нас не было дома.
- Верно, - улыбаясь, подтвердила мать. - Быстро же закончилась наша игра! Получается, что камни взять могли только я, папа или Джульетта.
- Я так не думаю, - заявил мистер Леант, против воли включаясь в игру. - На самом деле никто не может сказать, что в комнате постоянно были люди. Никто не может гарантировать, что она не осталась без присмотра хотя бы на пять минут.
- И что тогда? - спросила дочь. - Как ты себе это представляешь? Кто-то сидел в укромном уголочке и ждал момента, а потом кинулся в комнату и взял драгоценности?
- В этом случае ему еще пришлось бы как-то выбираться из дома, - заметила миссис Леант.
- Вы же сами толкуете о физической возможности взять камни, - резонно отвечал мистер Леант. - Взять, а не вынести из дома и не продать.
- Логично.
- Значит, остановимся на том, что камни находятся на сохранении у мамы, папы или Джульетты, - заметил мальчик, который от души наслаждался разговором.
- Если бы так! - воскликнула миссис Леант. - Но я очень боюсь, что ты ошибаешься. Этот сыщик недаром спрашивал меня, уникальны ли украшения. Видимо, уникальные украшения труднее продать.
- Меня об этом в полиции тоже спрашивали, - добавил мистер Леант, - и я сказал, что хоть украшения и нельзя назвать совершенно уникальными, все же мы беремся с уверенностью опознать их.
- Конечно, я опознаю их, - согласилась его жена.
- Значит, мы сможем их получить обратно и в том случае, если их продали и полиция найдет их не в руках вора, а в руках того лица, которое их приобрело, возможно, даже не зная, что они краденые. Ты ведь сделала подробное описание каждой пропавшей вещи, указала и царапинки на застежках, и прочие признаки. Так ведь?
- Да.
- Значит, можно надеяться, что твои камни найдутся.
 Миссис Леант снова взяла в руки подарок мужа и принялась рассматривать изумруды в изящных гнездышках.
- Куда бы мне их положить, как вы думаете? - спросила она. - Страшно ведь держать их там, откуда украли все остальное.
Дети поддержали ее, но муж рассердился:
- Че-пу-ха! Положи их в свое трюмо или как там это называется, где лежало и все остальное! Никуда они не денутся! Я усилил охрану.
Однако миссис Леант знала, что это не так - муж просто пытается ее успокоить. Она была более наблюдательной, чем он ее считал, и прекрасно видела, что охранников на улице столько же, сколько и было раньше. Она почти все время была дома, выезжала только по вечерам, так что обязательно заметила бы, если бы в доме установили новую сигнализацию или другую защитную систему.
Дети в конце концов согласились с отцом, что подарок надо положить на то же место - хотя бы просто потому, что других надежных мест в доме не было.
- Разве что в сейф в папином кабинете, - с  некоторым сомнением предложила дочь. - Но тебе это будет неудобно, потому что лучше, чтобы такие вещи всегда были под рукой.
- Глупости! - запротестовал отец. - В сейф еле помещается и то, что мне там совершенно необходимо хранить!
- Ну хорошо, - сдалась Элоиза. - Идите на террасу, там будем чай пить и есть десерт, а я пока отнесу это к себе и запру в туалетный столик от греха подальше.
И она направилась к двери.

- Да! Да! - кричал Медведь в телефонную трубку, когда Дик Уиллет вошел на следующее утро к нему в кабинет. - Хорошо! Хорошо! Позвоню, позвоню обязательно! - и он с облегчением опустил трубку на рычаг.
- Это мистер Венделер? - спросил Дик.
- Да. Как вы догадались? Каждый день звонит. Иногда мне даже становится его жалко.
Дик помолчал.
- Вот что, - начал он как-то неуверенно. - Надо опять связаться с мистером Венделером, но я чувствую себя недостаточно крепким для этого даже с утра.
- У вас есть для него новости?
- Не совсем. То есть я надеюсь, что есть, но с полной уверенностью сказать пока не могу.
- Я позвоню ему, - мужественно предложил Медведь. - Если у вас действительно есть, что ему сказать...
- Я этого не говорил. Я сказал только, что мне надо с ним связаться.
- Ну хорошо, я ему позвоню, и что надо сказать?
- Спросите его, где изготовляют копии экспонатов музея, которые продаются в магазине. Вот такие, - Дик указал на статуэтку, украшавшую стол Медведя. Гипсовый мишка все так же скалил зубы, поднявшись на задние лапы, и выглядел при этом почему-то, несмотря на свирепую гримасу и позу атаки, все таким же добродушным и славным.
Собравшись с духом, Медведь набрал номер и связался с Венделером. После длинного бестолкового разговора ему удалось наконец получить адрес мастерской, где изготовляли копии.
- Можно было просто продиктовать это - и все, - с досадой сказал Медведь, кладя перед Диком бумажку. - Столько лишних слов, вы и не представляете!
- Представляю! Представляю! - сказал Дик. - Сейчас я поеду по этому адресу и сам посмотрю, как делаются эти фигурки. Посмотрите, это ведь кажется, недалеко.
- Нет, довольно далеко, почти на окраине, - возразил Медведь. - Оно и понятно: зачем такой мастерской располагаться в центре Нью-Йорка? Но вы, конечно, поезжайте, если считаете это нужным.
Он даже не спросил Дика, что он рассчитывает найти в мастерской. После того, как всплыл пароль "Джульетта", Медведь стал очень смирным и даже не пытался советовать Дику, как вести поиски, какую линию их оставить, а какую активизировать. Он сам контролировал работу с арестованным по делу о мошенничестве в банке Ферреном, терпеливо ожидая, когда Дик соизволит осведомиться об этом. Раз сыщик не спрашивает - значит, ему это и не нужно.
Правда, Медведь отлично помнил, как Дик уверял, что достаточно раскрыть одно из шести преступлений - и все остальные раскроются сами. Поэтому сейчас, когда сыщик явно чувствовал сильную благодарность к нему за то, что он избавил его от необходимости разговаривать с директором Венделером, Медведь воспользовался моментом и все же сказал:
- Вы знаете, а  Феррен признался. Это он совершил мошенничество, послав в Швейцарию поддельное указание о переводе денег. Это он уничтожил в своем банке все подтверждавшие перевод документы. Я хотел бы, чтобы вы знали об этом. Помните, вы уверяли, что достаточно раскрыть одно преступление - и остальные пять раскроются сами.
Дик поднялся, проверил в кармане бумажник и ключи от машины.
- Вы не раскрыли этого преступления, - сказал он. - Вы лишь нашли исполнителя.
- Вы хотите сказать, что кто-то подучил его...
- Безусловно.
- Но он ведь мог и сам сделать это. Он работает в банке, у него есть для этого все возможности. Кстати, провернуть это дело оказалось не так и просто, целая система сложных операций, которую он и привел в действие, да еще так ловко! Уверяю вас, только работник банка мог до такого додуматься!
Дик задумчиво смотрел в окно.
- Может быть, вы имеете в виду его сообщника? - предположил Медведь. - Того, кто снял деньги со счета в банке?
- Вы знаете, до недавнего времени я думал, что это вовсе не сообщник.
- А кто?
- Да никто. То есть совершенно ни в чем не повинный человек.
- Простите, я вас не понимаю. Он снял деньги со счета на пароль...
- Ну и что? - нетерпеливо перебил Дик. - Представьте себе, что я задолжал вам крупную сумму денег. Так получилось, что мы с вами волею судьбы оказались в разных странах. Я вам звоню по телефону или посылаю сообщение: "Я готов вернуть долг, посылаю на такой-то банковский счет, пароль "Джульетта". Вы ведь тут ни при чем! Никто не может обвинить вас в соучастии, даже самый строгий судья. Ни в моральном, ни в прямом соучастии, вообще ни в каком: ведь вы не знали, что присланные вам деньги добыты мошенническим путем. Могло такое быть?
- Могло, - признал Медведь.
- Но теперь я в этом не уверен. Пароль спутал мне все карты.
- Эта Джульетта надоела мне, - признался Медведь.
- "Мне это имя стало ненавистно", - сказал Дик.
- Что?
- Ничего. Вы не думайте, однако, что я совсем отказался от этой мысли. Ведь пароль мог придумать и тот, кто получал деньги, и тот, кто их отправлял. В последнем случае мои соображения могут быть по-прежнему верны. Слово "Джульетта" безошибочно указывает на преступников.
- На преступников?
- Конечно. Вы же не думаете, что все шесть преступлений мог совершить один человек?
- Нет.
- А я иногда думаю, - неожиданно сказал Дик. - То есть у него, конечно, были сообщники и помощники. Но он мог использовать их вслепую. Ну, например, нанять убийц Фрэйерса и заплатить им. Они выполнили свою работу, получили оплату и им дела нет до того, что это убийство является лишь звеном какой-то пока неизвестной мне цепи. Понимаете? Это Мориарти.
- Мориарти? Это из дела о краже статуэток? Что-то я не припоминаю такого...
Дик вздохнул.
- Нет, это не из дела о краже статуэток, - сказал он. - Но как раз сейчас я собираюсь им заняться. Вы позволите? Я только в мастерскую и сразу назад. Кстати, вы спросили у Феррена, кто снимал деньги в Швейцарии?
- Да. Дохлое дело. То есть он с готовностью назвал и имя, и фамилию, но...
Дик кивнул.
- Понятно, я так и знал.
- Он уверяет, что знал этого человека именно под этим именем и этой фамилией. Они якобы вместе разработали план и должны были встретиться, чтобы поделить деньги.
- Однако не встретились?
- Не успели. Он говорит, что должен был проработать еще по крайней мере полгода, чтобы не увольняться сразу после скандала. Это, дескать, навело бы нас на подозрения.
- Когда они разработали план?
- Он говорит, что почти полтора месяца прошло.
- А почему решили привести его в исполнение именно сейчас?
- Пришло время.
- Что это значит?
- Не могу вам сказать. Это его слова: "Пришло время".
Дик Уиллет остановился на пороге.
- Ну что ж, - медленно сказал он, - он был совершенно прав. Время действительно пришло.

Глава восьмая. Тихий коротышка

Мастерскую Дик отыскал не без труда - она располагалась на совсем крохотной улочке. Если бы не любезность полицейского, которого ему  посчастливилось встретить, он, возможно, даже вернулся бы в участок ни с чем. Впрочем, можно было позвонить Медведю в управление и уточнить адрес.
Мастерская оказалась такой крохотной и тесной, что Дика особенно поразил безупречный порядок, царивший внутри. Повсюду стояли какие-то ящики, плотно закрытые сосуды с разноцветными жидкостями, висели инструменты. Все это было аккуратнейшим образом сложено, а пол выметен так, словно по нему прошлись густой щеткой по крайней мере трижды. На небольших постаментах что-то громоздилось - по всей видимости, незаконченные статуэтки. Определить точнее было трудно, потому что они были тщательно укутаны в какую-то техническую ткань. Воздух был какой-то неестественно чистый - вероятно, хороший кондиционер или какая-то специальная система, очищающая воздух для дыхания от вредных примесей гипса или еще какой-нибудь гадости.
В первой комнате, в которой Дик очутился сразу же, как вошел, никого не было; он проследовал в коридорчик, совсем узенький, но такой же безупречно чистый и зачем-то ярко освещенный, и толкнул небольшую дверь по левую руку от себя.
В маленькой комнате стояло три стола, и за каждым кто-то сидел. Прежде всего Дику бросилась в глаза инвалидная коляска, на которой ухитрился подъехать буквально вплотную к своему столу совсем молодой парень с длинными черными волосами и похожими на миндаль глазами. Парень поднял глаза и вежливо  улыбнулся Дику.
Почему-то чувствуя, что здесь не стоит шуметь, Дик сделал общий полупоклон, а потом наклонился к тому человеку, который сидел за ближайшим к нему столом, и вполголоса проговорил:
- Простите, вы не скажете, где ваш директор? Я бы хотел с ним поговорить.
Никакой реакции. Человек продолжал спокойно рассматривать кусок какого-то белого материала у себя в руке. Дик заметил, что на столе перед каждым лежит большой кусок клеенки и все что-то мастерят.
- Простите, - снова начал он, несколько рассерженный тем, что его встретили так невежливо. - Я хотел узнать...
Дверь открылась, и вошла Джульетта Магетт. Дик не очень удивился. Зато Джульетта удивилась страшно.
- Это вы! - воскликнула она. Дик невольно поднес палец к губам - ему по-прежнему почему-то казалось, что здесь нельзя шуметь. - Что вы здесь делаете?
- Мне надо кое-что узнать, - промямлил Дик.
- Узнать здесь? Ну что ж, не проблема. Идемте со мной.
Дик снова поклонился и обратился к безмолвному мастеру за первым столом:
- Спасибо, извините за беспокойство.
- Он не слышит, - сказала Джульетта. - Идите за мной.
- Не слышит?
- Да. Это же артель инвалидов. У всех этих людей какой-то дефект. Бенджи, с которым вы пытались говорить, - инвалид по слуху.
- Мне очень жаль, я не знал, - извинился Дик.
- Ничего страшного, вы его нисколько не обеспокоили, он скорее всего вас даже не заметил, - успокоила Джульетта. - Идите за мной.
В коридоре можно было идти только гуськом, здесь с трудом разошлись бы двое, так что Дик просто молча шел следом за миссис Магетт. Она привела его в небольшую комнату и усадила на стул.
- Пожалуйста, можете спрашивать, что вас интересует.
Сыщик нерешительно огляделся.
- Я бы хотел поговорить с директором.
- Директора как такового здесь нет. Есть менеджер, но он в отсутствии, поехал добывать краску. Вы можете говорить со мной - я практически создала эту мастерскую. Всегда интересовалась проблемой реабилитации инвалидов и возвращения их к нормальной жизни, насколько возможно.
- Вы?
Джульетта Магетт улыбнулась.
- Вижу, о чем вы сейчас думаете, - сказала она. - Что старым девам вечно делать нечего.
- Ну что вы, миссис Магетт, - совершенно искренне возмутился Дик Уиллет. Он даже несколько обиделся. - Почему это вы считаете меня неспособным оценить доброе дело и отдать должное тому, кто его сделал? И потом - разве вы старая дева?
- Извините меня, - несколько смутилась Джульетта. - Я сказала, не подумав. Вы правы: я побывала замужем, но всего полгода, потом мой муж погиб. Детей у нас не было. Так что я сама себе кажусь страшно одинокой. Правда, на судьбу не плачусь; у меня есть моя работа и... и все это, - она повела рукой, вероятно, имея в виду помещение мастерской.
- Это здесь изготовляют копии для музея?
- Да. Когда я начинала, то и не помышляла об этом. Сперва мы клеили конверты и занимались прочей чепухой - хотелось просто людям помочь, работу и заработок им обеспечить. Но среди инвалидов оказалось столько талантливых людей! Вы и представить себе не можете, просто плакать хочется! Они прекрасно, прекрасно справляются с работой.
- Я и не сомневаюсь, - мягко сказал Дик.
- Вы можете быть уверены, потому что мистер Венделер никогда не одобрил бы плохую работу. А статуэтки, которые изготавливает для магазина в музее Дэвид, ему очень нравятся. У Дэвида нет обеих ног - автокатастрофа. Но он талантливый скульптор.
- Это его я сейчас видел в инвалидной коляске?
- Нет. Это Роберт, у него полиомиелит. Дэвид находится в другой комнате. Там для него созданы условия получше - у него не очень хорошее зрение, а там специальное освещение.
- Эта работа хорошо оплачивается? - спросил Дик.
- Неплохо. У нас особый договор с музеем, и мистер Ванделер проявил и щедрость, и справедливость. Он очень добрый человек, вы не думайте! Все наши инвалиды получают хорошую пенсию, а мы не просто платим им за работу, но еще и снабжаем в счет их работы самыми лучшими приспособлениями - индивидуально для каждого. Ведь коляски, костыли и прочее очень дорого стоят! А у нашего единственного слепого даже собака-поводырь есть! Вы знаете, во сколько она нам обошлась! Но мы не жалеем.
- А что же делает слепой? - с искренним интересом спросил Дик Уиллет.
- Упаковывает товары. Да еще как ловко, вы бы только видели! Так навострился, что я уверена: вам и с глазами за ним не угнаться.
- А сколько всего у вас работает человек?
- Двадцать шесть.
- Здесь есть охрана? - спросил Дик, оглядываясь по сторонам.
- Охрана? - удивилась Джульетта Магетт. - Нет. Зачем нам охрана? Здесь ничего ценного нет.
- Сколько статуэток в неделю делает ваш Дэвид?
- В неделю? Нет, мистер Уиллет. Он делает две-три статуэтки каждого вида в месяц, и это немало, уверяю вас.
- Зовите меня, пожалуйста, просто Диком, - попросил Дик. - Значит, это непростая работа?
- Совсем нет. Он вылепляет каждую статуэтку, как первую. Это видеть надо!
- А как статуэтки доставляются в музей?
- Обыкновенно. На машине. Каждый месяц пятнадцатого числа их складывают в специальные ящики, которые предохраняют их от тряски, и отвозят в магазин при музее.
Дик взглянул на календарь, вмонтированный в его наручные часы. Было седьмое июля. Неужели всего неделя прошла с того дня, как он начал раскрывать "Джульеттины дела"? Даже и недели не прошло, неделя будет только завтра! Поверить невозможно.
- А сейчас у вас есть готовые статуэтки?
- Вы имеете в виду копии тех, что были украдены?
- Да.
- Сейчас узнаю, мистер Дик, но думаю, что нет. Разве что одна копия каждой, не больше. Но обычно Дэвид доводит их, как говорится, до ума уже в последние дни.
- И когда же они буду готовы?
- Я думаю, через несколько дней. Но если вам по какой-то причине они нужны срочно...
- Нет, нет, ни в коем случае! - замахал руками Дик. - Я просто спросил. Забудьте об этом. Ну что ж, я узнал все, что меня интересовало. Мне было очень приятно с вами опять увидеться.
- Мне тоже, - отвечала Джульетта. - Я никак не ожидала, что вы нас посетите, - это было и в самом деле неожиданно.
Они медленно шли по коридору в направлении входной двери. Дик внимательно рассматривал коридор и запоры окон.
- Почему здесь горит такой яркий свет? - спросил он.
- Просто потому, что здесь инвалиды. Им достаточно непросто передвигаться, и чтобы сделать их передвижение более безопасным, необходимо как минимум хорошее освещение.
- Так значит, пятнадцатого? - снова спросил Дик, пожимая Джульетте на прощание руку.
- Пятнадцатого числа каждого месяца, - подтвердила она, пристально глядя на него.
Прежде чем вернуться в управление, Дик объехал вокруг мастерской, тщательно осмотрев улицу, на которую здание выходило другой стороной. Наконец он счел, что выполнил свой профессиональный долг, и вернулся в управление.
- Придется нам пойти на некоторые издержки, - заявил он Медведю, не замечая, что тот как-то странно смотрит на него. - Примерно числа тринадцатого надо будет послать парочку ребят, чтобы они проследили за этой мастерской.
- Сколько там народу?
- Двадцать шесть человек. Но вы не пугайтесь - все эти двадцать шесть человек - инвалиды. Они меня нисколько не интересуют. Пусть фиксируют всех здоровых, кто вздумает туда зайти. Думаю, что проникать он туда будет ночью. Это совсем нетрудно, при желании я и сам мог бы это сделать.
- Там делают эти копии? - спросил Медведь.
- Да.
- Так зачем ему лезть за ними, если он может пойти в магазин музея и просто их купить?
- Может быть, я и ошибаюсь, - ушел от прямого ответа Дик Уиллет. - Но я очень просил бы вас...
- Конечно! Конечно! - заверил Медведь. - Все будет сделано. Тринадцатого числа, говорите вы?
- Да. Смею надеяться, что я разгадал тайну статуэток. Думаю, что вскоре они поступят в музей, а исполнители поступят к нам.
- Исполнители?
- Те, кто украл их.
- Хорошо, - не стал расспрашивать Медведь. - Но этого недостаточно. Разгадайте-ка еще одну тайну.
- А именно?
Медведь выдержал интригующую паузу.
- Звонил мистер Леант. Его супруга нашла свои драгоценности. И знаете, где?
- Знаю, - сказал Дик Уиллет. - Там же, где они и были до кражи.
- Точно, - выдохнул Медведь. - Вы... откуда вам это известно?
- Просто догадался. Я давно уже об этом догадался. То есть не то что именно об этом, но...
- Да, вы правы, я понял. Это оно. Дутое преступление.

Супруги Леант прибыли в полицейское управление, имея при себе все футляры с украшениями. На этом настоял Дик Уиллет. На самом деле телефонного звонка было бы достаточно, чтобы прекратить дело, но у него были свои соображения. По его просьбе за Леантами послали полицейскую машину, которая должна была отвезти их и обратно, поскольку футляры, которые они имели при себе, тянули на приличную сумму.
Скромный стол Медведя украсился сверканием бриллиантов и других камней. Миссис Элоиза Леант с удовольствием доставала одно изделие за другим и показывала Медведю и безмолвному Дику, который тихонько сидел сбоку и с того момента, как поздоровался, ни разу не открыл рта.
- Так вы говорите, что нашли все это на прежнем месте? - спросил Медведь, который вел разговор, то и дело взглядом спрашивая у Дика одобрения.
- Ну да! Муж подарил мне новое украшение ко дню рождения, и я решила положить его на место. Когда я открыла ящичек, где хранятся мои камни, то выяснилось, что места нет - все занято коробочками из-под украденного. Беру верхнюю коробочку, открываю - там мое любимое ожерелье! - она сделала короткую эффектную паузу, видимо наслаждаясь и снова переживая свою изумленную радость.
- Пусть все остальные загадки разрешатся так же просто, как сказал Шерлок Холмс, когда сэр Генри вытащил из-за шкафа свой второй башмак, - внезапно сказал Дик.
Миссис Леант живо обернулась к нему.
- "Собака Баскервилей", - с видимым удовольствием констатировала она. - Вот люблю!
- Ну а зачем же вы открыли футляр или, как вы ее называете, коробочку, если были уверены, что она пустая? - спросил Дик.
- Как только я взяла ее в руки, сразу же почувствовала, что она какая-то слишком тяжелая. Потому и открыла.
- Как вы думаете, - снова вступил Медведь, - сколько времени драгоценности пролежали там? Вы давно открывали ящичек?
- Давно. Собственно, честно говоря, с тех пор, как ко мне приходил... приходили вы, - вышла из неловкого положения миссис Леант, видимо, забывшая имя Дика, - я не открывала его - незачем было.
- А почему же вы решили положить подарок в стол? Ведь оттуда уже один раз украли украшения, это же рискованно.
- Да, я именно так и подумала. Но мой муж... - она повернулась и взглянула на мистера Леанта.
- Я не сомневаюсь, что это какая-то дурацкая случайность, - раздраженно сказал тот. - В доме полно полиции, кто опять туда полезет?
- В вашем доме, насколько мне известно, нет полиции вообще, - спокойно сказал Дик Уиллет.
- Вы же понимаете, что я имею в виду. Идет расследование, все об этом знают. Да и вообще - два раза в одно место... маловероятно.
- Так это была ваша идея - положить бусы в ящичек?
- Какие бусы?
- Которые вы подарили жене на день рождения.
- Это были не бусы, а браслет в комплекте с серьгами, - заметила миссис Леант.
- Простите. Ну хорошо. Так кто предложил положить их туда?
- Я, - все так же раздраженно отвечал Леант. - Какое это имеет значение? Дети были против, и жена моя собиралась с ними согласиться. Но я убедил ее, что надо сделать именно так.
- Убедили? Каким образом? Какие же вы приводили доводы?
И Дик рассеянно взял в руки бусы из мелкого жемчуга, покоившиеся в бархатном гнездышке, и стал навешивать их на статуэтку медведя.
- Я сказал ей, например, что усилил охрану.
- И вы это и в самом деле сделали?
- Да, - после едва заметной паузы ответил Леант. - Наша дочь предложила хранить браслет в моем сейфе - у меня в кабинете есть сейф. Я сказал им, что там просто нет места, я использую сейф для своих надобностей. Тогда жена со мной согласилась и сразу пошла убрать браслет и серьги. Тут она и обнаружила, что все остальное на месте. Кстати, я не могу понять, в чем смысл ваших вопросов. Камешки вернулись - и слава Богу!
- Разве вам не интересно узнать, что случилось и кто похозяйничал в вашем доме? - спросил Дик и старательно расположил бусы между лапами медведя.
- Ну конечно, интересно. Но ведь вы, наверное, все равно не станете теперь заниматься розысками, у вас ведь дел полно, а тут - все нашлось...
- Мы увидим, - пообещал Дик. - Скажите, а ваш садовник когда-нибудь приезжает в Нью-Йорк?
- Мой садовник? - изумился Леант.
- Я имею в виду отца Джульетты Ригини.
- Ригини? Нет. Очень редко. Зачем вам Ригини?
- Я хотел бы узнать, почему он дал своей дочери имя Джульетта.
Леант поднял глаза и подозрительно воззрился на Дика. Дик закрепил застежку бус на левом ухе медведя и таким образом завершил композицию. Теперь статуэтку окружал жемчуг, изогнувшийся крутой дугой; если посмотреть сзади, можно было подумать, что животное держит в лапах необыкновенный жемчужный лук.
- Джульетта родилась чуть ли не на моих глазах, - вступила в разговор Элоиза. - Имя дала ей ее мать, ныне покойная. Насколько мне известно, никаких особых причин для этого у нее не было. Просто это имя ей нравилось. Я ходила навещать ее, мы с ней беседовали. Думаю, могу с уверенностью сказать, что если бы девочка была названа в честь кого-то, я бы знала об этом.
- Хорошо, спасибо, - вежливо сказал Дик, и Медведь, хорошо его знавший, сразу понял, что сыщик больше не намерен участвовать в разговоре.
- Не смею вас больше задерживать, - сказал он Леантам, и те поднялись. Мистер Леант принялся сердито выпутывать фигурку медведя из жемчужного плена. Жена, улыбаясь, помогла ему и упрятала бусы в футляр.
Медведь вышел, чтобы распорядиться насчет полицейского эскорта. Дик остался сидеть на месте, задумчиво глядя прямо перед собой.
- Вы снова оказались правы, что нисколько меня не удивляет, - заметил, вернувшись, Медведь. - Будете искать вора? Ведь я вас знаю, вы не успокоитесь до тех пор, пока все эти Джульетты не разъяснятся. По правде сказать, мне и самому любопытно. А кресло это я велю обить красным.
- Какое кресло? - удивился Дик.
- То, в котором вы сидите. Ведь я с вашей легкой руки сейчас детективы читаю. Вы так сидели удобно, вот мне и вспомнилось знаменитое красное кресло Ниро Вульфа.
- Ниро Вульф не относится к числу моих любимых героев, - заметил Дик Уиллет. - В рассказах о нем мне больше всего нравятся орхидеи. Ну и, конечно, те блюда, которые готовит его повар - я забыл, как его зовут.
- Арчи Гудвин, - подсказал Медведь
- Арчи Гудвин - не повар, - поправил Дик, - а помощник Ниро Вульфа, которого мне лично перманентно жаль. Но вынужден признать, что оба они соображают очень неплохо, а английский юмор в рассказах просто восхитителен - иначе не скажешь. Например, они легко поняли бы, кто стащил драгоценности из комнаты миссис Леант, а потом положил их назад.
- Почему это? - обиделся Медведь. - Что они - лучше вас? Нет уж!
- Почему лучше? Я тоже знаю, кто это сделал.
- И кто же?
- Мистер Леант. Но меня это не интересует.
- Мистер Леант? - воскликнул Медведь. - Но зачем ему это нужно? Почему он сделал это?
- Меня это не интересует, - повторил Дик Уиллет. - Это все пустяки, дело здесь совсем не в этом.
- Ничего себе - пустяки! - воскликнул Медведь. - За то, что он ввел в заблуждение полицию, ему полагается наказание. Ну хотя бы в виде огласки! Он же политик!
- Это невозможно доказать, да и скучно. Да ну его! Бог с ним. Ну, взял он зачем-то драгоценности, может, хотел потихоньку заложить их.
- При его-то положении в обществе! Что вы!
- Все бывает. Он мог делать это и не сам. Ведь камни самые обычные, опознать их никакой ростовщик не может, я специально выяснял. Видимо, он положил их обратно давно, а жена их все никак не находила, вот он и посоветовал ей...
- Но он усилил охрану.
- Нет. Он солгал. Я это ясно понял не только по его тону, но и по тому, как отвела глаза его жена. Она промолчала из лояльности по отношению к мужу, но знает, что это неправда. Это он, уверяю вас. У меня почти нет сомнений.
- Дутое преступление, - повторил с удовольствием Медведь, видимо, понравившееся ему выражение. - Вы угадали.
- Я полагаю, оно будет не одно. Вы не забыли мою просьбу насчет статуэток?
- Да. Их будут охранять, то есть будут следить за мастерской с тринадцатого числа.
- Лучше бы с двенадцатого, - попросил Дик.
- А что там, в этих статуэтках? - понизив голос, спросил Медведь.
- В каком смысле? - уточнил Дик, тоже механически понижая голос.
- Говорю же - детективы читаю. Ниро Вульфа вчера начал, всего Шерлока Холмса уже прочел. "Шесть Наполеонов". В бюст Наполеона вложили черную жемчужину Борджиев. Доктор Ватсон и кто-то там еще аплодировали Шерлоку Холмсу, когда он нашел жемчужину, разбив бюст.
- Доктор Ватсон и Лестрейд, - с живостью сказал Дик. - Кстати, на Лестрейда вы чем-то похожи. Но я должен огорчить вас: в статуэтках не будет жемчужины Борджиев.
- Ее там нет?
- Если она там и есть, мне об этом ничего не известно, - заверил Дик Уиллет. - Скажите, а каким бизнесом занимался покойный мистер Тилби?
- Не помню, - несколько оторопел от такого резкого перехода Медведь. - Надо посмотреть дело.
- В деле ничего нет, я бы запомнил.
Медведь открыл рот, чтобы сказать, что дело завершено и теперь это неважно, но вспомнил о Джульетте и снова закрыл его.
- А проклятый адвокат Брункс, - продолжал Дик с некоторой вольностью, - ни сказал ни единого слова сверх того, что было сказать совершенно необходимо.
- Вот ему-то и можно позвонить, чтобы узнать, какого рода бизнес приносил этому Тилби такие доходы.
- Доходы не такие и большие, деньги были довольно скромные, - возразил Дик. - И я не стану звонить Брунксу, он мне надоел. Он квалифицированный и честный юрист, но он мне надоел. Узнать можно и так, здесь нет ничего сложного.
- Конечно, можно. Если хотите, я наведу справки.
- Хочу, - сказал Дик. - Спасибо. Я со своей стороны тоже не буду сидеть сложа руки: мне надо навестить компанию "Кливленд".
- Слава Богу! - с облегчением воскликнул Медведь. - А я боялся вам напоминать! Это самое важное из всех шести дел, самое важное!
- А убийство?
- Убийство тоже, конечно, - поперхнулся Медведь. - Да, вы правы, там человеческая жизнь... Но я имел в виду совсем другое.
- Я понимаю, - примирительно сказал Дик.
- По этому делу мне звонили из... - начал Медведь.
- Я улажу его, - перебил Дик Уиллет. - Уверен, что улажу. - Он взял трубку телефона. - У вас есть под рукой номер компании "Кливленд"?
Медведь поспешно продиктовал номер. Дик быстро договорился с Дейвом Динерсом о встрече и поднялся.
- Оба на месте - и Стэнли Пенн, и Дейв Динерс, - сказал он. - Очень хорошо.
- Который из них муж Джульетты?
- Пенн.
- Да, Джульетта Пенн, - припомнил Медведь. - Ну что ж, удачи! Господи, только бы вы скорее нашли эти проклятые бумаги!
- Я вряд ли их найду, - сказал Дик.
Медведь вздрогнул.
- Но ведь вы сказали...
- Я сказал, что улажу это дело. И я непременно сдержу свое слово, - заверил Дик Уиллет и вышел.

Стэнли и Дейв с нетерпением ждали Дика. Тот прекрасно это понимал и чувствовал некоторое смущение: ведь молодые люди наверняка думают, что у него есть для них какие-то новости! Они понравились ему, сделали замечательный подарок и разочаровывать их ему ох как не хотелось. Но выхода не было, ведь пока ничего конкретного сказать было нельзя. Дик мог бы проконсультироваться по интересующему его вопросу с любым специалистом по бирже, но это было нежелательно.
Дик поздоровался и совсем уже собрался спросить у Пенна, как поживает его жена Джульетта, но передумал и не стал этого делать. Во-первых, у Дейва тоже есть жена, так что выглядит это как-то не очень вежливо - ведь с Джульеттой Дик тоже лично не знаком. Во-вторых, в прошлый раз он уже упоминал о Джульетте Пенн - неровен час, кто-нибудь из этих ребят подумает, что он подозревает ее в причастности к происшедшему. Так что Дик решил, что поинтересуется здоровьем миссис Пенн как-нибудь в другой раз.
- Хочу еще разок поблагодарить вас за Меркурия, - сказал он, пожимая руки молодым людям и усаживаясь. - Он стоит у меня на столе, и я всякий раз советуюсь с ним, когда нужно принять какое-нибудь важное решение.
- Вот видите, а мы теперь остались без его советов, - улыбаясь, сказал Дейв. - Но мы рады, что он вам нравится. Что нового?
- Дело движется, - в полнейшем соответствии с истиной заявил Дик Уиллет. У него просто не было ничего конкретного, а так - он знал, что говорит правду. - Мне надо узнать у вас кое-что очень важное.
- Никаких признаков того, что бумаги появились на ценном рынке, нет, - сказал Стенли. - Они практически не меняются в цене.
- А это обычно? Я хочу сказать - это нормально?
- Для таких бумаг - да. Они приносят прибыль очень небольшую, зато стабильную. Поэтому их имеет смысл держать только много, крупными пакетами - иначе прибыль станет уже не небольшой, а попросту незначительной.
- Но я хотел спросить вовсе не об этом.
Последовала короткая пауза.
- Каким образом, - осторожно подбирая слова, начал Дик Уиллет, - вы получаете прибыль по этим бумагам?
- Ее можно получить либо в виде процентов в конце каждого года, либо продав бумаги, когда их стоимость поднимется.
- Вы же говорите, она не меняется.
- Я этого не говорил. Она меняется, колеблется постоянно, но незначительно.
- Возможен ли резкий скачок?
- Конечно. Вам известно, что бумаги государственные. При резком изменении политической или экономической линии правительства бумаги могут упасть или вырасти в цене - правда, на короткое время, если перемены не будут совсем уж кардинальными.
- Ну, а как же практически происходит получение денег?
- Каких денег?
- Этой самой прибыли. Вам приходится предъявлять бумаги?
- Обязательно.
Дик помолчал.
- Скажите, а что будет, если выяснится, что вор, предположим, потерял бумаги?
Стэнли похолодел, прирастая к стулу. Дейв тоже несколько спал с лица, хотя самообладания у него было гораздо больше.
- Потерял? - в ужасе переспросил Стэнли. - Потерял? Но ведь их найдет кто-нибудь! Это... это...
- Не найдет, - успокоил Дик. - Кроме того, я сказал "предположим". И я имел в виду такую потерю, после которой их найти уже невозможно. Например, он выронил их в реку, проезжая по мосту. Или случайно сунул в камин вместо топлива. Или изрезал, чтобы сделать для своих детей бумажные самолетики. Знаете, какими мы все в детстве играли?
Молодые люди молчали.
- Короче: мне надо узнать, что будет, если бумаги не будут предъявлять к оплате?
- Какой смысл их красть, если не предъявлять к оплате? - прорезался наконец голос у Дейва.
- Это моя забота. Прошу вас ответить на мой вопрос: что произойдет, если время будет идти, а бумаги не будут предъявляться к оплате.
- Ничего не произойдет, - мрачно заявил Стэнли.
- Ну почему же ничего, - возразил Дейв. - Я полагаю, что кое-где будет большой праздник: дивидендов-то выплачивать не придется.
- Есть ли хоть какая-то возможность получить деньги, продав бумаги или потребовав проценты на них, не предъявляя их?
- Ни малейшей. Вы что, шутите? Кто же выдаст вам таким образом хоть один цент?
- Я имел в виду не себя, а вас. Ведь вы постоянно получаете проценты по этим бумагам. Разве в том месте, где выплачивают деньги, вас не знают?
- Вы, по-видимому, просто не представляете себе объемов документов и денег, которые здесь крутятся, - пояснил Дейв, явно стараясь говорить как можно дружелюбнее. - И я не стану подробно это описывать просто потому, что это невозможно описать. И скажу только: нет, это невозможно. Мы должны предъявить документы, как, впрочем, и все другие их держатели - я имею в виду тех, кто владеет государственными бумагами. Невозможно прийти и сказать: у меня есть такие-то облигации, но я их, извините, забыл дома. Выплатите мне проценты.
- И полагающуюся вам сумму подсчитывают при вас?
- Ну разумеется, - стараясь сдерживаться, заговорил Стэнли. И все-таки не удержался и добавил. - Или вы думаете, кассир сует нам быстренько пачку денег, чтобы потом на досуге разобраться? Кроме того, мы не берем наличных - проценты поступают на счет компании.
- На акциях нет имен? Нет нумерации? Ведь, насколько я знаю, государственные бумаги...
- Да, вы правы, нетипично, но это был несколько необычный выпуск. На акциях есть номера, но они никоим образом не привязаны именно к нам.
- Что это значит?
- Это значит, что если поднять информацию в компьютерах, там указано, что были предъявлены документы за такими-то номерами и по ним произведены выплаты. Но определить, кто именно предъявлял документы, невозможно. Они анонимны.
- Понятно, - заключил Дик. - Документы непременно надо предъявлять. Очень хорошо. Теперь ответьте мне на другой вопрос: если я представлю убедительные доказательства того, что бумаг больше не существует, что они уничтожены, достаточно ли этого? Можно ли будет предпринять какие-то шаги, чтобы вернуть вашей компании ее собственность?
Стэнли и Дейв уставились друг на друга.
- Право, не знаю, - медленно заговорил Дейв, напряженно размышляя. - Ничего не могу вам сказать, никогда ни с чем подобным не сталкивался.
- А я вас и не тороплю, - заявил Дик Уиллет.- У меня хватает терпения, так что я подожду. Прикиньте. Представьте себе, что в этой комнате случился сильный пожар, который уничтожил эти документы. Как бы вы поступили в этом случае?
- Составили бы акт, - неуверенно отвечал Стэнли, - что сейф сгорел, и попросили бы, чтобы нам дали другие бумаги взамен сгоревших.
- Ничего не вышло бы, - заметил Дик, - то есть было бы, скажем так, очень непросто, потому что почти невозможно доказать, что бумаги находились именно в этом сейфе. Если я правильно понял, почти никто в "Кливленд" не знает о наличии этих документов.
- Четыре человека.
- Вот видите. Скорее всего, их показаний хватило бы, но все же... Даже если бы все знали, что документы есть и хранятся в сейфе, где гарантия, что именно во время пожара их случайно не вынули оттуда? Ведь, насколько я понимаю, речь идет о больших деньгах, и не только.
- У адвоката есть документ - договор о покупке, который был составлен, когда мы покупали акции, - приободряясь, заявил Стэнли.
- Так! Это хорошо! Просто отлично!
- Так что, я полагаю, юристы могли бы составить такой документ... я хочу сказать, если доказательства уничтожения бумаг будут достаточно вескими, то можно сделать это через суд.
- Я тоже так считаю, - сказал Дик. - Скажите, а в ваших компьютерах нигде не зафиксированы номера бумаг?
- Конечно, зафиксированы.
- Отлично. Это, разумеется, не доказательство. Но хорошая помощь адвокату: ведь если где-то всплывет хоть одна бумага с указанным вами номером, целая и невредимая, то уже можно будет сделать вывод, что бумаги все-таки не были уничтожены, так что свидетельства либо ложны, либо ошибочны, и аннулировать выданные вместо них.
- Юристы позаботятся, чтобы это было должным образом оформлено, - подсказал Дейв.
- Да. Именно. Компьютер, конечно, легко отследит номера бумаг, которые будут предъявляться к оплате. То есть, если я вас правильно понимаю, выход можно будет найти?
- А что, наши акции... - начал Стэнли.
Дик предостерегающе поднял обе руки.
- Я еще ничего не знаю. Честное слово, клянусь вам, никакой конкретной информации на этот счет у меня нет. Но я веду постоянную работу. И делать предположения, а потом проверять их - часть этой работы. Мне нужно было узнать у вас то, что я узнал, и теперь я намерен думать дальше.
- Мы поняли, спасибо, - поспешно сказал Дейв. - У нас и в мыслях не было вам мешать. Но можно в свою очередь обратиться к вам с вопросом?
- Конечно, пожалуйста.
- Скажите, советуете ли вы нам начать действовать в таком направлении? Как будто мы знаем, что бумаги утеряны?
- Да, - поколебавшись, отвечал Дик. - Посоветуйтесь с юристом, лучше не с одним. Проведите, если это возможно, предварительные переговоры с теми, кто выпустил акции. Проще говоря, с теми, кто выплачивает вам деньги. Но ничего определенного пока не говорите.
- Я понял, просто проконсультироваться.
- Именно так. И когда у вас будет ответ специалистов, прошу вас, если несложно, проинформировать и меня тоже. А пока - еще раз спасибо.
 Дик поднялся, и оба его собеседника тоже. Несмотря на отсутствие пока видимых результатов расследования, Дик произвел сильное впечатление на Дейва и Стэнли - умные люди всегда оценят сильную нестандартную личность. Им непременно хотелось проводить своего гостя, так что в холл они вышли втроем.
Двое молодых людей беседовали у входа. Одному из них Стэнли и Дейв кивнули, и Дик заключил, что это сотрудник фирмы.
Так оно и было. Супервайзер по финансам с оригинальной фамилией Грин спустился вниз, чтобы встретиться со своим приятелем, с которым совсем недавно познакомился в гольф-клубе, - он вышел к нему, потому что в фирме не любили, когда в помещение заходили посторонние.
- Кто это? - спросил приятель, увидев, как Грин поздоровался со Стэнли и Дейвом.
- Наши менеджеры, отличные ребята. А с ними какой-то тихий коротышка, понятия не имею, кто он такой.
- Тихий коротышка? Черта с два - тихий коротышка! У вас ведь недавно здесь что-то случилось, верно?
- Пропали вроде какие-то документы, а какие - никто толком не знает.
- Можешь быть теперь спокоен за их судьбу. Этот тихий коротышка - вовсе не тихий коротышка, а Ричард Уиллет из Центральной полиции. Он твои бумаги из-под земли достанет. Из огня голыми руками вытащит. Выудит из проруби, если понадобится. - Он замолчал, задохнувшись и, видимо, исчерпав все эпитеты. - Этот Уиллет может все. Хотя с другой стороны, ты, конечно, прав - это не мешает ему быть тихим коротышкой. Я не смогу сегодня играть. Увидимся на той неделе, пока, - и он резко развернулся и вышел, а Грин застыл на месте, глядя ему вслед.

Глава девятая. Копии статуэток

По дороге в управление Дик заехал в бар "Царевич", чтобы перекусить. Джульетта была на месте, сразу же подошла к нему и поздоровалась. Наташа тоже узнала его и кивнула довольно приветливо.
Дика усадили за стол, и на сей раз рекомендовали русский суп, название которого показалось ему уже совершенно неудобопроизносимым. Он подозрительно осведомился о составе и, получив ответ, что готовится суп под названием "щи" из капусты и других овощей, согласился отведать его. В качестве второго блюда он выбрал на сей раз рыбу "по-московски".
Вместо глиняного горшочка с супом Джульетта, которая обслуживала его, принесла сначала небольшую плошку. В плошке лежало мясо, морковь и еще что-то, залитое прозрачным желе.
- Это от ресторана, для вас, чтобы вы попробовали, - пояснила Джульетта. - Называется "заливное", очень у нас популярно, а в Америке такое не едят.
- Заливное, - повторил Дик незнакомое слово.
- Верно. У вас прекрасное русское произношение, - улыбаясь, заявила Джульетта. - Попробуйте.
Дик нерешительно взял вилку.
- Как это есть?
- Просто отламывайте вилкой кусочки и ешьте. Здесь горчица и хрен, мы заливное обычно едим с горчицей или хреном.
Дик попробовал. Вкус был необычный, но очень нежный и приятный. Желе было явно сделано из прозрачного мясного бульона. причем натурального. Мясо было мягкое, приятное на вкус.
Он рассеянно съел заливное, а тут и суп подоспел. Дик уверенно, что называется, как заправский, положил в тарелку ложку сметаны, насыпал рубленой зелени и начал есть. И почему у нас так не любят вареную капусту, подумал он с досадой. Суп был замечательный.
- Присядьте, - сказал он Джульетте, которая убрала тарелку из-под супа и поставила перед Диком блюдо с рыбой. Сразу нельзя было даже понять, что это рыба: на тарелке высилась целая гора, покрытая запекшейся корочкой. Дик попробовал - рыба купалась в деликатесном белом соусе и была приготовлена отменно.
Джульетта с готовностью села рядом с ним.
- Вам удалось найти того, кто убил этого беднягу? - спросила она.
- Пока нет. Но найдем.
- Вы пришли еще что-то узнать?
- Нет. Просто поесть. Я уже всем рассказал про вашего "Царевича".
- Да, я знаю, приходили люди из полиции, говорили, что вы им посоветовали, чуть ли не все меню перепробовали. А я думала, вы опять хотите что-то про мое имя спросить. В России это особый вопрос.
- В каком смысле особый?
- Ну... раньше ребенку давали имя при крещении. Понимаете, что это значит? Родители не могли решить, как им назвать своего ребенка, как поп окрестит - так и будет. И я совсем недавно где-то прочитала, что давным-давно, в семнадцатом вроде бы веке, родители данное младенцу при крещении имя держали в секрете. Хотели обмануть злых духов.
Дик разламывал вилкой рыбу на кусочки и слушал очень внимательно.
- А некоторые даже думают, - продолжала Джульетта, - что судьба человека предначертана его именем заранее. И даже не только людей, но и государств.
- Вы в это верите?
- Я? - переспросила Джульетта. - Да, наверное, верю... - И она задумалась - вероятно о том, как нелегко ей приходилось в школе, когда другие дети дразнили ее, о своей матери, которая хотела сделать судьбу дочери необычной и яркой и старалась позаботиться об этом еще с тех пор, когда она была младенцем. - Да, я верю в это! Во всяком случае, за себя ручаюсь, я свое имя через всю жизнь пронесла.
Дик оценил эту фразу. "Я свое имя через всю жизнь пронесла..."
- Так вы не согласны с Джульеттой? - спросил он.
- С какой Джульеттой?
- С Джульеттой Капулетти, какой же еще? - и Дик с наслаждением процитировал:
Ромео под любым названьем был бы
Тем верхом совершенств, какой он есть...
- Для нее, наверное, был бы, - прокомментировала Джульетта Нейенс. - Однако имя его и в самом деле стало для него счастливым.
- То есть? - удивился Дик. - Счастливым? Я всегда считал, что нет повести печальнее на свете...
- Как посмотреть. У героев счастье было очень короткое, но ведь оно было! Впрочем, я не очень хорошо помню эту... "Ромео и Джульетту". А вот посмотрите, как часто изменение имени совпадает с резким изменением судьбы. Например, женщина выходит замуж - и меняет имя. Постриг в монастырях принимают - от мирского имени отказываются. Обретя известность, псевдонимы берут...
Дик покончил с рыбой и оглядел стол, желая запить чем-нибудь.
- Сейчас! - вскочила тут же Джульетта. - Что вы хотите?
- Апельсиновый сок. И пожалуйста, дайте счет, у меня мало времени.
Когда Джульетта вернулась со счетом и стаканом ледяного сока, Дик спросил:
- Вот вы сказали, что недавно где-то читали про то, что в России скрывали имя, данное при крещении, и так далее. Где вы это прочли?
- Какое-то там общество выпускает брошюрку.
- На английском языке?
- Да. Я уже совсем свободно читаю, и надо вам сказать, удивилась, когда увидела, что там про Россию.
- Ничего странного в этом нет, - возразил Дик, отсчитывая нужную сумму денег. - Интерес к России у нас, да и во всем мире, сейчас просто огромный.
- Однако русских не слишком любят. Надо сказать, мы вам благодарны, что вы не пришли к выводу о том, что раз мы русские иммигранты - значит, кто-то из нас убил Фрэйерса.
- Это ни разу не пришло мне в голову, - совершенно правдиво ответил Дик Уиллет.
- Боюсь, что вы один такой. Русская мафия...
- Миссис Нейенс, - с досадой сказал Дик, - за каким, извините за выражение, чертом русская мафия станет стрелять в американского адвоката? Я еще не нашел убийц, но уже почти наверняка знаю, почему его убили. Русская мафия тут решительно ни при чем. Впрочем, надо вам сказать, что вы навели меня на мысль.
Джульетта страшно перепугалась.
- Навела на мысль? - воскликнула она в ужасе. - Но я сказала только...
Дик вдруг сообразил, как она его поняла, и рассмеялся.
- Вы навели меня не на ту мысль, что русские иммигранты могут быть причастны к убийству, а совсем на другую, - пояснил он. - Честное слово. Можете мне поверить: от того, что вы сейчас сказали, никто из ваших друзей никоим образом не пострадает. Спите спокойно, скоро все закончится. Может, вам неприятно меня видеть? Вам все время кажется, что я пришел вынюхивать и высматривать?
- Что вы! - воскликнула Джульетта. - Мы так рады. Приходите, пожалуйста, в любое время! Нам редко приходится сталкиваться с таким отношением к себе, как у вас, правда!
- Это отвратительно, и мне действительно очень жаль, - сказал Дик. - Но мне это очень поможет. Вот вы говорите, что забыли "Ромео и Джульетту". Я очень советую вам прочитать ее снова. Там, например, брат Лоренцо говорит: "Нет в мире самой гнусной из вещей, чтоб не могли найти мы пользы в ней..."
- По-русски мы говорим - нет худа без добра, - вполголоса робко сказала подошедшая к ним Наташа.
- Как? - с интересом переспросил Дик.
- "Нет худа без добра", - хором повторили девушки и совместными усилиями перевели это на английский.
- Неплохо, - одобрительно сказал Дик. - Коротко и ясно. Но у Шекспира это выражено поэтичнее. Вот видите? Стоит ли расстраиваться? Деление людей на своих и чужих, первого и второго сорта - это мерзко, глупо и не по-людски, но это есть, и это, возможно, поможет мне раскрыть убийство.
Дик Уиллет был совершенно прав, хотя выяснилось это позже.
 
Дик вернулся в управление. Там было как-то непривычно тихо. Дежурный чуть ли не дремал за стойкой. Дик прошел в свой кабинет, уселся за стол и принялся лелеять в памяти восхитительный вкус русского супа и необыкновенной рыбы. Как называлась эта холодная закуска с мясным желе, единственное блюдо в "Царевиче", название которого ему удалось выговорить? Он попробовал вспомнить, но не смог.
Долго так сидеть и расслабляться ему, конечно, не дали. Только он вытащил листок с шифром покойного адвоката Фрэйерса и собрался снова задуматься над ним, как позвонил дежурный.
- Мистер Дик, к вам пришла молодая женщина. Можно сказать, совсем молодая. Она приходит сегодня уже в третий раз. Можно ее пропустить?
- Как ее зовут? - спросил Дик.
- Мисс Тилби. Мисс Мадлен Тилби.
- Как? - воскликнул Дик Уиллет.
- Мисс Мадлен Тилби. Пропустить?
- Конечно! Немедленно! Прошу вас, пожалуйста, проводите ее.
- Конечно, мистер Дик.
Через минуту дверь открылась и дежурный пропустил в дверь молодую девушку. Дик поднялся, приветствуя ее, и предложил ей присесть.
- Вы мистер Уиллет? - спросила Мадлен. - Мистер Дик Уиллет?
- Мистер Дик. Так будет лучше.
- А меня зовут Мадлен Тилби. Вероятно, вы знаете, что на днях я получила хорошее наследство после смерти своего отца.
Дик кивнул. Он внимательно рассматривал свою неожиданную посетительницу: сочетание скромности и некоторой застенчивости с твердым достоинством выглядело совершенно пленительно. Была бы у меня дочь, я бы хотел, чтобы она выглядела и вела себя точно так, решил Дик. Если уж это невозможно, то хотелось бы, чтобы сын выбрал себе в жены именно такую особу.
На Мадлен был отлично сшитый светло-коричневый костюм, который, как понял Дик, совершенно скрывал несколько лишних килограммов, и блузка такой белизны, словно ее сшили из лепестков лилии. Прическа девушки была несколько старомодна, но, признал про себя Дик, очень ей шла. Сидела она прямо, смотрела собеседнику в глаза, голос у нее был свежий и звонкий. Немногословность ее, необычная для девушки, тоже производила довольно приятное впечатление.
- Чем могу служить, мисс Тилби?
Мадлен на секунду опустила глаза, но тут же снова подняла их, и Дик вдруг понял, что ее привело сюда какое-то весьма серьезное дело и что решиться прийти ей было очень нелегко. Он открыл было рот, чтобы подбодрить ее, но оказалось, что это не нужно: Мадлен Тилби, хотя и была еще почти ребенком, умела держать себя в руках.
- На случай, если вы не знаете деталей того, что произошло у нас в доме, я хочу рассказать вам об этом, прежде чем приступлю к делу.
Дик прекрасно знал, что произошло в доме Тилби, но не стал останавливать девушку.
- Мой отец умер, оставив завещание, согласно которому его наследницами становимся я и моя мать, - продолжала Мадлен. - Мой брат Ронни пока не получает ничего, но если он сумеет угодить матери, заняться бизнесом и так далее, то она должна будет выдать ему такую же сумму, как и мне. Завещание отца было заперто в столе, и через три дня после его смерти исчезло оттуда. Замок взломали, и завещание унесли. Однако множество свидетелей знали о том, как отец распорядился своими деньгами. Например, моя тетя...
- Джульетта Фостер, - подсказал Дик Уиллет.
- Да. Папина сестра, а наша с Ронни родная тетя Джульетта была свидетельницей. Наш адвокат мистер Брункс тоже все подтвердил. И еще кое-кто. Словом, исчезновение завещания ничего не изменило. Правда, окончательного решения суд еще не вынес, но адвокат считает, что сомневаться в том, каким оно будет, нет оснований. Воля отца будет выполнена. Достаточно ли ясно я рассказываю?
- Да. Ясно.
- Как только выяснилось, что можно обойтись и без завещания, моя мать пошла в полицию и забрала свое заявление. Поэтому теперь никакого расследования не ведется, никто не занимается выяснением того, куда девалось папино завещание.
- Совершенно верно, - сказал Дик. - Мы теперь просто не имеем права предпринять какие-то шаги.
- Скажите, пожалуйста, - спросила Мадлен, - по законам нашего штата могу я нанять вас опять, чтобы вы выполнили для меня эту работу?
- Какую работу? - в изумлении переспросил Дик.
- Я хочу узнать, куда делось папино завещание.
- А зачем? - вкрадчиво поинтересовался Дик Уиллет.
- Я... хочу сохранить его на память, - уклончиво отвечала Мадлен.
- Это само собой разумеется, - заявил Дик, делая вид, что не замечает ее уклончивости. - А еще какие-нибудь цели у вас есть?
Мадлен колебалась.
- Сначала скажите, пожалуйста, могу ли я вас нанять? - снова спросила она. - Я стану совершеннолетней через несколько месяцев. У меня есть собственные средства, которые позволяют мне заплатить вам столько, сколько положено.
- Видите ли, мисс Тилби, - сказал Дик Уиллет очень серьезно, - я думаю, что вы вполне способны предпринимать любые самостоятельные шаги. Я никогда не слышал, чтобы в нашем штате или в каком-нибудь другом лицам, не достигшим совершеннолетия, запрещалось прибегать к услугам частных детективов, в особенности если они могут эти услуги оплатить. Правда, должен признаться, что мне никогда не приходилось наводить подобных справок. Не было надобности.
- Значит, если я правильно вас понимаю, это не только возможно, но вы еще и согласны это сделать?
Дик в первую секунду не нашелся, что ответить. С одной стороны, вывод выглядел смелым; с другой - она была совершено права. Не выставлять же ее из кабинета! Кто ее знает, куда она направится. Дик уважал мужество и самостоятельность, подводить эту девушку ему хотелось меньше всего.
- Ну что ж, - сказал он. - Почему бы и нет?
- Превосходно. Благодарю вас. Тогда давайте начнем с того, что уладим вопрос гонорара.
- Невозможно, - все так же серьезно сказал Дик Уиллет. - Я ведь пока не знаю, что мне придется делать.
- Вы должны отыскать папино завещание, а если это уже невозможно, то того, кто его взял.
- А почему вы думаете, что это уже невозможно?
- Потому что завещание могли уничтожить.
Разумно и понятно. Похоже, эта молодая особа со временем вполне сможет занять его место.
- Мисс Тилби, - сказал Дик, посовещавшись с Меркурием, - почему вы решили предпринять такое расследование? Разве вы считаете, что здесь что-то не так?
Мадлен молчала.
- Ведь деньги перейдут к вам. Правильно? К вам и вашей матери. - Дик не имел права сказать ей о том, что мать ее оставила все свои деньги ей и брату поровну, и старался по возможности обходить эту тему. - Вам обидно за вашего брата? Но ведь, если я правильно понимаю, через несколько месяцев вы сможете распоряжаться деньгами, тогда в вашей власти будет просто отдать ему то, что ему причитается.
- Скажите, - внезапно спросила Мадлен, - если я оплачиваю ваши услуги, это значит, что рассказывать о ходе расследования и его результатах вы будете только мне?
- Конечно. Лично вам, строго конфиденциально, за исключением тех случаев, когда я обязан буду проинформировать полицию.
- А что это за случаи?
- Если я в процессе поисков обнаружу что-либо противозаконное, угрожающее чьей-то жизни или чьему-то имуществу. Короче - есть случаи, о которых я обязан проинформировать официальные органы.
- То есть, если вы узнаете, кто взял завещание, вы будете обязаны сказать об этом?
Дик добросовестно задумался.
- Пожалуй, нет, - решил он наконец. - Если ничьи интересы не ущемлены, то я смогу посвятить в это только вас. Ведь ваша мать забрала из полиции официальное заявление. Впрочем, никто заранее не может сказать, какие вскроются факты.
На сей раз задумалась Мадлен. Дик тоже размышлял, пристально глядя то на свою посетительницу, то на Меркурия.
- Мистер Дик, - неожиданно поднимаясь со стула, заявила Мадлен, - я дам вам ответ через несколько дней. Сегодня вторник? Очень хорошо. С вашего разрешения, я позвоню вам в четверг, и мы все как следует обсудим. Вас это устраивает?
- "Жаль, что четверг не завтра, не сейчас", - отвечал Дик.
Мадлен, очевидно, удивилась, но постаралась никак этого не показать и ничего не спросила. Дик понял, что "Ромео и Джульетту" вряд ли можно отнести к обычному для этой юной особы кругу чтения. Скорее всего, она ограничивается учебниками, а если и читает что-то еще, то уж никак не любовные романы, даже на уровне Шекспира.
- Пожалуй, лучше не в четверг, а в пятницу, - продолжала Мадлен. - В пятницу вам удобно? - она сделала паузу, и, поскольку для пятницы у Дика не нашлось подходящей цитаты и он промолчал, добавила. - До пятницы я бы просила вас забыть об этом разговоре и, пожалуйста, простите, что я отняла у вас время.
Дик попрощался очень любезно, но не стал провожать Мадлен. Она прекрасно найдет дорогу сама, решил он, похоже, что ее вообще не слишком одолевают сомнения и тревоги. А уж пройти к выходу - для нее и вовсе не проблема. Мадлен Тилби, понял Дик, относится к тем людям, которые вообще никогда не задают себе мучительных вопросов, а идут по жизни каким-то раз и навсегда принятым путем. А если у них возникает необходимость все же задаться каким-то вопросом, то им приходится очень и очень нелегко. И, похоже, именно это и случилось с Мадлен Тилби.
Он уставился на Меркурия. Что делать? Рассказать Медведю о странном визите Мадлен? В таких случаях Дик ругал себя за то, что все же согласился в свое время работать в полиции: обязанности его как полицейского сыщика и кодекс чести частного детектива явно шли вразрез друг с другом. Он обязан хранить тайну своей клиентки, в данном случае - Мадлен Тилби. Если он не может держать язык за зубами, грош ему цена. Но ведь и в полиции у него есть определенные обязанности. Разве он может подводить Медведя и скрывать важную информацию, касающуюся дела, которое он расследует в рамках своей работы в полиции?
Колебался Дик недолго и решил все-таки пока промолчать. Ведь никакого дела, связанного с семейством Тилби, официально в полиции уже не числилось. Медведя это может интересовать только как одно из "Джульеттиных дел", а он никогда не поддерживал Дика прямо в расследовании всех шести дел параллельно. И если бы не репутация Дика Уиллета, он наверняка просто запретил бы идти этим путем. Так что Дик решил, что в данном случае совесть его чиста.
Но что нужно Мадлен? Почему она вдруг обеспокоилась завещанием? И Дик вспомнил, как говорил его любимый Шерлок Холмс: "Ну, Ватсон, прекрасный пол - это уже по вашей части. Какую игру ведет эта красивая дама? Что ей на самом деле нужно?" "Второе пятно" - замечательная вещь! Он позволил себе снова просмаковать мысленно все повороты сюжета и опять вернулся мыслями к Мадлен Тилби.
Она получила все, на что могла рассчитывать по завещанию. Стало быть, никаких материальных интересов у нее не было и быть не могло. Скорее наоборот: теоретически могло быть так, что, если Дик найдет завещание, там могут оказаться другие условия, которые определенным образом ущемят интересы Мадлен. Но он чувствовал, что деньги тут ни при чем. Эту юную особу интересуют не деньги, которые у нее и без того есть.
Она получила деньги по завещанию отца и рассказала об этом сыщику, которому хотела поручить отыскать это завещание. Она также получила дом, который передал ей ее брат, но не упомянула об этом ни словом. Впрочем, может быть, Рон Тилби и его мать подписали необходимые бумаги у адвоката, не ставя пока Мадлен об этом в известность.
Дик вдруг понял, что надо делать. Медведю он пока ничего не скажет. Но есть другой человек, с которым можно и нужно посоветоваться, и придется на время проглотить свое нежелание с ним общаться.
Адвокат Брункс уже очень давно работает с семейством Тилби. И завтра утром Дик посетит его.

День у Дика получился довольно утомительным, так что вечером, поужинав и нагулявшись с собакой, он решил, что может позволить себе расслабиться. В таких случаях он либо слушал любимую музыку, либо открывал любимую книгу.
У него была своя игра, в которую он играл много лет. На полке, расположенной как раз на уровне его глаз, стояли только самые любимые книги, те, которые он знал назубок и мог начинать читать в любую минуту и с любого места. Полки едва хватало на то, чтобы вместить их все, и Дик очень любил зажмуриться, протянуть руку, взять первую попавшуюся книгу с полки, открыть ее, а потом открыть глаза - и сразу окунуться в тот мир, в который Бог привел окунуться.
Так он поступил и сейчас. Схватив с закрытыми глазами ту книгу, на которую попала его рука, Дик заставил себя не ощупывать переплета, потому что почти все книги с легкостью распознавал и на ощупь, а сразу же распахнул ее и только тут увидел текст. Первая фраза прочлась сама собой: "Вы так молоды, сеньора, - сказал Альбер, невольно отдавая дань пошлости, - когда же вы успели страдать?"
"Граф Монте-Кристо". Дик радостно вздохнул - страсть к Дюма была в нем совершенно неистребима. Не выпуская книги из рук, он устроился в своем любимом кресле и повернул лампу так, чтобы она освещала страницы. Болли, хорошо знавший, что теперь хозяин долго не поднимется с места, немедленно лег на ковер и положил нос на ступни Дика.
Дик Уиллет стал читать с того самого места, на котором книга открылась, - Гайде рассказывает Альберу де Морсеру о предательстве, которое привело к гибели ее родителей, и Альбер взволнованно слушает ее, не подозревая еще, что повинен в этих неслыханных несчастьях его отец. Дик знал не только каждое слово романа, но даже и каждое пятно, которое, несмотря на его благоговейное отношение к книгам, оказалось за много лет постоянного перечитывания на этих страницах. Ни за что он не согласился бы поменять книгу на новое издание, пусть самое роскошное. Выражение "Книги - наши друзья" для Дика Уиллета было наполнено ясным и конкретным смыслом.
Он перевернул страницу. Граф Монте-Кристо обращается к Гайде на новогреческом: "Отца судьбу, но не имя предателя и не предательство поведай нам". Фраза в его издании была приведена именно по-гречески, внизу, в сноске, давался перевод. Дику помнил всю книгу наизусть, и ему не было никакой необходимости читать перевод, а по-гречески он не знал ни единого слова, так что глаза его, как обычно, лишь скользнули по незнакомому витиеватому шрифту.
Но тут же вернулись обратно. Дик рассматривал фразу, не веря собственным глазам: перед ним были те таинственные значки, которыми пользовался в своем неизвестном шифре адвокат Фрэйерс! Сомнений быть не могло. Что же это получается, изумился Дик, - Фрэйерс писал по-гречески?
Но тут же он подумал, что это маловероятно. Опытный шифровальщик, к которому он обращался, просто не мог не учесть такой возможности, он должен знать, хотя бы чисто зрительно, особенности написания букв в разных языках.  Неужели такое возможно, чтобы текст был написан по-гречески, а он этого не понял?
Дик резко встал, чем немало удивил Болли, и взял со стола лупу. Вот тот самый значок, напоминающий тройку в зеркальном отображении. Кажется, греческими буквами пользуются постоянно физики. Или математики?
Он снял телефонную трубку и набрал домашний номер Медведя.
- Мне срочно нужен переводчик с греческого, - заявил он, когда его шеф ответил.
- О Господи, вы что, никогда не спите? - простонал Медведь.
- Простите, если разбудил, - тут только Дик догадался посмотреть на часы и обнаружил, что уже почти полночь. Не стоило звонить.
- Нет, я еще не спал, но, откровенно говоря, уже расслабился, - уже спокойнее проинформировал его Медведь. - Вам нужен переводчик прямо сейчас?
Дик молчал, не желая выглядеть глупо. Просить переводчика прямо сейчас - идиотизм. Спит не только Медведь - наверняка отдыхают уже и все переводчики, а поднимать их с постелей ни малейшей необходимости нет. Если же признаться в том, что никакой срочности не наблюдается, - тем паче выглядишь идиотом: зачем же тогда было среди ночи начальству звонить?
- В общем... - промямлил он.
Медведь вздохнул.
- Хорошо. Я займусь этим. Завтра с утра переводчик вас устроит? Я примерно знаю, где его искать, но сейчас туда звонить, естественно, совершенно бесполезно.
Дик виновато попрощался, пожелав Медведю спокойной ночи, и снова уставился на книжную страницу, проклиная себя за то, что оставил листок с записками Фрэйерса на работе и сейчас не может ничего поделать. Впрочем, если бы он и был здесь, - что толку? Ведь все равно он не понимает по-гречески, и словарей у него тоже нет.
Он снова сел и попробовал читать, но даже с детства знакомый текст, в смысл которого не надо было вникать, никак не давался, ускользая, - мысли упорно возвращались к зашифрованному листку. Вскоре Дик сдался, закрыл книгу и отправился в постель.
Медведь сдержал слово: уже около девяти утра в полицейское управление доставили строгого смуглого мужчину, маленького и чернявого. Это был грек, получивший четыре года назад американское гражданство, но родившийся в Афинах, который, естественно, говорил и читал по-гречески. Дик встретил его как родного, несколько раз повторил вслух его трудную фамилию - Триантафиллис, чтобы не забыть, с интересом узнал, что по-гречески это имя дословно означает "тридцать лепестков", то есть "роза", и тут же подсунул своему гостю листок Фрэйерса.
- Поскольку "триантафиллис" значит "роза", вы можете меня называть мистером Роузом, если вам трудно запомнить, - предложил гость.
- Ни в коем случае, - заявил Дик Уиллет. - Ваше имя звучит очень красиво, к тому же я не могу упустить возможность узнать сразу три греческих слова.
- Почему три?
- "Тридцать", "лепесток" и "роза". "Трианда", "филис", "триандафилис".
- Действительно, - удивился переводчик и уставился на листок.
- Ну что? - нетерпеливо спросил Дик. - Что здесь написано?
- Не могу вам сказать. Это не греческий язык.
- Как? Вот эта буква...
- Да, это "гамма". Я вижу тут еще несколько букв, и это, несомненно, греческие буквы. Вот "альфа", "омега". Но здесь примерно столько же и неизвестных мне значков, и уж во всяком случае это сочетание букв не значит ничего.
Дик молча пожевал губами.
- Попробуйте прочитывать только греческие буквы, просто пропуская другие, - попросил он.
Переводчик вновь склонился над листком.
- Нет, - заявил он. - В этом тексте, если его можно назвать текстом, нет никакого смысла.
- Ну что ж, спасибо, - сказал Дик разочарованно.
Едва Триантафиллис вышел, он позвонил своему приятелю-шифровальщику и рассказал о случившемся.
- Он, наверное, где-то увидел греческий текст, выбрал для шифровки те греческие буквы, которые больше всего не похожи на наши, и стал использовать их. У меня мелькнула было мысль, что похоже на греческий, но я сразу понял, что это не так.  Твой грек ничего там не понял, только буквы нашел?
- Да. "Альфа", "гамма" какая-то, еще "фита", кажется. Еще одна, похожа на дабл-ю.
- Омега.
- Да, кажется. Ну что ж, зря я, выходит, радовался. И зря вчера поднял свое начальство с постели на ночь глядя. Спасибо...
Дику было жаль, что эта догадка не сработала, но он привык к временным неудачам, а расслабляться ему было решительно некогда. Поэтому он просто запер листок с шифром обратно в свой стол и отправился в офис адвоката Брункса. Его ждала интересная встреча - вчерашнее посещение Мадлен никак нельзя было назвать обычным, рядовым событием.

Адвокат Брункс на сей раз был настроен более приветливо. Он даже встал из-за стола и сделал навстречу Дику Уиллету несколько шагов; потом он усадил его в кресло и осведомился о его вкусах: желает Дик чаю или кофе? А может быть, он позволит себе пропустить рюмочку коньяку?
Дик неожиданно для самого себя попросил чай, который почти никогда не пил, и сразу перешел к делу. Он совершенно искренне не желал отнимать у Брункса время.
- Я пришел поговорить с вами о Мадлен Тилби, - сказал он прямо.
- Замечательная девушка, - сказал адвокат Брункс. - Всеобщая любимица, но это ее нисколько не портит. И отец, и мать, и брат с самого ее рождения души в ней не чаяли. У нее какое-то удивительное чувство реальности.
- Да - подтвердил Дик. - Я это тоже заметил. Не могу представить себе эту юную особу читающей любовный роман.
- Вы правы, она их и не читает, - отвечал адвокат Брункс. - Одно время ее мать советовалась со мной касательно образования дочери. Я сказал, что, по моему убеждению, решать ничего не надо, потому что Мадлен сама все решит. Так и вышло: собирается стать юристом и уже читает специальные книги. Я сам их ей рекомендовал. И как читает, если бы вы знали! Не спеша, с удовольствием, будто самую лучшую классическую литературу.
- Мне надо посоветоваться с вами, и я надеюсь, что наш разговор останется между нами, - заявил Дик Уиллет, зная, что затронет самую чувствительную струнку души Брункса, гордившегося своим умением хранить тайны.
Брункс молча поклонился.
- Мисс Мадлен Тилби вчера вечером побывала в моем кабинете. Она заявила, что хочет предложить мне работу в качестве частного детектива.
- Да-а-а, - протянул Брункс. - Впрочем, нельзя сказать, что я так уж удивлен. Мадлен была самостоятельна и независима с самого раннего детства. Мне кажется, я знаю, о чем она вас просила.
- Вы догадываетесь?
- Она просила вас последить в Европе за ее братом Роном и узнать, не будет ли он испытывать там каких-либо трудностей.
- Ничего подобного, - задумчиво сказал Дик Уиллет. - Даже близко не попали. Она вообще не упоминала имени своего брата.
- Неужели? - удивился Брункс. И замолчал - не в его правилах было выспрашивать о профессиональных тайнах. Дик раздумывал, а Брункс терпеливо ждал, что сыщик решит ему доверить.
 Наконец Дик опомнился и заговорил снова:
-  Мисс Тилби просила меня выполнить ту работу, от которой отказалась полиция, когда ее мать забрала свое заявление. Иными словами, она просила меня найти завещание ее отца. Она добавила, что если завещание уже найти невозможно, то она хотела бы узнать, кто его украл.
- Невозможно?
- Мисс Тилби полагает, что похититель уничтожил его.
- Логично и просто, - пробормотал Брункс. - Позвольте спросить: вы согласились? Если это не будет нескромно.
- Господин Брункс, я сам пришел сюда отнимать ваше драгоценное время, так что было бы весьма странно и несколько невежливо корчить тут из себя скромника и хранителя чужих тайн, - Дик как-то не подумал о том, что фраза звучит несколько двусмысленно и может быть даже сочтена его собеседником за насмешку, но Брункс, казалось, ничего не заметил.
- Но ведь не можете же вы передать то, что сказала вам ваша клиентка...
- Мисс Тилби не стала пока моей клиенткой.
- Вы отказались?
- Нет. Она сама отказалась. То есть, говоря точнее, заявила, что даст мне ответ в пятницу.
- Ответ на что? Простите, я чего-то не понимаю.
- Мисс Тилби спросила, обязан ли я информировать полицию о результатах своего расследования. Само собой, я ответил, что только в том случае, если вскроются какие-то факты, идущие вразрез с законом. Это явно привело ее в замешательство, хотя она держит себя в руках просто превосходно. Она тут же встала и ушла, сказав, что даст окончательный ответ в пятницу. Сказать по правде, я уже начинал чувствовать себя так, словно не она пришла ко мне просить взяться за ее дело, а я прошу сделать мне одолжение.
Наступила пауза.
- Честно скажу, господин Брункс, мне это очень не понравилось, - снова заговорил Дик. - Возможно, это с моей стороны несколько дерзко, но у меня создалось впечатление, что вы принимаете некоторое участие в этой семье. И как бы ни была самостоятельна эта особа, мне кажется, ей требуется все же какой-никакой контроль. Я не думаю, например, что она соизволила поставить свою мать в известность о том, что отправилась нанимать частного сыщика.
- Можете не сомневаться - она ничего ей не сказала. Мадлен никогда не была скрытной в том смысле, какой обычно вкладывают в это слово, но и помалкивать, если надо, она всегда умела. Вы правы - я занимаюсь делами этой семьи много лет. Фостер, муж родной сестры отца Мадлен, ее тетки, был полицейским и в свое время очень помог мне. Я был тогда начинающим адвокатом, которому требовалась практика, а он подбрасывал мне интересные случаи. После одного из них я, собственно, и упрочил свое положение так, что мог уже не беспокоиться о будущем. Дело Кена Мэриллота. Вы не можете помнить, вы были тогда слишком молоды.
- Я и в самом деле еще ходил тогда в школу, но прекрасно знаю дело Мэриллота - читал о нем в газетах и изучил те документы, которые доступны в полицейских архивах, - отвечал Дик.
Брункс даже покраснел от удовольствия. Следующие четверть часа они провели очень приятно, с удовольствием обсуждая юридические и иные тонкости нашумевшего дела, и почти подружились. Дик даже рассказал о том, какие ошибки, по его мнению, сделало следствие, хотя никогда в жизни не позволял себе критиковать чужую работу. Но ведь дело уже прошлое! Брункс во всем согласился с ним и заказал для гостя еще чашку чаю.
- Вернемся к Мадлен Тилби, - предложил Дик. - Что вы мне посоветуете?
Брункс замолчал и снова стал выглядеть тем плоским, почти лишенным эмоций человеком, которого привык видеть Дик Уиллет. Но теперь он знал, что это лишь его манера, та маска, которую он носит каждый день, так что это больше не раздражало его. Это было как незнакомая пища: можно годами ходить мимо кондитерской и рассматривать пирожные в витрине, но если хотя бы один раз их попробуешь, они кажутся уже не такими, словно к впечатлению внешнего вида добавляется ощущение вкуса, память о нем. Лакомства выглядят также, но воспринимаются уже совсем иначе. Так и Дик Уиллет теперь уже никогда не будет видеть в адвокате Брунксе только плоского высокого человека с пышной гривой волос, который держится надменно и почти нелюбезно, а запомнит, что по сути это грамотный и честный юрист, любящий дело, которому посвятил свою жизнь.
Наконец Брункс заговорил, явно взвешивая каждое слово:
- Не знаю, что и сказать вам, мистер Уиллет. - Дик хотел было произнести свое сакраментальное "Просто Дик!", но в этом кабинете это выглядело бы просто нелепо, и он промолчал. - Могу признаться только в одном: я полностью разделяю ваши чувства. Мне не нравится то, что сделала Мадлен. Мне не нравится ее реакция на сообщенные вами сведения. Я человек обычно не увлекающийся, но думаю, могу с уверенность гарантировать: Мадлен сама не могла сделать ничего такого, о чем вы обязаны были бы информировать полицию. Да ей это и ни к чему, вы же прекрасно это понимаете, она ведь и так наследует.
- Мисс Тилби наследует? - переспросил Дик. - Ведь решения суда, насколько я знаю, еще не было, а завещание так и не нашлось.
- Мисс Тилби наследует в любом случае, - терпеливо пояснил адвокат. - Ее права никем не оспариваются. Вопрос только в том, передавать ли наследственную долю сына ему самому или, согласно воле завещателя, пока передать ее матери, с тем чтобы она передала ее сыну, когда он выполнит определенные условия. Что же касается наследства Мадлен, тут ни у кого не было и нет никаких сомнений. К тому же брат передал ей дом.
- Она не знает об этом?
- Знает. Они приходили все вместе.
- Она не сказала мне ни единого слова, - заметил Дик. - Впрочем, я не смог бы вразумительно объяснить, почему она должна была говорить мне об этом - ведь это напрямую не связано с завещанием. Но мне это тоже не понравилось.
- И вы правы, мне это также не нравится. Ведь она обрисовала вам всю ситуацию? Так?
- Вкратце.
- Пусть вкратце. Все же она должна была об этом упомянуть. По сути, ее брат отказался от прав на дом, хотя в этом пока нет решительно никакой необходимости.
- Кстати, он как-то это объяснил?
- Нет. Точнее, заявил, что дом должен пойти сестре в приданое - это будет справедливо.
- Но ведь это не совсем так. Сестра может уйти к мужу, а Рон Тилби - привести жену.
- Ничего не могу вам сказать, - несколько сухо заметил Брункс, и Дик снова вспомнил о его манере особенно строго соблюдать тайну клиента.
- Так вы дадите мне какой-нибудь совет? Что делать, если она позвонит в пятницу и попросит меня все же взяться за поиски?
- Я не вправе советовать вам, но было бы спокойнее, если бы вы согласились. Ведь если вы откажетесь, она наверняка пойдет куда-то еще, а вы, по крайней мере, не причините ей вреда. И если пока мы с вами не можем понять, в чем тут дело... А ведь что-то здесь бесспорно кроется! И похоже, что это нечто такое, что не по силам молоденьким девушкам, какими бы они ни были независимыми и самостоятельными.
- "Как им не быть, коль слепы мудрецы", - сказал Дик.
- У меня нет времени на Шекспира, - заявил Брункс уже с некоторым раздражением, но Дик отметил, что адвокат все же безошибочно определил, из какого автора цитата.
- Значит, решено. Спасибо. Если в пятницу она позвонит и скажет, что по-прежнему намерена воспользоваться моими услугами, я дам согласие. Вы разрешите снова прийти к вам?
- Я только что собирался вас попросить держать меня в курсе - разумеется, настолько, насколько вы можете это делать, не причиняя своей откровенностью вреда клиентке.
- Я не думаю, что любая откровенность с вами в этом вопросе причинит хоть какой-то вред моей клиентке, - возразил Дик. - Наоборот, - он поднялся.
- Как идет расследование убийства Бенджамина Фрэйерса? - спросил Брункс. - Впрочем, вероятно, мне не следует об этом спрашивать.
Дику это уже осточертело. Почему, собственно, об этом не следует спрашивать? Что тут особенного?
- Расследование идет своим чередом, - заявил он. - Я убежден, что сумею поймать не только убийцу, но и, самое главное, того, кто толкнул его на убийство. Того, кто все это организовал. Я выведу этого Мориарти на чистую воду.
Брункс поднял глаза, и Дик увидел в них напряженное, странное выражение.
- Вы полагаете, это связано с его нынешней профессиональной деятельностью? - спросил он.
- Почему нынешней? - удивился Дик Уиллет. - Разве он когда-нибудь занимался другой работой?
- Нет, я просто выразился неудачно. Я хотел сказать: вы думаете, его мог убить кто-то из клиентов?
- Да, - отвечал Дик и, не удержавшись, добавил. - Причем заметьте: если бы он не был помешан на сохранении тайны, я бы, возможно, давно нашел и наказал тех, кто погубил его.
- Какой тайны? - спросил Брункс.
- Профессиональной, - пояснил Дик, с трудом удержавшись, чтобы не добавить к этому простому эпитету другой, более красочный. - Профессиональной тайны адвоката, которую он, как и вы, соблюдал исступленно.
- Если мы не будем соблюдать тайну, мистер Уиллет, нам не видать клиентов никогда в жизни, - холодно сказал Брункс.
- Так соблюдайте, - посоветовал Дик. - К тому же все равно уже поздно. Но я обязательно найду того, кто убил Фрэйерса, - мне его жалко. Я говорил с его женой... вдовой. Она понравилась мне, да и Фрэйерс тоже нравился.
- Да, - заметил Брункс. - Он был хороший человек и неплохой адвокат. Прошу вас, пожалуйста: если Мадлен придет снова, дайте мне знать. Я бы не хотел, чтобы с ней случилось что-нибудь плохое.
- Тогда вам лучше держать ситуацию под контролем. Не нравится мне эта история. И я рад, что мы поняли друг друга. Собственно, ведь вы адвокат этой юной особы, так что у меня есть и официальные причины прийти к вам.
- Безусловно, - согласился Брункс с некоторым облегчением. - А как вы станете искать завещание, если она и в самом деле придет опять?
- Еще не знаю, - задумчиво сказал Дик Уиллет. - Скажите, а какого рода бизнесом занимался отец Мадлен, покойный мистер Тилби? Я все равно собирался навести справки. Я ведь так или иначе намерен был искать завещание, даже если бы она не пришла ко мне.
- Я почему-то так и думал, - вставил Брункс, который после этой встречи тоже оценил Дика Уиллета, хотя и старался никак не выдать своего мнения. К тому же ему было несколько неловко за то, как подчеркнуто сухо он встречал его прежде. - Мистер Тилби, чтобы не утомлять вас подробностями, заработал свои деньги в химической промышленности. Это как-то поможет вам?
Дик покачал головой.
- А поподробнее нельзя?
- Он занимался производством различных химикалий, в частности, моющих средств и товаров для фото- и кинооборудования. С точки зрения многих, кто знает толк в ведении бизнеса, несколько слишком увлекался наукой, тратил немалые деньги на спонсирование научных исследований. Поэтому после его смерти и осталось гораздо меньше, чем могло бы остаться - я ведь уже говорил вам, капитал не так уж и велик. Значительная часть денег ушла на какие-то научные разработки, по-моему, что-то связанное с углеродом. Возможно, со временем он и получил бы на эти разработки высокие дивиденды, но просто не успел.
- А сейчас?
- Все свернули, - кратко отвечал Брункс.
- А кто теперь занимается его предприятиями?
- Партнер. Такова была договоренность. Вступая в дело, Тилби не вложил в него ни гроша; он должен был получать свою часть прибыли, но только пожизненно, без права передачи по наследству. Наследники наследуют капитал и недвижимость, но не могут наследовать бизнес или даже его долю в нем.
- Значит, он не мог написать чего-нибудь такого в завещании? - задумчиво спросил Дик.
- Не мог. Да хоть бы и написал! Это ничего бы не изменило, потому что права передавать бизнес у него все равно нет.
- А кто его партнер, вы знаете? - спросил Дик Уиллет.
- Да, - отвечал Брункс так холодно, что стало ясно: спрашивать имя нет смысла.
- Скажите мне только одно: в наших с вами разговорах имя партнера мистера Тилби по бизнесу упоминалось?
- Ни разу.
- А кто принимал решение о вложении средств в научные разработки?
- Тилби. Его партнер вложил деньги, Тилби вел дело.
- У него не было своих средств?
- Были, очень небольшие. Оставил его отец, который тоже всю жизнь проработал в химической промышленности и все, что имел, скопил по доллару. Однако деньги остались на счете, сейчас переходят к мисс Тилби - вкладывать их в бизнес не было необходимости, партнер Тилби финансировал все. Впрочем, мне кажется, что частично Тилби давал какие-то деньги на науку - часть своей доли прибыли.
- Хорошо, спасибо, - Дик, который давно поднялся с кресла и все это время стоял перед Брунксом, направился наконец к двери. - Вы мне очень помогли, и мне и в самом деле совестно, что я отнял у вас столько времени.
- Мне было очень приятно с вами беседовать, - отвечал адвокат Брункс, и было совершенно понятно, что фразу эту он произносит нечасто - она далась ему с некоторым трудом. - Дайте мне знать, пожалуйста, что там произойдет у вас с Мадлен.
- И о ходе расследования убийства Фрэйерса, - невинно сказал Дик Уиллет, внимательно следя за реакцией собеседника.
- Ну разумеется, - невозмутимо отвечал Брункс. - И об этом тоже.

- Мистер Дик, - заявил дежурный, едва Дик на другой день вошел в управление. - Вам звонил какой-то человек и просил передать, что вы волшебник.
- Замечательно, - Дик Уиллет остановился и принялся разглядывать книгу "Трагедии Шекспира", которая лежала перед молодым человеком на столе. Такого издания он еще не видел. - Он как-нибудь проиллюстрировал эту мысль?
- Может быть. Я соединил его с шефом - мне показалось, что...
- Дорогой мой, - перебил Дик. - Вам просто цены нет. Я позабочусь о том, чтобы ваша смекалка не осталась незамеченной.
Дежурный бросил на Дика подозрительный взгляд, но тот и не думал иронизировать.
- Фамилия у этого человека есть?
- Вероятнее всего, да. Жаль, что она мне неизвестна. Он говорил довольно, знаете ли, горячо. Или как-то...
- Пылко, - предложил свой вариант Дик Уиллет.
- Пусть пылко - согласился дежурный. - Так что я сразу же...
- И правильно сделали! У вас отличное издание Шекспира! - и Дик, не теряя больше времени, помчался к Медведю.
- А! - воскликнул тот. - Это вы! Звонил мистер Пенн из компании "Кливленд". Говорит, что получил по почте большой конверт. Вы нипочем не догадаетесь, что там было внутри.
- Пепел, - сказал Дик Уиллет. - Ах ты черт!
У Медведя округлились глаза.
- Точно. А как же вы... Впрочем, неважно.
- Проклятье, - сказал Дик Уиллет.
- Почему? Что все это значит?
- Видите ли, у меня была все-таки крохотная надежда, что я ошибаюсь и акции можно спасти. Дьявол! Но, в конце концов, что ж поделаешь! Хорошо хоть, что я предупредил этих молодых людей и они примерно знают, что делать.
- Мистер Пенн сказал, что вы обещали им какие-то доказательства, - пояснил Медведь. - Я не стал расспрашивать по телефону - сами знаете, какое это дело.
- Пошлите кого-нибудь за конвертом, - сказал Дик. - Может, из этого пепла и можно возродить какого-никакого Феникса.
- Феникса?
- Птица такая была, - рассеянно заметил Дик, что нисколько не прояснило для Медведя ситуацию.  - Впрочем, скорее всего, надежды нет. Вот черт! Теперь придется поторопиться! Он очень расстроен?
- Он совсем не расстроен и сказал об этом прямо. Хоть какая-то определенность, мол, и это его радует.
- Разумно, - одобрил Дик Уиллет.
- Сейчас кто-нибудь из ребят быстренько съездит и привезет этот конверт сюда.
- Не надо. Я передумал. Там наверняка пепел не от этих бумаг.
- Почему вы так решили?
- Человек, который их сжег, хотел от них избавиться. Видите ли вы хоть какой-нибудь смысл в том, чтобы после этого сохранять пепел? Ни малейшего. Однако он хочет, чтобы розыски были прекращены, и меня это очень интересует. Поэтому-то он и сжег еще какую-нибудь бумагу, например утреннюю газету, и сунул пепел в конверт.
Дик замолчал. Как бывало всегда, когда он глубоко о чем-то задумывался, глаза его смотрели вроде бы на собеседника, но на самом деле не видели ничего, даже чуть стекленели. Медведь, знавший это, никогда в такие минуты не мешал сыщику.
- Нет, все же пошлите за письмом, - выходя из транса, сказал Дик. - Пусть его привезут сюда. Займемся почтовой маркой, конвертом, почерком, отпечатками и прочей ерундой. Конечно, мы так решительно никого не найдем, но сумеем идентифицировать преступника, если понадобится. Привезите конверт, я бы хотел взглянуть на него, а потом отдайте экспертам. Полагаю, по этому делу никого не надо просить поторопиться?
- Нет, - согласился Медведь. - Эти бумаги у меня уже в печенках сидят. Проверим и отпечатки, и конверт, и почерк...
- Какой почерк может быть на пепле?
- В самом деле, - спохватился Медведь. - Совсем забыл. Но может быть, на конверте...
- Вряд ли. Не дурак же он - писать своей рукой.
Дик не ошибся. Когда конверт доставили в управление, выяснилось, что именно в таких конвертах в фирму "Кливленд" приходили счета за электричество. Адрес на них распечатывался автоматически, счета из конвертов вынимались, а конверты выбрасывались. Любой мог взять использованный конверт. Так и поступил отправитель: он просто наклеил на конверт с напечатанным на нем адресом новую марку. Внизу было приписано "м-ру Стэнли Пенну", но почти печатными буквами, шансов идентифицировать почерк не было.
Конверт отправился к экспертам, а Дик устроился возле стола своего шефа.
- Сегодня никто не звонил? - спросил он.
- Звонили. Венделер и еще кое-откуда - как раз насчет украденных из "Кливленд" бумаг.
- Что-нибудь интересное?
- Нет. Ничего нового. А почему это вас вдруг заинтересовало?
Дик поднял голову.
- Скажите, - заговорил он, - почему неизвестный воришка именно сейчас прислал в "Кливленд" конверт с пеплом?
- А почему бы и нет?
- Я только вчера побывал у Стенли Пенна. Только вчера, причем уже ближе к вечеру, я сказал ему и Дейву о своем предположении: бумаги были уничтожены. И сегодня по почте приходит конверт с пеплом. Скажите, это может быть совпадением?
- Не знаю.
- Когда письмо было отправлено?
- Сегодня утром. Вы хотите сказать, что кто-то в компании "Кливленд"...
- Не ждите двенадцатого числа, - перебил Дик Уиллет. - Пошлите кого-нибудь наблюдать за мастерскими, где изготовляют копии статуэток, немедленно. Как бы уже не было поздно!
- При чем здесь копии статуэток? Я говорю о пепле, который прислали в "Кливленд".
- А я - о статуэтках, - уперся Дик. - Пошлите кого-нибудь туда. Что-то происходит. Понимаете? Забродили какие-то тайные процессы, нам пока неизвестные. Полагаю, было бы крайне важно узнать, почему это произошло именно сегодня. Минуту! - он взялся за телефон.
Однако ему не повезло: Джульетты Магетт в мастерской не было. Впрочем, неудивительно: рабочий день, она должна находиться в музее, вероятно, он попал на ее смену. Дик позвонил туда; ему ответили, что миссис Магетт сегодня и в самом деле работает.
Дик назвался и после нескольких переключений с одного телефонного аппарата на другой услышал наконец мягкий голос Джульетты Магетт.
- Скажите, - спросил он, - копии тех статуэток, что были украдены из музея, сейчас еще не готовы?
- Кажется, готовы, - неуверенно отвечала Джульетта. - Точно, готовы. Когда я была вчера вечером в мастерской, обезьяна и буйвол стояли на столе у Дэвида. Не могу сказать с уверенностью, но, кажется, корова и волк тоже где-то промелькнули. Да, точно! Я их видела в сушильном шкафу.
Дик поблагодарил и распрощался. Несколько секунд он молча размышлял, а потом повернулся к Медведю.
- Я снова передумал, - сказал он. - Я понимаю, что это неприлично: третий раз за последние минуты. Но что поделаешь - это новости мне очень не по душе. Итак, в мастерскую ехать надо, но я поеду туда сам и попросил бы дать мне полицейский эскорт.
Медведь не возражал. Эскорт - это лучше, чем посылать наблюдателей и таким образом терять в день несколько человек. Наружное наблюдение - дело трудоемкое. Эскорт же - часто хлопотное, но быстрое, и Дик получил его, хотя Медведь решительно не понимал, для чего он ему понадобился.
Через час Дик Уиллет в сопровождении двух полицейских вошел в здание мастерской. Он познакомился с менеджером, приятным мужчиной среднего возраста, тоже инвалидом - у него не действовала левая рука, затянутая в черную перчатку. Менеджер легко дал Дику разрешение забрать готовые копии статуэток коровы, волка, буйвола и обезьяны, которые сыщик брался самолично доставить в музей. Ему немедленно выдали также выстланный каким-то особым мягким материалом ящичек; Дик пообещал вернуть его, но менеджер лишь рукой махнул.
С превеликими предосторожностями Дик Уиллет поместил фигурки животных в ящик, прокладывая их чем-то вроде стружки. Ему безмолвно помогал какой-то человек в черных очках. Вероятно, тот самый слепой, подумал Дик, хотя по действиям человека никак нельзя было заподозрить, что он не видит.
Ящик с фигурками Дик держал на собственных коленях, ни на минуту не выпуская из рук; шоферу было дано указание ехать медленно. Сопровождавшие Дика полицейские, проникнувшись невольно сознанием важности того, что они делают, грозно смотрели на всякого, кто проходил мимо машины, и при малейшем толчке подхватывали ящик с обеих сторон.
В музее Дика сначала не хотели пропускать с подобной тарой. Он объяснил, что в ящике фигурки, и незнакомый полицейский у входа сделал попытку направить его в другую дверь, которая вела непосредственно в магазин. Наконец по категорическому требованию Дика связались с директором Венделером, который распорядился немедленно провести к нему всю группу.
В сопровождении все тех же двоих полицейских Дик Уиллет вошел в кабинет Венделера и поздоровался только кивком, потому что ящик со статуэтками он из рук по-прежнему не выпускал.
- Входите! Входите! - приветствовал его Венделер. - Я рад! Рад! Что это у вас? Копии? Копии?
Дик осторожно поставил ящик на стол и извлек из него по очереди все четыре фигурки.
И тут директор Музея восточных искусств профессор Венделер лишился дара речи - вероятно, первый раз в жизни. Он осторожно, словно хрустальные, брал по очереди фигурки в руки, и никак не мог ими налюбоваться. Когда же ему снова удалось заговорить, манера нудно повторять собственные слова исчезла, словно от удара по голове.
- Боже мой! - хрипло заговорил наконец злополучный директор. - Откуда это? Мистер Уиллет! Я бесконечно вам обязан! Мы все обязаны! Вся страна вас будет благодарить! Но как вам удалось... впрочем, я не хочу быть нескромным.
На лицах полицейских начало проступать понимание; Дик же с облегчением перевел дух.
- Стало быть, я не ошибся, - почему-то грустно сказал он. - Я ведь обещал вам спасти фигурки - и вот они, перед вами.
- Я не сомневался, что вы сдержите свое слово, - заявил Венделер, по-прежнему осторожно беря фигурки по очереди со стола и рассматривая их. - Сомнений быть не может, это они... Взгляните, что за чудо!
- Чудо, - согласился Дик. - Если бы я не понимал, какое это чудо, не помчался бы лично в мастерскую. Но при мысли о том, что фигурки могут просто случайно разбить, мне стало не по себе. Черт, порушено все дело!
- Но дело полностью раскрыто, дорогой сэр! - возразил Венделер. - Полностью раскрыто! Я совершенно удовлетворен! Совершено удовлетворен! И всем об этом сообщу, можете не сомневаться, всем сообщу! И начну с вашего начальства! С вашего начальства!
Дик понял, что директор Венделер начинает приходить в себя.
- Завершено дело или нет - это как сказать, - заметил он. - Вам не кажется, что надо продумать получше систему безопасности?
- Конечно! Конечно! Больше никто не посмеет их тронуть! Никто не посмеет! - заверил директор. - Но может быть, вы мне все же расскажете, кто...
- Я еще этого не знаю.
- То есть как?! - воскликнул Венделер.
- Да так. Я не сомневался, что фигурки захотят вернуть в музей, а как было проще всего это сделать? Похититель позвонил вам, чтобы убедиться, что газеты по своему обыкновению не раздувают дела ради сенсации и не преувеличивают стоимости украденных фигурок. Убедившись, что фигурки очень ценные и что полиция не успокоится, пока их не отыщет, он понял, что их надо возвращать, - ведь тогда его перестанут разыскивать. Мне очень хотелось выждать. Может быть, удалось бы поймать преступника здесь. Ему ведь был необходим контроль: фигурки поступили бы в магазин вместо копий, и их могли бы случайно продать посетителям.
Венделер похолодел от ужаса.
- Вы ведь нечасто заглядываете в магазин?
- Почти никогда. Почти никогда. Только если мне это велит долг директора. Долг директора!
- Вот видите. Похититель, конечно, знает это, он вообще превосходно осведомлен о том, что здесь у вас происходит. Так что было соблазнительно подождать и посмотреть, что он предпримет; почти наверняка удалось бы и поймать его, но я не имел права рисковать статуэтками. Может, можно было что-нибудь и придумать, но я уж очень опасался за их судьбу. К тому же поймать опять же удалось бы отнюдь не того, кого мы ищем.
- Но зачем он взял их, если собирался возвращать? - удивился Венделер.
- Этого, - отвечал Дик Уиллет, - пока не знает никто. Впрочем, мне кажется, что я догадываюсь.

Глава десятая. Обязательно Джульетты?

- Статуэтки нашлись, - небрежно заявил Дик, входя в кабинет Медведя. - Они уже в музее, на своем месте.
Тот подскочил на стуле.
- Как?
- Так. Были в мастерской, ими подменили копии. Я сам их отвез в музей, они целы и невредимы.
Медведь перевел дух.
- Господи! Бывает, и часто, что оригиналы подменяют копиями, но чтобы наоборот! Поздравляю! Дело идет к концу.
- Какое дело? - спросил Дик Уиллет.
- Да все почти! Статуэтки найдены. Преступник, виновный в мошенничестве в банке, арестован, он признался. Драгоценности миссис Леант нашлись. Дела о завещании, считайте, больше просто не существует. Вместо бумаг прислали пепел, вы обещали представить доказательства того, что бумаги сожжены, и я не сомневаюсь, что вы это сделаете. Что осталось? Убийство?
- Осталось все, - упрямо заявил Дик Уиллет. - Неужели вы не видите, что нас водят за нос? Неужели вам не кажется странным, что все эти преступления были совершены по сути в один и тот же день, а потом все они как бы раскрылись сами? Неужели вас не беспокоит, что где-то сейчас сидит и смеется над нами тот, кто все это организовал? Да черт с ним, пусть бы он смеялся над нами, раз у нас и в самом деле не хватает ума его изловить. Это было бы еще полбеды! Но он что-то затеял! И то, что он затеял, ни в коем случае нельзя пускать на самотек. Мы должны разобраться в том, что происходит, и выявить его. Ну хорошо, пусть Джульетты - это моя фантазия. Пусть появление синего автомобиля, о котором вы наверняка давно забыли, в местах двух из шести преступлений - случайность. Но неужели вам не кажется странным, что пять сложных преступлений раскрылись сами? Ну пусть четыре, завещание не считается. Предположим, они между собой никак не связаны. Тогда получается, что четыре разных преступника в один день совершили четыре разных преступления, в которых замешаны дорогие вещи и немалые деньги, а потом дружно отказались от плодов своей криминальной деятельности, вернув собственность тем, у кого ее украли?
- Да, - признал потрясенный Медведь. - Вот сейчас вы суммировали это, и я... Мне и в голову не приходило посмотреть на дело с такой точки зрения! Вернули - и слава Богу.
- Вам и в голову не приходило! Вот на это он и надеялся! - Дик вдруг замолчал; какая-то догадка забрезжила в мозгу, он извлек ее оттуда, как следует покрутил в мыслях и запрятал поглубже в память, чтобы позже попытаться приложить к расследованию. - На то и расчет! Никому и в голову не придет беспокоиться! Все нашлось - и слава Богу, прекратится шум в газетах, перестанут тревожить разъяренные потерпевшие. Может быть, даже удастся повысить свой престиж: ведь Венделер полагает, что статуэтки вернул ему я, и вряд ли удастся его переубедить.
- А кто же ему их вернул? - спросил Медведь язвительно.
- Я просто беспокоился, чтобы их ненароком не разбили. Могла и другая какая-нибудь случайность произойти. Но скорее всего все было бы нормально, и пятнадцатого июля статуэтки без всякого моего вмешательства поступили бы в магазин музея. Потом что-то такое устроили бы, чтобы директор Венделер их увидел и обнаружил, что это оригиналы. Тут вот мы и могли их заловить - но я опасался за статуэтки.
- И правильно, лучше уж пусть он гуляет на воле, чем потерять статуэтки.
- Конечно. Жаль, но я тоже именно так и рассудил. Главное - вернуть фигурки в музей. А теперь - вот теперь настало время заняться всеми этими делами всерьез! Именно всерьез! И первое, что мы должны сделать, - выбор.
- Выбор? Какой выбор?
- Мы должны выбрать преступление, - сказал Дик Уиллет. - Мы должны выбрать то самое преступление, ради которого затеяны все эти. Как ни странно это звучит, но теперь я уже не сомневаюсь, что весь этот первоиюльский бенефис нам устроили специально - чтобы отвлечь наше внимание от одного-единственного преступления, ради которого все и затеяно. Понимаете?
- Нет.
Дик вздохнул.
- Вам, конечно, приходилось читать детективные романы, в которых преступление совершается внутри какой-то замкнутой группы людей. Например, на яхте - помните, был такой замечательный роман "Смерть под парусом". На яхте несколько человек, восемь, кажется, так что ясно, что убийца - один из них. Или "Десять негритят". В "Восточном экспрессе" одна глава так и кончается - словами Пуаро: "Убийца в поезде! Он среди нас!" Так вот - у нас с вами ситуация несколько иная. У нас есть несколько преступлений, и почти все они раскрыты или, точнее сказать, раскрылись сами. Нам предстоит выбрать из них одно, настоящее.
- Убийство, - сказал Медведь.
Дик покачал головой.
- Нет! Это не убийство. Тот, кто совершил преступления, неплохо разбирается в нашем деле - наверное, начитался детективов, так что знает, что убийство в любом случае будут расследовать, что бы он ни предпринимал. И, конечно, Фрэйерса убили не для того, чтобы отвлечь наше внимание и заморочить нам головы. Его нужно было убить, и мне кажется, я догадываюсь, почему, но полной уверенности нет. Впрочем догадаться нетрудно, гордиться нечем.
- Его адвокатская деятельность.
- Именно. Поэтому некто просто отследил ежедневный маршрут Фрэйерса, а поскольку он был довольно пунктуален и можно было с достаточной степенью вероятности предсказать, что он окажется на этом месте в это время, его и застрелили.
- Кстати сказать, этот некто не мог следить за своей будущей жертвой из "Царевича"?
- Мог. Эту версию прорабатывали, я читал дело. Но ничего такого обнаружено не было, оно и неудивительно: бар русский, там в основном русские, американцы тоже ходят туда, но сразу же оказываются на виду. Не заметить завсегдатая-американца, или хотя бы американца, который приходил несколько раз, там просто не могли. Да это и не нужно: я внимательно осмотрел всю улицу, там масса мест, где можно спрятаться, затеряться в толпе, не вызывая ни у кого ни малейшего подозрения.
- Значит, убийство самое что ни на есть настоящее, - сказал Медведь.
- Увы. Труп налицо, и поделать с этим фактом ничего нельзя.
- И как же вы собираетесь теперь действовать? - спросил Медведь. И добавил. - Если не секрет.
- Не секрет, - отвечал Дик Уиллет. - Хотя бы потому, что я этого просто еще не знаю. Есть люди, которые могут не только помочь нам, но и прямо вывести на нужную стезю, но по разным причинам они не хотят и не могут этого сделать.
- Какие люди? - насторожился Медведь.
- Миссис Фрэйерс - вдова убитого Фрэйерса. Я бы дорого дал, чтобы узнать, кого именно она так сразу опознала в моем списке. Спрашивать бесполезно, я уверен. Даже если сказать, что откровенный ответ приведет меня к убийце, она все равно ничего не скажет.
- А еще кто?
- Адвокат Брункс.
- Кто?! - воскликнул Медведь.
- Адвокат Брункс, - повторил Дик. - Я посетил его, чтобы побеседовать еще раз о семействе Тилби. - Ложь далась не слишком легко, Дику было неприятно, но говорить о визите Мадлен он все же не стал. - Я совершенно уверен, что он что-то знает о Фрэйерсе. Он сам стал расспрашивать меня о том, как идет расследование убийства, а это, сами понимаете, на него не похоже.
- Вы показывали ему список?
- Конечно.
- Он кого-то узнал там?
- Многих. Помнится, так и сказал: "Многих знаю". Фрэйерса он знал, сказал об этом сразу же. Тилби, естественно, он тоже знает. Знал Котерса, потому что тот коллекционирует предметы искусства и иногда нуждается в услугах юриста. Сам Брункс, правда, с ним дела не имел. Но тут дело не в списке, а в чем-то другом. Надеюсь, вы понимаете, что спрашивать Брункса - еще более безнадежное дело, чем пытаться расколоть миссис Фрэйерс.
- Но как юрист он не имеет права...
- Он не знает, конечно, ничего такого, что позволило бы предположить прямое покрывательство преступника, - перебил Дик. - Что вы? Как это могло прийти вам в голову? И никаких прямых подозрений у него нет. Но он что-то знает об убитом, о чем вовсе не обязан нас информировать, и я совершенно уверен, что это что-то немедленно помогло бы нам определиться.
- Ну а кто еще?
- Еще? Ну, например, мистер Леант. Конечно, он не сам задумал кражу драгоценностей своей жены с непременным возвращением их на прежнее место. Кто-то ему подсказал. Драгоценности были заложены, потом тут же выкуплены и возвращены.
- Откуда такая уверенность?
- Помните, я крутил и вертел жемчужные бусы, которые принесли супруги Леант в полицию? Сюда, в ваш кабинет? Помните? Я наряжал вашего мишку, и жемчуг, надо сказать, ему очень к лицу. Так вот: все, что мне было нужно - это как следует рассмотреть все эти штуки, чтобы потом составить по возможности точное их описание. Между жемчужинами в этих бусах вставлены крохотные серебряные колечки, а на застежке, тоже серебряной, особый значок, который я, как только они вышли из кабинета, тут же по памяти зарисовал. Я нашел то место, куда закладывались украшения, - причем интересно, что не все, только эти самые жемчужные бусы и браслет с бриллиантами. Украшения самые обычные, хотя и очень хорошие, поэтому никаких подозрений они не вызывают.
- Разве их не объявляли в розыск?
- Объявляли, конечно, Но, во-первых, из-за сильной загрузки полиции это было сделано не сразу - пока миссис Леант составила описание, пока его оформили, пока разослали. Драгоценности были в закладе не более шестнадцати часов. А во-вторых, описание получилось довольно общим, ведь у тех, кто его делал, нет для этого навыка. Я, кстати, так и думал - это было одной из причин, почему я так настойчиво интересовался, уникальны ли украденные из дома Леантов драгоценности.
- А другая причина?
- Другая в том, что я уже тогда начинал догадываться, что драгоценности вернутся. У меня с самого начала было предположение, что не все преступления настоящие, что кто-то просто пытается отвлечь наше внимание, как ни дико это выглядит. Поэтому я и дал такой странный на первый взгляд ответ миссис Леант, когда она спросила меня, найду ли я ее украшения. Я сказал ей, что если бы они были уникальны, я бы мог это гарантировать. Я был уверен, что если драгоценности уникальны и их, стало быть, почти невозможно продать, их обязательно вернут. Насчет же самых обычных, какие есть в каждом магазине, такой уверенности у меня все же не было.
- Так что мистер Леант...
- Мистер Леант по крайней мере мог бы указать на того человека или тех людей, которые подбили его на этот некрасивый поступок. Но я совершенно уверен, что он ничего не скажет. Он ведь политик, и надеяться на то, что ради торжества правосудия он впутается в подобную историю, по крайней мере нелепо. Я удивляюсь, что он пошел и на заклад камней. Шантаж, наверное, политические штучки какие-нибудь.
- Да, он не скажет, - задумчиво согласился Медведь. - Ну, а еще кто?
- Феррен.
- Кто это? - удивился Медведь. - Ах, да! Этот из банка, который с чеком Котерса! Я вас понял - он тоже мог бы побольше рассказать о своем сообщнике.
- Если у него такой был.
- Не понимаю.
- Были у меня, честно говоря, подозрения на Котерса. Не то чтобы конкретно на Котерса, но среди множества вариантов я рассматривал и этот. Ведь Котерс удвоил свой капитал. То есть я хочу сказать, удвоил в том случае, если был в сговоре с неизвестным получателем. Деньги ушли с его счета, попали невесть к кому, а банк теперь покрывает ему все расходы.
 - Вам не кажется, что все это как-то очень быстро...
- Нет. Не кажется. Котерс, конечно, обратился бы в суд. Мне показалось бы куда более странным, если бы уважаемый и известный банк пошел на скандал в суде, так что все могли бы видеть, что деньги со счетов в этом банке уплывают неизвестно куда. Неточности в работе банков встречаются гораздо чаще, чем принято считать, намного чаще! Правда, в основном они обычно бывают связаны не с индивидуальными счетами, но случается и такое. Сумма кажется вам огромной. Она и в самом деле не маленькая, но для крупного банка это не так и страшно.
- Восемьсот сорок тысяч долларов, - вполголоса напомнил Медведь.
- Да, впечатляет, вы правы, но можно с полной уверенностью сказать, что в случае огласки и скандала банк потерял бы гораздо больше. Обратите внимание, что Котерс не забрал своих денег. То есть банку не надо сразу, на месте эту сумму выплачивать. И пока он ее использует, она просто понемногу набежит с процентов.
- А откуда вы знаете, что Котерс не забрал своих денег?
- Я спрашивал его об этом. Кстати, именно он рассказал мне о том, что неприятности и неточности в работе банков - явление достаточно частое. Именно поэтому он и счел, что менять банк нет смысла. Скорей всего, он прав - там теперь небось за его счетом в десять глаз смотрят.
- Вы не думаете, что есть смысл допросить этого Феррена?
- Нет. Никакого смысла нет. И я не стану этого делать.
- Почему?
- Потому что у Феррена тяжело болен младший сын. Ребенку три с половиной года. Однако сейчас он вне опасности, потому что ему недавно сделали чрезвычайно дорогостоящую операцию. Феррен не мог бы себе позволить ее ни при каких обстоятельствах. Кроме одного.
- Так вот почему он согласился! - воскликнул Медведь.
- Да. Ребенок под наблюдением врачей, все полностью оплачивается. Мне отказались сказать, откуда приходят деньги на оплату лечения, потому что не было официального запроса из полиции, но я особо и не настаивал. Конечно, откуда бы деньги ни поступали, мы ничего не найдем, думать нечего, а Феррен ничего не скажет. Пока ребенок не выздоровеет, он будет молчать, потому что те, от кого он зависит, могут прекратить оплачивать лечение, а когда выздоровеет - тем более будет молчать из благодарности к тем, кто ему помог.
- Но он пойдет в тюрьму, подвел свой банк...
- Как себя чувствуют ваши дочки? - спросил Дик. - Младшую все аллергия мучает? Или ей уже лучше?
- Да, - отвечал Медведь после паузы. - Вы правы, конечно. Не думаю, что его можно чем-нибудь пронять.
- И не надо. Без него обойдемся. Можно было бы, конечно, начать копать, на какие средства сейчас живут жена Феррена и его старшая дочь, но мне это претит. Конечно, как бы ни было противно, я стал бы это делать, потому что деньги эти принадлежат банку - стал бы, если бы был хоть один шанс это доказать и вернуть их. Но шансов почти нет. Деньги сняты в другой стране на пароль - а сейчас поступают из какого-то источника, доказать причастность которого к происшедшему в "Альфе" мы не сможем.
- Я не вижу оснований скидывать со счетов мошенничество в банке, - заявил Медведь. - Никто не доказал, что Котерс не виновен. И эта его выдумка с чековой книжкой...
- Это не выдумка. Я уверен, что это не выдумка. Именно чековая книжка и убеждает меня в том, что Котерс тут ни при чем и, скорее всего, это не то преступление, ради которого все затеяли.
- Но восемьсот сорок тысяч долларов...
- Здесь дело не в деньгах.
- Как это не в деньгах - разгорячился Медведь. - Восемьсот сорок тысяч баксов - это, вы считаете, не деньги?
- Не деньги. Восемьсот сорок тысяч долларов - это не деньги. Это состояние. И вы меня не поняли. Я хотел сказать, что та афера, ради которой все это затеяно, - не денежная. Здесь что-то другое, я пока не знаю, что, но деньги, по крайней мере напрямую, не замешаны. То есть это сделано не с целью просто украсть, обманом перевести на чужой счет или иначе присвоить крупную сумму. Я думаю, что сумма эта понадобилась на что-то совершенно конкретное, служила какой-то определенной цели.
- Не знаю, - сказал Медведь недовольно, - вам, конечно, видней. Но сумма все-таки значительная и...
- Я убежден, что это не то преступление, - повторил Дик Уиллет. - Иначе история с чековой книжкой теряет всякий смысл.
- А может, в этой истории никакого смысла и нет?
- Есть. Вы знаете, зачем смотрели чековую книжку Котерса? А я знаю.
- И зачем же?
- Да просто затем, чтобы выяснить, в каком именно банке он хранит свои средства. Может быть, не выяснить, а убедиться. Понимаете?
- То есть вы хотите сказать, что виновный не искал подходящую жертву в банке "Альфа", а с самого начала делал ставку именно на Котерса, и уже применительно к Котерсу все устраивал - узнавал, в каком банке у него счет, потом изучал личные обстоятельства работников банка, подыскивая нужного человека...
- Да. Именно. Вы очень точно все это определили. Я убежден, что так все и происходило.
- Но почему? Почему вы так в этом уверены? Может быть, наоборот: взяли на прицел банк, нашли там этого Феррена и уже через него узнавали, у кого на счете лежат крупные деньги?
- Маловероятно. Среди клиентов банка наверняка много таких, которые не трогают своих счетов, накапливая проценты, и которые еще долго не обнаружили бы мошенничества.
- И поэтому вы считаете, что дело тут в Котерсе, а не в банке? Или только на основании того, что он сам рассказывает, будто кто-то интересовался его чековой книжкой?
-  Нет. Никоим образом. Не только на этом основании.
- А на каком же, могу я узнать?
- Можете, безусловно, можете. На том простом основании, что кошку Котерса зовут Джульеттой.

Вечером Дик снова принялся играть в любимую игру, перебирая свои книги. Он надеялся, что его снова осенит какая-нибудь замечательная идея, но никаких ассоциаций после прочитанного на сей раз у него не возникло.
Время было еще не слишком позднее, можно было как следует отдохнуть в обществе собаки. Дик провел чудесный вечер со своей семьей, послушал, как сын играет на рояле Шопена, и совершенно одобрил его манеру. Ему нравилось, когда Шопена играли на рояле, в полном соответствии с волей композитора, без этих штучек с оркестровкой. Музыкантам, конечно, виднее, соображал Дик, если они так делают - стало быть, это можно. Но ему все же больше нравится рояль...
Он слушал игру сына и размышлял - станет ли его любимый отпрыск исполнителем или композитором, сделает ли он музыку своей профессией или займется чем-нибудь другим, оставаясь при этом мечтателем, способным оценить прихотливый рисунок шопеновских вальсов. После игры сын быстро устал - так часто бывало, словно впечатления изматывали его, выпивая все жизненные соки, и мать поспешно его увела. Миссис Уиллет тоже предпочитала ложиться рано, вскоре все в квартире стихло, и Дик уединился в комнате, которую называл своим кабинетом.
Он вытащил с полки, как обычно вслепую, перевод русского романа "Анна Каренина" и совершенно увлекся чтением. Прервал его телефонный звонок.
Дик снял трубку не торопясь - он знал, что остальные аппараты в квартире отключены, так что телефон никого не разбудит. Это оказался его  приятель, специализирующийся на шифрах.
- Что-нибудь нашлось? - спросил Дик с надеждой.
- Не то чтобы... Словом, мне просто надо узнать, нет ли среди подозреваемых человека, чье имя начиналось и кончалось бы на одну и ту же букву.
- На одну и ту же букву? - удивился Дик. - Сходу не соображу, но, кажется, нет.
- В списке такого точно нет.
- А в чем дело?
- Мы ввели данные в компьютер, в котором есть специальная программа для систематизации шрифтов и их разгадки. Никаких конкретных результатов, к сожалению. Кроме двух: во-первых, компьютер совершенно однозначно заключил, что в этих рисунках и их порядке есть какой-то тайный закон, смысл, то есть они не нарисованы как попало и, что еще важнее, не являются результатом работы с какой-то определенной книгой - такой шифр раскрыть вообще невозможно. Это важно. И второе: компьютер часто обращал внимание на то, что какое-то слово начинается и кончается одной и той же буквой. Мы прогоняли список через несколько разных программ, и во всех без исключения случаях на это было особо указано.
- А сколько всего букв в этом слове?
- Оно довольно длинное, но точно это все же неизвестно. Никто ведь не знает, сколько там "пустышек". Помнишь, я тебе рассказывал про "пустышки".
- Помню, - задумчиво отвечал Дик. - Значит, говоришь, имя, которое начинается и кончается с одной и той же буквы. Нет. Таких нет. Но все равно - огромное тебе спасибо. Я в этом деле уже просто увяз в именах.
- Что?
- Ничего. Спасибо тебе, - повторил Дик.
Он положил трубку и попытался снова читать о жизни семьи Левиных в русской глубинке, которая в последнее время его очень интересовала, но уже не мог. Звонок поменял тот настрой, который необходим, чтобы получать удовольствие от чтения, так что Дик отложил книгу и задумался.
Может быть, этот зашифрованный листок - просто ничего не значащие заметки? И он напрасно беспокоит людей, заставляя их сидеть и разгадывать шифр Фрэйерса? Он достаточно разбирался в шрифтах, чтобы понять, что если это не связный текст, а список - разгадать его до конца будет практически невозможно. И зацепиться-то не за что! И если бы еще знать точно, что там есть то, что он ищет!
Дик попробовал рассуждать по-другому. Какой список мог хранить в своем столе известный адвокат? Скорее всего, список клиентов, это несомненно. Правда, Дик не очень понимал, зачем ему такой список клиентов - нет ведь ни адресов, ни телефонов. Неужели адвокат не может запомнить наизусть имена доверившихся ему людей, в особенности такой добросовестный адвокат, как Фрэйерс? Впрочем, как знать: он был уже довольно пожилой человек, а в списке по крайней мере двадцать семь фамилий. Листок далеко не новый, может быть, это клиенты за несколько лет; к тому же надписи сделаны разными чернилами.
Смерть настигла Фрэйерса в шестьдесят три года; Дик Уиллет понятия не имел, как у людей в таком возрасте обстоит дело с памятью, но читал много литературы по психологии и достаточно хорошо разбирался в этом вопросе, чтобы понять очевидный факт: все индивидуально, и случается, что старики дают сто очков вперед молодежи, особенно в поле своей профессиональной деятельности.
Он аккуратно поставил книгу на полку и отправился в спальню. Тихонько, чтобы не разбудить жену, он улегся в постель, но заснул не сразу. Вообще-то он любил и умел отдыхать, самым небольшим усилием воли легко отключался от мыслей о делах и спал сном младенца, но шести дел сразу оказалось, очевидно, все же слишком много. Прошло довольно много времени, прежде чем перед глазами Дика перестали мелькать странные значки из шифровки покойного Фрэйерса, недавно превратившиеся в буквы греческого алфавита.

На другой день Дик Уиллет собрался устроить себе выходной. Ему надо было подумать, а делать это в отделении было гораздо сложнее. Ругая себя за то, что не догадался забрать на этот день домой Меркурия, он сел так, чтобы видеть висевшую на стене картину, изображавшую леопарда и антилопу, подаренную ему во время одного несложного расследования,  и уставился на нее. Однако, прежде чем погрузиться в раздумья, он решил, что надо бы все же для очистки совести позвонить в управление.
- Вам какая-то женщина уже два раза звонила, мистер Дик, - сказал дежурный. - Она оставила свой телефон и просила вас перезвонить ей по возможности скорее.
- Мадлен Тилби? - спросил Дик с надеждой.
- Не помню, но, кажется, нет. Вроде бы имя другое. Вот, нашел. Джульетта Магетт, - и он продиктовал Дику номер телефона. Дик решил, что это, наверное, мастерская, потому что номер телефона музея Джульетта давать не стала бы.
- Что-нибудь еще?
- Нет, ничего, мистер Дик.
Дик предупредил, что не придет и что найти его можно будет дома, и попросил немедленно дать его номер телефона Мадлен Тилби, если она позвонит. Закончив с дежурным, он сразу же набрал номер, указанный Джульеттой Магетт.
- Спасибо, что перезвонили, мистер Уиллет, - поблагодарила его Джульетта, когда он поздоровался и назвался. - Я подумала, что вас, может быть, заинтересуют некоторые странные обстоятельства...
- Какие обстоятельства? Вы хотите, чтобы я приехал?
- Если вас не затруднит. Правда, я боюсь, что вы потом будете гневаться, если это окажется неважным, - ведь статуэтки-то уже нашлись. Вот, скажете, старая курица, туда же, в миссис Хадсон подалась.
- Миссис Магетт, - укоризненно сказал Дик, - вы опять?
- Не буду, не буду, простите. К тому же, мне кажется, стать миссис Хадсон не так уж и позорно...
- Совсем не позорно, вос-хи-ти-тель-но, - заявил Дик Уиллет. - Да и виновный пока не найден и не наказан. Я буду у вас через двадцать пять минут.
Он снова позвонил в управление, предупредил, что появились новые обстоятельства, вынуждающие его немедленно ехать в мастерскую Музея восточных искусств, и ровно через двадцать пять минут уже входил туда. Джульетта радостно приветствовала его и сразу же провела в небольшую комнату; дверь в нее располагалась в самой середине коридора, но как-то хитро, между стендами, так что даже все и всегда замечавший Дик в прошлый раз дважды прошел мимо этой двери, даже не заподозрив о ее существовании.
- Здесь мы храним тару, - пояснила Джульетта. - В частности, здесь лежат специальные ящики, в которых доставляются особо хрупкие предметы. Такие ящики стоят недешево, у нас их всего несколько. Если мы в них что-то куда-то доставляем, то потом всегда забираем их обратно. Клиент не возражает - товар достаем в его присутствии, он может прямо при нас убедиться, что все цело.
- Так что копии статуэток...
- Нет. Простите, что перебила, но я уже поняла вас, - нет. Копии статуэток не так хрупки, как, например, стекло. Двое наших - отличные стеклодувы, а сейчас есть еще двое желающих заняться этим, так что я хочу открыть что-то вроде небольшого стеклодувного цеха, или как это назвать. Есть даже спонсоры, готовые поставить оборудование и давать заказы.
- Здорово! - восхитился Дик. - Но ведь стекольное производство довольно, кажется, сложное, и к тому же небезвредно.
- Все это под контролем. У небольших стекольных цехов своя специфика. Фабрики получают индивидуальные заказы, им выгодно иметь место, где их бы выполняли, не отвлекая от основного производства. Они вкладывают деньги в нас, артель инвалидов, и получают солидные налоговые льготы. Так что все вроде бы движется к концу - только всякая бюрократия сейчас замучила. Впрочем, простите, я о другом. Так вот, я ничего не стала здесь трогать. Посмотрите.
Подойдя вслед за ней к сложенным в углу в ряд ящикам, Дик увидел, что один из них раскрыт, а две передние планки в нем выломаны. Он наклонился, стараясь ничего не трогать. Несколько секунд он пребывал в таком положении, а потом резко распрямился, весь белый от ярости.
- Вот черт возьми! - почти закричал он. - С ума они спятили, что ли! Разве так можно!
- Ничего страшного, мистер Уиллет, мы это починим, - попыталась утихомирить его Джульетта.
- Ах ты! - он немного овладел своими эмоциями. - Простите! Прав был господин Венделер! Этот человек сумасшедший!
Он сел на лежавший посреди комнаты ящик, даже не посмотрев, нет ли на нем пыли, и несколько секунд бессильно таращился на вывороченные из ящика планки. Что тут сделаешь? Эти люди, наверное, не только воруют, но и спят в перчатках! Никаких отпечатков тут не найдешь. Он вспомнил, что статуэтки целы, невредимы и находятся под заботливой опекой Венделера, который при всех своих странностях, конечно, не допустит, чтобы с ними опять что-нибудь случилось.
Дик все же позвонил в отделение и вызвал фотографов.
- Эти идиоты, - раздраженно объяснял он Медведю, - хранили бесценные статуэтки прямо в мастерской, где нет даже обычной охраны. Надо быть просто чокнутыми, чтобы решиться на такое! Пришлите-ка мне сюда группу ребят, эксперты тоже могут подъехать, но они ничего не найдут, я уверен. А вот хороший фотограф не помешает, пусть останутся снимки, желательно крупным планом. Лучше нескольких фотографов, у всех этих ребят разная манера снимать, может пригодиться. Мне все больше хочется прижать к ногтю этого неуловимого доброхота, который ворует ценные вещи, а потом старательно возвращает их на место. А ведь если я его не прижму, то его не прижмет никто.
- Хорошо, что фигурки вернулись в музей.
- Ну конечно! Но все равно меня это несколько расстроило. У людей нет решительно никакого уважения к раритетам.
- Теперь вы можете ехать домой, даже группу нашу не ждите. Езжайте и думайте.
- Группу ждать не буду, - согласился Дик. Он вполне доверял Джульетте Магетт, которая, конечно, никого не впустит в эту комнату до приезда группы и даст его коллегам спокойно сделать свою работу. - А домой не поеду, приеду в управление, там все-таки все материалы. - Дик лукавил, на самом деле ему просто хотелось сидеть перед рожицей Меркурия. - К тому же у меня к вам есть личная просьба.
- Пожалуйста, - оживился Медведь, который радовался каждой возможности сделать что-нибудь для Дика Уиллета.
- Когда приеду.
Дик горячо поблагодарил Джульетту, объяснил ей, что до приезда группы ничего трогать нельзя и нельзя никого подпускать к ящику, и направился на рабочее место.
- Какая у вас просьба? - первым делом спросил Медведь, увидев входящего Дика.
- Пожалуйста, узнайте, какие организации оформляют документы, необходимые для работы этой самой мастерской инвалидов. Джульетта Магетт пытается открыть там стеклодувный цех. Прошу вас, пожалуйста: употребите ваше влияние, чтобы ей все сделали быстро и без лишних заморочек. Это моя личная просьба, и ведь вам это нетрудно?
- Пустяки, - заверил Медведь. - Сейчас позвоню. Там ведь все чисто?
- Все чисто, не беспокойтесь. Она настоящая энтузиастка, собирает таланты и помогает им не просто выжить, но и реализовать свою одаренность. Не помочь ей стыдно.
- Стыдно, - согласился Медведь, задумчиво глядя на Дика. - Что там  с этим ящиком?
- Пусть сфотографируют, - отвечал Дик неопределенно. - Статуэтки явно хранились там. Просто с ума все посходили!
- А где их еще держать было? - наивно спросил Медведь.
Дик осекся. В самом деле, где их держать? Ни один преступник не станет хранить ворованное у себя дома, да еще такое ворованное. Камера хранения? Старо, да и опасно: статуэтки не такие уж маленькие, пока будешь их в ячейку засовывать, можно внимание полиции привлечь, там ведь всегда пост. А статуэтки ищут, они объявлены в розыск! Так что укромнее места не найти. Но риск! Ведь могли отправить куда-нибудь этот ящик, он мог понадобиться. Впрочем, это был самый нижний ящик. У воров, когда они решили достать статуэтки, видно, не было времени, так что они предпочли быстро выбить две планки, а не разбирать всю пирамиду из ящиков, чтобы добраться до нижнего. А если бы пожар? Еще какая-нибудь случайность? Нет, все-таки это черт знает что!
- Слава Богу, фигурки на месте, - сказал он, обращаясь к Медведю. - Смотрите, чтобы Венделер как-нибудь случайно не узнал, где они находились, пока были вне музея. Его же удар хватит. Кстати, придется, вероятно, кое-что у него спросить...
- Я пойду позвоню насчет вашей мастерской инвалидов, - поспешно сказал Медведь, поднимаясь с места.
Дик вздохнул и взялся за телефонную трубку.
- Мистер Уиллет! Мистер Уиллет! - в восторге заорал Венделер, узнав, кто звонит. - Я вас даже толком поблагодарить не смог! Не смог! Но вы просто наш спаситель! Наш спаситель!
- Статуэтки вы осмотрели?
- Да! Да! Они в прекрасном состоянии, дорогой сэр! В прекрасном состоянии! И заперты в шкаф, стоят под стеклом! И я ставлю сигнализацию!
- Фигурки не повреждены?
- Какие фигурки? Ах, статуэтки? Нет! Нет! В полном порядке! В полном порядке! Вы поймали этих людей?
- Нет еще, но я надеюсь вскоре с ними познакомиться. Кстати, мне бы хотелось, чтобы вы знали одну вещь.
- Пожалуйста! Пожалуйста!
- Ваша сотрудница Джульетта Магетт оказала мне огромную помощь в расследовании. Я повторяю - огромную! Огромную! Вы должны это учесть! Учесть!
- Обязательно! Обязательно!
- Отлично! Отлично! - пропел Дик, чувствуя себя так, словно исполняет с директором дуэт из какой-нибудь оперетки. Впрочем, сейчас это его почти не раздражало: он знал, что статуэтки будут целы и что директор непременно как-то поощрит Джульетту, а это было самое главное. Венделер зануда и крикун - но на него можно положиться.

Пришло время, как сказал арестованный по делу о мошенничестве в банке Феррен. Снова Дик Уиллет сидел в своем кабинете, обложившись материалами, которые поступили после первой его попытки свести воедино факты и сделать из них выводы. Снова Меркурий лукаво щурился, словно подмигивая сыщику, снова листки бумаги, лежавшие перед Диком, покрывались быстрыми надписями.
Адвокат Брункс интересуется убийством Фрэйерса явно не просто из сочувствия к коллеге...
Медведь: "И вы считаете, что дело тут в Котерсе, а не в банке?"
Адвокат Брункс: "Вы полагаете, это связано с его нынешней профессиональной деятельностью?"
Джульетта Магетт работает и в музее, откуда были украдены статуэтки, и в мастерской, где производят их копии...
Мадлен Тилби явно находится в затруднительном положении и почему-то хочет, чтобы завещание отыскали...
На этом месте Дик остановился и очень долго думал. Результатом этих раздумий явилась следующая заметка:
Возможно, что на самом деле цели у нее другие, и она надеется, что то, что ее интересует, всплывет при расследовании...
Он еще подумал. Да, эта юная дама преследует какие-то свои цели, это очевидно. Знать бы еще, какие. Все говорили, что Мадлен хорошая девушка, но Дик, в общем, не удивился бы, если бы узнал, что цели ее сугубо матримониальны. Правда, в попытке обвести вокруг пальца членов собственной семьи он ее все же не подозревал. Любовь ее к брату не вызывала сомнений, так что Дик не удивился бы и в том случае, если бы выяснилось, что она хлопочет именно о нем. Может, она и в самом деле подозревает кого-то в том, что брата ее обделили. Возможно, отец все-таки в последний момент передумал и оставил деньги сыну...
Он отложил дело о завещании и взял дело о краже ценных бумаг. На нем стоял гриф "Секретно" - никто, кроме Дика и Медведя, не имел права читать это дело. Без особого интереса Дик прочитал заключение экспертов: из пепла, конечно, ничего возродить не удалось, получено лишь заключение, что сгорела бумага, на которой было что-то напечатано типографской краской. Отпечатками пальцев конверт буквально пестрел, но это наверняка были отпечатки почтовых работников. Дик снова стал писать:
Почему конверт с пеплом пришел именно сейчас?
Почему сразу вслед за этим стали возвращать в музей статуэтки?
Он провел внизу жирную черту и большими буквами написал:
ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?
Дику не суждено было узнать, что случилось. Он никак не мог угадать, что его просто увидели и, испугавшись его репутации, взялись за дело в хорошем темпе. Быстро все вернуть обратно, пока знаменитый Уиллет не схватил за руку!
Знаменитый Уиллет же пока находился в полной растерянности. Знакомая ситуация: он уже почти все знает, а найти конкретного виновника пока не может. На листке появилась новая надпись:
Виновник хорошо знает ситуацию в местах всех шести преступлений. Он располагает информацией и о людях, и об обстоятельствах...
Просмотрев остальные дела, Дик добавил:
Искать только взаимосвязь - и больше ничего!
Легко сказать! Он чуть голову не сломал, пытаясь понять, что, кроме Джульетт, связывает между собой все эти шесть преступлений! Он даже опустился до трусливой мысли, что Джульетты могли померещиться ему или стать обычным совпадением - впрочем, к чести Дика надо отметить, что это было еще до того, как большинство преступлений раскрылись сами. Теперь он уже не сомневался, поэтому и просматривал дела вновь в надежде найти таинственную связку.
Однако пока не находилось ничего. Дик долго сидел, просматривая вновь и вновь имена, факты, названия, но никаких параллелей, кроме тех, о которых уже докладывал Медведю, найти так и не смог.
Время шло, и вскоре наступил час так называемой ориентировки - все полицейские, кроме дежурных, собирались вместе и выслушивали сводки за день. Никто и никогда не настаивал, чтобы Дик Уиллет ходил на эти ориентировки, так что он считал своим долгом не пропускать по возможности ни одной. Да он ничего и не имел против них - там можно было услышать что-нибудь интересное.
Он занял свое любимое место в уголочке и, вполуха слушая Медведя, который рассказывал о ходе расследования известных преступлений и вновь совершенных противозаконных деяниях, напряженно думал. И те усилия, которые он прилагал, наконец принесли свои плоды: Дику пришла в голову мысль такая простая и ясная, что он очень и очень удивился. Само по себе это было ничуть не странно: после каждого успешно завершенного расследования, когда все уже было понятно, Дик оглядывался назад и принимался ругать себя за тупость. Он никак не мог уразуметь, почему не догадался, что к чему, с самого начала. Но сейчас дело другое. В этот раз он упустил то, что было очевидно действительно с самого начала.
Джульетта. Имя "Джульетта".
Дик поднялся и, шепотом извиняясь перед коллегами, вышел. Его проводили вопросительными взглядами, но он предпочел этого не заметить. Быстрым шагом вернувшись в свой кабинет, он запер дверь, повернул Меркурия так, чтобы все время видеть его насмешливую физиономию, и принялся, если можно так выразиться, радостно и горячо размышлять.
Почему он ищет, что в этих преступлениях общего, если он с первого дня, с первого июля знает это? Он же сам определил то, что пропустили все остальные: в каждом преступлении есть свидетельница, которую зовут Джульеттой. А если не свидетельница, так кошка. Так почему бы не попробовать пойти именно отсюда? Джульетта как отправная точка. Почему бы и нет?
Дик пока еще совершенно не представлял себе, как практически сделать это, но настолько воодушевился, что сомнения его не мучили. Схватив чистый листок, он написал:
Джульетта - Шекспир?
Имя "Джульетта" настолько прочно связывается в сознании людей с шекспировской героиней, что именно это первым приходило в голову. Может ли такое быть, что человек, виновный в случившемся, занимается изучением Шекспира?
В сознании Дика это плохо укладывалось. Более того: он считал, что это совершенно невозможно.
В дверь постучали. Дик неохотно встал и повернул ключ. Это был Медведь, страшно заинтригованный поспешным бегством Дика с общей ориентировки.
- Что у вас? - с порога спросил он, чуть задыхаясь. - Я сразу понял, что просто так вы не уйдете. Что-нибудь случилось?
- Не знаю, как вам и сказать. Просто мне пришла в голову одна мысль, которую мне очень не хотелось потерять, так что я решил, что лучше уйти и сразу обдумать, а то и записать, - извинился Дик.
- Конечно! Разумеется! А что это за мысль?
- Начать расследование с Джульетт.
- Ну вот, - разочарованно произнес Медведь, опускаясь на стул. - Мы же именно с них и начали!
- Мы начали с них не так, как следовало, - возразил Дик. - Коки хотите?
- С удовольствием, - Медведь расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и вытер платком лицо. В городе все еще стояла сильная жара.
Из маленького холодильника в углу Дик достал лед и кока-колу и приготовил два стакана напитка. Делал он это всегда основательно: накалывал на края стакана ломтики лимона, добавлял лед и соломинки. Медведь с благодарностью принял свой стакан и тут же выпил половину.
- Жарко, - довел он до сведения сыщика.
Дик кивнул. Он был совершенно поглощен своей новой идеей.
- Как вы думаете, возможно ли такое, что тот, кто стоит за всем этим, увлекается Шекспиром? - сказал он.
Медведь оторвался от ледяного напитка.
- Шекспиром? - очень медленно переспросил он. - А что, вы знаете, это идея! Ведь чего только не бывает, а эти Джульетты...
- Мне кажется, что такой человек не может пойти на сложные преступления и польститься на деньги, - пояснил Дик свои колебания.
- На деньги может польститься любой, - не согласился с ним его начальник.
- Но чтобы любитель Шекспира пошел на убийство! - значительно произнес Дик. - Слабо верится.
- Подумаешь! Убийство! Да мы все по вашей милости Шекспира этого назубок уже выучили, там, кроме убийств, почти и нет ничего! Ужас, просто ужас, хорошо, что тогда полиции не было. Представляю, что это была бы за работенка!
Дик рассмеялся.
- Ваша Джульетта умерла в склепе, и Ромео тоже. Просто мурашки по коже бегут! Друг его умер, брат ее умер, забыл, как их звали...
- Тибальт и Меркуцио, - подсказал Дик.
- Точно! Тибальт и Меркуцио! - подхватил Медведь и неожиданно добавил. - Мне особенно понравился Меркуцио.
- Совершенно с вами согласен, - отвечал Дик Уиллет. - Чувство юмора, острый ум, живость и преданность - перед таким сочетанием устоять просто невозможно.
- Но такое количество трупов за такое короткое время и по таким поводам! Вспомните этого... который по дочерям-то ходил...
- Король Лир, - подсказал Дик.
- Вот-вот! Лир! Просто кошмар какой-то... Кто там в живых-то остался, не помните?
- Разве вы не чувствуете, что пьесы Шекспира при этом очень гуманистичны? - спросил Дик, проигнорировав заданный ему вопрос.
- Чувствую, - ответил Медведь с таким изумлением, что стало ясно: он понял это только сейчас. - В самом деле, как же так...
- Вот так. Непостижимость гения. Вера в людей, вера в любовь... Смерть как неотъемлемый атрибут жизни.
- "Родимся мы для смерти", - сказал Медведь.
- Верно, - согласился Дик, с трудом скрывая удивление. - Вы и в самом деле, я смотрю, все на память выучили?
- Не только я, ребята все тоже. Все прямо-таки заразились этим Шекспиром. Читают и друг у друга одалживают.
- Видите, это здорово.
- Что же здесь хорошего? То есть само по себе это хорошо, но ведь нам надо расследованием заниматься, а не Джульетту с Корделией оплакивать!
- А рассказ "Союз рыжих" вы помните?
- Это не Шекспир, - сказал Медведь поучительно. - Это Конан Дойль, из "Записок о Шерлоке Холмсе". Впрочем, вы наверное, помните...
- Смутно, - весело заявил Дик.
- Там герою пришлось переписывать "Британскую энциклопедию", и он переписал всю букву "А" и перешел к "Б". Тут-то и накрылся "Союз рыжих".
- "Союз Рыжих распущен 9 октября 1890 года", - процитировал Дик Уиллет.
- И он пришел на Бейкер-стрит, все там рассказал, и Шерлок Холмс банк нашел, который преступники собирались ограбить, - подхватил Медведь, торопясь показать свою осведомленность.
- Именно. И когда клиент стал жаловаться, что потерял работу, что Шерлок Холмс ему сказал? Помните?
- Нет, так, дословно, не помню.
- Он сказал: "Если говорить о вас лично, вряд ли вы можете жаловаться на этот необычайный Союз. Напротив, вы, насколько я понимаю, стали благодаря ему богаче фунтов на тридцать, не говоря уже о том, что вы приобрели глубокие познания о предметах, начинающихся на букву "А". Вам моя аллегория понятна?
- Что?
- Аллегория. Вы понимаете, что я хочу сказать?
- Не очень. Да и тридцать фунтов - это как-то...
- Тридцать фунтов в те времена были в Великобритании очень крупной суммой, - заметил Дик. - А сказать я хочу вот что: может, мы и не доберемся до сути Джульеттиных дел, но ведь вы уже познакомились с Шекспиром. Поверьте мне: из всех полезных знакомств это - самое полезное. Это даже полезнее, чем сведения о предметах на букву "А", так что вам в любом случае повезло. И к тому же, не забывайте, что и Шекспир, и Конан Дойль писали по-английски, и нам выпало счастье читать их в оригинале на своем родном языке. Это надо ценить.
- Так-то оно так, - заметил Медведь, - но мне бы все-таки очень хотелось понять, в чем тут дело.
- Мне тоже, - признался Дик Уиллет. - К тому же мы упускаем преступление. И чем больше я об этом думаю и чем дальше я... чувствую, - он выбрал слово после некоторого колебания, но остался им доволен, - тем яснее мне становится, что это преступление упускать нельзя. Нельзя ни в коем случае. Готовится что-то нехорошее.
- И что нам делать?
- Подумать. У кого еще и по какой причине в поле зрения могли оказаться люди с одинаковыми именами?
- Обязательно Джульетты? - спросил Медведь.
Дик поднял на него невидящий взгляд.
- Что вы сказали? - медленно переспросил он.
- Обязательно Джульетты? - повторил Медведь.
Там, помнится, было два Гарридеба, и требовалось найти еще одного носителя этого имени...
- Так. Так. Так, - сказал Дик Уиллет. - Кажется, я начинаю прозревать. Вы можете сейчас со мной поехать?
Привыкший к тому, что Дик иногда ведет себя подобным образом, Медведь не стал ни расспрашивать, ни спорить. Он только распорядился подать к подъезду полицейскую машину и, удобно устроившись на сиденье, обратился к расположившемуся рядом Дику.
- Куда ехать?
- Бар "Царевич", - отвечал Дик Уиллет.

Глава одиннадцатая. Шесть тысяч Джульетт

По дороге Дик немного успокоился. Медведь сидел молча, не мешал ему размышлять, и к тому моменту, когда машина затормозила перед знакомыми стеклянными дверями бара, он уже пришел к выводу, что стыдиться ему нечего. Он сумел заметить Джульетту в каждом преступлении, чего не заметил бы никто другой. Он сделал вывод о связи этих преступлений между собой. Он считал, что Джульетты - достаточное основание для такого вывода и принялся изучать дела и пытаться найти между ними какую-то связь. Так поступил бы на его месте любой добросовестный сыщик. И Дик нашел - если не связь, так ее отсутствие, а отрицательная информация не менее важна, чем положительная. С кем это он недавно это обсуждал? Ах да, со Стэнли Пенном. Со Стэнли Пенном, супругом Джульетты Пенн. Он биржевик, потому и знает, какова сила и ценность отрицательной информации.
Итак, Дик, можно считать, доказал отсутствие других связей между совершенными шестью преступлениями. Он доказал, что между пятью женщинами и одной кошкой также нет решительно ничего общего, кроме имени.
Значит, именно это - имя Джульетта - и соединяет все преступления красной нитью. Здесь и надо искать, раз ничего другого не нашлось. Отбросьте все предположения, и то, что останется, и будем верным, говорил Шерлок Холмс.
Как это Медведь спросил? "Обязательно Джульетты?" Вот отсюда теперь мы и будем отталкиваться.
...Джульетта Нейенс была очень занята  - ей приходилось, определил Дик на глазок, обслуживать сразу четыре стола, причем за каждым сидела большая компания, явно настроенная хорошенько закусить. Ей некогда было смотреть по сторонам, и она еще даже не увидела Дика.
Им предложили сесть за столик, который обслуживала незнакомая официантка, но Дик вежливо отказался, заявив, что предпочитает поговорить с Джульеттой. Спешить им совершенно некуда, заверил Дик, стараясь не смотреть на Медведя, они с удовольствием подождут.
Молодой человек, встретивший их у двери, куда-то ушел. Вероятно, он тут же доложил о появлении Дика, потому что не прошло и минуты, как к ним подошел солидного вида мужчина, которого сыщик раньше не видел, и представился главным менеджером. Когда его гости назвали себя, он предложил им сесть за столик, стоявший в уютной красивой нише.
- Господин Уиллет, - сказал он, - я знаю, что вы приходите сюда не в первый раз. Вам, мне говорили, нравится наша кухня. Многие посетители ссылались на ваше мнение. Я прошу вас оказать нам честь и доставить нам удовольствие. Позвольте, пожалуйста, сегодня угостить вас и вашего друга за счет ресторана.
- Это мой начальник, - проинформировал Дик.
- Простите, - пробормотал менеджер с некоторым удивлением. - Желаете что-нибудь особенное? Или позволите угостить вас полным русским обедом на наше усмотрение?
Дик вопросительно посмотрел на Медведя.
- Все равно, - пробормотал тот смущенно.
Дик понимал его. Это было против правил, как-то не совсем корректно. Но в конце концов, подозреваемых в этом баре нет и не было с самого начала, а в искренность людей, которым хотелось сделать ему приятное, он верил полностью.
- На ваше усмотрение, - решил Дик Уиллет. - Впрочем, я бы хотел снова попробовать такое холодное мясо в желе, забыл, как оно называется, и суп из свеклы. Вот черт, тоже не помню названия.
- Сейчас все подадут, - с улыбкой пообещал менеджер. - Полагаю, речь идет о заливном и о борще. Желаю вам приятного аппетита. И будьте уверены: когда вы закончите обедать, Джульетта уже будет свободна, я позабочусь о этом.
- Вот так-то, - вполголоса сказал Дик, когда они снова остались одни. - Не думал и не ждал! Впрочем, мясо вам понравится. И не беспокойтесь: здесь подозреваемых нет.
- Все равно, - неуверенно сказал Медведь, - все равно как-то...
- Да, я тоже чувствую себя не слишком ловко, - признался Дик. - Они благодарны мне, а если разобраться - за что? За то, что я отнесся к ним, как положено? Это глупо. Нельзя вознаграждать человека за то, что он ведет себя по-человечески, это безнравственно. Благодарить сыщика за то, что он не заподозрил их в таком страшном злодеянии, как убийство, только потому, что они русские иммигранты! Вспомните архивы - большинство судебных ошибок, причем в результате некоторых из них были казнены ни в чем не повинные люди, были совершены из-за того, что полицейские не могут выкинуть из головы вот такие вот клише.
- Зачем русским иммигрантам Фрэйерс? - спросил Медведь. - Если это действительно не какие-нибудь мафиози, они, наоборот, сидят тихо, не высовываются, боятся хоть в чем-то закон нарушить, потому что почти все ждут гражданства.
- Именно так я и подумал. Кстати, не только подумал, но и сказал Джульетте.
Незнакомая официантка принесла на подносе большой графин с какой-то коричневой жидкостью, стаканы, хлеб и сливочное масло.
- Как вас зовут? - спросил у нее Дик.
- Вера.
- Что это? - спросил Медведь, тыча пальцем в графин.
- Квас. Мне велели подать вам все русское.
- Квас, - повторил Медведь. - Кажется, я слышал что-то такое...
- Делается из ржаного хлеба, - пояснила Вера. - Это настоящий, мы хлеб из России привозим, а квас сами делаем. Вы попробуйте.
Она разлила квас по стаканам. Ни Дик, ни Медведь не решились намекнуть на лед. Впрочем, стаканы сразу же запотели, так что стало ясно, что квас холодный. Напиток показался чуть кисловатым, но приятным.
- Русской водки? - предложила Вера.
Дик вообще почти не прикасался к алкоголю, Медведь тоже отказался. Ему еще надо было вернуться на работу, да и важный разговор с Джульеттой был впереди.
Поданные им блюда были выше всяких похвал; Дик охотно научил своего шефа, как надо есть борщ: добавлять туда ложку сметаны и рубленую зелень с чесноком и размешивать. Поедая суп, он наблюдал за тем, как менеджер подошел к Джульетте и что-то сказал ей. Джульетта невольно посмотрела в ту сторону, где сидели Дик и Медведь; встретившись с ним глазами, она приветливо кивнула ему. Через минуту после того, как Джульетта собрала со стола тарелки и ушла, вышла Вера и подала на тот же стол следующее блюдо. Дик понял, что Джульетту специально временно освободили для беседы с ними, но она даже не показывалась в зале, пока они не закончили обедать.
- Подходящая еда, - признал Медведь, откидываясь на спинку стула и украдкой отдуваясь. - Это их фирменное блюдо "Царевич", не могу прочесть вслух его название, просто великолепно.
Вера, которая в это время как раз убирала со стола, обрадовалась.
- Называется "жаркое", - подсказала она. - Жаркое "Царевич". По-русски.
- А как насчет рецепта? - спросил Дик, который страшно любил хорошую еду. Зная это, миссис Уиллет старалась по возможности ему угодить, и ей это всегда удавалось. Иногда на самого Дика что-то вдруг находило, он отправлялся в магазин, покупал первоклассные продукты и принимался стряпать сам. И хотя руководствовался он при этом обычно больше вдохновением, чем рецептами, жаркое "Царевич" произвело на него впечатление прямо-таки неизгладимое, и он готов был на сей раз изменить своим правилам.
Однако надежды эти не оправдались: Вера смущенно пояснила, что все рецепты - фирменные, тайна и гордость повара, поэтому всем клиентам, кто обращается за рецептами, вежливо отказывают.
- А таких много? - спросил Медведь.
- Порядочно. Желаете кофе?
- Нет, пожалуй, - переглянувшись со своим шефом, отвечал Дик Уиллет. - А вот хорошо бы еще... вот этого... - он указал на опустевший графин.
- Квас! - провозгласила Вера. - Конечно! Сейчас принесу.
В дверях кухни она столкнулась с Джульеттой Нейенс, которая направлялась прямо к столику Дика. Он познакомил ее с Медведем, усадил и прежде всего выразил благодарность за вкусную еду.
- Это не мне, - запротестовала Джульетта. - Это повару.
- А я и не имел в виду вас, то есть вас лично, - пояснил Дик. - Я говорю о вашем заведении. И готов поблагодарить каждого персонально. Теперь прошу вас кое-что мне напомнить.
- Пожалуйста.
- Вы говорили о том, как имя влияет на судьбу человека. Помните?
- Разве? - неуверенно произнесла Джульетта. - Впрочем, да, что-то такое было, мы говорили о том, почему моя мать так меня назвала. И что же?
- Вы говорили, что читали какую-то брошюру. Помните?
- Помню. Читала. Только сейчас разве найдешь?
- Постарайтесь все-таки припомнить хотя бы, где вы ее читали. В библиотеке?
- Я не хожу в библиотеку.
- Может быть, это просто была статья в каком-нибудь журнале?
- Нет, - подумав, довольно уверенно заявила Джульетта. - Это была отдельная брошюрка, кремового такого цвета. Нет, вы знаете, я не могу припомнить, где я ее читала. Может быть, у кого-то в гостях? Нет, не помню.
- Ну хорошо, пока оставим это. О чем там было?
- Об именах. Что значит такое-то и такое-то имя, как оно влияет на судьбу человека. Интересно, ничего не скажешь, особенно нам.
- Почему особенно вам?
- У вас, у американцев, меньше имен.
- Простите, я не понимаю.
- Меня, например, зовут Джульеттой Игоревной. Игорь - имя моего отца.
- Это ваша фамилия?
- Нет, - терпеливо объяснила Джульетта. - Моя фамилия Нейенс, а была Туманова. Туманова Джульетта Игоревна. И у всех русских так. По-русски это называется - отчество. От слова "отец".
- Но я никогда не слышал, чтобы русских называли...
- Так называют только людей, которые намного старше по возрасту или которых особенно уважают и хотят подчеркнуть это уважение, - перебила Джульетта. - Люди одного возраста и положения держатся проще и называют друг друга просто по именам. Здесь, в Америке, мы вообще никогда не представляемся полностью, не называем и имя, и отчество, потому что знаем, что нас просто не поймут.
- Так значит, у любого можно спросить имя и отчество и сразу определить, как зовут отца? - заинтересовался вдруг Медведь.
- Именно так.
Дик, который почувствовал, что это нужно обязательно запомнить, молчал в надежде на то, что вступивший в беседу Медведь ее продолжит. Но тот больше не раскрывал рта, так что Дику пришлось продолжать самому.
- Так значит, если я правильно понял вас, есть какое-то общество, которое изучает имена? - спросил он.
- Да. Именно это общество и выпустило ту брошюрку. Но вот поди ж ты! Знала бы, что вы так этим заинтересуетесь, просто записала бы и все! А так - ну не могу вспомнить, что за брошюрка и как это общество называется! - с досадой сказал Джульетта.
- Миссис Нейенс, вам кто-нибудь еще задавал тот вопрос, который я задал в день нашего знакомства? Вас кто-нибудь еще спрашивал, по какой причине ваша мать дала вам это имя?
- Нет. Если я не ошибаюсь, никто. Но часто говорят что-нибудь вроде "красивое имя", или спрашивают "А где же твой Ромео?" или вообще просто подмигивают по-дурацки. Я уже научилась не обращать внимания.
- Натурально, - пробормотал Дик. - Еще бы.
- В русском языке это имя выглядит куда необычнее, чем в английском, - продолжала Джульетта. - По-английски-то еще ладно, оно просто достаточно редкое. А для русских оно и вовсе нетипично.
- Значит, я могу считать установленным, что есть некое общество, которое изучает имена, - подытожил Дик.
- Да, - подтвердил, опередив Джульетту, Медведь, который уже понял, куда клонит сыщик, и был очень взволнован. - И теперь, теперь...
- Теперь уже будет не так сложно, - подтвердил Дик. - Как сказал бы мистер Венделер, не так сложно! Не так сложно! Во всяком случае проще, чем найти рецепт "Царевича".
- Какой рецепт? - спросила Джульетта.
- Я тут попытался получить рецепт вашего фирменного блюда, - Дик снова попробовал выговорить слово "жаркое", что на сей раз ему почти удалось. - Жаркое. Жар-кое. Жаркое "Царевич". Но мне не дали.
- Мы никому не даем рецептов, - пояснила Джульетта. - Это секрет фирмы.
- Да, я знаю, - примирительно сказал Дик. - Ну что ж, придется почаще приходить сюда. Должен же я где-то есть жар-кое, - уже легко и с удовольствием выговорил он. - Спасибо, вы нам очень помогли.
Медведь тоже поднялся и стал горячо благодарить Джульетту. Прибежала Наташа, снова явился менеджер; последовало несколько минут бессвязных благодарностей и прощаний, как всегда бывает, когда несколько человек прощаются друг с другом одновременно.
- Да, - резюмировал Медведь, когда они вышли на улицу. - Хорошие люди. Я отпустил машину, как будем добираться?
Дик неожиданно предложил пройтись пешком, и Медведь, хотя было очень жарко, так же неожиданно согласился.
Они медленно шли по улице, и Дик зорко смотрел по сторонам, потому что их прогулка полностью повторяла маршрут, который ежедневно проделывал Фрэйерс. За что же его убили? Может быть, он знал о существовании общества изучения имен? Ну и что? Даже если и знал?
- Как вы думаете, такое общество может быть зарегистрировано? - спросил Дик.
- Не знаю, но это неважно, мы все равно найдем, - уверенно отвечал Медведь. - Раз они выпускают печатную продукцию, значит, достаточно сильны. Начнем официальным путем, а если не выйдет, обратимся во всякие газеты, которые печатают чертовщинку, там наверняка знают.
- Отличная идея, - признал Дик.
Медведь просиял от этой похвалы, и Дик, который точно знал, что позже и сам до этого бы додумался, оставил эту мысль при себе.
- Я думаю о Фрэйерсе, - сказал он вместо этого. - Мы с вами идем как раз там, где он каждый день ходил. Беднягу застрелили именно здесь, и я все-таки пока никак не могу понять, за что. Одни подозрения и догадки.
Он замолчал, вспоминая адвоката Брункса. Как это он сказал? "Вы думаете, это связано с его нынешним бизнесом?"
Что-то в этой фразе тревожило Дика, и он то и дело возвращался к ней. И почему вообще адвокат Брункс интересуется убийством Фрэйерса?
- Скажите, вы не знаете, Фрэйерс давно начал практиковать? До того, как он начал работать адвокатом, не занимался ли он чем-нибудь другим?
- Нет. Я бы знал. Сразу после университета Фрэйерс начал работать и быстро пошел в гору.
Дик, который и сам прекрасно помнил все материалы дела и спрашивал просто для порядка, только вздохнул.

Через два с половиной часа на столе у Дика Уиллета лежала вся информация об обществе, изучавшем имена. Внимательно прочитав справку, Дик убедился в том, что изучаются именно лишь имена людей - ни названия городов, ни другие имена собственные сюда не входили. Общество почему-то называлось "Левкой" и было, по-видимому, достаточно солидным. Фамилии довольно известных специалистов мелькали в списке консультантов - никто из них, правда, не был членом "Левкоя", но консультировали охотно. Здесь были специалисты в области лингвистики, филологии, литературоведения; увидел Дик и фамилию известного врача-логопеда.
Он просмотрел список организаторов. Ни одного знакомого имени. Не было также ни одной фамилии, которая бы начиналась и кончалась на одну и ту же букву. "Левкой" был зарегистрирован как некоммерческая структура, офиса у общества не было. Вздохнув, Дик позвонил Медведю и попросил выяснить для него адреса тех, кто общество возглавлял.
- Если вы хотите с ними встретиться и поговорить, то можете сходить в клуб "Левкой", где они собираются, - подсказал Медведь.
- Да, я вижу, но мне не хотелось бы ходить туда и ловить нужных людей. Дело у них, судя по всему, поставлено солидно, прятаться они не станут и встретиться со мной, конечно, тоже согласятся.  Пожалуй, я бы сходил хотя бы вот к этому - какой-то Д.Ховальто.
- Я сейчас к вам зайду.
 Через минуту Медведь и в самом деле зашел в кабинет Дика Уиллета, который сидел молча, внимательно глядя на рожицу Меркурия.
- Вы знаете, я думаю, мы... вы напали на реальный след, - сказал Медведь. - Я уверен в этом. Имена... Ах ты черт, какая блестящая догадка! Впрочем, удивляться тут нечему.
- Если бы я не вычислил этих Джульетт, их бы не вычислил никто, - заявил Дик Уиллет. - Как насчет адреса Д.Ховальто?
- Я распорядился, сейчас узнают. Вы думаете, преступник среди них, в этом самом "Левкое"?
- Не знаю, но не думаю, что все так просто, - задумчиво отвечал Дик. - Трудно поверить, что он до такой степени беспечен.
- Беспечен? Беспечен? Да самый гениальный преступник никогда не предположил бы, что попадется на Джульеттах!
- Может быть, - согласился Дик. - Идея соблазнительная, согласен. Единственное, что меня смущает, - это то, что таких обществ может быть несколько.
- Вряд ли, - усомнился Медведь. - Меня удивило и то, что хоть одно-то есть.
Дик не согласился.
- Желающих исследовать необычное всегда много, - сказал он. - Именно это, между прочим, и двигает вперед науку. Помните, я рассказывал вам все, что читал об именах? Ведь кто-то же должен был это исследовать, а потом об этом написать! Больше всего меня пугает, что это может быть любое общество, может быть, даже научное, исследующее необычные и таинственные явления, в том числе - имена, но это нигде не указано и не зарегистрировано, так что мы на них можем и не выйти. К тому же... Заходите, - прервал он сам себя. В дверь, постучав, зашел дежурный.
- Ховальто Джеронимо, - отчеканил он. - Тысяча девятьсот пятидесятого года рождения, родился в Италии...
- Джеронимо! - восхитился Дик, который в последнее время чуть ли не помешался на именах.
- Джеронимо, - подтвердил дежурный. - Получил американское гражданство тридцать пять лет назад, женат, имеет семерых детей. Проживает по адресу... - он протянул Дику листок.
- Спасибо, можете идти.
Посовещавшись с Меркурием, Дик позвонил Джеронимо Ховальто. Медведь сидел рядом, с нетерпением ожидая результатов.
Джеронимо Ховальто, который слышал о подвигах Дика Уиллета, сначала обрадовался его звонку, потом удивился и с легкостью дал согласие на встречу. Он даже выразил готовность приехать в то место, которое будет удобно сыщику; однако Дик терпеть не мог беспокоить людей и отнимать у них время, поэтому вежливо испросил разрешения посетить господина Ховальто дома и пообещал, что не отнимет больше десяти минут.
- Прошу! - с итальянской экспансивностью воскликнул Джеронимо.
Дик посмотрел на адрес и с удовольствием убедился, что дом, где снимает квартиру семья Ховальто, расположен чуть ли не на соседней улице. Медведь, знавший, что Дик гораздо лучше проводит допросы и умеет расположить к себе людей, остался в управлении, где и изнывал от любопытства, ожидая доклада сыщика.
Джеронимо Ховальто никак нельзя было назвать типичным итальянцем. Это был небольшого роста блондин, очень вежливый и несколько церемонный, говоривший по-английски без малейшего акцента. Сразу было видно, что он обременен большой семьей, хотя Дику повезло: Джеронимо был один, когда он явился для разговора.
- "Левкой"? - несколько удивился хозяин дома, услышав первый вопрос Дика. - Почему полицию интересует "Левкой"? Трудно представить себе более безобидное место.
- Меня интересует изучение имен, - уточнил Дик.
- Пожалуйста. Этим мы занимаемся много, очень интересно.
- А есть другие общества, которые этим занимаются?
- Немного, мы все друг друга знаем. Да, если вас интересует именно изучение имен, думаю, что могу с уверенностью гарантировать, что знаком практически со всеми энтузиастами. Если, конечно, не объявился какой-нибудь одиночка, но это вряд ли: дело масштабное, сложное, одному тут не справиться. Да и любители такого рода обычно стремятся найти единомышленников.
- Скажите, а есть ли у вас список членов общества "Левкой"?
- Увы, нет. Ни у кого нет.
- То есть?
- Мы же изучаем имена. Поэтому тем, кто к нам приходит, разрешается назваться любым именем по выбору. Это тоже изучается. Обычно люди в таких случаях ведут дневники и отслеживают, что и как изменилось в их судьбе, когда они взяли себе другое имя. Бывают просто удивительные вещи, вы знаете. Например, пришла одна девушка и сказала, что всю жизнь мучается со своим именем.
- Редкое? Необычное?
- Что вы! Ее зовут Кэрол. Самое обычное имя, но она говорит, что всегда, сколько себя помнит, считала его каким-то приклеенным, не своим. Ей бы Эллой зваться, она об этом просила чуть ли не со слезами на глазах. И на мой взгляд, она была совершенно права.
- Почему?
- Она Элла. Понимаете?
- Нет.
- Впрочем, неудивительно, - поразмыслив, заметил Джеронимо. - Я-то занимаюсь этим так давно, что у меня уже выработалось некое восприятие типа "личность - имя". Вот вас зовут Ричард...
- Дик.
- Дик. Стало быть, вы обладаете определенным талантом лидера и организатора, но скорее всего предпочитаете его не реализовывать, вы дружелюбны, высоко цените в людях чувство юмора, а ваше собственное тонко и необычайно сильно развито. Вы страстный любитель музыки. В том деле, которым вы заняты, процесс интересует вас больше, чем результат. У вас превосходный аппетит, и вы любите самую различную пищу, имеете множество пищевых пристрастий. У вас отличное здоровье, вы о нем заботитесь, хотя к спорту не питаете ни малейшей слабости.
- Точно! - изумленно выдохнул Дик.
- Это лишь в первом приближении. В сочетании с фамилией - делается так называемый фонематический анализ фамилии - характеристика получается еще более конкретной. Ведь то, что я сказал, очень общо. Если бы вы назвались полным своим именем, Ричард, я сказал бы, что вы увлекаетесь спортом, скорее всего, зимними видами спорта. Но вы не любите своего полного имени, называете себя Диком, - значит, спорт не ваша стезя.
- Терпеть не могу, когда меня называют "мистер Уиллет" или "Ричард", - признался Дик.
- Это неспроста, уверяю вас.
- Теперь я думаю, что вы правы. А что вы можете сказать об имени Джульетта?
Джеронимо оживился.
- О, это особый разговор! - возбужденно начал он. - Джульетта - это имя героини Шекспира. Это особенно интересно! Вы даже не представляете себе, как интересно! Имена героинь Шекспира и русского писателя Толстого, изучение их судеб и связи этих судеб с именами! Вы знаете, есть такая французская писательница - Франсуаза Саган?
- Конечно, - немного удивился вопросу Дик и, не удержавшись, похвастал. - Я читал ее романы в оригинале, на французском языке.
- Вы не обращали внимания на то, что она дает своим героиням имена героинь Толстого?
- Нет, - растерянно отвечал Дик. - Впрочем, верно. "Немного солнца в холодной воде"... там героиню зовут...
- Натали. Натали Сильвенер, - подсказал Джеронимо. - А героиню романа "Здравствуй, грусть!" зовут Анной. Как вы думаете, это случайно?
- Не знаю. Но хотелось бы думать, что нет. Иначе просто неинтересно.
- Вот! - в восторге воскликнул Джеронимо, и в его манерах впервые проглянуло что-то итальянское. - Правильно! У вас совершенно верный взгляд на дело! Иначе неинтересно! Поэтому и надо такие вещи изучать!
- Так что все-таки с Джульеттой? - настойчиво переспросил Дик.
- Джульетта - статья особая. Это имя встречается по сей день, только бывают разные варианты его написания. Мы выяснили в адресном бюро, что в Нью-Йорке живет около шести тысяч Джульетт, поэтому задачу, которую мы сами перед собой поставили, решить было бы непросто...
- Какую задачу?
- Изучить жизнь всех этих женщин и попытаться понять, в чем судьбы их похожи, а в чем разнятся, какое именно влияние оказало имя на их жизни. Причем делать это надо было потихоньку, желательно так, чтобы сами Джульетты ничего об этом не знали. Вы же понимаете, что проделать это с шестью тысячами Джульетт было просто невозможно. Поэтому начали мы с тех, кто, если можно так выразиться, был под рукой...
Дик Уиллет вздохнул и, закрыв лицо руками, откинулся в кресле, в которое усадил его хозяин. Джеронимо замолчал, озадаченно глядя на поникшие плечи сыщика. Наконец Дик поднял голову; увидев его сияющие глаза, Джеронимо еще больше удивился. Дик рассмеялся, легко поднялся на ноги и прошелся по комнате, чуть ли не танцуя.
Слава Богу! Он нашел!

Глава двенадцатая. Яго

- Дело техники! - восторженно восклицал Медведь. - Теперь это дело техники! Мы разыщем этого проклятого любителя Джульетт через "Левкой"!
- Не совсем дело техники, - вяло отвечал Дик Уиллет.
У него наступила реакция. Так бывало практически с каждым преступлением, кроме тех, которые он раскрывал сразу же, на месте. Но если приходилось повозиться, то кончалось это всегда одинаково: на какой-то период времени Диком овладевала апатия, имевшая прямым своим источником злость сыщика на самого себя.
В этот раз повозиться пришлось довольно прилично, в тумане он оставался достаточно долго, так что чувствовал себя теперь из рук вон плохо. Какого черта он не додумался раньше до такой простой вещи! Почему не сообразил сразу, что следовало искать кого-то, кто увлечен именами? Сам чуть умом на них не тронулся, а поискать другого не догадался! Имя Джульетта - единственное, что связывало шесть преступлений в одно, так почему он, дурень эдакий, не мог сразу скумекать, что к чему? Уперся в то, что значение имеет именно само имя, то есть, проще говоря, считал важным не то, что имя совпало, а то, что это было именно имя Джульетта. Между тем суть дела не поменялась бы, будь это Корделия или Офелия, все равно.
Дик посмотрел на Меркурия. Тот, похоже, не разделял его точки зрения. В конце концов, если бы не ты, никто этих Джульетт и вовсе бы не заметил, думал Меркурий. Дик, легко читавший его мысли, несколько успокоился и отхлебнул воды из стоявшего перед ним стакана.
- Все не так просто, - взяв себя в руки, по-деловому заговорил Дик. - Этот проклятый "Левкой" не слишком заботится об удобствах полиции. Иными словами, поиск может занять немало времени. Никакой регистрации там не проводится, любой, кто приходит туда и выражает желание присоединиться ко всем этим сумасшедшим, может назваться вымышленными именем. Это даже приветствуется, потому что потом начинается что-то вроде расследования - как перемена имени повлияла на его судьбу и так далее.
- Черт! - оценил ситуацию Медведь.
- Это еще не все. Работу по отслеживанию носителей имен они ведут в компьютере. Так что вообще концов не найдешь. То есть те или иные члены "Левкоя", узнав подробности жизни той или иной носительницы имени Джульетта, просто заносят эти подробности в компьютер, пользуясь паролем.
- Так что теперь невозможно выяснить, кто их туда занес?
- Плевать, кто их занес, - сказал Дик. - Гораздо хуже то, что любой, кто знает компьютерный пароль и имеет доступ к программе, мог их там прочитать. Понимаете?
- Кажется, да, - отвечал Медведь мрачно.
- Дело было так. Некий человек, назовем его для удобства...
- Ромео, - предложил Медведь.
- Нет, не пойдет, Ромео был слишком благородным человеком, чтобы сейчас его имя служило псевдонимом преступнику.
- "Себя он держит истым дворянином", - подсказал Медведь.
- "Сказать по правде - вся Верона хвалит его за добродетель и учтивость", - подхватил Дик. Он уже перестал удивляться цитатам из Шекспира, которые в последнее время то и дело можно было слышать в полицейском управлении из уст тех, от кого этого меньше всего можно было ожидать.
- Тогда Яго, - внес новое предложение Медведь.
- Пусть Яго, - согласился Дик. - Итак, наш Яго задумал совершить преступление. Причем это преступление серьезное, от него зависит очень и очень многое. И он подошел к делу весьма нестандартно. Он решил, что надо подбросить полиции работенки, чтобы ей было, чем заняться, чтобы она как можно меньше времени тратила именно на то, что он пытается скрыть.
Он замолчал. Какая-то мысль проскользнула в сознании, ушла, потом вернулась. Дик отложил ее пока, чтобы на досуге обдумать как следует.
- Поэтому, - с усилием отрываясь от новой мысли, продолжал он, - этот Яго и стал раздумывать, где бы ему наскрести таких ложных преступлений. Их потом можно будет потихонечку свести на нет, но не сразу, чтобы полиция все-таки побегала и за беготней не заметила его истинных художеств. Но ведь преступления, да еще достаточно серьезные, как говорится, на дороге не валяются. А нашему Яго удалось найти четыре таких преступления...
- Почему четыре? - нахмурился Медведь. - Мы ведь имеем шесть "Джульеттиных дел".
- Потому что убийство - настоящее преступление, и оно наверняка совершено для того, чтобы скрыть что-то, что-то такое, что Фрэйерс знал и о чем не стал бы молчать.
- Шесть минус один - пять, - согласился Медведь.
- А второе - это истинное преступление Яго. Понимаете? Одно из этих преступлений - настоящее. В одном из них Яго должен быть замешан непосредственно.
- Может быть, только в убийстве?
- Нет, - подумав, твердо отвечал Дик. - Не могу доказать этого, но точно знаю - нет. Ему пришлось совершить убийство, чтобы что-то скрыть, и это было ему удобно: он ведь знал, что убийство будет расследоваться в любом случае, его, как говорится, на ноль не умножишь, тем более что Фрэйерс в определенном плане наш коллега. - Та же мысль вернулась, Дик уже с большим удовольствием просмаковал ее и снова как бы отложил в сторону. - Полиция будет рыть землю, чтобы отыскать убийцу адвоката, он это знал.
- Может, он убийство и затевал, а все остальное - для отвлечения? - предположил Медведь.
- Нет. Здесь ведется более хитрая игра.
- Но кто тогда? Кто? Котерс? Котерс - это Яго? Или может быть Яго - это директор Венделер?
Дик расхохотался.
- "Молилась ли ты на ночь, Дездемона!" - воскликнул он. - Молилась ли? Молилась ли? На ночь! На ночь! Дездемона! Дездемона!
- Это же Отелло говорит.
- Неважно, - озорно блестя глазами, заявил Дик Уиллет и подмигнул Меркурию. Дурное настроение окончательно отступило, он снова чувствовал себя полным сил и готовым к работе.
- Что смешного? Кто же их знает? Кто там у нас еще? Тилби?
- Мадлен звонила? - внезапно спросил Дик. Совесть его совсем заела, и накануне он все-таки рассказал своему шефу о знаменательном визите мисс Тилби в его кабинет.
- Звонила, - спохватился Медведь. - Извините меня, с этим "Левкоем" я совсем забыл вам сказать...
Дик и сам забыл о Мадлен, так что чувство справедливости не позволило ему рассердиться.
- И что же?
- Просила поблагодарить вас, извиниться за то, что отняла у вас время. Она передумала. Искать завещание отца нет смысла. Ведь наследство распределено в соответствии с его желаниями, а она никогда не допустит, чтобы ее брат бедствовал. В понедельник Рон Тилби уезжает в Европу.
- Куда именно, не знаете?
- Кажется, в Лондон. Поэтому о завещании вы можете забыть.
Дик решил, что ни за что не забудет об этом завещании.
- Давайте лучше продолжим. Кто там остался у нас? Леанты? "Кливленд"?
Дик молча кивнул. Ребят из "Кливленда" он не подозревал, но после появления конверта с пеплом некоторые сомнения у него все же возникли. Ведь пепел появился практически сразу после его беседы со Стэнли и Дейвом. Поэтому теперь он считал, что сбрасывать их со счетов все-таки рановато.
- Итак, - подвел он итог, - мы имеем кражу драгоценностей из дома супругов Леант, мошеннический перевод денег, кражу ценных бумаг из офиса компании "Кливленд", исчезновение завещания из письменного стола покойного мистера Тилби и кражу статуэток из Музея восточных искусств. И где-то здесь затесался наш дорогой Яго. Я вычислю его. А если я его не вычислю, то его не вычислит никто.
- Продолжайте.
- Яго ведь надо было, чтобы преступления представляли собой не кражу кошелька из сумки домохозяйки в супермаркете. Преступления должны быть крупными, эффектными, тщательно подготовленными. Где их найти? Но, на счастье Яго, он интересовался именами и входил в клуб "Левкой". А может быть, он никогда и не интересовался именами, но узнал о существовании клуба "Левкой" и понял, что может извлечь отсюда пользу для своего замысла?
Дик помолчал и неожиданно добавил:
- Вы знаете, я думаю, что дело здесь в краже статуэток из музея.
- Почему вы так думаете? - встрепенулся Медведь.
- Так мне кажется, - промямлил Дик неопределенно. Он вспоминал слова Джульетты Магетт.
Тетя интересовалась именами, ее всегда интересовало то же, что и шекспировскую Джульетту: что есть имя? Она много читала по этому поводу, даже, кажется, ходила на какие-то собрания или что-то в этом роде...
Джульетта Магетт!
Нет, такого быть не может. Дик верил в свое чутье. Старушка тут совершенно ни при чем. Конечно, она могла и утащить статуэтки, и спрятать их в мастерской - ведь они были у нее под боком... Работала она и там, и там. Могла, безусловно. Отмахиваясь от своей интуиции, упорно твердившей, что Джульетта Магетт здесь совершенно ни при чем, Дик старательно думал о том, что она прекрасно знала привычки директора Венделера и самого директора Венделера и не могла не понимать, что кражу он обнаружит немедленно. Правда, звонок по телефону не вписывался в эту схему... Устраивать ложный звонок никакого смысла не было, а цену статуэткам Джульетта прекрасно знала и сама.
- Нет! - сказал он вслух. - Полагаю, что я ошибся. Я просто вспомнил, что Джульетта Магетт рассказывала мне о своей тете, которая интересовалась именами.
- Магетт - это которая в музее? Смотрительница?
- Да.
Медведь покачал головой.
- Сомнительно что-то.
- Это не она.
- Может быть, сходить в бар "Царевич" и попросить перечислить постоянных клиентов? - предложил Медведь. - Ведь совершенно ясно, что за Джульеттой наблюдали именно там. Как ее фамилия?
- Джульетта Нейенс. Нет, в "Царевиче" нам делать нечего. Разве что поесть. Мы там пообедали а теперь можем поужинать.
- Мысль неплохая, - обрадовался Медведь. - Совсем неплохая. А почему вы думаете, что больше нам там делать нечего?
- Да потому, что тот, кто наблюдал за Джульеттой Нейенс, совсем не обязательно имеет прямое отношение к преступлениям. Он мог просто наблюдать за ней как за Джульеттой, понимаете? Потом он занес эту информацию в компьютер и...
- Понятно, - перебил Медведь. - Но ведь надо было еще и знать маршрут Фрэйерса. Ведь рядом с ним самим никаких Джульетт нет!
- Нет, - согласился Дик, думая о том, что это, пожалуй, верно. Впрочем, тридцать вторая авеню - улица очень оживленная, так что ежедневные прогулки Фрэйерса мимо "Царевича" нельзя было счесть таким уж необыкновенным совпадением. Честно говоря, в этом даже не было ничего особенно странного. - Но все же я не думаю, что наш Яго стал бы сидеть в баре и показывать свою особу всем и каждому. Это было бы противоестественно. Мне кажется, он умеет убеждать людей сделать то, что ему нужно - в этом смысле псевдоним мы выбрали для него очень удачно.
- А почему вы думаете, что он умеет убеждать людей? Как Яго воспользовался ревностью Отелло?
- Отелло не ревнив, а доверчив, - сказал Дик. - И если этой доверчивостью пользоваться умело, можно натворить немалых бед, что и показано в трагедии. Я же думал о Леанте. Рассмотрев ситуацию в деле Джульетты Ригини, Яго обратил внимание на Леанта, как-то вышел на него, познакомился с ним - лично или через кого-то и убедил его заложить камни жены, может быть, даже оказал ему помощь. А ведь это было нелегко, мы с вами говорили о том, какое положение занимает Леант и как он рисковал. Мне это не нравится.
- Почему?
- Потому что, если искомое преступление - это преступление в доме Леантов, то не исключено, что конечная цель Яго - политическая. Вы же знаете, я этого терпеть не могу. Игры политиков приводят меня в недоумение. Ради чего?
- Вопрос риторический, - не согласился Медведь.
Дик вспомнил трюмо мотеля "Скорлупка" и выходку Александра Джонсона и улыбнулся.
- Поэтому я надеюсь, что дело здесь не в Леантах, что их камешки взяли, чтобы полицию чем-нибудь занять. Кстати, отличный ход. Мы ведь и в самом деле забегали, и только я один сразу же почувствовал во всех этих так называемых преступлениях что-то неуловимо кукольное, ненастоящее. Будто они совершены для того, чтобы учить неопытных полицейских их профессии. Они были придуманы. Но не скрою: если бы не Джульетты, я бы списал это на свою нервозность и на слишком большое количество работы.
- Ваша догадка с Джульеттами гениальна, и слава Богу, что у меня хоть хватило умишка вам не перечить, - признал Медведь.
Дик не стал напоминать своему шефу о его многочисленных попытках свернуть сыщика с "Джульеттиного" пути расследования.
- Ладно, - закончил Дик. - Я этого Яго вычислю. Сходим опять в "Царевич". Выпьем этого... квасу и скажем, что теперь совершенно ясно: никто из них не причастен.
- Хорошо, - согласился Медведь. - Только заплатим по счету, как положено.
В "Царевиче" было полно народу, время подходило к шести, все заходили сюда выпить холодненького после работы. Но для Медведя и Дика, конечно, нашлось место. Они попросили только квасу, и когда Джульетта принесла его, Дик сказал:
- Теперь мы совершенно точно знаем, что никто из ваших никак не причастен к преступлению. Но нам требуется ваша помощь. Вы понимаете, кто-то должен был постоянно сидеть у окна и следить за передвижениями Фрэйерса. Может быть, вы заметили какого-нибудь постоянного клиента?
- Не обязательно сидеть у окна, - возразила Джульетта.
Дик огляделся. Действительно, стены практически стеклянные, так что можно даже устроиться возле бара, потягивать напитки и как бы между делом смотреть на улицу.
- Послушайте, - вполголоса сказал Медведь, когда Джульетта отошла, - вы ведь говорите, что жизнь каждой Джульетты изучалась. Может, спросить, кто их задушевные подруги, кто их расспрашивал об их судьбе и так далее?
- Не стоит. Нет смысла. Я ведь объяснял вам. Найти того, кто собирал информацию на каждую из Джульетт, конечно, можно, но это нам не поможет. Я убежден, что лично Яго к этому и близко не подходил.
- Но он должен был зайти сюда. Понимаете: ведь Фрэйерс никак не связан с "Царевичем", кроме того, что каждый день дважды проходил мимо этих окон. Яго, конечно, знал адвоката Фрэйерса...
- Совершенно необязательно, - перебил Дик. - Нет ничего невероятного в том, что он никогда лично его не видел.
- Мне все-таки кажется, что убил его какой-нибудь клиент. Или некто, связанный с противоположной стороной: допустим, клиент Фрэйерса с кем-то судился и этот кто-то счел необходимым расправиться с ним...
"Вы думаете, это связано с его нынешним бизнесом?"
- Все может быть, - вслух сказал Дик, с усилием отрываясь от мыслей о Брунксе.
- Он должен был зайти сюда, - настаивал Медведь. - Или он сам, или убийца, если это не одно лицо. Ведь он, конечно, знал о привычках Фрэйерса, знал, что тот ходит пешком, выяснил его маршрут...
- И тут случайно оказалось, что на этом маршруте расположен "Царевич", а в "Царевиче" - одна из Джульетт, - добавил Дик. - Похоже на правду. И, вероятно, вы правы и в другом: он должен был сюда зайти. Но учитывая верность Брункса своим привычкам...
- Брункса? - удивился Медведь.
- Я хотел сказать - Фрэйерса. Учитывая пунктуальность погибшего, нашему Яго вовсе не обязательно было сидеть в этом баре сиднем часами и светить свою физиономию. Он мог зайти раз, другой, ну третий. Никто не обратил на него внимания, тут толчется полно народу, он увидел, что ему нужно - как улица изгибается, где светофор и прочее. Конечно, можно для очистки совести обойти и другие заведения на этой улице, ведь полицейские опрашивали всех, не только из "Царевича" видно место происшествия. Я прицепился к "Царевичу" потому, что здесь Джульетта. Есть и другая причина: офис Фрэйерса довольно далеко отсюда, но тоже находится на тридцать второй авеню. Убийца, конечно, знал его адрес, а потом наткнулся на адрес бара, где работает одна из Джульетт, и сделал определенные выводы.
- Какие выводы?
- Думаю, что те же, что и сотрудники "Царевича", - сказал Дик. - Он надеялся, что мы хоть какое-то время потратим на то, чтобы покопаться в биографиях русских иммигрантов, надеялся на то, что мы для начала станем подозревать их, как ни шатка эта мысль. Думаю, что это было вроде как дополнительной страховкой. Может, он не особенно на это рассчитывал, но все же думал - а вдруг! Иммигранты - беззащитные, обычно небогатые - ведь их так удобно заподозрить.
- Но он должен был подсунуть нам какой-нибудь мотив.
- Может, и подсовывал, да мы не заметили, а потом махнул рукой.
Вернулась Джульетта.
- Неужели вы больше ничего не хотите? - разочарованно спросила она.
- Мы же сегодня у вас уже пообедали, но я еще приду, обещаю, - улыбнулся ей Дик. - Если что-нибудь вспомните...
- Мы ничего не вспомним, мы тут уже напрягались все, очень уж хотелось помочь вам, но - увы...
- Хорошо, не беспокойтесь. Впрочем, я мог бы сделать так, чтобы вы вспомнили...
- О чем вы? - изумился Медведь.
Дик сделал ему знак молчать.
- Послушайте, - мягко заговорил он, обращаясь к Джульетте. - Ведь вы сами видите, что никто не собирается делать вам ничего плохого. Я никогда, ни одной минуты не подозревал никого из ваших, а теперь совершенно точно знаю, что вы не имеете ни малейшего отношения к убийству. Но при этом я точно знаю и другое. Я знаю, что кто-то из вас знал Фрэйерса.
В глазах у Джульетты что-то мелькнуло.
- Его знало множество людей, - продолжал Дик. - Я не могу подозревать каждого из них. Собственно говоря, мне не так уж и важно выяснить, кто именно из ваших работников был знаком с погибшим, потому что я уверен, что убийства он не совершал и никоим образом в нем не замешан. Однако, если бы сейчас подтвердилось, что я не ошибся, то я бы точно знал, что иду правильным путем. Понимаете?
- Подождите, - отстраненно произнесла Джульетта и скрылась за дверью с надписью "Только для персонала", не обратив внимания на отчаянные призывы веселой компании за столиком у окна.
- Вы думаете... - после паузы начал Медведь, но не договорил. Из той же двери вышел молодой человек и медленно направился к им.
- Кто это? - спросил Медведь потихоньку.
- Антон Погодин, - тут же ответил Дик Уиллет. - Метрдотель. Садитесь, пожалуйста, - любезно сказал он, когда Антон медленно приблизился к их столику.
Медведь молча отодвинул стул, и молодой человек сел. Он явно чувствовал себя неловко.
- Я не стал бы вас обманывать, - заговорил он, не дожидаясь вопросов, - но мне действительно особо нечего вам рассказать.
- Как вы познакомились с адвокатом Фрэйерсом?
- Я с ним не знаком. Я его никогда в жизни не видел. Только из газет на другой день я узнал, что убили именно его, даже полицейские, которые опрашивали нас в первый день, его имени не называли. Клянусь вам.
- И напрасно, - сказал Дик, - не клянитесь. Я верю вам, я знаю, что вы говорите правду.
- Я только звонил ему по телефону, - продолжал Антон, чуть приободрившись. - Мне сказали, что он очень хороший адвокат, и я ему позвонил - мне нужна была помощь в продлении рабочей визы. Он сказал, что не занимается подобными делами, это не его профиль. Я очень просил сделать исключение, но он объяснил мне, что это ничего не даст, потому что надо обращаться только к специалисту.
- Он вам кого-нибудь рекомендовал?
- Нет. Я спросил его об этом, но он сказал, что далек от иммиграционных законов, что даже никто из его коллег и друзей не специализируется на этом. Ну, я поблагодарил и попрощался. Это все.
- Ну и отлично, - заявил Дик Уиллет. - Спасибо, идите работайте и забудьте об этом. Мы понимаем, что у вас были основания солгать и скрыть...
- Я не лгал и ничего не скрывал, - перебил Антон.- Меня никто не спрашивал об этом. Полицейские спросили только, приходил ли он в "Царевич" и видел ли я его когда-нибудь. А он сюда никогда не заходил, я и не знал, что это он каждый день тут гуляет, и никогда его не видел. Да и потом - так уж случилось, что когда выстрелили, я был недалеко, сразу прибежал...
- И вы сочли, что лучше помолчать, - сказал Дик примирительно. - Все! Инцидент исчерпан.
Поколебавшись, Антон встал и ушел. Медведь восхищенно взглянул на Дика.
- Работа - высший класс! - провозгласил он. - Просто блеск!
- Теперь все ясно. Наш друг Яго надеялся, что эта история всплывет, может, думал, что Антон рассказывал о ней кому-то...
- Конечно, рассказывал, ведь Джульетта об этом знала, - вставил Медведь.
- Может быть, от нее узнал об этом и Яго. И именно поэтому Фрэйерса убили возле бара "Царевич". Он, конечно, понимал, что мы не купимся на эту версию, но надеялся, что много времени уйдет на ее проверку.
- Почему вы думаете, что он понимал, что мы не купимся на эту версию?
Дик помолчал.
- Есть причины. Давайте оставим пару долларов и пойдем.
- А удобно уйти, не попрощавшись? - засомневался Медведь.
Но Дик вдруг расстроился, и ему не хотелось ни с кем разговаривать. Он точно помнил, что двух долларов за квас будет с лихвой достаточно, положил деньги на стол и поспешно направился к входу - Медведь еле поспевал за ним.
- Что вы? - чуть задыхаясь, спросил он.
Дик резко остановился, повернулся.
- Вам не кажется, что в наших рядах есть предатель? - спросил он.
- Предатель?
- Вам не кажется, что наш Яго слишком хорошо осведомлен о том, что происходит в полиции?
- Господи, что это такое вы говорите? - потрясенно пробормотал Медведь.
- Может быть, я и ошибаюсь, - признал Дик, которому для разнообразия очень хотелось ошибиться.
- Никто не знает о деле с ценными бумагами из "Кливленда"... - начал Медведь. Но сзади раздались торопливые шаги, и они с Диком невольно обернулись. Их догонял Антон Погодин, державший в руках небольшой конверт.
- Мистер Уиллет, - чуть задыхаясь, выговорил он. - Пожалуйста, извините меня! Я не хотел создавать вам лишние проблемы и мешать вашей работе!
- Вы не создали мне ни единой проблемы, не было бы проблем даже в том случае, если бы я ничего так и не узнал, - твердо сказал Дик. - Просто... я не люблю, когда чего-то не понимаю, так что рад был с вами поговорить. Забудьте о этом.
- Постараюсь... а это вам, - и Антон быстро сунул в руку Дика конверт, после чего опрометью бросился обратно в "Царевич".
- Господи! - испуганно пробормотал Дик. Он быстро вскрыл конверт и, убедившись, что там не деньги, вздохнул с некоторым облегчением и вытащил сложенную вдвое бумажку уже спокойнее. Бумажка была вся исписана, и Медведь воодушевился.
- Еще какая-то информация! - взволнованно предположил он.
Дик прочел первые несколько фраз и рассмеялся.
- Информация, это верно, - согласился он. - Только не еще какая-то, а еще какая! - и он отдал листок Медведю, который тут же принялся читать и тоже очень развеселился.
На листке зеленоватой бумаги крупным твердым почерком и на отличном английском языке был подробно изложен рецепт фирменного блюда ресторана - жаркого "Царевич".

- Итак, что мы имеем? - рассуждал Дик, осторожно ведя машину по тридцать второй авеню. - Мы имеем Джульеттино дело, в котором место, где работала Джульетта, использовано с особой целью. Помните, я говорил вам, что только Джульетта Нейенс из бара "Царевич" не имеет никакого отношения к преступлению, она просто оказалась рядом. Из этого я и сделал вывод, что убийство вообще стоит особняком - и не ошибся. Бар "Царевич" просто предоставил нашему Яго подозреваемого. Правда, он не учел круговой поруки, связывающей иммигрантов, а также того, что Фрэйерс не сделал никаких записей о звонке Антона Погодина - во всяком случае мы таковых не нашли. Поэтому подозреваемый нам и не попался. Может быть, наш друг Яго узнал от кого-нибудь, что "Антон обращался к Фрэйерсу, и тот ему отказал", но не думал, что речь идет об обычном телефонном разговоре.
Дик замолк, потом вдруг притормозил, съехал к краю и остановил машину.
- Что вы? - спросил Медведь.
- Я думаю, - медленно сказал Дик, - что если бы утечка информации шла из полиции, Яго давно узнал бы о том, что номер с подозреваемым в убийстве не прошел, и что-нибудь предпринял бы. Слава Богу! Похоже, что я ошибся. Кстати, об этом говорят и другие факты.
- Какие факты?
- Конверт с пеплом. Помните, я говорил, что я побывал в "Кливленд" - и конверт с пеплом пришел сразу же, на другой день. Но ведь дело "Кливленд" - секретное, никто, кроме нас двоих, о нем не знал. Значит, если вы или я не снабжаем Яго информацией, что я исключаю, никакой утечки нет, и это просто совпадение.
- Я рад, что вы ошиблись, - признался Медведь. - И вообще рад, что своим можно по-прежнему доверять, и... ну просто так. А то вы все время правы и правы, прямо страшно делается.
- Да уж, - покладисто согласился Дик, - с меня не мешает сбить немного спеси. Но только не в этом случае. Я уверен, что все же ошибся не слишком сильно. Мне надо подумать. Мне надо очень, очень хорошо подумать...
- Да вы не волнуйтесь так, - сочувственно сказал Медведь, - ведь уже почти все сделано. Как бы они там ни секретничали со своими компьютерами, я не верю, что невозможно найти заинтересованное лицо. Выявим всех и станем сужать круг.
Дик покачал головой.
- Он мог просто бросить это дело. Он мог брать нужную ему информацию из Интернета, вообще никак никому не показываясь.
- Разве по компьютеру нельзя узнать, откуда...
- Нет. Джеронимо дал мне нужный пароль, и я просмотрел всю информацию по Джульеттам. Там есть практически все, что нужно. Интересно, что фамилии не названы, однако тому, кто в этом заинтересован, сориентироваться легче легкого. Там, например, написано: "Джульетта Н." И дальше - работает в русском баре. А потом, как и у всех остальных Джульетт, идет что-то вроде дневника, и в одном месте случайно упоминается тридцать вторая авеню. Да если б и не упоминалась, все равно уже найти можно. Или, скажем, "Джульетта  М". Работает смотрительницей в музее. И дальше - про интерес к восточному искусству, разговоры с директором и организацию мастерской инвалидов. Надо быть просто идиотом, чтобы не найти ее. Джульетта Пенн - вообще задачка для первоклассников, потому что там упоминается имя ее портнихи и колледж, который она заканчивала. Есть и такая запись: "Джульетта Р. работает горничной у супруги известного политика Л." И дальше - куда и когда она переезжала вместе с хозяевами, а поскольку ее брали повсюду, то вычислить, о ком идет речь, проще простого.
- А кошка? - заинтересовался Медведь.
- На кошку Котерса отведена отдельная страница с записями: "Кошка - стоит ли?" Потом приписка - "Стоит", видно, отвечал кто-то другой. И дальше - совет сделать то, что сделал недавно я сам: узнать у  Котерса, почему он назвал кошку Джульеттой, в честь кого-то или просто так, и выяснить хотя бы подробности состояния ее здоровья. Джульетты, видите ли, часто страдают заболеваниями дыхательной системы - так вот, все ли в порядке у рыжей Джульетты?
- Ненормальные, - оценил Медведь. - А как же они нашли кошку?
- Там просто названо имя Котерса, полностью. И указано, что Джульетта живет в полном достатке, ее холят и лелеют, потому что дом богатый и хозяин в ней души не чает.
- Еще шестая Джульетта осталась, - подсказал Медведь.
- Джульетта Фостер, сестра покойного мистера Тилби. Указана как "Джульетта Ф.",  по ней почти ничего нет. Но, очевидно, были и другие пути поиска, так что ее тоже отыскали. Кстати, я посмотрел и всех остальных Джульетт - ничего интересного, ни одна в поле зрения полиции не попадала.
- Сколько там их?
- Немного, штук десять отсилы. Так что наш Яго отобрал этих шестерых, потому что именно они существовали в таких обстоятельствах, которые могли помочь ему воплотить в жизнь свой замысел.
- О каком замысле вы все время говорите?
- О замысле Яго. Он что-то затеял. Может быть, преступление уже совершилось...
- Нам бы сообщили.
- Вы ошибаетесь. Если бы это было такое преступление, которое попадает в поле зрения полиции, он не стал бы городить такой огород. Это нечто, что останется тайным, если я не возьмусь за это дело. И чтобы осуществить это нечто, понадобилось убийство Фрэйерса и целая цепь других "преступлений", которые отвлекали внимание полицейских от одного-единственного, того, ради которого собирали информацию по Джульеттам.
- И понадобилась кража денег со счета Котерса, она ведь тоже настоящая, - подсказал Медведь.
- Это идет ступенью ниже.
- В каком смысле?
- Неужели вы не догадываетесь, куда пошли деньги, снятые со счета Котерса?
- Как куда? В карман Яго!
- Да нет же! Он понадобились, чтобы оплатить убийство. Не сам же Яго стрелял во Фрэйерса. У этого человека отличные задатки, и он идет к какой-то цели, о которой нам и предстоит узнать.
 Дик свернул на парковку. После кваса у него в желудке было какое-то неприятное ощущение, после обеда прошло довольно много времени, он давно не ел, а чтение рецепта жаркого "Царевич" разожгло аппетит, но все же на еду тратить времени Дик не стал. Ему не терпелось.
- Я только немного посижу, - сказал он Медведю. - Посижу и подумаю. Я почти уверен, что осталось несколько часов до того момента, когда мы узнаем имя Яго. Настоящее имя.

Глава тринадцатая. Загадка адвоката Фрэйерса

Три с половиной часа потребовалось Дику Уиллету, чтобы совершенно точно и определенно сказать, кто стоит за Джульеттиными преступлениями. Одного ему не удалось сделать: выяснить, зачем ему это понадобилось.
Дик пригласил Медведя к себе, потому что ему не хотелось тащить в его кабинет все свои разрозненные записи. Хоть он и был уверен, что хода своих мыслей не забудет никогда, все же смотреть на эти записки ему было приятно. Убедиться в том, что ты умнее других, всего здорово. К тому же подобные разговоры он предпочитал вести в обществе Меркурия.
- Остался один, самый последний аккорд, - сказал он своему начальнику, когда тот вошел и уселся на стул для посетителей. - Последний аккорд. И если выяснится, что я не ошибся, можно производить арест виновного. Можете ли вы позвонить куда-нибудь и узнать, как звали отца покойного мистера Тилби?
- Я узнаю, но ведь вы сразу же скажете, что так и думали и что и без меня знали, как его зовут. Имена, имена, имена... голова уже идет кругом.
- Я не знаю, как именно его зовут, клянусь вам, - отвечал Дик.
Медведь неохотно взялся за телефонную трубку. Он не стал связываться с адресной службой, а просто позвонил каким-то знакомым.
- Рочестер, - сказал он, кладя трубку.
- Я так и знал! - воскликнул Дик Уиллет.
- Ну вот, пожалуйста!
- Простите. Но я действительно так и знал...
- А почему, собственно, его имя обязательно должно быть именно Рочестер?
- Не обязательно. Но оно начинается и кончается на "Р", - пояснил Дик, накручивая телефонный диск. - Я позвоню, чтобы снова занялись шифром, а вы, пожалуйста, проследите, чтобы Рона Тилби не выпускали за границу. Он ведь должен был улетать в Лондон? Его придется арестовать.
- Арестовать?
Дик сделал Медведю знак рукой и заговорил в трубку. Медведь оторопело слушал, как он просит немедленно вернуться к попыткам расшифровать записи на листке Фрэйерса, используя ключевое слово "Рочестер".
- Я полагаю, надо поторопиться, - положив трубку, сказал Дик. - К тому же я могу рассчитывать здесь только на вас - ведь пока у нас нет ни единого законного основания для того, чтобы задержать Рона Тилби. Придется что-нибудь придумать, но в этом я не силен.
- Вы мне ручаетесь... - начал Медведь.
- Ручаюсь. Постарайтесь не упустить его. Видите ли, я пока даже представить не могу, в чем тут дело, ради чего он все это затеял и провернул, но это он. Задержите его. Проследите, чтобы его под каким-нибудь предлогом не пускали в самолет.
Медведь молча встал и вышел. Отсутствовал он довольно долго, а Дик перебирал свои бумажки. Нет, он не ошибся, другого варианта просто быть не может. Меркурий, судя по выражению его глаз, думал точно так же.
- Вот посмотрите, - начал Дик втолковывать вернувшемуся Медведю. - Я упустил одну очень важную деталь, которая буквально лезла в глаза. И хотя о ней упомянули только один раз, я должен был, обязан был обратить на это внимание. Адвокат Брункс сказал: Ее муж, Фостер, умер полтора года назад. Кстати, он был неплохим полицейским. Именно после его смерти сладить с молодым Тилби стало окончательно невозможно - раньше он дружил со своим дядей, и тот мог хоть как-то его контролировать... Понимаете? Никаких ненадежных парней, которые работали бы на преступника информаторами, у нас здесь нет. Просто Рон Тилби с малолетства слушал полицейские рассказы и превосходно знал всю нашу кухню. Он знал, какие дела находятся в нашей компетенции так или иначе, какие - по территориальному признаку, какие нам передадут. Знал, какие дела поставят на особый правительственный контроль. Знал, что, разыскивая убийц Фрэйерса, полиция прежде всего станет искать машину. Обратите внимание, как изящно он решил этот вопрос! Использовал машину дважды: не только для убийства, но и для того, чтобы забрать у Леанта драгоценности. Ведь наверняка тот вышел из дома и отдал их людям, находившимся в бирюзовом "Мерседесе"... Машину найдут нескоро - так пускай ищут! Он знал, что после того, как на нас обрушится убийство, кража ценных бумаг, мошенничество с банком, исчезновение редких статуэток, пропажа драгоценностей жены известного политика, нам будет не до того, чтобы разыскивать исчезнувшее завещание, особенно если учесть, что воля покойного была всем известна и выполнена полностью...
- Так значит, дело в завещании! - воскликнул Медведь.
- Видимо, да, - поколебавшись, согласился Дик. - Вероятно, покойный туда все же что-то вписал. Но штука в том, что сын его и так лишен наследства. И вписать отец туда мог, насколько я понимаю, только распоряжение все же не обделять сына, так что причин красть завещание у сына на первый взгляд нет решительно никаких.
- Но вы говорите, что он готовит какое-то другое преступление...
- ... и в этом преступлении завещание играет далеко не последнюю роль - ведь иначе он не стал бы красть его и привлекать внимание полиции к своей семье и своей персоне.
- Но что это может быть?
- Не знаю. Ума не приложу. Надо проверить, нет ли у покойного Тилби еще какого-нибудь имущества, но я уверен, что нет. Это было бы слишком просто.
- Но как вы догадались? Только из-за дяди-полицейского?
Дик улыбнулся.
- Ну что вы. Все указывает на молодого Тилби. Теперь-то я это ясно вижу и удивляюсь своему тугодумству. Во-первых, я рассудил так: ключевым должно оказаться самое неважное и незначительное с виду преступление. Остальные совершены, чтобы  отвлечь полицию от того, что и без того ее не слишком занимало. Таковым является исчезновение завещания мистера Тилби. Второе: сначала я решил, что в деле самого нашего Яго не должно быть Джульетты. Потом же подумал, что, возможно, интерес к именам идет как раз из его семьи, это было бы логично. Но тогда в этой семье, предположил я, должна быть не только Джульетта, могут быть и еще необычные имена. Ни в одном деле таковых нет, участники и свидетели всех дел носят имена распространенные и простые. Исключением стала лишь только Мадлен Тилби. Ее французское имя необычно для Америки. Я позвонил адвокату Брунксу. Он ведь ничего не знает о нашей эпопее с именами, поэтому без долгих колебаний рассказал мне, что Мадлен несколько месяцев была безымянной, пока родители выбирали ей имя, и что ее мать придавала этому огромное, какое-то особенное значение. Это была всего лишь догадка, причем с большой натяжкой, но она подтвердилась. Я совершенно убежден, что миссис Тилби имеет какое-то отношение к обществу "Левкой" и что имя сестры мужа именно ее навело на мысль исследовать жизнь Джульетт. Впрочем, последнее предположение достаточно смело. Но в противном случае придется признать, что чье-то решение разбираться с Джульеттами и наличие Джульетты в семье Тилби - совпадение.
- Это не так важно, - сказал Медведь.
- Правильно, но мне просто любопытно. Значит, Рональд Тилби знал и об изучении имен. Не забудьте, что Джульетта Фостер была сестрой его отца и женой того самого полицейского, с которым он дружил с детства и который, по словам адвоката Брункса, один и мог с ним сладить. Кстати, именно на Джульетту Фостер в компьютерных сплетнях "Левкоя" было информации меньше всего. Помните, я вам сразу сказал: других Джульетт было найти легче легкого, а вот как нашли Джульетту Фостер, на которую почти ничего нет, непонятно. Одно это указывает на семью Тилби.
- Вы знаете, - поразмыслив, сказал Медведь, - есть и еще одна причина, почему я верю в вашу правоту - виновного надо действительно искать в семье Тилби.
- Еще одна причина? - повторил Дик.
- Да. Она ни для кого не имеет никакого значения. Кроме меня. Дело в том, что я отлично помню, как первого июля вы выслушали описание всех шести дел и сразу же сказали: "Я беру дело с завещанием".  Я верю в ваше чутье.
- Должен признать, что ничего подобного тогда не приходило мне в голову, и я совершенно об этом забыл, - признался Дик Уиллет, впрочем, очень польщенный. - На Тилби я грешу по совсем иным причинам.
- А его сестра? Зачем она приходила?
- Эта молодая леди не по годам рассудительна, - сказал Дик. - Полагаю, она чувствовала, что происходит что-то неладное. Видимо, особенно ей не понравилось, что брат перед отъездом перевел на ее имя родительский дом - именно по этой причине она в разговоре со мной не упомянула об этом ни словом. Рон, вероятно, был не свободен от привязанности к сестре и хотел сделать для нее все, что возможно. Мадлен же поняла, что он не собирается возвращаться, и не знала, что и думать. Она достаточно рассудительна, чтобы не считать, как все молодые, что разберется и без нудных стариканов, она может оценить и опыт, и талант, поэтому и пришла сюда. Очевидно, за то время, которое она попросила на раздумья, случилось нечто, что утвердило ее в ее подозрениях, и причинять зло брату она не пожелала. А может быть, надеется сама образумить его.
- Но неужели он мог один все это сделать?
- Что вы, нет, конечно. У молодого человека масса неподходящих знакомств. На это намекал мне адвокат Брункс. Рон Тилби у меня на подозрении с того самого момента, когда Брункс, этот образец невозмутимости и сдержанности, открытым текстом заявил мне, что молодой Тилби ему не нравится. На меня это произвело сильное впечатление, особенно по контрасту с той несомненной симпатией, которую он питает к его сестре и матери.
- Однако он от вас что-то скрыл.
- Он сделал глупость несусветную, но я теперь знаю, что именно. Почти наверняка знаю. И думаю поехать к нему и задать прямой вопрос, мне кажется, он не откажется отвечать. Я вообще намерен все рассказать господину Брунксу, конечно, с вашего разрешения.
- Вы прекрасно знаете, что поступите так, как сочтете нужным, - несколько раздраженно сказал Медведь. - А что же...
- Он не хотел говорить мне, что убитый Фрэйерс много лет назад был адвокатом старшего Тилби, отца того Тилби, который умер полторы недели назад.
- Да что вы! - воскликнул Медведь.
- Вы знаете, он мне сказал: "Вы думаете, Фрэйерса убили из-за его нынешних дел?" Нынешних! Он беспокоился о своих клиентах, поэтому и выразился так неосторожно. Тилби - его клиенты, он с большим участием относится к этой семье. Маргарита Фрэйерс сразу узнала фамилию Тилби в списке, который я ей дал. И промолчала, потому что это дело как раз очень давнее, так что она была убеждена: убийцу найти мне это не поможет, так что нарушать волю мужа и разглашать тайну имени клиента не стоит.
- Могли быть и какие-то другие люди, которые были клиентами Фрэйерса и которых знает Брункс. Теоретически могли. Но я думаю, что вы правильно угадали.
- Как только будет расшифрован листок, мы узнаем, так ли это. Я уверен, что имя, начинающееся с одинаковых букв, которое вычислил компьютер, - Рочестер.
- Жалко, что эти Тилби не русские, - вставил Медведь.
- Почему? - удивился Дик.
- Потому что тогда этого самого покойного Тилби называли бы по имени его и его отца, и имя отца сразу бы всплыло.
Дику этот комментарий понравился ужасно.
- Правильно, - сказал он с удовольствием, - он был бы Рочестерович. Кажется, это произносится именно так, я смотрел русские отчества в книгах, в "Анне Карениной", например. Вы правы - жаль! Но что поделаешь!
- И что же теперь делать?
- Начинайте работать. Пусть ребята как следуют покопаются с окружением Рона Тилби, я убежден, что они разыщут исполнителей всех пяти дел. Берите их без колебаний. Обратите особое внимание на  тех, кто организовал похищение ценных бумаг из офиса "Кливленд". Времени у Рона Тилби было много, отец был жив, хотя и болел...
- Вы думаете, что...
- Ничего подобного. Тилби умер своей смертью. Я сильно подозреваю, что мой главный довод для вас ничего не значит, и поэтому...
- Какой довод?
- Я думаю, что Рон Тилби любил своего отца. Что он любит мать и сестру. При его-то наклонностях и задатках он мог сотворить все, что угодно, и при жизни родителя. Однако он не хотел огорчать его, а у матери есть Мадлен. Кроме того, я уверен: здесь какая-то хитрая штука, о которой знал его отец, но понятия не имели мать и сестра.
- Да, - признался Медведь, - выглядит не так уж убедительно.
- Хорошо, второй мой довод вам будет ближе. Рон никак не мог допустить, чтобы к смерти его отца было проявлено особое внимание. Понимаете? Малейшее подозрение в том, что с этой смертью что-то не так, было для него смертельно опасно. Это могло свести на нет все его планы, ведь он должен был любой ценой остаться вне внимания полиции.
- Это другое дело, - признал Медведь.
- Тилби умер своей смертью, - повторил Дик. - Так что времени у Рона было полно, и он не спеша приглядывался к людям, обстоятельства жизни которых можно было почерпнуть из Интернета, набрав нужный "Джульеттин" пароль, а иногда и помочь себе наружным наблюдением. Наверняка, например, он наблюдал за порядками в доме Фрэйерсов - а может быть, не он, а те, кого он нанял, чтобы застрелить адвоката. Узнать, в каком банке у Котерса счет, найти в этом банке подходящего человека, подцепить его на больном ребенке... На все это нужно время и время... Найти какой-то компромат на Леанта, заставить его украсть драгоценности собственной жены. Вероятно, Леант получил заверение в том, что они тут же вернутся, и Тилби сдержал свое слово. Конечно, ему кто-то помогал, причем эти помощники понятия не имеют, каковы его основные цели. Об этих целях знает только один человек - он сам.
- И вы, - предположил Медведь.
- Пока у меня нет даже ни одного разумного предположения, - признался Дик. - Конечно, штука тут в завещании. Что-то там такое было, ради чего Тилби и уничтожил его. Кстати, об уничтожении: ищите тех, кто имеет отношение к исчезновению ценных бумаг из "Кливленд", особенно тщательно. Я тут навел справки. Есть какой-то закон, касающийся уничтожения наличных денег в присутствии нескольких свидетелей; что-то там в таком случае делают, что деньги как-то возвращаются обратно. Если я правильно понял, закон этот связан с необходимостью поддерживать оборот наличных. Ловкий адвокат сумеет обратить это на пользу моим благодетелям, но нужны четкие, ясные, не вызывающие сомнений свидетельские показания. Бумаги были уничтожены, сожжены. Конечно, сделал это не кто-то один, показаний одного свидетеля ведь будет недостаточно.
- А кто ваши благодетели? - полюбопытствовал Медведь.
- Пенн и Динерс. Вот, подарили мне хорошего друга, - Дик указал на Меркурия. - Надо им помочь, к тому же, я обещал вам уладить это дело и намерен сдержать свое слово.
- Вы думаете, это возможно?
- Почти уверен. Но нужно искать как следует. Я полагаю, придется рискнуть и объявить, что бумаги нашлись, чтобы развязать ребятам руки. А еще лучше приврать, что пропадали вовсе не эти документы, а какие-то другие, не такие серьезные. Пусть ищут. Обязательно выяснится, что Дейв кому-то давал ключ или оставлял его где-нибудь - ну, словом, дело техники.
- К тому же кто-нибудь из тех, кого удастся задержать, может помочь вывести на Тилби, - сказал Медведь.
- Вряд ли. Не думаю, что он показывался лично. Помните, я вам говорил, что все преступления тщательно спланированы. Теперь понятно, почему: времени у него было полно, он никак не был связан ни с одним из этих преступлений - только через Джульетт. Спокойно, без спешки и лишнего шума, он готовил почву, добывал нужную информацию. Думаю, он все же особенно не рассчитывал на то, что все шесть преступлений обрушатся на нас в один и тот же день, надеялся, что будет за два-три дня, но ему просто повезло. И недаром Брунксу показалось подозрительным и неестественным, что Рональд Тилби не стал протестовать против условий отцовского завещания. Это тоже было одно из соображений, на основании которых я и определил виновного.
Зазвонил телефон.
- Да! - сказал Дик в трубку. - Да? Ну, слава Богу, - он прикрыл мембрану ладонью и сказал Медведю: "Рочестер подошел"! - И что? Что? Ничего не понимаю! А что это значит? Хорошо, давай, я тут разберусь.
- Что? - в нетерпении спросил Медведь, когда Дик повесил трубку.
- Как только им дали ключевое имя "Рочестер", список стал легко поддаваться расшифровке, - недоуменно сказал Дик. - Но получилась бессмыслица какая-то... Сейчас он пришлет по факсу.
- Незнакомые имена?
- Вообще не имена. Точнее, имен только несколько. Среди них имя Рочестера Тилби. Остальное ерунда какая-то. Вот! - добавил он, услышав сигнал факса.
Оба подскочили к факсовому аппарату и в нетерпении смотрели на медленно ползущий оттуда листок бумаги.
- Что, не могли начать подставлять разные имена с одинаковыми на начале и конце буквами? - раздраженно спросил Медведь. - Их ведь не так и много!
- Никто не был уверен, что это имя. А потом - ведь это не их работа, он просто помог мне, потому что кое-чем мне обязан, - напомнил Дик.
- Да, - сказал Медведь, - как это я не догадался!
Листок наконец появился полностью. Склонившись над ним, Медведь и Дик прочитали:
Рочестер Тилби
Луковица
"Гость"
Фуллерен
Сажа
Сфера
Шар
Шестьдесят
Семьдесят
Полочки для книг
Штутгарт
Кольца
"Хозяин"
Экология
Регент
Сто тысяч долларов
Экономная фигура
Испарение
Луч
Восемьсот
- Что это значит, черт меня подери! - в полном изумлении воскликнул Медведь.
- Если бы я знал! - сказал Дик задумчиво. И они снова склонились над списком.
- Кто такой Фуллерен? - спросил Медведь. - Я от этих имен умом тронусь, честное слово!
- Не знаю, мне такой не попадался, запросите адресное бюро.
- Тут еще Регент и... ах да, вот, какой-то Штутгарт.
- Штутгарт - это город в Германии, - сказал Дик. - Но может быть и фамилия такая. На всякий случай запросите. Регент - так называли королей, которые назначены королями, пока, например, не подрастет законный наследник.
- Этот регент решительно выпадает из общей картины. Я уж подумал, это что-то, связанное с физикой.
- Скорее с химией, - задумчиво отозвался Дик. - Ведь Тилби сделали свое состояние на химической промышленности. Но, насколько я понимаю, только слово "испарение" имеет к ней прямое отношение. Ну, может, "сажа" еще.
- Мафиозные записки какие-то, - заметил Медведь. - Что за "гость"? Что за "хозяин"? Сто тысяч долларов - это деньги. Интересно, к чему они тут? И вот еще - восемьсот. Только неизвестно, восемьсот чего. Наверное, тоже долларов или тысяч долларов. А вот и еще цифры - шестьдесят и семьдесят. Тоже тысяч долларов, что ли?
Дик задумчиво перечитывал список.
- "Сфера" и "шар", насколько я понимаю, - это одно и то же. Сюда же с некоторой натяжкой можно добавить и "кольца". А вот куда пристроить "луковицу" и "луч", я решительно не знаю.
- Что за "экономная фигура"? - внес свою лепту Медведь, вглядываясь в список.
- Полагаю, тот же шар, - неуверенно сказал Дик. В свое время он любил геометрию, но не занимался ею со школьной скамьи и многое забыл. - Мне кажется, что шар - самая экономная фигура из объемных.
- Что это значит?
- Значит... наименьший объем при той же емкости, - неуверенно предположил Дик. - То есть, проще говоря, занимает меньше всего места в пространстве по сравнению с другими фигурами, а объем с ними может быть один и тот же. Впрочем, нет, это, кажется, вздор. Наверное, все-таки экономность потому, что все расстояния до центра одинаковы, в какую точку на поверхности ни ткни.
- Ну хорошо, а причем здесь, например, кошка Джульетта?
- Полагаю, что к этому она не имеет никакого отношения, - предположил Дик. - А то вообще спятить с ума можно будет. Дайте мне это. Если хотите, снимите себе копию.
- Нет, увольте, - уклонился Медведь. - Дождались, ничего не скажешь! Расшифровали долгожданный листочек! Теперь и вовсе ни черта не разобрать!
- Разберем, - возразил Дик, но без особой уверенности. - Вы позвоните, пожалуйста, в адресную службу.
- Конечно. Как его там? Фуллерен? - Медведь взялся за телефон.
Дик Уиллет пристально вчитывался в двадцать шесть слов на белом листке бумаги. Нет, он ничего тут не может понять! Что означают эти цифры? Вряд ли суммы, ведь в одном случае так и написано - сто тысяч долларов. Если бы речь шла о деньгах, то и в трех других случаях указали бы единицу измерения. Или нет? Ведь это не документ, а просто чьи-то беглые заметки. И ни слова о Джульетте; стало быть, к молодому Тилби это скорее всего не имеет никакого отношения. Ведь он даже пароль, на который сняли деньги, и тот избрал "Джульетта" - вероятно, из чистого озорства.
- Сейчас дадут список Фуллеренов, найдется, наверное, с десяток Штутгартов и парочка Регентов, - устало сказал Медведь, положив трубку. - Что нам это даст?
- Надо же с чего-то начинать.
- Меня еще очень интересуют "полочки для книг", - сказал Медведь. - Что бы это могло означать? Ни на физику, ни на химию непохоже.
- Где? Ах да, действительно. "Полочки для книг". Черт его знает!
- Ерунда какая-то.
Они помолчали.
- Нам еще повезло, - заметил после паузы Дик Уиллет, - что имя Рочестера Тилби все-таки фигурирует здесь. Ведь я был убежден, что это список имен и фамилий! Я ошибся, но мне здорово повезло: здесь есть то самое имя, благодаря которому раскрыли весь шифр. Я точно просчитал, что виновен Рон Тилби, и "Рочестер" явилось как бы проверочным словом. Если бы его отца звали как-то иначе или если бы его имя не входило в этот странный перечень, еще неизвестно, как бы все обернулось.
- Да, вы правы, конечно, мне и в голову не пришло посмотреть на вещи с этой точки зрения. Но список - если он заслуживает подобного наименования - что с ним-то делать?
- Посмотрим на то, что выдаст адресная служба, - несколько уныло предложил Дик. Список был такой странный, что он даже азарта не ощущал. Впрочем, отчасти сказывалась сильная усталость.
- Мне надо поспать, - сказал Дик решительно. - У меня нет никакого желания ломать себе голову, что это за список, а это верный признак того, что я нуждаюсь в отдыхе. Если мне не хочется работать - значит, я на пределе. Я всегда хочу работать, так что надо ехать домой и отдыхать.
- "И с радостью такой сюда вернуться, что в двадцать тысяч раз превысит горе, которое сейчас ты ощущаешь", - заявил Медведь.
- Этот брат Лоренцо понимал толк в жизни, - признал Дик. - А у вас замечательно получается декламировать стихи. Сразу видно, что вы чувствуете их мелодику.
- Я их легко запоминаю, - сообщил Медведь, возгордившись от комплимента.
- Оно и видно.
Вошел дежурный и протянул Дику зеленоватые листки компьютерной распечатки - подоспели Фуллерены, Штутгарты и Регенты. Примерно четверть часа Дик Уиллет и его шеф просидели, уставившись в эти листки, но ни одного знакомого лица, ни одного знакомого адреса не увидели. Никаких ассоциаций ни у того, ни у другого не возникло.
- Спать! - возвестил Дик Уиллет, решительно поднимаясь. - На сегодня достаточно! Вы уверены, что этого Рона Тилби не выпустят? Он как раз сегодня или завтра собирался сматываться.
- Не беспокойтесь.
- И вот еще что, - попросил Дик уже с порога. - Нам надо бы ознакомиться с завещанием Рочестера Тилби, если таковое существовало. Я полагаю, что оно еще как существовало - именно за его существование и поплатился жизнью несчастный адвокат Фрэйерс. Я знаю от Брункса что все свое имущество Рочестер Тилби оставил своим детям - отцу нашего дорогого Яго и Джульетте Фостер, в девичестве Тилби. Но все же не мешает посмотреть. Позвоните прямо сейчас, я, пожалуй, все-таки подожду. Вдруг всплывет что-нибудь эдакое, например, что это завещание тоже украли!
Медведь снова уселся к телефону.
- Ответ будет примерно через четверть часа, - закончив разговор, сказал он Дику. - Подождете?
Дик вздохнул.
- Конечно, как же иначе.
- Вы можете ехать домой, а я тут дождусь ответа и позвоню вам, вы как раз доберетесь, - предложил Медведь.
- Вы устали не меньше меня, - кратко сказал Дик, полагая, что это ответ, и сел опять за свой стол. Ему показалось, что и у Меркурия тоже какой-то усталый вид.
- Может быть, обратиться за консультацией к химикам? - предложил Медведь. - Или к физикам?
- Это само собой разумеется. Есть один человек, кое-чем мне обязан.
Медведь кивнул.
- Но это все завтра, а сейчас надо сделать чисто полицейскую работу - выяснить фамилии, адреса, подробности завещания Рочестера Тилби. Фамилия перед нами, они ничего нам не дали. Теперь завещание.
- Как он странно действовал!
- А с моей точки зрения он действовал очень даже логично. Первая ступень - исчезновение завещания.  Я еще не знаю, зачем ему было нужно, чтобы завещание исчезло, но непременно узнаю это. Вторая ступень - убийство Фрэйерса, который наверняка знал о том, что на самом деле было написан в этом завещании или, во всяком случае, мог догадаться, так как владел какой-то опасной для Яго информацией. Обратите внимание: он положил этот странный список сверху. Его ведь нашли в верхнем ящике стола на самом видном месте, а ему явно много лет. Значит, Фрэйерс недавно достал его и, вероятно, собирался что-то предпринять. Фрэйерса убили из-за этого списка, но я думаю, что Яго понятия не имеет о его существовании, иначе уж он-то придумал бы способ раздобыть бумажку и уничтожить ее. Шифровал, вероятно, не Фрэйерс, а старший Тилби... а может быть, все-таки Фрэйерс. Третья ступень - исчезновение денег со счета Котерса. Половина их ушла на лечение маленького сына Феррена, который помог совершить это преступление, вторая половина - на оплату убийства.
- Думаете, убийство заказное?
- Я уверен, что сам этот Рон неспособен обидеть и муху. Он заплатил кому-то и попытался бросить подозрение на русского иммигранта, поскольку знал о баре "Царевич", мимо которого ходил каждый день адвокат Фрэйерс, из материалов клуба "Левкой". Чертов "Левкой", наверное, полнился слухами. Джульетта Нейенс сама говорила мне, что в баре и в среде иммигрантов только и говорят, что о поисках работы и получении гражданства - вот кто-то кому-то при ком-то и проговорился, что Антон обращался за помощью к Фрэйерсу.
- Но это ведь не все.
- Нет. Я и не сказал, что все. Четвертая ступень - подстроить всякие происшествия, которые займут полицию, и убедить мать забрать свое заявление об исчезновении завещания. Наверняка это сделал сам Рон. И заметьте: он знал все от того же доброго дядюшки, что без заявления от потерпевших мы и шагу не можем ступить, поскольку преступление не считается общественно опасным.
- А пятая ступень есть?
- О да! Есть. Ради нее он и старался. Ради нее и затеял всю эту канитель. Этот Мориарти...
- Теперь я знаю, Мориарти - это из "Шерлока Холмса", - вставил Медведь.
- Ну да. "Человек опутал своими сетями весь Лондон, и никто никогда даже не слышал о нем". Может, в данном случае это и преувеличение, но все же Рон провернул масштабную операцию.
- Что же это за пятая ступень?
- Пятая ступень, - отвечал Дик Уиллет, - в этом списке. Сейчас здесь ничего не понятно. Но я уверен, что завтра все станет ясно, и мы даже узнаем, кто эти люди. Дай Бог, чтобы после этого всплыла природа всей аферы! Но мне кажется, на это можно надеяться.
- "Луковица"! - воскликнул Медведь. - "Полочки для книг"! "Экономная фигура"! "Сажа"! Черт знает, что такое!
- Загадочно, - согласился Дик. - Но тем почетнее разгадать эту загадку.
- Вам - почет, мне - понимание, - предложил Медведь. - И ради Бога, хватит имен! Я уже и на свое собственное с подозрением оглядываться стал!
- "О мой отец, скажи, где поместилось в моем презренном теле это имя, чтоб мне разрушить гнусное жилье!"
- Вот именно. Вы, между прочим, тоже неплохо декламируете, - милостиво сказал Медведь. - А! - среагировал он на телефонный звонок. - Вот и завещание! Надо надеяться, пришлют текст по факсу.
Но их ожидало разочарование. К полнейшему изумлению и Дика, и Медведя, которые никогда в жизни ни с чем подобным еще не сталкивались, ответ гласил, что завещание Рочестера Александра Тилби подлежит предъявлению только по представлении специального допуска. Иными словами - завещание засекречено. Полиция может ознакомиться с ним в случае крайней необходимости, но для этого придется ехать на место и предъявлять особые запросы, скрепленные подписями самых высокопоставленных лиц.

Глава четырнадцатая.

Дик Уиллет обладал редкой способностью отключаться от дел и давать мозгу отдых. Он научился этому у своего любимого Шерлока Холмса, который в таких случаях, как известно, играл на скрипке или созерцал полотна художников. Играть на скрипке Дик не умел, но музыка была его большой любовью. Поэтому вечером он послушал немного Россини и Штрауса, чьи мелодии сотворяли с ним что-то совершенно необыкновенное, а потом улегся спать и проспал восемь с половиной часов крепко и без сновидений. Проснувшись утром, он первым делом вышел погулять с собакой и во время прогулки рассказал Болли все. Пес внимательно его выслушал и, как мог, посочувствовал.
- Я уверен, что разберусь, - говорил Дик, пристегивая поводок. - Я, понимаешь, отдохнул, поспал и мне уже опять интересно. А раз интересно - от меня не уйдет.
Медведь, против ожиданий прибывшего на работу Дика Уиллета, еще и не начинал процесс получения документов, необходимых, чтобы получить заветное завещание. Дик даже не стал поднимать накануне этого вопроса, уверенный в том, что шеф обо всем позаботится. Однако в данном случае, против обыкновения, Медведь знал больше Дика, а именно: подписывать документы должны были как раз те лица, которые вняли в свое время его просьбам и разрешили Дику Уиллету, имевшему право заниматься частной практикой, работать и в полицейском управлении. Необходимость ознакомиться с завещанием, подкрепленная авторитетом Дика, станет ясна им гораздо быстрее. Поэтому Медведь лишь коротко сказал, что они отправятся вдвоем, и Дик, удивляясь, подчинился, поскольку это была его обязанность.
- Мы теряем время, - с досадой сказал он, когда к десяти часам утра они не успели сделать и половины. - Что там, кстати, Рон Тилби?
- Черт! Надо же - забыл вам сказать! Сидит задержанный.
- За что?
- Он по описанию похож на одного из посетителей Музея восточных искусств, который был там в день кражи статуэток.
Дик покачал головой.
- Слабовато.
- Ничего другого нет. Между прочим, пока я не решился поместить его в камеру, ему просто запретили покидать страну.
- За ним присматривают? - встревожился Дик.
- Ну конечно. Он в отеле.
- В отеле? В каком отеле?
- Отель "Воздушный рай" в аэропорту. Когда его не пропустили в самолет и запретили покидать страну, он отправился в отель при аэропорту и сейчас сидит там, ожидая, пока это решение отменят.
- Телефон? - спросил Дик.
- Он звонил в Лондон, имени того, с кем разговаривал, не называл. Номер зафиксирован, но это вряд ли поможет: он просто предупредил кого-то, что его приезд откладывается, это вполне естественно.
- Послушайте, мы надолго тут? - спросил Дик, когда машина остановилась у очередного учреждения. - У меня в одиннадцать часов встреча с Алексом.
- С каким Алексом?
- С физиком. Вы не помните его? Алекс Кинтер.  Дело о шкатулке.
- Ну конечно. Только я не знал, что он физик.
- И отличный физик. Человек помешан на своей работе, так что наверняка сможет что-то мне подсказать. Его многоуважаемая супруга, кстати, ожидает второго ребенка. Старшего сына зовут Ричард.
- Просто Дик, - подсказал Медведь.
- Ричард, - не согласился Дик Уиллет. - Может быть, этот вариант подойдет ему больше. Я ведь теперь больше знаю об именах, и знаю, в частности, что предпочитаю вариант "Дик" совсем не случайно - это больше подходит моей индивидуальности. Ричард Кинтер, мой крестник.
- Покажете этому Алексу расшифрованный список?
- Я полагаю, что этого не избежать. Вас беспокоят секреты, которые окружают это дело? Но во-первых, другого выхода нет, а во-вторых, за Алекса можно поручиться, вы же понимаете.
Получив последнюю подпись, они направились за завещанием, но тут их ждало еще несколько неприятных сюрпризов. Оказалось, что, во-первых, надо сутки ждать, а во-вторых, завещание нельзя копировать, так что придется знакомиться с ним прямо на месте. Делать выписки тоже запрещалось.
- Сюда бы к ним адвоката Брункса, - язвительно сказал Дик. - Он был бы в полном восторге. Тайна, тайна и еще раз тайна! Все не как у людей. Словно я собираюсь читать это самое завещание ради собственной выгоды.
- У завещания неприятный код хранения, я успел его заметить, - вполголоса сказал Медведь, когда они шли по коридору. - Государственная тайна.
- Час от часу не легче, - едва не застонал Дик Уиллет. - Если тут задействована политика, я просто умру от скуки. И это после всех моих мытарств и нескольких великолепных догадок, которыми я так горжусь! Впрочем, я в это не верю. Полагаю, что это не та стезя, которая подошла бы Рональду Тилби.

Алекс Кинтер был так счастлив, что может быть чем-то полезен Дику, что явился в управление на полчаса раньше срока.
- Надеюсь, ничего неприятного, - сказал он, крепко пожимая руку Дика.
- Нет. Как здоровье жены?
- Отлично, Шила просто молодец. Шлет вам тысячу, нет, даже миллион приветствий. Малыш наш растет, уже говорить учится.
- Я непременно зайду его навестить, - пообещал Дик. - Скажите, не могли бы вы прокомментировать для меня вот эти записки?
Алекс взял листок и стал читать.
- Фамилии пропускайте, - предупредил Дик. - Это наша забота.
- Тут и нет никаких фамилий, - не отрываясь от списка, проговорил Алекс. - Ах нет, вот, самое первое - какой-то Рочестер Тилби.
- Там еще Регент, может быть, это тоже фамилия. И Штутгард - в Германии есть такой город, но есть и такая фамилия. Мы уже получили список всех Регентов, Штутгартов и Фуллеренов.
Алекс расхохотался.
- Что? - подозрительно осведомился Дик Уиллет.
- Список всех фуллеренов? - переспросил Алекс. - Ну надо же! И много их у вас?
Дик сверился с компьютерной распечаткой.
- Сто семнадцать.
- Вы ошибаетесь. Фуллерен всего один. Дело в том, что фуллерен - это разновидность углерода, новая его модификация.
- Дьявол, - сказал Дик Уиллет.
- Химически стоек и тверд, - добавил Алекс. - Это не совсем моя специальность, так что я о фуллерене знаю немного. Но без всякого труда наведу справки.
- А может, все-таки фамилия?
- Нет. Видите: шестьдесят и семьдесят. Молекула фуллерена состоит из шестидесяти или семидесяти атомов, образующих сферу, которая тут тоже, кстати, есть. Есть шар, почему-то отдельно. А вот еще - гость и хозяин.
- Что это?
- Есть такая штука, называется "соединенное включение". Чтобы объяснить вам яснее, скажу, что это соединения графита со щелочными металлами. Это обратимое внедрение молекул одного вещества в свободные полости другого. Первый из них называется "гостем", а второй - "хозяином".
- Господи Боже! - сказал Дик Уиллет.
- Замечательная, кстати, получается штука. Самовоспламеняется на воздухе, при взаимодействии с водой взрывается.
- Может как-нибудь использоваться для разработки оружие? - насторожился Дик.
- Вряд ли. Нет, наверное, нет. Энергии при этих реакциях высвобождается явно недостаточно.
- Я все-таки не очень понимаю, - признался Дик.
Алекс взял карандаш и стал набрасывать рисунок.
- Вот так образуются слои атомов, - пояснял он. - Между прочим, из колец - это слово тоже есть в вашем листке. Вот здесь появляются свободные пространства, а в них поступает "гость" - постороннее вещество, которое, между прочим, отчасти даже консервируется между атомами углерода.
- Полочки для книг, - пробормотал Дик, глядя на рисунок.
- Что?
- Полочки для книг. То, что вы нарисовали, похоже на полочки для книг.
Алекс удивился.
 - Верно, - признал он, рассматривая дело рук своих.
- Последний штрих, - пробормотал Дик. - Значит, вы не ошиблись. Для чего используется этот фуллерен?
- Собственно, вы были правы, фуллеренов, кажется, и в самом деле несколько разновидностей. Но то, что это в данном случае не фамилия, это точно. Для чего используется, говорите? Не могу вам точно сказать, это не совсем мой профиль, но знаю, что его используют, например, для нейтрализации радиоактивных и токсичных веществ. Понимаете? Экологи очень довольны. Но это наверняка не единственное применение. Ведь фуллерен очень тверд и может служить в качестве так называемой твердой смазки. Впрочем, если вам интересно, я разузнаю все очень подробно.
- Да, - сказал Дик. - Пожалуйста! Может это дело составлять государственную тайну?
- Тайну? Не думаю. Впрочем, все возможно, ведь фуллерен получают из графита. Графит испаряют - ведь слово испарение там тоже есть? - и конденсируют его пары в атмосфере гелия при очень высоком давлении. А графит - штука непростая.
Дик поднял со своего стола карандаш и внимательно посмотрел на графитовый стержень.
- Да, - подтвердил Алекс, - вы правы, графит можно увидеть на любом столе в любом доме. Но не забывайте: где графит - там и алмазы.
Дик медленно положил карандаш и поднял голову.
- Алмазы? - переспросил он. И смутно припомнил школьные уроки химии - действительно, мягкий карандашный стержень состоит из тех же атомов углерода, что и самый твердый природный минерал - алмаз.
- Я все узнаю совершенно точно, - пообещал Алекс.
- Осталось не при деле еще много слов, - напомнил Дик. - Например, "луковица", вот видите, в самом начале. "Луковица" вас ни на какие мысли не наводит? Или "регент". Что это значит? Непонятны и сто тысяч долларов, но это вряд ли по вашей части. А что такое восемьсот?
- Я полагаю, температура, - заявил Алекс. - Похоже на температуру, при которой идет реакция.
- Да что вы? - несколько испуганно воскликнул Дик. - Мне бы это и в голову не пришло!
- Я и сам не уверен. Но для давления в атмосферах это маловато. Нет, я думаю, все-таки температура.
- Как бы я хотел, - жалобно произнес Дик Уиллет, - чтобы ваша химическая братия жила при нормальной температуре и удовлетворялась нормальным давлением.
- Вряд ли это возможно при современных технологиях, - улыбаясь, отвечал Алекс. - Еще меня интересует "луч". Похоже на химическую реакцию при облучении, но надо разобраться. Сделайте мне, пожалуйста, ксерокопию.
Дик немного поколебался, но потом выполнил просьбу своего гостя. В конце концов, где, как говорится, наша не пропадала! Взяв с Алекса слово, что список не будет больше копироваться и никому, кроме него самого, на глаза не попадется, он поблагодарил его за помощь и распрощался до завтра.
- Я вполне успею собрать всю информацию сегодня к вечеру, - уверял его Алекс, но Дик и без того чувствовал себя неловко. До завтра вполне подождет, решил он. К тому же ему есть, чем заняться.
Проводив Алекса, Дик отправился в библиотеку. Там его хорошо знали, многим он уже успел помочь, поэтому его туманная просьба найти "что есть об алмазах" была удовлетворена немедленно. Дик храбро засел за гору книг и трудился не напрасно.
Правда, "луковица" и "луч" остались по-прежнему неразъясненными, но в этом отношении можно было надеяться на завтрашний визит Алекса. Зато Дик знал теперь, куда пристегнуть "Регент" и "Штутгарт".
Он начал чихать от книжной пыли и, с сожалением распростившись с книгами, забрал охапку бумажек, на которых делал выписки, и отправился домой. Возвращаться на работу смысла не было. Завтра, подумал Дик. Завтра Алекс принесет ему много новой информации, завтра он увидит завещание Рочестера Тилби.
И тайна Джульеттиных дел тоже раскроется завтра - он это чувствовал.

Когда назавтра Медведь вошел в кабинет Дика, тот сидел, почти буквально закопавшись в бумажки с записями, которые сделал накануне в библиотеке. Просмотрев их наутро, он почувствовал себя еще более потрясенным, чем накануне, когда узнал так много нового и интересного в самый первый раз.
- Поеду сегодня в ювелирный магазин, - заявил он своему боссу вместо приветствия, - и куплю своей жене алмаз. Правда, она не слишком этим увлекается, но полагаю, мне удастся ее убедить, что вещь стоящая.
- Алмаз? Я полагаю, стоящая.
- Целый вечер вчера в библиотеке про эти алмазы читал. Список-то прояснился, вы в курсе?
- Как прояснился? - воскликнул Медведь. - Откуда же я могу быть в курсе, если вы мне ничего не сообщили?
Дик почувствовал, что получилось и в самом деле не очень красиво.
- Вчера Алекс Кинтер распознал много слов из этого списка. То, что он рассказал, произвело на меня такое впечатление, что я чуть не бегом понесся в библиотеку, почитать кое-что, и засиделся там за полночь. Извините меня, пожалуйста, - и Дик подробно передал свой разговор с Алексом, тыча пальцем в список и показывая Медведю рисунок, напоминающий полочки для книг. Медведь слушал с широко раскрытыми глазами, иногда прерывая Дика вопросами или просто удивленными возгласами.
- С ума сойти! - сделал он вывод, когда Дик закончил. - А что в библиотеке?
- Я нашел расшифровку к словам "регент" и "Штутгарт".
- Ну и?
- "Регент" - был такой алмаз. Крупные алмазы вообще все носят имена.
- Опять имена? - простонал Медведь.
- Ничего не поделаешь. Так вот, - Дик достал листок со своими записками, - этот алмаз нашел раб в россыпях Голконды. За рабами, занимавшимися розысками алмазов, наблюдали очень сурово. Знаете, что он сделал? Ударил себя киркой под ребро и вынес алмаз в ране. Он договорился с одним матросом, что тот вывезет его из неволи, и обещал заплатить алмазом. Матрос спрятал раба в трюме, но в пути убил и выбросил его тело в океан. Алмаз он забрал. Прибыв в Мадрид, продал алмаз губернатору, пустился в разгул, пропил все полученные деньги и повесился. Губернатор продал алмаз герцогу Орлеанскому, его много раз крали и перепродавали, а потом он попал к Наполеону, который и вправил его в эфес своей шпаги. Император пал, алмаз продали с аукциона.
- Прямо Шекспир, - оценил историю Медведь.
- Я не знаю, как насчет Шекспира, - сказал Дик Уиллет, - но некоторые книги меня просто потрясли. Эти ученые пишут об алмазах, как о людях. Судя по всему, их совершенно не интересует тот факт, что за алмазы иной раз платят безумные деньги. Они буквально влюблены в эти камни, как другие влюблены в музыку или живопись. Между тем алмазы не очень-то полезны... если не считать технических их возможностей.
- Что вы имеете в виду?
- Слишком много вокруг них таинственного. Из называли "прозрачные слезы дьявола". Например, алмазом "Великий могол" владели восемнадцать королей, и все без исключения были несчастны: болели, умирали в нищете, изгонялись... Испанский король Альфонс Двенадцатый дарил какой-то крупный алмаз своей невесте, потом бабушке, затем сестрам и в конце концов инфанте - своей дочери. Все они быстро умирали одна за другой. Где камень сейчас, никто не знает - известно лишь, что после внезапной и трагической смерти короля никто не решался взять его в руки.
- "Таких страстей конец бывает страшен", - вставил Медведь. Из всех героев великой трагедии Шекспира он почему-то чаще всего цитировал брата Лоренцо.
- Или вот, например, - Дик взял другой листок. - Один португальский офицер нашел алмаз в семьсот каратов - это очень много - и стал богатейшим человеком. Полиция стала интересоваться этим - не украл ли?
- Правильно, - одобрил действия своих коллег Медведь.
- Кончилось это трагически. Полиция провела анализ и выяснила, что это не алмаз, а топаз. Офицер не поверил и потратил всю свою жизнь на то, чтобы доказать всем, что владеет алмазом. Кончил он очень плохо.
- Полицейские действовали правильно, - повторил Медведь.
- Я не спорю. Хотя это, скорее всего, был все-таки топаз: семьсот каратов - это, наверное, просто невозможно. Вот посмотрите сюда. Английской принцессе подарили розовый алмаз в пятьдесят четыре карата. Императрице Елизавете русское купечество преподнесло на золотом блюде алмаз весом в пятьдесят шесть каратов. Русский граф Орлов преподнес Екатерине Второй алмаз в сто девяносто пять каратов. Английской королеве подарили бриллиант "Великий Могол", о котором я вам рассказывал и который англичане похитили в Индии. В нем двести семьдесят девять каратов.
- А больше бывают?
- Да, но очень редко. Например в России нашли алмаз в двести сорок три карата. Он называется алмаз имени двадцать шестого съезда коммунистической партии.
- Как? - недоверчиво переспросил Медведь.
- Вы не ослышались. Имени двадцать шестого съезда коммунистической партии. Более того: русские говорят, что название очень подходящее, что алмаз - просто вылитый двадцать шестой съезд коммунистической партии. Такой же большой и бесформенный.
- Чепуха какая-то.
- Что делать! Чепуха, согласен. Искусственные алмазы бывают еще больше. Вот, видите, во флоридском университете синтезировали алмаз весом в тысячу шестьсот карат. Триста двадцать грамм! Он представляет собой диск, который выращен на основе настоящих крохотных алмазиков. Помните, в школе мы выращивали кристаллы медного купороса, бросив в насыщенный раствор несколько маленьких кристалликов? Принцип тот же. Представляете, у этой штуки нет срока действия!
- У какой штуки?
- Они сделали алмазный диск для технических целей, и срока действия у него нет - он попросту вечен.
Медведь подумал.
- Это все слишком сложно и специально, лучше вернемся к нашим делам. Хотя я рад, что это сделали у нас. Стало быть, "регент" - это такой алмаз? А "Штутгарт"?
- Штутгарт - это город в Германии, я с самого начала угадал правильно. В этом Штутгарте есть какой-то институт, который занимается алмазами. Там, между прочим, мелькнуло и слово "луч", но я в этой статье разобраться не смог, она слишком специальная. У меня есть ее ксерокопия, вот она. Кстати, смотрите-ка, а я и не заметил - здесь 800 градусов Цельсия! Правильно говорил Алекс - это температура. Сегодня я покажу ему статью, может, он что-нибудь еще из нее выжмет.
- Но какое отношение все это имеет к Рональду Тилби?
- Пока не знаю.
- Может, у него какой-нибудь алмаз завалялся?
- Нет. Не думаю. Что-нибудь похитрее.
- Кажется, все алмазы учитываются?
- Да, кроме алмазной крошки. Чудесная вещь эта алмазная крошка! Знаете, что это такое? При распиливании алмаза собирают лаже летящую пыль - это и есть алмазная крошка. Ее наносят на ювелирные изделия из благородных металлов, получается напыление исключительной красоты. Ведь каждая, даже самая малюсенькая пылинка - тот же алмаз, с теми же гранями, преломляет свет точно так же, как и самый крупный его собрат.
- Алмазы ведь, кажется, делает Де Бирс?
- Я бы не стал пользоваться словом "делает", - отвечал Дик Уиллет, - но вы правы: они и в самом деле контролируют львиную долю алмазного рынка. Я про них вчера целый вечер читал. Знаете, как интересно! Все началось с братьев Де Бирс, сейчас найду их имена. Вот, нашел! Дидерик Арнольд Де Бирс и Иоганн Николас Де Бирс. Они владели небольшой фермой в Южной Америке, где как раз началась алмазная лихорадка. К алмазам они не испытывал ни малейшего интереса, а толпа полубезумных искателей камней, наводнившая страну, приводила их в ярость. Потеряв терпение, они продали ферму и уехали. С тех пор о них ничего не известно.
- Как? - удивился Медведь. - А что же...
- Де Бирс сохранилось как имя.
- Эти имена, - заявил Медведь, - у меня уже сидят в...
- Купил компанию легендарный предприниматель, американец Сесил Роуд, - поспешно перебил Дик. - Скоро туда явился работать молодой торговец алмазами Эрнст Оппенгеймер, исключительно талантливый человек. Он во время Великой Депрессии бросал в море горсти алмазов, чтобы помешать тем, что у него остались, упасть в цене. Ему сейчас около девяноста лет, но он вовсю сражается с Россией.
- За алмазы?
- Почти. Там сложные проблемы с договорами. Русские пытались обмануть корпорацию, продавали алмазы на мировом рынке за спиной компании. Причем это были алмазы из Якутии, а русские утверждали, что это не так.
- Может, правда?
- Нет. Не может. Специалисты "Де Бирса" отличают добытый в Якутии алмаз от других так же легко, как вы отличите розу от лютика или как директор Венделер отличает копии статуэток от их оригиналов. Их не обманешь.
- Поверить трудно, но, я думаю, они без нас там разберутся. А вы теперь прямо спец.
Дик накануне и сам много об этом думал. У него самая лучшая работа на свете, решил Дик. Вот попалось дело с Джульеттами - и он прочитал массу интересного об именах и алмазах, интересного, словно захватывающий детектив - а ведь он наверняка ничего об этом не узнал бы, если бы не его работа. Что он знал об алмазах? Скандал вокруг Де Бирса, который попахивал политикой и потому не слишком его занимал? Или историю Лунного камня, вычитанную в одноименном романе Уилки Коллинза? Не густо. Впрочем, роман Дик решил поскорее перечитать - он всегда любил эту книгу, а сейчас надеялся воспринять ее иначе.
 Основания для подобных надежд у него были. Разыскивая, например, шкатулку Моцарта , он узнал о композиторе много такого, чего тоже никогда не узнал бы, не доведись ему расследовать это дело. И Моцарт, прежде просто любимый, стал понятен и близок, музыка воспринималась совсем иначе, давая еще большее удовольствие и душевную радость. Так же вышло и в этот раз, а что принесет следующее дело - одному Богу известно.
- Поехали за завещанием, - предложил Дик Уиллет.
- Может быть, вы сначала свяжетесь с Алексом Кинтером?
- Мне не хотелось бы его беспокоить, - признался Дик. - Он позвонит сам.
- Надо наверное, еще спросить у Брункса, занимался ли Тилби алмазами.
Дик задумался. Он вспомнил, как Брункс рассказывал ему о старшем Тилби и о том, как много денег тратил он на научные разработки. Не здесь ли кроется секрет? Что сказал Брункс о старшем Тилби? С точки зрения многих, кто знает толк в ведении бизнеса, несколько слишком увлекался наукой, тратил немалые деньги на спонсирование научных исследований. Поэтому после его смерти и осталось гораздо меньше, чем могло бы остаться...
Дик Уиллет резко встал и принялся нервно расхаживать по кабинету, совершенно забыв о присутствии своего начальника, который сидел тихонько, не сводя с сыщика полных надежды глаз. Разговор с Брунксом тогда получился довольно долгий. А что если просто позвонить ему и спросить прямо? Или нет, лучше поехать.
- Может быть, надо поехать к Брунксу и просто спросить у него, что такого написал в своем завещании Рочестер Тилби? - задумчиво предложил Дик.
- Не думаю, что он скажет. Да он может и не знать. Ведь не он был адвокатом этого Рочестера, а покойный Фрэйерс.
- Послушайте, - неожиданно спросил Дик, - а кто имеет право ознакомиться с завещанием?
- Вы и я, больше туда никого не пропустят.
- Я полагаю, что придется пройти это все еще раз и включить также Алекса Кинтера, - сказал Дик Уиллет. - Ведь копию снять мы не можем. У меня есть сильное подозрение, что...

Вечером того же дня в скромном кабинете Медведя собралась довольно представительная компания. Здесь находились сам хозяин, Дик Уиллет, Алекс Кинтер, адвокат Брункс и важный с виду мужчина очень высокого роста, который главным образом помалкивал, но внимательно следил за разговором.
- Боже мой, Боже мой! - причитал Медведь. - Ведь страшно даже подумать, что вы могли бы не заметить этих Джульетт! Ведь все это могло и не вскрыться! Я только не совсем понял, что там его отец вписал в завещание?
- Ничего, - ответил Дик Уиллет. - Ничего он туда не вписал. Он и в самом деле взял завещание у адвоката, чтобы изучить его дома и показать жене. Впрочем, может быть, Рональд Тилби как-то подтолкнул его к этому. Завещание было уничтожено сыном покойного, но не для того, чтобы скрыть какую-то запись, а наоборот - чтобы скрыть то, чего там не было.
- Не было?
- Рочестер Тилби вкладывал много денег в "ноу-хау" по производству искусственных алмазов, - пояснил Дик. - Однако он умер прежде, чем работы были завершены. Удалось получить лишь алмазы настолько крохотные, что они не могли иметь никакого практического или даже технического значения. Его сын, отец нашего Яго - Рональда Тилби, продолжал финансировать научные изыскания после смерти отца, вызывая некоторое удивление у окружающих, которые видели, что он мог бы получать больше прибыли, если бы сократил расходы на науку. Однако по сравнению с тем, что он надеялся получить, это был пустяк.
- И что же, это было его "ноу-хау"?
- Вы знаете, да. Его партнер оказался на удивление недальновидным. Он не верил в работы и говорил партнеру, что тот может тратить свои собственные деньги, свою долю, коли желает. Тилби так и делал. Рочестер Тилби оставил все права на "ноу-хау" своему сыну, умершему две недели назад. Однако в завещании особо оговорено, что передача "ноу-хау" по наследству делается не обычным путем, а только по завещанию.
- То есть?
- Это означает, говоря проще, что если Тилби желал передать права на владение "ноу-хау" своему сыну Рональду, то он должен был особо оговорить это в своем завещании. Он этого не сделал, и любой юрист легко докажет, что Рональд Тилби не имеет на это "ноу-хау" никаких прав. Поэтому завещание должно было пропасть. На всякий случай.
- Почему на всякий случай, ничего не понимаю, - взмолился Медведь. Высокий мужчина в углу по-прежнему молчал.
- Потому что те, с кем имел дело Рональд Тилби, понятия не имели об условиях завещания. Они знали Рональда давно, его представлял им старший Тилби - конечно, еще в те времена, когда Рональд находился под влиянием своего дяди-полицейского. Они знали, что Рональд - единственный сын, к тому же старший, и им даже в голову не приходило, что он не имеет права наследовать имущество отца. Миссис и мисс Тилби же попросту ничего не знали. Отец считал, что женщины ничего не понимают в делах, а тем более - в науке. Так что надо было, чтобы завещание на всякий случай пропало - вдруг условия завещания деда как-нибудь выплывут?
- А завещание деда составлял Фрэйерс! - воскликнул Медведь.
- Именно так. Фрэйерс. Он знал все - и права покойного Тилби на "ноу-хау", и дополнительное условие завещания, лишавшего Рональда права наследования. Поэтому надо было его убрать.
- Если бы я знал, - сокрушенно проговорил адвокат Брункс, проявляя максимум эмоций, какой вообще был ему доступен.
- Вы соблюдали тайну, - несколько жестко произнес Дик. Он не стал добавлять, что если бы Брункс этого не делал или делал не так рьяно, он, возможно, помог бы раскрыть преступление гораздо скорее, а может быть, даже сохранил бы Фрэйерсу жизнь.
- Мне и в голову не приходило связать смерть Фрэйерса и исчезновение завещания - оправдывался Брункс. - Ведь это другое завещание! Я ведь не сыщик, а адвокат.
Дик оставил это без внимания. Ругаться с Брунксом ему совершенно не хотелось, но и успокаивать его совесть он не собирался.
- Я полагаю, что доказательств собрано достаточно, - продолжал Дик. - По совершенным для отвода глаз преступлениям мы найдем исполнителей...
- Уже нашли тех, кто стащил статуэтки - перебил Медведь. - Нашли, копая окружение Рональда Тилби. Пока они не признаются, что вдохновителем был он.
- Это вопрос времени. К тому же мы располагаем свидетельствами людей, с которыми Рональд Тилби уже договорился. Он намеревался продать "ноу-хау" англичанам. Денег хватило бы на то, чтобы открыть по крайней мере пятьдесят филателистических магазинов. Или открыть один, но торговать с убытком до конца жизни - я уверен, что именно так все бы и случилось, если бы Рональд не перестарался, заметая следы, причем заметая их именно среди Джульетт. Я уже докладывал вам, что удалось найти и предотвратить утечку из страны отличного "ноу-хау", - обратился он к Медведю. - Благодаря Джульеттам.
- А эти англичане, они...
- Порядочные люди, - уверенно сказал Дик. - Рональд Тилби рассказал им, что право владения перешло к нему от отца, а поскольку они знали о разработках Тилби, им тоже и в голову не пришло в этом усомниться. Как только их нашли...
- Кстати, как их нашли?
- Да очень просто - именно им звонил Рональд из "Рая".
- Из какого рая? - удивился Алекс Кинтер.
- Из "Воздушного". Из отеля "Воздушный рай". Они сразу же все рассказали - да им и нечего скрывать, разве что само "ноу-хау", но они его еще не получили. Ведь то, что они собирались сделать, совершенно законно. Рональд же намеревался торговать марками, но теперь ему придется отложить это намерение на довольно долгий срок. Ему уже предъявлено несколько обвинений, и я убежден, что будут и другие - по мере расследования "Джульеттиных дел".
Зазвонил телефон, и дежурный сообщил Медведю, что мистер Котерс просит мистера Дика.
Дик ответил, решив, что если ничего важного, то он просто извинится и свяжется с Котерсом в другой раз.
- Мистер Дик! - заговорил Котерс. - Простите, я вам, наверное, помешал. Но у меня тут дома кое-что новенькое, и я подумал, что это вас заинтересует.
Дик вздохнул. Еще одна Богиня?
- У Джульетты котятки, - продолжал Котерс. - Трех принесла. Чудо! У меня на них очередь человек в десять, но если вы хотите...
- Да, оставьте, никому не отдавайте! - воскликнул Дик, лихорадочно соображая, как поселить кошку в квартире, где его пес Болли является полноправным хозяином.
- Я оставлю вам самого маленького котенка. Это девочка. Вылитая моя Джульетта. Уже начинает сама есть, через две недели можно забирать.
- Беру! - уверенно заявил Дик. - И спасибо! - Ради такого случая он даже готов был лично съездить в дом Котерса, несмотря на всего его статуи и шторы, чтобы забрать кошечку и засвидетельствовать свое почтение Джульетте. - Кстати, вашу чековую книжку больше никто и никогда трогать не будет. И никакой опасной игры вокруг вас не ведется, это было, так сказать, одноразовое. Когда приеду, расскажу подробнее.
- Джульетта родила, - радостно сообщил Дик присутствующим, кладя трубку.
Даже важный мужчина в углу имел удивленный вид. Медведь внимательно посмотрел на Дика.
- Это мы обсудим потом. Вы говорили о "ноу-хау".
- Да, - рассеянно сказал Дик. Он думал о том, что все маленькие котята очаровательны, а если это еще и миниатюрная копия Джульетты - можно себе представить! Дело прояснилось, и Дик начинал стремительно терять к нему всякий интерес.
- Рональд Тилби задержан, ему предъявлены обвинения, - напомнил Медведь.
- Ну вот и все, собственно. Молодой человек намеревался удрать в Европу, получить огромные деньги за "ноу-хау"... Отец не стал оставлять его ему, потому что знал, что положиться на его сына нельзя.
- И кому же оно должно было достаться?
- По завещанию Рочестера Тилби - Америке. Нашей стране.
- Мы высоко ценим вашу помощь, - неожиданно заговорил густым басом мужчина в углу. - Если бы не ваша работа, мы потеряли бы "ноу-хау"... И это несмотря на то, что давно знаем о нем и стараемся отслеживать. Я позабочусь о том, чтобы о ваших заслугах стало известно в соответствующих сферах.
- Спасибо, - равнодушно сказал Дик. - Мне помогали.
- Никто вам не помогал, - заявил Медведь, внезапно разозлившись. - Я вам не только не помогал, а еще и мешал, все время намекая на то, что линию Джульетт надо оставить. Слава Богу, что вы меня не послушали! Это мне отличный урок на будущее! И раскрытие этого дела, сохранение внутри страны "ноу-хау" - только ваша заслуга! Только ваша!
- Я позабочусь об этом, - снова сказал мужчина в углу. - Хотелось бы выслушать ваше мнение, - обратился он к Алексу Кинтеру.
Алекс неуверенно взглянул на Дика.
- Расскажите, - с улыбкой поощрил его сыщик. - Этот господин, я полагаю, явился из таких мест, где нет и не должно быть секретов.
- Образования из углерода возникают при горении электрической дуги, - пояснил Алекс Кинтер. - Говоря проще, это концентрические слои углеродных атомов. Если обстреливать их электронным лучом...
- "Луч"! - воскликнул Медведь.
- ... то возникают идеальные шарики. У них слоистая структура, поэтому их называют...
- "Луковица"! - снова крикнул Медведь.
- Совершенно верно. Не стану приводить здесь технических подробностей, но при высокой температуре, когда электронный луч проводит некоторую перетряску атомов, внутри луковицы возникает давление примерно в миллион атмосфер. Между прочим, для справки: это всего-навсего в три с половиной раза меньше давления в центре Земли. И вот в центре луковицы слои атомов перестраиваются и возникают стройные ряды алмазной решетки. Кстати, работы велись в Штутгарте.
- Значит, это "ноу-хау"...
- ...позволяет получать из сажи алмазы, если выражаться очень упрощенно. До позапрошлого года алмазы получались лишь совсем крохотные, но предложенный в "ноу-хау" способ позволяет получать отличные технические алмазы большего размера. Надеюсь, этого достаточно? Я не хочу слишком глубоко вдаваться в технические подробности.
- Совершено достаточно, - подтвердил уверенно мужчина в углу. У него были какие-то особые мягко-жесткие манеры, обличающие привычку даже не то что распоряжаться, а всегда держать любую ситуацию под контролем. - Позже мы пригласим экспертов и привлечем вас для более подробных консультаций.
Алекс смутился.
- Боюсь, что я не специалист, - пояснил он. - Я в основном занимаюсь стальными конструкциями.
- Совершенно не представляю себе, как сказать об этом Мадлен, - пробормотал Брункс.
- Да, нелегко, - согласился Дик Уиллет. - Но я уверен, что у нее достанет мужества. Мне куда больше жаль его мать. Хотя у нее ведь есть Мадлен. Вместе они это как-нибудь переживут.
- Если учитывать заказное убийство, то приговор Рональду вынесут довольно суровый, - сказал Брункс.
- Вы будете его защищать?
- Конечно.
Дик хотел сказать, что дело получится громкое, но не стал. Он не сомневался, что Брункс думает не о приобретении дополнительной репутации, а о том, как помочь семейству Тилби. Ему не хотелось, чтобы адвокат неверно его понял и обиделся.
- Расспросите как следует Мадлен, - посоветовал он Брунксу. - Я не думаю, что она просто почувствовала неладное - эта молодая леди слишком трезва. Вероятно, она что-то услышала или узнала. Но спасти молодого человека вряд ли удастся. Я думаю, что не все дела с Джульеттами вышли на свет божий. У парня был слишком хороший доступ к подробной информации - скажите спасибо "Левкою"! Дурацкая какая-то идея, эти люди просто поразительно недальновидны! Как можно ставить в Интернет подробности чужой жизни, пусть даже и под пароль! Что толку от пароля, если вновь явившимся членам клуба разрешалось тоже называть вымышленные имена!
- "Что есть имя?" - пробормотал Медведь.
- Имя есть опасность, - твердо сказал Дик. - Опасность - если относиться к нему подобным образом. Боюсь, что Джульеттины преступления, раскрытые мною, - не единственные подвиги молодого Рональда Тилби.
- Но вряд ли удастся найти остальные, - несколько вызывающе заметил адвокат Брункс.
- Разве что среди Джульетт, - заявил Дик Уиллет.

Вот так и закончилась эта история. Дело стало раскручиваться, как снежный ком; в течение двух недель после описанного разговора полиция была очень занята, проводя дознания, допросы и новые аресты.
В камеру, где содержался Рональд Тилби, допустили его мать, сестру и тетку - Джульетту Фостер. Сдавшись на их мольбы, он счел за благо рассказать все в надежде на снисходительность суда. Адвокат Брункс был уверен, что удастся сохранить Рональду жизнь, несмотря то, что среди преступлений было два очень тяжких: заказ убийства и попытка продажи за границу принадлежавшего государству "ноу-хау".
Показания Рональда очень помогли следствию. Дик не забыл об обещании, которое он дал Медведю и ребятам из компании "Кливленд", подарившим ему Меркурия. Был найден злоумышленник, укравший бумаги, - это оказался тот самый приятель супервайзера Грина, который узнал в тихом коротышке Дика Уиллета. Это было с легкостью доказано с помощью известного конверта, в котором прислали пепел, так как были зафиксированы отпечатки пальцев. Именно он с помощью ловкой комбинации, используя Грина, с которым специально познакомился на спортивной площадке, сумел раздобыть бумаги.
В положенное время суд признал факт их уничтожения под давлением доказательств, представленных Диком Уиллетом. Восстановлению, правда, они подлежали по решению суда только через два года, но Стэнли Пенн и Дейв Динерс заверили Дика, что это их вполне устраивает - ведь они все равно не собирались расставаться с бумагами, а дивиденды получат, когда решение суда вступит в силу, за весь этот срок. Так даже спокойнее, заявил Стэнли: бумаги им принадлежат, и это признано законно, а исчезнуть из сейфа они не могут, пока физически не существуют. Впрочем, и сейф, и замок в двери, и всю систему хранения ценных документов в "Кливленд" поменяли коренным образом.
Привлечь к ответственности Леанта не удалось, но к этому никто особенно и не стремился. Дик с симпатией относился к миссис Леант, и по его просьбе копать это дело и добывать на ее мужа компромат не стали. Ведь заложенные ценности принадлежали ему, никто не пострадал.
Киллеров, выполняющих заказ на убийство, найти обычно бывает очень сложно, но в данном случае они были арестованы на основании показаний самого заказчика - Рональда Тилби.
Мадлен Тилби, как выяснилось, случайно услышала разговор своего брата о покупке филателистических магазинов в Париже и Лондоне. Говорил он так уверенно, словно деньги уже были у него в кармане.  Это не понравилось Мадлен и очень насторожило ее. Она вспомнила также, что видела в руках у брата документы технического характера, которые прежде видела в руках отца. Тогда она была еще совсем маленькая, но запомнила, что отец сказал "Нельзя!", когда она попробовала поиграть документами, и заметил, что это "дело всей его жизни". Мадлен запомнила это, хотя отец, конечно, считал ее слишком маленькой.
 Она попыталась угадать, в чем здесь дело, но со свойственной ей рассудительностью быстро поняла, что это лучше поручить профессионалу. Наводить подозрение на брата напрямую ей не хотелось, и она явилась к Дику Уиллету под самым благовидным, как ей казалось, предлогом. Правду о брате Мадлен приняла не так мужественно, как хотелось надеяться; собственно, ее поддерживала только необходимость быть рядом с матерью.
Не удалось найти только сообщника Рональда, снявшего на пароль деньги со счета в швейцарском банке. Несмотря на подробные показания обвиняемого, сделать это было сложно: ведь получатель находился в другой стране и больше не проживал по известному Рональду Тилби адресу. Часть денег, заплаченных убийцам Фрэйерса, еще находилась на их счетах; деньги были арестованы до суда и должны были вернуться в банк "Альфа". Оставшаяся их часть была безвозвратно потеряна.
Дик радовался - ему нравилось, что он сумел настоять на своем, не дал сбить себя с толку, раскрыл-таки историю с Джульеттами. Он не сумел только одного: придумать, как убедить своего Болли, что в их квартире найдется место и для кошечки. Зато ему удалось втолковать Медведю, что теперь, когда дело закончено, виновный под арестом, а у него есть статуэтка медведя из Музея восточных искусств, единственное, чего ему недостает, - это котенка.
- Как вы предлагаете ее назвать? - подозрительно осведомился Медведь, терпеливо выслушав панегирик, который Дик произнес во славу рыжей кошки Джульетты и ее потомства.
- Я ничего не предлагаю, - нарочито легко отозвался Дик Уиллет. По его мнению, тут просто не было вариантов.
Договорившись с Котерсом, они торжественно явились в его дом и были почтительно встречены лысым Петером все в той же темно-красной куртке. Стараясь не смотреть по сторонам, Дик провел своего начальника наверх, где в гостиной их ждал Котерс. Корзинка с котенком стояла перед ним на столе.
Услышав новые голоса, кошечка приподняла головку и опасливо глянула через край корзинки. На гостей уставились два продолговатых ярко-зеленых глаза, которые занимали чуть ли не половину золотистой мордочки.
- Джульетта! - невольно воскликнул Медведь, узрев это пушистое чудо.
Дик довольно улыбнулся - он знал, что так оно и будет.
Котерс вытащил малышку из корзинки - она полностью уместилась на его ладони.
- Я рад, что она попадет в такие хорошие руки, - сказал он. - Но вы обещали мне рассказать...
Медведя дома с нетерпением ждали дочки, которым обещали котенка, но Дик дал Котерсу слово посвятить его в детали, так что все-таки рассказал то, что считал нужным. Его с интересом слушали и Медведь, лишний раз прослеживающий и оценивающий события, и хозяин дома, и две Джульетты - малышка в корзинке и ее мать, которая явилась из соседней комнаты, с удобствами устроилась на коленях у Котерса и с глубоким интересом внимала рассказу Дика Уиллета.
- Так что теперь, - закончил Дик, - все наше управление наизусть читает Шекспира, я стал специалистом по алмазам, а началось все с имени вашей кошки.
- Вы знаете, у меня просто слов нет, - растерянно сказал Котерс, - я ничего подобного никогда в жизни не слышал.
- Моя тоже вырастет такая? - спросил Медведь, с восхищением глядя на старшую Джульетту.
- Безусловно, - подтвердил Котерс.
- Нам пора, - поднялся Дик Уиллет, который опасался, что придется осматривать коллекцию предметов искусства.
- Ну что ж... - несколько разочарованно произнес Котерс. - Берегите маленькую Джульетту.
- Конечно! - пообещал Медведь, не сводя глаз со своего нового приобретения. - Спасибо. "Благих ночей в придачу к добрым дням"!