Подруги

     «Третий день в университете. Познакомилась с двумя сокурсницами. Оля – очень хорошенькая провинциалка (в хорошем смысле слова), так же, как и я, помешана на французских романах… Таня – Чудо! Она хиппи, любит БГ, отчасти музыкант и артист, знаток русского рока, и, что характерно, - не давит авторитетом…  думаю, подружусь с обеими».
Мой дневник, 03.09.1995

I

- Я не опоздала?
     Конечно, нет. Вот уж за что тебя уважаю, Ольга – так это за пунктуальность. Правда, я бы зашла с боем часов, а ты – на три минуты раньше, но все же! Кто там сказал -«Женщины всегда опаздывают?» Умолкните навеки! Вы неправы.
     …Выглядишь великолепно, как всегда. Молодая Мэрилин Монро. Мне не надо говорить тебе об этом – ты все видишь в моих глазах. Потрясающе, как тебе удалось сохранить фигуру после родов… Впрочем, не знаю – у меня-то детей нет… Хорошо, что ты не спрашиваешь о своем новом оттенке волос – я же слепа, как курица, и не уверена даже, новый он или  старый… А это полудетское платьице с оборочкой я прекрасно помню… Третий курс, прокуренные коридоры университета… «Женьк, мне кажется или те молодые люди на нас смотрят?» «Если на кого и смотрят, то на тебя», - привычно усмехаюсь я и резким движением засовываю руки в карманы старых джинсов.
   …Ставший привычным в последние месяцы разговор о сантиметрах-килограммах: «А у тебя талия сколько? Ой, и у меня - шестьдесят!... А я зато на 10 сантиметров выше!... А я зато рожала!...»
    Разливаю коньяк.
- Ну что, Олька? За нас, красивых, за них, умных? Слишком умных…
 …В следующие три часа стараюсь не перебивать. Получается плохо.
- Ненавижу, ненавижу, ненавижу мужа! Если бы не ребенок…
   Сочувственно киваю и разливаю следующие сто грамм.  «Комментариев не будет».
-…ну почему со мной нельзя поговорить, как с человеком?! Почему они думают, что я только для одного гожусь?!
- Синдром Мэрилин Монро, - мрачно говорю я,  - Вот и мой…
- Нет, Женьк, ты пойми – я ж на нее не сержусь! Конечно, она умнее, я понимаю… Но ведь я же не совсем дура, я тоже и Кортасара, и Кафку читала…
«Мы тоже не всего читали Шнитке!» - некстати вспоминается мне. Я выдерживаю паузу и говорю:
- Читать и понять – не одно и то же, как говорил мой…
- …а главное, я не могу понять, как он ко мне относится! Не хочет больше видеть – так бы и сказал!
   Речь идет, конечно же, не о муже, хотя ему и посчастливилось быть тезкой упоминаемого предмета. А еще у этого предмета есть лучший друг…  Я вздыхаю.
- Олька, мужики не умеют ломать стереотипы давно сложившихся отношений…  Скорее уж они сломают сами отношения…  С друзьями – не спят. С любовницами – не говорят. С женами… а черт их знает, что хотят, то и делают…
- Почему это – не говорят? А вот мой…
- А вот мой…
  «Отлично, продолжим разговор», как говорил некто Карлсон, имевший прописку на крыше.
- Женьк, позвони ему, а?
 …Три года назад я бы иронично сказала: «Твой любовник – ты и звони». Но с тех пор много воды утекло… И я покорно набираю давно знакомый номер. В трубке – скороговорка:
- Я перезвоню через час, Женька, ладно?
   Ну, ясное дело – жена и дети рядом… Приканчиваем коньяк.
- Как думаешь, позвонит или нет?
- Олька, плюнь ты на него, как плевали до эпохи критического материализма – слюной то есть… Он женат, ты замужем, у обоих дети…  Тем более что ему, кажется, не горит…
- Тогда… тогда давай пока посмотрим кассету кого-нибудь из НИХ.
    Киваю, ставлю.
- Ой, Олька, Олька… Два на свете идеальных мужчины – один Роджер Меддоуз-Тэйлор, другой – Дэвид Роберт Джонс, и оба не про нас…
- Они идеальные, пока в Англии, - добавляешь ты.
- Не вопрос! Но встретиться с ними в ближайшие сто лет нам не грозит… Звезды, блин, не ездят в метро, гады такие! За них, красивых, за них, любимых!
  …Звонок. Я зову тебя к телефону и закрываю дверь в комнату, чтобы случайно не узнать чего лишнего. Ты врываешься через две минуты, юная, разгоряченная, прекрасная, как в семнадцать лет:
- Мы встретимся!!! Сегодня!!!!
   Хватаешься за сумочку, и вдруг застываешь:
- Ой, наверно нехорошо будет, если я прямо так сразу через пять минут примчусь?
- Нехорошо, - подтверждаю я, - Давай лучше еще раз в магазин сходим. Тем более мне все равно помидоры нужны. И огурцы соленые.
   …Через двадцать минут я стою у окна и смотрю, как ты уходишь на свидание с бывшим любовником, никак не желая понять, что он – Бывший. А дома тебя ждут нелюбимый муж и ни в чем не виноватый ребенок… Я провожаю взглядом твою невысокую стройную фигурку и облако светлых волос… Мне понадобилось несколько лет, чтобы понять, как ты нужна мне…  «Мэрилин, несчастное дитя», как говорил Лу Рид из «Velvet Underground»… Любить тех, кто не может дать тебе счастья, и упорно отталкивать тех, кто рядом…   Что ж… Сама такая.

II

- Вирачева!!! Ты жива еще, моя старушка?!
     Танька… Ты врываешься, как всегда, с шумом и грохотом, опоздав на 53 минуты, распространяя вокруг атмосферу карнавала, и вешаешь мне на шею кольцо колбасы:
- Мне название понравилось – колбаса «Раменская»!
   И хохочешь. Я люблю твой смех. И тебя люблю. Да и колбаса, кажется, недурна… Эх, Раменское! Нашествие-2002! Свои среди наших! Меня там не было!..
   Привычно устраиваешься на подоконнике и закуриваешь. Быстрый, как в «Матрице», почти неуловимый тревожный взгляд умных черных глаз:
- Все куксишься? Не работаешь?
   Виновато развожу руками… Что поделаешь, Танька, Москва тоже не сразу строилась…
- Не пьешь много?
- Много – не пью, - почти честно отвечаю я, наливая тебе кофе.
- А твой бывший как?
- А что ему сделается… - вздыхаю я, - Он же у нас – сверхчеловек…
- Сама ты сверхчеловек, чучело! – укоризненно говоришь ты. И я вижу, что ты на самом деле волнуешься за меня…
    Для фона ставим  диск Гребня. Минут с полчаса молчим, каждая – о своем…  И вдруг ты разражаешься своим фирменным жизнерадостным смехом:
- Приколись, Вирачева, я тут на старости лет решила квартиру снять, так меня на две с половиной тыщи кинули и квартиру не дали! Ох, Овно я, Овно… Самостоятельности захотелось… Первую неделю ревела, а теперь – смешно…
- Ой, Танька… ну ты, блин, даешь! – смотрю на тебя со смешанным чувством восхищения, умиления и еще черт-те чего.
   После третьей чашки кофе и четвертой сигареты разговор все-таки сворачивает на личную жизнь.
-…Ты меня знаешь, Вирачева – я с ними только «дружбой занимаюсь», как говорил "Максимка"…
    Упоминание о "Максимке" вызывает у обеих новый взрыв хохота. Отсмеявшись, ты продолжаешь:
- Ты пойми, Женька, мне на нее сердиться не за что. Мне по-человечески ее жалко… Может, я в чем-то к ней несправедлива… Но если человек все время корчит из себя жертву,   то меня просто несет… Ну кто ей мешает стать личностью?! Пусть станет интересна сама по себе, пусть докажет ему, что способна быть его другом! Он же не виноват, что с ней говорить не о чем!
   Перехватив мой мрачный взгляд, укоризненно говоришь:
- Ты себя с ней не смей сравнивать!!! И ситуации у вас разные!!!
- Конечно, разные… Но от этого не легче…
   Ты кому-то звонишь, я закрываю дверь в комнату, чтобы не узнать чего лишнего. Ты радостно врываешься через две минуты:
- Я пойду!!! Надо с одним человечком повидаться!!!
  Знаю я этого человечка… Меня, значит, не берете? Я провожаю тебя до лифта. Ты нажимаешь кнопку вызова и грозишь кулаком:
- Ты, Вирачева, смотри у меня! Повесишься – в аду найду и шею сверну!
   Спасибо, Танька…    Я провожаю тебя взглядом – летишь, как ветер, энергичная, целеустремленная, жизнерадостная… «Она идет по жизни, смеясь», -  некстати вспоминается Макаревич… Иду заваривать чай.

07.10.2002
И, на всякий случай, -  HAPPY BIRTHDAY, MISTER PRESIDENT, HAPPY BIRTHDAY TO YOU! (М.Монро).