Дуб и Умник

Надвигались грозные перестроечные годы, а наше отставание от супостатов в технологии все увеличивалось. На закрытых и полузакрытых совещаниях в НИИ приводились секретные данные из открытых иностранных источников о качестве нашей оборонной техники и об ужасающе низкой производительности труда. Опасаясь за наши умы, руководство НИИ сообщало самые безобидные сведения, из которых следовало, например, что даже в Германской Демократической Республике в НИИ, аналогичном нашему, на одного работника приходится в десять раз больше выработки.
Компании зажимания гаек стали проводиться все чаще и чаще, это давало определенные положительные результаты, увеличивалось количество завозимой в НИИ бумаги, вычислительный центр работал в три смены и выдавал горы информации.
Руководство НИИ создавало образцовые технологические подразделения, собирая лучших специалистов института. На первых порах это давало определенные,  даже громкие успехи. Завоевывались медали на ВДНХ, иногда пробивались премии Совета Министров, на собраниях приводились примеры прекрасной работы подразделений, премии сотрудникам текли рекой. Проходило не более двух лет, как опыт замораживали, открывались невероятные приписки и обман головных заводов. Не поднимая большого скандала, подразделения расформировывали, сотрудники вливались в другие отделы, и все повторялось сначала.
Наши инженеры часто ездили в командировки во все концы огромной страны и побывали практически на всех  предприятиях, аналогичных нашему НИИ. Из разговоров в курилках, следовало, что мы явно не худшие и создается такое впечатление, что настоящая работа идет где-то под землей, в строго засекреченных местах, которые никто в стране не знает, даже из руководства. Из той макулатуры, что мы выпускали, невозможно было создать работоспособную технику.
Министерство тихо свирепело, и по разнарядке из ЦК устраивало плановые разносы. За несколько лет сменилось несколько главных инженеров, не трогали только директора НИИ, свояка министра. Но все мы не вечны и в тот же день, когда умер всесильный министр, лишился своего поста и наш директор.
Новый, молодой директор, бывший главным инженером последние полтора года, принялся за дело рьяно. У него давно созрела гениальная мысль сломать заведенный тематический порядок организации подразделений института. Для начала была проделана массовая реорганизация подразделений, некоторые отделения были переименованы в отделы, а отделы в отделения, практически без изменения штатной структуры. Естественно, все это сопровождалось массовым переходом сотрудников из отделов в отделения и обратно. Большинство подразделений НИИ поменялись местами, ремонт шел повсеместно и весело. Сотрудники уничтожали ненужные, а часто нужные бумаги и документы, начальники  устраивались на новом месте, работа кипела во всю.
Через полгода выяснилось, что уже почти готовая разработка изделия провалилась по срокам и качеству. Последовали новые оргвыводы министерства. Нашли одного несчастного начальника отдела и крепко наказали. Отдел расформировали, импортное оборудование выкинули почти на улицу, сотрудники перешли в другие отделы.
Пару раз новый директор проделывал масштабные аналогичные маневры. Пока, наконец, его не осенило, переезды на небольшие расстояния в пределах нескольких этажей явно не дают желаемого эффекта. Необходимо было сочетать ломку тематических подразделения с более массовым переездом подразделений. Как нельзя лучше для его грандиозных замыслов подходили строения НИИ -  огромную четырнадцатиэтажную башню и длинное пятиэтажное здание соединял стометровый коридор на уровне второго этажа. В свое время я читал о вавилонской башне и переселении народов, но то, что претворил в жизнь думающий директор, было куда масштабнее. Одним махом десятки отделов и отделений из клюшки, как называли пятиэтажное здание, переселялись в башню, а навстречу нескончаемым потоком из башни переезжали в клюшку практически все отделы, за исключением бухгалтерии и директорского этажа.
Безболезненно переселялись в основном отделы программистов и всякого рода вспомогательные отделы, перевозившие столы и шкафы. Тематикам и особенно конструкторам с их бесчисленными огромными кульманами, весившими по два центнера, приходилось несладко. Новенькие, недавно отремонтированные здания, стонали под напором сотен людей, упорно, как муравьи, штурмующих башню и клюшку. Иногда потоки встречались в узких местах зданий, возникали пробки и конфликты, правда,  в основном бескровные.
За пару недель, обив все углы, разломав десятки кульманов и сотни столов, переселение закончилось. Еще пара месяцев ушла на обустройство  отделов, и началось воплощение идеи новатора-директора.
Прошло полгода, и совсем неожиданно грянуло новое переселение, башня и клюшка опять менялись местами.
Народ настолько привык к переездам, а наш отдел переезжал за три года восемь раз, что это уже вошло в привычку. В некоторых отделах появилась должность, как бы, архитектора-планировщика и двухмесячное обустройство после переезда значительно сокращалось.
Естественно, ни о каком повышении производительности труда подразделений не шло и речи. Сам процесс настолько затягивал руководство отделов, что наверх пошли собственные предложения о местоположении отделов,  что обосновывалось повышением эффективности оборонных заказов.
В кулуарах, правда, высказывались иногда осторожные мнения рядовых инженеров о том, что  мол, когда у мадам Алешкер в заведении плохо  шли дела, то меняли девочек, а не переставляли кровати. Но кто слушал этих нытиков, когда НИИ решало столь масштабные дела.
Переезды конечно переездами, но начальство требовало и документацию на изделия. Хорошо было программистам - программа не железо и всегда, хоть как-нибудь, да работает. Труднее всего приходилось конструкторам, хоть умри, а чертежи выдай.
Люди в конструкторских подразделениях не задерживались и при первой возможности старались переходить в другие подразделения. Начальники у конструкторов, по слухам были чистые звери, сами из курилок загоняли людей в отделы.
Но был один начальник конструкторского отдела, одно имя которого приводило в трепет даже сотрудников соседних отделов. В бумажной работе, которой занималось наше НИИ, всегда можно было найти компромисс между делом и работой. Но только не у Дуба, как называли за глаза начальника конструкторского отдела.
Дуба начальство обычно приводило в пример социалистического отношения к труду. Его отдел выдавал горы чертежей по первому требованию руководства. Народ, естественно, у него не задерживался, текучесть кадров была наибольшей по институту. За это его иногда журило начальство, но несгибаемый Дуб считался лучшим руководителем подразделений НИИ.
Несмотря на старания руководства и пропускной режим, сотрудники НИИ жили своей, насыщенной личной жизнью.  Собирались и праздновались дни рождения, женщины воспитывали детей, многочисленный прекрасный пол влюблялся даже в конструкторов, угрюмые мужчины искали способ заработать лишнюю десятку - шла обычная жизнь советских учреждений. В нашем отделе сотрудницы собирали библиотеки и покупали почти все книжные новинки. Основным продавцом, как ни странно, был  пенсионного возраста старший техник конструкторского отдела Дуба. Его сгорбленная фигура постоянно мелькала то в башне, то в клюшке. Поношенный, на три размера больше пиджак, скрывал сокровища книжного развала на Кузнецком,  а иногда простенькую детскую литературу для молодых мамаш.  Брал он свои двадцать процентов с детской литературы, хорошие издания шли у него втридорога.
Сотрудницы за глаза часто ругали его кровопивцем и спекулянтом, но поскольку работал он по первому требованию, клиенты у него всегда были.
Вместо обеда, он бегал по соседним книжным магазинам, скупая всякую ерунду и что удивительно, находившую спрос в  нашем  НИИ.
Ходил он какой-то кособокой, подпрыгивающей походкой, весьма быстро преодолевая значительные расстояния между отделами. Зарабатывая весьма неплохие деньги, одевался он крайне плохо. Даже в лютые морозы его можно было встретить на улице в плаще болонья и легкой шапочке.
Каким образом он мог беспрерывно сновать по институту, одновременно работая у Дуба, для всех оставалось загадкой. На наши расспросы он хитро улыбался и говорил, что волка ноги кормят. Наши отдельские дамы прозвали его Умник, намекая на его умение  прекрасно устраиваться, несмотря на любые веяния времени и зажимы руководства.
Загадку Умника я разгадал совершенно случайно. Меня попросили срочно сделать задание по статистике для сына заместителя Дуба. Задание в конце рабочего дня  принесла очаровательная женщина, оказавшаяся этим замом. Поскольку задачи нужно было сдавать на следующий день, я попросил ее остаться и подождать. Через два часа я отдал выполненное задание, довольная Алла Дмитриевна, как звали зама, упорно пыталась заплатить мне, но я упросил ее не делать этого.
Мы разговорились, и я прямо спросил ее, как Дуб смотрит на постоянное отсутствие своего сотрудника на рабочем месте. Алла Дмитриевна рассказала, что у них в отделе прекрасная дисциплина, начальник, чрезвычайно требовательный, если не жестокий человек по отношению к сотрудникам. Приходит на работу он на пол часа раньше, уходит на час позже, с обеда приходит на пять минут раньше и внимательно следит за выполнением внутреннего распорядка.
Старший техник работает в отделе больше десяти лет, конструктор он опытный, но как только выполнит работу, сразу уходит с рабочего места и пропадает несколько часов. Дуб начал бороться с техником своими обычными методами, сначала шли объяснительные записки, затем приказы по отделу, снижения премий, выговоры. Старший техник на это тихо возражал, что все задания он делает вовремя и с хорошим качеством. Тогда Дуб применил новую тактику и увеличил квартальные задания Умнику на пятьдесят процентов. Сотрудники отдела и так задыхались от объема работ, а тут такое увеличение, все подумали, что наступил конец хождениям старшего техника по НИИ.
Прошла пара месяцев. Умник опять стал ходить по отделам, продавая книги. Дуб потребовал у начальника сектора подробно проверить объем и  качество выполненной работы. Получив ответ, что все выполнено точно и качественно, сам надолго погрузился в изучение чертежей.
Шло время, Дуб не мог допустить, что в его отделе, когда все стонут и работают по строго установленному им регламенту, какой-то Умник гуляет по институту и позорит его показательный отдел.
Задание для старшего техника было увеличено сначала в два раза, а через полгода в три раза. Но Умник все равно успевал выполнять свою работу и целыми днями бродил по НИИ, почти открыто продавая книги и детские книжки, купленные в соседних магазинах.
И тут Дуб сдался, гонения на Умника прекратились, правда выработка старшего техника осталась на прежнем высочайшем уровне. Алла Дмитриевна попыталась выяснить, как старший техник умудряется выполнять столь огромный объем работы, в несколько раз превышающей обычные задания конструкторов. Постепенно она поняла, что загнанный в угол начальником, Умник, придумал гениальную собственную систему, позволявшую из уже готовых блоков  старых чертежей изделий составлять новые чертежи. Им была создана оригинальная база чертежей. С учетом хороших отношений с руководством институтского ксерокса, он ксерокопировал все существенные части чертежей и потом быстро выполнял новые разработки изделий. Все это хранилось у него в совершенно запутанном виде, разобраться в котором мог только он сам.
Я рассказал Алле Дмитриевне, как у нас в отделе называют старшего техника, на что она, внезапно смутившись, ответила, - «Хорошо бы в нашем НИИ было побольше Умников».