Трамвай-счастье

ТРАМВАЙ-СЧАСТЬЕ.
Никто не знал, откуда вынырнул это любовно вымытый трамвайчик без номеров и опознавательных знаков. На его голубом боку красовались только огромные буквы розового цвета: «ТРАМВАЙ-СЧАСТЬЕ».
Трамвайчик весело мчался по блестящим рельсам, радостно звенел и рассыпал праздничные фейерверки. Но никакого праздника сегодня не было. Стоял обычный будний день, когда люди едут на работу и толкаются в общественном транспорте. И наш трамвайчик был также утрамбован пассажирами до отказа. Они, подобно килькам в томатном соусе, прижимались друг к дружке, потели и постанывали, задыхаясь от счастливого хохота.
Молодежь уступала места пожилым и беременным. Мужчины, стоя на коленях, дарили женщинам цветы, целовали руки и признавались во Вселенской платонической любви.
Водитель трамвая, немного крикливая, но добросердечная дама на приятном деревенском диалекте, читала по динамику великолепные стихи, написанные ею в трамвайном общежитии после работы.
Милейшей души кондуктор бесплатно раздавал талончики и только просил их компостировать, потому что на линии был контроль. Однако контроля не было чего опасаться, потому что контролёры, компания бритых здоровяков, не третировала пассажиров. Парни проверяли проездные документы, ежесекундно извинялись за свою подозрительность и давали закомпостировать талончик, если какой-то пассажир по рассеянности забыл вовремя пробить свой проездной документ. А перед одним очкариком даже извинялись стоя на коленях за то, что один из бритоголовых контролёров случайно задел очкарика плечом.
- В тесноте, да не  в обиде! – то и дело восклицал симпатичный пассажир, задевая
окружающих огромными остроугольными чемоданами. – Так бы ехал  и ехал… Выходить не хочется! Прелесть!
А пассажиры не обижались на него, они понимали, что человек приехал издалека и ему
нужно уделять наибольшее внимание.
- Вы, наверное, впервые в нашем городе? – ласково улыбнулся приятный малый с
татуировкой по всему телу, выбитыми зубами и свернутым на сторону носом. Он принялся любовно тормошить приезжего и торжественно вручать красочную открытку с панорамой города.
Занятная   старушка ненавязчиво ставила на головы удивительные корзины с разбитыми
яйцами и селедочным рассолом.
- Укрепляет корни волос! – радостно взвизгнула пышноволосая интеллигентка, и
вытирая с лица едкую слизь, дико расхохоталась. – Ха-ха! Ха-ха-ха! Я вас случайно не раздражаю?!
- Нет-нет, что вы… Я привыкшая… - успокоила старушка. – В наше время бывало и
похуже… А сейчас молодёжь пошла просто загляденье… Нарадоваться не могу, как нравится мне теперешняя молодёжь…
- Что за жизнь! Хорошо-то как! – раздавалось изо всех концов вагона.
А пассажиры всё прибывали и прибывали…
На очередной остановке втиснулся интересный молодой человек с лицом цвета
распустившейся сирени. Он слегка шатался, пел песни на непонятном языке, смешно икал и всех подряд ласково называл «редкими чудилами».
- Осторожно… Расступитесь, дорогие мои… – поддержал нового пассажира за локоть
укладчик асфальта с бородкой в виде отбойного молотка. – Ох, уж эта молодежь… Не жалеет себя... Сначала целыми днями в библиотеках сидит, а потом с ног валится….
Пассажиры заботливо рассредоточивались, уступая самое льготное место новенькому. Однако тот немного не рассчитал силы и случайно ударился лицом об пол.
Надвигалась туча. Казалось, настроение вот-вот должно испортиться…
- Боже! – воскликнула сердобольная валютная проститутка с ногами длиной в
трамвайные рельсы. – Человеку плохо! Беда!
Несколько её самых крепких сутенёров, широкоплечих, стриженых под киборгов-убийц,
не растерялись и начали энергично поднимать упавшего мужчину и изо всех сил усаживать его на мягкое сидение для инвалидов.
Внезапно появился строгий милиционер с бездонными голубыми глазами, длинной
дубинкой и томиком Макаренко под мышкой:
- Мама мия! Господа! Среди вас есть доктор?!
С другого конца вагона пробирался услыхавший сигналы бедствия низкорослый
эскулап в расшитой серебром ермолке.
- Пропьюстите дохтера… Пропьюстьитэ джохтера… - любовно шептали вежливые арабские студенты.
Доктор осмотрел пациента и поставил диагноз:
- Ничего страшного… Скоро само пройдёт. Только очень вас попрошу, присматривайте
за ним, ведь он может ненароком удариться об поручни и ушибить голову...
- Ясное дело, не дураки… всё будет как при коммунизме… – успокаивали доктора со
всех сторон.
Вдруг у стоящего на задней площадке народного депутата появился нимб над головой. Депутата складывал ладошки домиком и говорил мудрые вещи.
В вагоне стало светлее и ещё теплее... Депутат раздаривал всем пассажирам цветы и
пирожные. Он то и дело целовал пьяного господина в макушку, и у того выросли крылья за спиной. Он радостно замахал ими. Стало прохладнее.
А трамвайчик мчался и мчался…  И стаи прекрасных диковинных птиц вылетали из
распахнутых окон и взмывали ввысь, к солнцу…
Когда из трамвая вылетела последняя стая розовых фламинго, он замедлили ход и
остановился.
Трамвай был абсолютно пуст. Прохожие, наблюдавшие за этим чудесным происшествием в
общественном транспорте начали забегать в трамвай и занимать места. Водители частых автомобилей бросали любимые баранки и ломились в трамвай. Все хотели стать птицами. Они кричали, подпрыгивали, размахивая руками, старались вылететь из окон…
А трамвайчик по-прежнему мчался, рассыпая фейерверки… Но в нём теперь было уже не
так уютно, - все хотели стать ангелами, и не получалось. Пассажиры начинали сориться из-за того, что кому-то показалось, что ему кто-то помешал стать ангелом…

Никто так и не узнал, откуда вынырнул этот трамвайчик, и каков его маршрут, но всем
захотелось на нём прокатиться… И кататься как можно дольше.
Позже сбоку трамвайчика набили номера и отметили маршрут. И вскоре он перестал
выделяться среди своих красно-жёлтых собратьев. И в нём уж не было прежней радости и веселья. Однако он стал легендой, которая часто перевиралась. А вскоре и вовсе забылась.
Ну а люди всё равно порой штурмуют трамваи, в тайне надеясь, что когда-нибудь всё-таки
попадется тот самый Трамвай-Счастье…






1990 г.