Как было раньше

 Слышу из своей комнаты, как бабушка уговаривает мою дочку, Лизу, поесть. Та капризничает.
- Лиза, ты будешь есть?!
- Я не хочу есть! – Говорит Лиза со свойственными ей вызовом и «скрипучестью». За эту скрипучесть я иногда обзываю ее «скрипучей старушкой» - по одноименной сказке какого-то северного народа.
- Ты давно не ела! Поешь! Картошку будешь?
- Нет! – отвечает Лиза в том же духе.
- С соусом.
- Не буду.
- Есть сыр, колбаса. Сделать бутерброды?
- Не-хо-чу!
- Лиза, надо поесть! Вот, эклеры остались.
 Наверное, Лиза мотает головой.
- Банан будешь?
-  Нет.
 Я не выдерживаю, иду на кухню и сажусь за стол напротив дочери.
 Бабушка и внучка замолкают и смотрят на меня. «Ну что с ней делать?» и «Не буду! Не хочу! Чего пристали!» написано на их лицах.
- Лиза, нам с бабушкой противно тебя слушать. Вот хочешь, расскажу, как раньше было?
- Нет.
- Нет, хочешь, расскажу, как раньше было?
- Ну, расскажи.
- Я, когда был такой же, как ты, бутерброд ел от силы раз в день,  - или с сыром, или с колбасой. Банан я до перестройки  один раз в жизни видел, – дедушка привозил из Москвы. Неспелый был, зеленый – а я его съел, другого-то не было. А раньше еще хуже было. Дедушка Коля после войны родился – так нет-нет, да вспомнит про горку оладьев на столе. И кроме оладьев, бывало, ничего не ели. А оладьи-то были из лебеды да полыни. А вот другая твоя бабушка, Наташа, знаешь, что рассказывала?
- Ну, что?
- У нее было много братьев и сестер. И ее мама, моя бабушка, Анна Константиновна, раз, наверное, в месяц, мазала им хлеб маслом и сверху песком посыпала. И они называли это «пироженое»! А ты от эклера нос воротишь! Нет, я, конечно, все понимаю, но, Лиза, заевшийся ребенок, елки-палки!
- Не елки! – скрипит Лиза, складывает руки на груди и отворачивает нос к холодильнику.
Она мгновение сидит, задумавшись, потом подскакивает к бабушке, обнимает ее, лезет к бабушкиному уху. Бабушка в ответ склоняется к ней, и я слышу шепот:
  - Бабушка, помажь мне булку маслом и посыпь песком…