Сволочь-снег

Чудеснейшим воскресным утром старший банковский специалист Валера Сладковский стоял на Бульваре Победы и подставлял солнцу свою гордость – обширную лысину. Первый октябрьский снег мирно трескал под блестящими Валериными ботинками и любовно украшал укрытые кашемиром плечи специалиста. Валера именно таким представлял себе нормальное состояние мужчины – лысина, говорящая  о занятости, брюшко, говорящее о доходах, и копошащийся рядом отпрыск, говорящий пока что о тривиальных вещах вроде «можно я залезу туда» и «хачу писить». Отпрыск в это время мужественно покорял стоявший посреди аллеи Т тридцать четвертый и еще не знал, что
 его лет через тридцать ждет такая же лысина и такая же уверенность в том, что мужчина без галстука потерян для общества по определению, а потому оный предмет необходим на шее любого Сладковского везде и всюду.

Старший специалист Валера тем временем начал мечтать об обеде, который наверняка уже ждал их с сыном дома, и, ёжась от добравшегося под кашне снега, с высоты своего самомнения окликнул сына:
- Толян, домой пора!
Толянчик послушно оглянулся и слегка подался назад, в то время как его рука, продолжая свой путь вперед, попыталась ухватиться за дуло танка, но не нашла его и махнула мимо. Маленький Сладковский успел только округлить глаза и обреченно сиганул с унылой железяки вниз, исчезнув с папкиных глаз. Глухой краткий звук «крак», пугающий своей неопределенностью, Валера тут же забыл, или просто не услышал. Его слух перерезал ужасающий, ранее никогда им не слышанный рев его ребенка. Оббегая танк сбоку, Валера успел вспомнить, что так кричит медвежонок в телевизоре, когда хочет жрать.

Толянчик валялся на снегу, беспомощно сучил ручками и орал. Валера почувствовал, как его глотку намертво перекрыла паника, а во рту стало жутко невкусно. С выпученными глазами папа ощупал родное тельце, постоянно спрашивая, где болит. Сынка только дергал руками и ревел в ответ. Когда Валера взялся за левую ножку, ее обладатель закатил голову назад и разразился таким истошным воплем, что Валера, резко вздохнув, отдернул руку. Левая Толькина голень неестественно заболталась, и на штанишках проступило предательски багровое пятно. Валера вспотел. Пока он стаскивал с сына штанишки, перед его глазами мелькали цветные картинки из детства, какие нам всем показывали на занятиях ГО: причесанная на пробор девушка перевязывает невозмутимому пострадавшему ногу жгутом. Стянув штаны с обезумевшего от боли ребенка, Валера даже вспомнил, что жгут лучше  натянуть выше раны, если не знаешь, венозное кровотечение или артериальное, и тут же увидел всю картину: левая ножка его любимого сына чуть ниже колена была изогнута вовнутрь, кожа сбоку оказалась некрасиво порванной, и в рану постоянно подтекала кровь, ленивая и намного более темная, чем в кино.

Дурея от сыновних криков «папа, мне так больна-а-а-а-аа», Валера стянул с себя ремень, обернул его вокруг Толькиного бедра и только тут понял, насколько его сын меньше его самого. Откинув ремень в сторону, Валера снял часы, плотно их застегнул на ножке сына и похвалил себя за сообразительность.

Не зная, что предпринять дальше, Валера привстал, огляделся, не нашел никакой помощи вокруг и сунул руку в карман, наткнувшись на телефон. В следующее мгновение он уже гонял меню, ища «тел. книжку» и вспоминая все матюги, которые за годы взрослой жизни выжгли из него его брезгливая Катька и приличные подружки-сослуживицы. Немало драгоценных секунд потратил Валера на поиски телефона «03» в своей записной книжке, прежде чем понял, что мог бы тыкать пальцем раз в двадцать меньше, набрав его просто с клавиш.

Ожидая «скорой», Валера успокаивал ревущего Толика, как мог, не зная, чем ответить на его искренний вопрос «папа, меня не увезут в больницу?». Поминутно поглядывая на постоянно увеличивавшуюся в размерах ножку сына, Валера прижимал его к себе, целовал в лоб и думал, чем бы еще помочь бедняге. Мысль о том, что жена не сможет спокойно смотреть на раздувшуюся ножку сына, подтолкнула старшего банковского специалиста к простому решению: зачерпнув снега, Валера сжал его в ладони и заботливо уложил на рану.

- Ну, где наш герой? – голос сзади отдернул Валеру от ревевшего сына, и за его спиной оказался молодой, худой и уставший врач скорой.
- У него, по-моему, перелом, - пробормотал Сладковский и в первый раз за все время сглотнул слюну. Ничего более гадостного он еще за жизнь не глотал.
- По-моему, тоже, - ответил молодой доктор и нагнулся к мальчишке. Но вместо того, чтобы скомандовать отцу понести ребенка в машину или хотя бы посетовать на экстравагантность жгута, доктор учудил совсем уж неожиданную для Сладковского вещь. Поднявшись на ноги и глядя на Валеру как будто сверху, хотя тот был явно выше и представительней его, вчерашний ординатор взревел:
- ЧТО??!!! СНЕГ В РАНЕ??!!!!!
Доктор был совсем молодой и до сих пор не был в курсе, что в работе ему еще встретятся сотни различных чудиков, действия которых будут раз за разом повергать его и его коллег в ступор либо в горячку, а потому удивленно и жестоко поминал Валеру приличными, но очень обидными словами, постоянно перемежая их угрозами чисто специфического, медицинского характера, из которых напуганный Валера понимал только «заражение» и «элементарные понятия». Толянчик уже попал в карету, а Валера все еще пялился перед собой и дослушивал отповедь человека, который был лет на пять младше его и зарабатывал раз в десять меньше. Валера впервые за пару лет стоял так близко рядом со взрослым человеком, у которого в кармане не лежал мобильный телефон, который наверняка до сих пор жил с мамой и не чаще раза в месяц бывал в Интернете, и ему было безумно больно и стыдно за свою глупость, которую, как оказалось, можно совершить одним мгновенным движением руки.

В больницу Валера не поехал сразу, лишь взял ее координаты и сказал, что ему надо заехать за женой. Стоя возле злополучного танка и нервно куря, старший банковский специалист думал о том, что пообедать сегодня нормально уже, наверно, не удастся, что работать он ближайшую неделю спокойно не сможет и что боулинг вечером, видимо, придется отменить. Недобитую сигарету Валера кинул на то место, куда упал его Толянчик, и только теперь вспомнил ужасное зрелище, которое представляла из себя рана на ноге сына. Ручку двери своей тачки Валера успел дернуть несколько раз, прежде чем вспомнил о пульте в кармане. «Фокус» отозвался не с первого раза, и Валера, скатав всю злобу в один плотный комок, со всей дури саданул ногой по колесу и взревел. Проходившая мимо девушка хмыкнула и пожалела жену этого нервного дурака.