Девочка, которая любила петь

Уолтер Фишер быстро перешел дорогу. Через пять-семь минут он будет вгородском парке и тогда Сью перестанет плакать и звать его. Но необходимоторопиться - ее голос был просто пропитан отчаянием. - До чего же мне жмутботинки этого молокососа,- с досадой подумал Уолтер, в прошлом (давно илислишком давно?) преуспевающий адвокат, а сейчас -опасный сумасшедший.Он не задумывался о последствиях побега. Не занимал его помутившийся разум ибедняга Клейн, захлебнувшийся собственной кровью два часа назад. Уолтерзлорадно улыбался, всякий раз вспоминая эти удары. Сколько их было? Двадцать- тридцать (приятель, их было тридцать девять), а может и больше.Сейчас он искал свою дочь. Свою белокурую маленькую Сыо, девочку, котораялюбила петь.Уолтер почувствовал, что натер правую ногу до крови, но это не заставило егосбавить шаг. Он вышел на тридцать шестую улицу и увидел такие знакомыеочертания городского парка. Там они со Сью бывали сотни раз. Уолтеррасполагался поудобнее на одной из многочисленных скамеек и просматривалюридические справочники. А Сью, любимая маленькая Сью, носилась междудеревьями, обязательно напевая какую-нибудь веселую песенку.Откуда-то с севера донеслось тревожное завывание полицейской сирены, ноУолтер не мог даже предположить, что вот уже два часа вся полиция Вуд Ривербешено рыскает по городу в поисках его скромной (опасный сумасшедший) персоны.На лужайке валялась симпатичная кукла Барби, забытая кем-то из детишек. А уСью не было кукол. Ванда считала это идолопоклонством. И только во времяредких (Ванда не позволяла дочке слишком часто оставаться один на один с еегрешником-мужем) прогулок с отцом Сью могла играть с куклами других детей.Сколько он не видел дочь? Достаточно долго, чтобы потерять счет дням. "Можетбыть даже год ?",- эта мысль (три долгих года безумия и ненависти) усилиланеобъяснимую тревогу.В парке было темно, как и всегда бывает ночью. Свет фонарей совершенноизменил облик деревьев, которые стали теперь спящими (санитарами) старичками,ожидающими наступления нового дня и прихода своих постоянных маленьких гостей.Уолтер замер и съежился. Он неожиданно осознал, что сейчас ночь и он один впустом огромном парке. Ему стало страшно, и он побежал прочь, разбрасываяогненно-желтое осеннее конфетти.Сержант Вильяме был не в духе. Это сразу бросалось в глаза, так же, как егоколючая щетина и измятый пиджак. Он еще час назад добивал на ринге МайкаТайсона и в восьмом раунде должен был свалить наверняка, когда позвонилмистер Торренс, этот нудный плешивый старикашка, и вытащил Вильямса изпостели.Сержант пытался сконцентрироваться на двух рапортах, лежащих на его столе,но этому мешали воспоминания о том отличном хуке, которым он отправил"железного Майка" в нок- даун. И этот чудесный бой за звание чемпиона мира втяжелом весе не закончился победой Вильямса из-за сумасшедшего маньяка Фишера.Ну ничего, - Вильяме смаковал эту мысль,- когда мои ребята доберутся дотебя, ты пройдешь все круги ада. И этот хук, пожалуй я применю его снова,-сержант громко рассмеялся, довольный своей блестящей идеей.Но вот дела обстояли далеко не блестяще. Уолтер Фишер, тридцать восемь лет,находившийся в психиатрической клинике "Ноксвил" последние три года, сегоднясбежал. Когда человека сажают в психушку за убийство собственной жены, - этозначит, что там он и умрет. Но Фишер, после трехлетнего отдыха, очевиднорешил повеселиться.  Сержант мысленно обругал Правительство, которое за деньги налогоплательщиковсодержит в психушках типов вроде Фишера, по которым давно плачетэлектрический стул.Судя по рапортам, Фишер выждал удобный момент, и напал на санитара ЭрикаКлейна. Фишер нанес ему тридцать девять проникающих ранений острым предметом.- Кто-то из службы безопасности больницы пойдет за это под суд,- пронеслосьв голове сержанта.Орудием убийства оказалась (Боже, где он ее раздобыл) металлическаяотвертка, найденная возле убитого. Преступник скрылся приблизительно в одинчас тридцать минут.- Сейчас пол четвертого утра,- Сержант почесал затылок.- Интересно, какФишеру удалось выбраться из клиники.Он вернулся к рапортам. По мнению врачей, Фишер мог потерять контроль надсобой из-за воспоминаний о семье, его сильно беспокоили мысли о дочери впоследние дни. Поэтому сейчас он скорее всего находится где-то в родныхместах.Сержант зевнул. Он уже оповестил дорожную полицию, поднял на ноги лучшихдетективов, расставил ловушки. Скоро Фишер попадется, и сержант только теперьпонял, насколько сильно он хочет, чтобы Фишер попался им в руки живым.С чувством выполненного долга сержант Вильяме закрыл глаза, все еще надеясьуспеть на восьмой раунд боя столетия.***Уолтер опомнился. Он плюхнулся на траву и огляделся: похоже на районмолокозавода. Захотелось пить, но это желание тут же отошло на второй план.Больше всего на свете ему хотелось увидеть дочь. - Домой,- ноги, не смотря наусталость, тут же бросились выполнять короткий приказ пораженного мозга.Уолтер прикинул, что доберется минут через сорок.Конечно, не хочется будить Ванду, но Сью, она ведь ждет его. Он представилсебе ее испуганное (с младенческого возраста) лицо и маленькие красивыеручки, сжимающие большого пушистого медвежонка с красным бантом на шее, папинподарок (мама никогда не дарила подарков) на ее восьмой день рождения.В тот день у Ванды было собрание в церкви и она, сухо чмокнув дочку, одарилаУолтера презрительным взглядом и ушла. Ушла на весь день, день рождения своейединственной дочери.Уолтер повез дочку в Холлидэй парк, и весь день они смеялись и веселились.Ему даже показалось, что выражение испуга на несколько часов сошло тогда скурносого личика Сью.-Ох, как взбесилась Ванда.- Уолтер поморщился. Он уже давно не видел жену,да и не хотел видеть. Он до сих пор не мог понять: когда красивую ижизнерадостную молодую девушку подменили на хмурую, вечно недовольную,сумасшедшую (это слово легко применять... к другим) религиозную фанатичку.Но Уолтер любит ее. Любит и простит. А потом отведет Сью на вокальные курсы,и Ванда больше не сможет (а ведь она уже пыталась однажды) им помешать. Асейчас он пойдет домой и обрадует доченькуУолтер остановился, как вкопанный. И как он мог считать себя хорошим отцом ?Он собирается прийти к дочери среди ночи и без подарка. Осмотревшись, Уолтерувидел длинный камень с утолщением на одном конце.- Вот то, что надо. Он обязательно понравится Сью - камень так похож намикрофон. А потом мы поедем в дорогой магазин и купим дочке настоящий дорогоймикрофон, все же лучше, чем тратиться на эти идиотские пожертвования.Уолтер с любовью завернул камень в носовой платок (этот парень былчистоплюй) и положил в боковой карман куртки, еще недавно принадлежавшейЭрику Клейну.... Домой.    Он не был дома уже неделю,... или две. Неважно, просто у него была срочнаяработа. Он должен был защищать в суде своего клиента. У него жена и маленькаядочь.Мысли Фишера путались все сильнее. Он уже совершенно пересталориентироваться в хитросплетениях событий, образов и дат. Он стал пристанищемдля адвоката Уолтера Фишера и безумного убийцы, с тем же именем и фамилией.Эти оба, как ни странно, прекрасно уживались в больном мозгу.- Какой же сегодня день недели (а месяц? А год?) ? Суббота ? - Уолтеру оченьхотелось, чтобы была суббота, а раз так, природе оставалось только отдать подкозырек. Он придет домой, и Ванда испечет яблочный пирог, как после свадьбы.Уолтеру захотелось есть настолько сильно, что слюна обильно потекла изправого уголка рта на синюю спортивную куртку.Он двигался по Миддл-Роуд, совершенно пустынной в эти предрассветные часы.Неподалеку гостеприимно сверкали огни бензаправки Эла Купера. Чем ближе онвидел огни, тем сильнее хотелось отвернуться. Но Уолтер не отводил взгляда оттеперь уже слепящего света. На глазах выступили слезы, первые, за три долгихгода.В тот день его тоже ослепило. Ярким солнечным светом, проникавшим изкухонного окна и слепой яростью, пропитавшей каждую клетку. Но больше всегоего ослепили горящие ненавистью глаза Ванды. Он все сильнее сжималтрепещущую, отвратительно-горячую плоть, а пожар в глазах Ванды не потухал.Поэтому только (причина необычайно уважительная) Уолтер опустил голову инаткнулся жадными зубами на обнаженное плечо. Ничего, теперь-то Вандапоумнеет, и все будет хорошо.Из магазина, соседствующего с заправочными аппаратами, неслась сумасшедшая(о Господи, весь мир спятил) музыка. Уолтер вошел, даже не задумываясь длячего. Молоденький симпатичный парнишка развалился в глубоком кресле и ловилкайф. Его закрытые глаза и открытые уши были обращены к магнитофону,выдающему полный набор звуков композиции "Один рабочий день завода, попереработке металлолома".Уолтер мельком взглянул на парня, подошел к одной из полок и взял большойпакет чипсов с грибами. Он никогда раньше не любил чипсы, но сегодня - особыйдень.Парень никак не отреагировал на посетителя. Он весь ушел в (лязг ржавогометалла) музыку. Уолтер вскрыл пакет и направился к двери, но неожиданнаямысль, заставила вернуться обратно. Он швырнул пакет на стол и обхвативтяжелый магнитофон двумя руками, резко дернул его на себя. Штекер покинулрозетку и безвольно повис. Наступившая тишина казалась особенно глубокойпосле визга хардроковых групп.Патрик, это имя было написано на металлической табличке, прикрепленной ккарману синей рубашки, открыл глаза. В следующие тридцать секунд он пережилто, что не могло сравниться ни с одним его прошлым переживанием. Он никогда,даже перечитывая самые острые отрывки в любимых романах Стивена Кинга, неиспытывал такого ужаса.К нижней губе мужчины, возвышающегося над ним, прилип кусочек чипсов. Этумаленькую деталь насмерть перепуганный двадцатилетний паренек запомнил лучшевсего. А потом, следуя всем законам физики, магнитофон опустился на егоголову, испытывая ее на прочность. Хардроковый диск к счастью не добавилмагнитофону тяжести и голова выдержала первый экзамен. Парень повалился напол. Он почувствовал, как густая теплая жидкость бежит по его длиннымкрасивым ресницам. Не смотря на адскую боль, пронзившую все тело, Патриксхватился левой рукой за верхний ящик стола. Ящик выдвинулся почти наполовину, когда второй удар, по силе не уступающий первому, отправил его вполную темноту.Уолтер бросил остатки своего орудия на поверженное тело и заглянул вгостеприимно открытый ящик стола. Поблескивающий сталью Кольт тридцатьвосьмого калибра приятно удивил Уолтера. Он знакомым движением откинулбарабан - всепатроны готовы спеть свою смертельную песню.Кольт пополнил содержание карманов куртки Уолтера. Он повернулся и нехотяпнул утопающего в крови Патрика. - Вот так, подонок, вот так. Такие, как тыиспохабили весь этот мир, даже из песен вы сделали монстров. И вы можетеслушать эти дерьмовые песни сутки напролет, а я не могу, не могу даже увидетьсвою дочку, которая так любит петь. - Он улыбнулся спокойной, нескольковымученной улыбкой, в которой не было даже намека на жестокость. Он устал ихотел домой.Уолтер механическим жестом отправил очередную порцию чипсов себе в рот и неглядя на тело, распростертое за прилавком, вышел из магазина. Егоотрешенность сыграла очень важную роль в жизни Патрика Макнила. Он многодумал об этом, покидая реабилитационный центр через два месяца, полных боли иборьбы.Уолтер перестал чувствовать голод, во всяком случае на какое-то время. Оншел, глядя перед собой, все больше узнавая знакомые места. Внутренний голос,так часто выручавший адвоката Фишера на заседаниях суда, подсказывал ему, чтоне следует торопиться. Уолтер шел очень медленно, отсчитывая про себя каждыйшаг. Наконец, он увидел свой симпатичный дом, выглядевший в предрассветныхсумерках осиротевшим и печальным. Но внимание Уолтера привлек не дом, где онне был так давно, а автомобиль, припаркованный напротив. Даже в условияхплохой видимости Уолтер разглядел полицейскую мигалку. Ему не на секунду непришла в голову мысль, что полицейские ждут его (опасного пациента),преуспевающего известного адвоката.Конечно, это Ванда. Она совсем спятила и наделала глупостей. Господи, а гдеже Сью ? Уолтер шел очень медленно, прижимаясь к высокому каменному заборусоседей. Теперь, неяркий свет уличных фонарей позволял ему разглядеть дветемные фигуры, сидящие в автомобиле. Уолтеру на мгновенье захотелось открытоподойти к ним и потребовать объяснений. Уж он то знал, как разговаривать слегавыми.Уолтер снова взглянул на старый добрый дом, где он прожил столько счастливыхминут и несчастных лет, и заметил что-то белое, прикрепленное к двери. Оносторожно приблизился еще ярдов на десять и увидел табличку, купающуюся всвете одного из фонарей. Большие красные буквы сообщили, что дом, куда он такспешил, который снился ему во время бесчисленных, пропитанных лекарстваминочей, его дом - продается.Уолтер решил, что все встало на свои места. Полиция решила отомстить ему завсех тех закоренелых преступников, которых его усилия спасли от приема лишнейпорции электрического тока. Они сделали что-то с его памятью, но слава Богу(бедняга), это прошло. Потом они забрали его жену и дочь, а теперь продаютдом.Бедная маленькая Сью. Она звала его, чтобы рассказать, как издеваются надней эти монстры в мундирах. - Ну ничего, папа здесь был и сам обо всемдогадался. Они заплатят, Сью, дорого заплатят.Уолтер вышел из тени забора и направился прямиком к дремлющей машине. Праваярука щелкнула предохранителем и взвела курок. Двадцать ярдов отделяли его оттех, кто забрал его любимую дочурку.Детектив Монро отхлебнул горячего кофе и опустил стакан. Они дежурили здесьуже два часа, и не видели ни одной живой души,- В такое время,- подумалМонро,- по улицам бродят только призраки. Он поднял глаза и увидел одного изних. Призрак спокойно шел к их машине и тридцать восьмой в его вытянутойвперед правой руке выглядел слишком реальным.Монро выронил стаканчик и вскрикнул от боли, когда горячий кофе добрался дозатекших ног. Сэлден промычал во сне что-то невразумительное. Уолтер нажал накурок ровно шесть раз. Он не увидел на лицах полицейских гримас боли: по трипули вошли в голову каждого из них, разбрызгивая фонтаны (слишком густые дляполицейских) серого вещества. Уолтер вспомнил, как он плакал, заняв лишьвторое место по стрельбе среди студентов колледжа. Теперь он смеялся.    У Дрейтонов залаяла собака, и зажегся свет. Уолтер подошел к дому, и сорвавс двери ненавистную табличку, начал с наслаждением топтать ее ногами. Онхотел войти, но внутренний голос, мыслящий неожиданно очень здраво, когдаУолтеру грозила опасность, был совершенно другого мнения.Уолтер пошел прочь, лишь мельком взглянув на забрызганное кровью и ещечем-то вызывающе отвратительным лобовое стекло (решето) патрульной машины.Кто-то закричал, и Уолтер прибавил шаг, а затем побежал, подгоняемый внезапнонахлынувшими воспоминаниями. Он несколько раз падал и в кровь расцарапаллицо. Каждый раз он снова вставал пытаясь убежать от них....Воспоминания не дали ему ни малейшего шанса. Они впились в его мозг и неотставали ни на шаг. Уолтер упал на землю и начал биться головой обо что-тотвердое. Он вырывал клоки волос, но не мог добраться до них. То, что несмогли сделать годы интенсивной психотерапии, сделала маленькая белаятабличка, прикрепленная чьей-то безжалостной рукой к двери его собственногодома.Уолтер Фишер осознал все, что совершил за это время. Реальность пересталадобавлять розовые тона и предстала перед ним во всей своей отвратительнойнаготе.Тот день прокручивался в его голове снова и снова, оживляя все подробноститого последнего откровения.Уолтер нередко злился на рассеянность и неаккуратность дочери. Все чаще наее хрупком тельце появлялись синяки и ссадины, и он не мог больше равнодушновыслушивать очередную историю о падении с велосипеда (лестницы, качели). СамУолтер всегда оберегал здоровье Сью с прямо таки маниакальным рвением.- Милая, да ты меня когда-нибудь в могилу сведешь. Постарайся же быть хотьнемного осторожнее.- Прости, папа,- Сью виновато опускала глаза,- я постараюсь.В тот день слушание по делу Хэнкса перенесли из-за болезни несколькихприсяжных и Уолтер помчался домой. Он ехал туда со смешанными чувствами:хотел увидеть дочь и не видеть жену. На втором этаже громко работалтелевизор. Но не настолько громко, чтобы заглушить истерические вопли Ванды.До Уолтера долетали только отдельные слова: "Негодяйка..., себевозомнила...., справедливое наказание". Не снимая плаща он пулей влетел наверх.Сью обречено смотрела на мать, а Ванда разошлась настолько, что даже неуслышала, как муж появился за ее спиной.- Никогда, никогда больше не смей этого делать! - "Хлоп",- звон пощечиныэхом отозвался в сердце Уолтера. Он покраснел, будто его самого только чтоударили по лицу. Головка Сью дернулась, но она продолжала обречено смотретьна отца. Щека опухала и для Уолтера стала понятной история появленияостальных подобных следов на прекрасном личике Сью.В сознании Уолтера что-то надломилось. Он схватил жену за руку и и резкорванул на себя. Ванда вскрикнула от неожиданности, в ее глазах читался испуг.- Сью, не плачь. Ванда, пойдем вниз.Она попыталась вырвать руку из стальных тисков мужа, но он силой тащил ее напервый этаж. Уолтер старался говорить как можно спокойнее.- Что произошло?Твоя маленькая развратница,- Ванде удалось освободить руку,- решилапоизображать перед зеркалом Мерилин Монро. Позировала и пела эти вульгарныепесни, как настоящая маленькая шлюха.- Ванда,- Уолтер прижал ее к стене,- наша дочь творческий, одаренныйребенок, и я не позволю тебе задушить ее талант. - Он сорвался на крик. -Ктодал тебе право бить мою дочь!?- Твою дочь?- взгляд Ванды испепелял его.- Такое же ничтожество, погрязшее вгрехах, как и ты. Вы..., я всех вас ненавижу.Трещина в сознании Уолтера Фишера превратилась в бездну.Нетерпеливые руки нашли горло Ванды. В какой-то момент она поняла, чтоумирает, и ее глаза напоминали Уолтеру глаза больной собаки. Он хорошозапомнил такие глаза, в детстве, когда напротив их дома какой-то лихач сбилбольшую черную псину. Ему стало искренне жаль эту несчастную женщину, но ...Через две минуты все было кончено.В эти минуты Уолтер слышал только громкие звуки телевизионного шоу иконвульсивные хрипы Ванды. Ее тело еще медленно оседало на паркет, а Уолтеруже бежал к двери. - Я скоро, Сью. - В эту минуту преуспевающий адвокатУолтер Фишер стал опасным безумным убийцей.Его арестовали в вокальной студии в арт- клубе. Он как раз записал свою дочьна занятия студии и отсчитывал месячный взнос.Воспоминания вышли из своего маленького убежища и излились в душу Уолтера.Осталась только пустота.Он осмотрелся вокруг и до него стало медленно доходить где он находится.Неуправляемые ноги (это судьба) привели его на большое городское кладбище. Онне был здесь уже много лет, со дня похорон матери, но оказался именно сейчас.Перед ним, нет, это не сон, молчаливо замерли две надгробные плиты: "ВандаФишер 09.11.1962 - 04.06. 1995" и вторая, чуть поменьше: "Сьюзен Фишер03.05.1985 - 04.06.1995".- Нет! - Уолтер не прокричал это слово. Оно вырвалось из груди, как стондуши, стон сознания.Полностью выздоровевший высокий мужчина упал на колени, и вонзив пальцы всырую землю, рыл ее, стирая ногти в кровь.Тихий печальный звук оторвал его от этого занятия. Уолтер поднял голову, исквозь густую пелену, застилающую глаза, увидел метрах в двадцати маленькуюбелокурую девочку. Она затянула тихую унылую песню.