Горе

В тот день в семье Ивашовых было горе. Да нет – настоящая трагедия.
Оленька – жена Кирилла – кухарничала на маленькой типовой, но очень уютной кухоньке, пританцовывая в такт незатейливой музыке, несущийся из старого, еще советских времен, радио, когда в другой комнате зазвенел телефон. Уныло как-то зазвенел, траурно. Оленька, наверное, и сама бы не могла объяснить, в чем заключается эта траурность, но брать трубку ей сразу расхотелось. Она даже понадеялась, было, что он позвенит, да и перестанет, но наглый аппарат, будто прочитав мысли молодой женщины, ни как не хотел униматься. И она решилась. Храбро подошла к телефону, сняла трубку и немного дрожащим голосом сказала: “Алё?” На том конце заговорили. Медленно, извиняющимся тоном и спотыкаясь на словах. И чем дольше говорили, тем шире распахивались голубые Ольгины глаза, в которых в ту же секунду начала скапливаться предательская влага…
Кирилл погиб. Его сослуживец из строительной фирмы говорил, будто ни кто не ожидал, что бетонная плита, казалось, прочно закрепленная, внезапно отломиться от массива дома и полетит вниз, с высоты пятого этажа. И совсем уж ни кто не мог предположить, что как раз в это мгновение, как раз в том самом месте, где плита обрушилась на землю, окажется Кирилл…
Трубка выпала из разом ослабевших рук и сиротливо повисла на проводе, мотаясь из стороны в сторону. Оленька осела, сползла по стене на пол и зарыдала, уткнувшись лицом в ладони. Все кончено. Все.
В дверном проеме показалась хорошенькая, белокурая (как у отца) головенка сына Сережки. Пятилетний малыш смотрел на маму и не мог понять, отчего та плачет. Все кончено. Все…
Переливчатая трель дверного звонка радостно разнеслась по квартире, заставив Оленьку поднять заплаканное лицо с подушки. Она коротко посмотрела на часы – половина первого ночи. Поздно. Добропорядочные люди уже давно спят в своих кроватях, но Оленька встала и послушно поплелась к двери. Щелкнул замок. Скрипнули петли…
- КИРИЛЛ?!!!!!
Это был он. Стоял на пороге, виновато улыбаясь.
- Привет, Аленка…
Жена взвизгнула и повисла у него на шее, болтая ногами в воздухе и захлебываясь слезами счастья…

* * *

Все улеглось часа через три. Все это время Кирилл объяснял, что рабочие ошиблись, что он ушел с ТОГО места несколькими минутами раньше, дабы пообедать, но по пути, в темном парке, попался двум пьяным гопникам, которые его немного потрепали (чем объясняется обилие синяков на теле и пара фингалов на лице) и отняли кошелек со ста рублями. Оленька его жалела, причитала, но все больше смеялась, а рядом с папой стоял счастливый Сережка.

* * *

Жена с сыном давно уже спали, а Кирилл пристально разглядывал себя в зеркале.
- Тесная ванна, тесная, - тихо проговорил он, отступая на шаг от раковины.
По его обнаженному телу будто пробежала волна. Мужчина подался вперед и тот час же в тесной комнатке раздался сухой хруст костей. Сквозь бледную кожу в одно мгновенье проросли тысячи длинных серых волос, мускулы вздулись, а лицо стало стремительно менять свою форму – удлиняясь, превращаясь в оскаленную волчью пасть, и буквально через минуту на кафельном полу стоял огромный полу волк. Обратная метаморфоза – столь же быстрая – и его место занял человек, на теле которого стало существенно меньше фиолетовых пятен.
Кирилл никуда не уходил со стройки и не попадался в руки грабителей. Просто жене и сыну не стоило знать тех простых истин, что оборотни очень, очень быстро регенерируются…