Голова профессора Досова

Голова профессора Досова

Спасибо, Александр Беляев,
Далекий незнакомый друг.

Лампа с массивной золотой подставкой освещает только письменный стол, на котором стоит "Пентиум" с принтером, факс и огромная пепельница, сделанная из человеческого черепа. Глаз едва различает современную черную мебель. Темные обои, задвинутые жалюзи. В полумраке поблескивают только спортивные кубки в шкафах. Длинный маятник старинных стенных часов движется размеренно и плавно.
Переведя взгляд на Аникина, Ларина невольно улыбнулась: сам профессор целиком соответствовал стилю кабинета. Будто вырубленная из дуба, как у боксера-тяжеловеса, суровая фигура Аникина казалась частью меблировки. Золотая цепь в палец толщиной на шее, и крест не меньше, чем на церковном куполе. Как маятники, двигались его глаза серо-пепельного цвета, переходя со строки на строку ксивки. Прямоугольный нос, прямой разрез глаз, рта и квадратный, выдающийся вперед подбородок придавали лицу вид стилизованной декоративной маски, вылепленной скульптором-кубистом.
"Таким едальником, да медку похавать", - подумала Ларина.
- Коллега Звонарев говорил уже о вас. Да, мне нужна помощница. Вы медичка? Не ширяетесь? Отлично. Полтора лимона в месяц. Расчет еженедельный. Хавка утром и днем. Но я ставлю одно условие...
Ковырнув сухим пальцем в носу и задумчиво осмотрев извлеченное, профессор Аникин задал неожиданный вопрос:
- Вы умеете помалкивать? Все женщины болтливы. Вы женщина - это плохо. Вы красивы - это еще хуже.
- Но какое отношение...
- Самое близкое. Красива баба - баба вдвойне. Значит, вдвойне обладает и женскими недостатками. У вас может быть муж, приятель, жених. И тогда все тайны к черту.
- Но...
- Никаких "но"! Вы должны быть немы как рыба. Как мойва. Как задняя часть тунца. Вы должны молчать обо всем, что увидите и услышите здесь. Принимаете это условие? Должен предупредить: за утечку информации потрохами отвечать будете.
Ларина была смущена и заинтригована...
- Я согласна, если во всем этом нет...
- Криминала, хотите вы сказать? Можете быть совершенно спокойны. Кроме того у меня самая надежная крыша. Кстати, ваши нервы в порядке?
- Я здорова...
Профессор Аникин кивнул головой.
- Алкоголиков, неврастеников, эпилептиков, сумасшедших, наркоманов, депутатов Госдумы не было в роду?
- Нет.
Аникин еще раз кивнул головой. Блеснула потревоженная золотая цепь.
Его сухой и острый палец впился в кнопку электрического звонка.
В полумраке комнаты, как на проявляющейся карточке "Полароида", Ларина увидала только белки глаз, затем постепенно проявились блики смуглого лица. Черные волосы и защитный костюм грязно-зеленого цвета сливались с облицовкой двери.
- Ахмет! Покажи девочке лабораторию.
Чеченец кивнул головой, предлагая следовать за собой, и открыл вторую дверь.
Ларина вошла в совершенно темную комнату.
Щелкнул выключатель, и яркий свет четырех ламп залил комнату. Ларина невольно прикрыла глаза. После полумрака мрачного кабинета белизна стен ослепляла... Сверкали стекла шкафов с блестящими хирургическими инструментами. Холодным светом горели сталь и алюминий незнакомых Лариной аппаратов. Теплыми бликами ложился свет на хромированные части. Трубы, змеевики, колбы, стеклянные цилиндры... Стекло, каучук, металл...
Посреди комнаты - большой прозекторский стол. Рядом со столом - стеклянный ящик; в нем пульсировало человеческое сердце. От сердца шли трубки к баллонам.
Ларина повернула голову в сторону и вдруг увидела нечто, заставившее ее вздрогнуть, как от вогнанной в задницу булавки.
На нее смотрела человеческая голова - одна голова без туловища.
"Кастрировали по самые уши", - пронеслась мысль.
Голова была прикреплена к квадратной стеклянной доске. Доску поддерживали четыре высокие блестящие металлические ножки. От перерезанных артерий и вен, через отверстия в стекле, шли, соединявшись уже попарно, трубки к баллонам. Самая толстая, похожая на прямую кишку, трубка выходила из горла и сообщалась с большим цилиндром. Цилиндр и баллоны были снабжены кранами, манометрами, термометрами и неизвестными Лариной приборами.
Голова внимательно и скорбно смотрела на Ларину, мигая веками. Без всякого обмана: голова жила, отделенная от тела, самостоятельной и сознательной жизнью.
Несмотря на потрясающее впечатление, Мария Ларина не могла не заметить, что эта голова удивительно похожа на голову недавно умершего известного ученого-хирурга, профессора Досова, прославившегося своими опытами оживления органов, вырезанных из свежего трупа. Ларина не раз была на его блестящих лекциях, и ей хорошо запомнился и этот высокий лоб, характерный профиль, волнистые, посеребренные сединой густые русые волосы, голубые глаза под стеклами модных очков... Да, это была голова профессора Досова. Только губы и нос его стали тоньше, виски и щеки втянулись, глаза глубже запали в орбиты и белая кожа приобрела желтоватый оттенок мумии. Но в глазах была жизнь, была мысль.
Мария Ларина как зачарованная не могла оторвать взгляда от этих голубых глаз.
Голова беззвучно шевельнула губами.
Это было слишком для нервов Лариной. Она была близка к обмороку. Чеченец поддержал ее и вывел из лаборатории.
- Ни себе хрена... - повторяла Ларина, опустившись в кресло.
Профессор молча барабанил пальцами то по столу, то по своей голове и прислушивался к издаваемым звукам.
- Скажите, неужели это голова?
- А вы что думали? Жопа? Да, это голова. Голова Досова, моего умершего уважаемого коллеги, возвращенная мною к жизни. К сожалению, я мог воскресить одну голову. Не все дается сразу. Бедный Досов страдал неизлечимым пока СПИДом. Умирая, он завещал свое тело для научных опытов, которые мы вели с ним вместе. "Вся моя жизнь была посвящена науке. Пусть же науке послужит и моя смерть. Я предпочитаю, чтобы в моем трупе копался друг-ученый, а не какая-нибудь пьянь из морга" - вот какое завещание оставил профессор Досов. И я получил его тело. Мне удалось не только оживить его сердце, но и воскресить сознание, воскресить душу, говоря языком Библии. Что же тут ужасного? Люди до сих пор считали ужасной смерть. Разве воскресение из мертвых не было тысячелетней мечтой человечества?
- Я бы предпочла смерть такому воскрешению.
Профессор Аникин сделал неопределенный жест рукой.
- Да, оно имеет свои неудобства для воскресшего. Бедному Досову было бы неудобно показаться перед шлюхами в таком... неполном виде. Вот почему мы обставляем тайной этот опыт. Я говорю "мы", потому что таково желание самого Досова. Притом опыт еще не доведен до конца.
- А как профессор Досов, то есть его голова, выразил это желание? Голова может говорить?
Профессор Аникин на мгновение смутился.
- Нет... голова профессора Досова не говорит. Но она слышит, понимает и может отвечать мимикой лица...
И чтобы перевести разговор на другую тему, профессор Аникин спросил:
- Итак, вы принимаете мое предложение? Отлично. Я жду вас завтра к девяти утра. Но помните: молчание, молчание и молчание.

ТАЙНА ЗАПРЕТНОГО КРАНА

Марии Лариной нелегко давалась жизнь. Ей было семнадцать лет, когда умер ее отец. На плечи Марии легла забота о больной матери. Денег от сдачи пустых бутылок, оставшихся после отца, хватило ненадолго, приходилось учиться и поддерживать семью. Несколько лет она работала ночной бабочкой в гостинице. Получив диплом врача, тщетно пыталась найти место. Было предложение ехать в гиблые места Южного Урала, где свирепствовала сибирская язва. Ни ехать туда с больной матерью, ни разлучаться с нею Мария не хотела. Предложение профессора Аникина явилось для нее выходом из положения.
Несмотря на всю странность работы, она согласилась почти без колебаний.
Ларина не знала, что профессор Аникин, прежде чем принять ее, наводил по мафиозным каналам тщательные справки о ней.
Уже две недели она работала у Аникина. Обязанности ее были не сложны. Она должна была в продолжении дня следить за аппаратами, поддерживающими жизнь головы. Ночью ее сменял Ахмет.
Профессор Аникин объяснил ей, как нужно обращаться с кранами у баллонов. Указав на большой цилиндр, от которого шла толстая трубка к горлу головы, Аникин строжайше запретил ей открывать кран цилиндра.
- Если повернуть кран, голова будет немедленно убита. Как-нибудь я объясню вам все заморочки питания головы и назначения этого цилиндра. Пока вам достаточно знать, как обращаться с аппаратами.
С обещанными объяснениями Аникин, однако, не спешил.
В одну из ноздрей головы был глубоко вставлен огромный термометр. В определенные часы нужно было вынимать его и записывать температуру. Термометрами и манометрами были снабжены и баллоны. Ларина следила за температурой жидкостей и давлением в баллонах. Хорошо отрегулированные аппараты китайского производства не доставляли хлопот, действуя с точностью часового механизма. Особой чувствительности прибор, приставленный к виску головы, отмечал пульсацию, механически вычерчивая кривую. Через сутки лента сменялась. Содержимое баллонов пополнялось в отсутствие Лариной, до ее прихода.
Мария постепенно привыкла к голове и даже сдружилась с нею. Одна голова - хорошо, а две - лучше.
Когда Ларина утром входила в лабораторию с порозовевшими от ходьбы и свежего воздуха щеками, голова глумливо улыбалась ей. Веки ее дрожали в знак приветствия.
Голова не могла говорить. Но между нею и Лариной скоро установился условный язык, хотя и очень ограниченный. Опускание головою век означало "да", поднятие наверх - "нет". Немного помогали и беззвучно шевелящиеся губы.
- Как вы сегодня чувствуете себя? Туфли не жмут? - спрашивала Ларина.
Голова улыбалась и опускала веки: "хорошо, благодарю".
- Как провели ночь?
Та же мимика.
Задавая вопросы Ларина проворно выполняла утренние обязанности. Проверила аппараты, температуру, пульс. Сделала записи в журнале. Затем, сняв очки, с величайшей осторожностью обмыла водой со спиртом лицо головы при помощи тампона "Тампакс", вытерла ушные раковины. Сняла клочок ваты, повисший на ресницах. Промыла глаза, уши, нос, рот - в рот и нос для это вводились особые трубки. Привела в порядок волосы.
Руки ее проворно и ловко касались головы. На лице головы было выражение довольства, будто на него перекочевали все эрогенные зоны из отсутствующего тела.
- Сегодня чудесный день, - говорила Ларина. - Синее-синее небо. Чистый морозный воздух. Так и хочется дышать всей грудью. Вот этой! - и отогнув ливчик, продемонстрировала большую грудь с темным упругим соском.
Углы губ профессора Досова печально опустились. Глаза с тоской глянули в окно и остановились на Лариной.
Она покраснела от легкой досады на себя. С инстинктом чуткой женщины Ларина избегала говорить обо всем, что было недостижимо для головы и могло лишний раз напомнить об убожестве ее существования.
Мария испытывала какую-то материнскую жалость к голове, как к беспомощному, обиженному природой ребенку.
- Ну-с, давайте заниматься! - поспешно сказала Ларина, спрятав грудь.
По утрам, до прихода профессора Аникина, голова занималась чтением. Ларина приносила ворох последних медицинских журналов и показывала их голове. Голова просматривала. На нужной статье шевелила ушами. Ларина клала журнал на пюпитр, и голова погружалась в чтение.
Когда нужно было на полях сделать пометку, голова выпячивала нижнюю губу, и Ларина проводила пальцам по строчкам, следя за губами и ушами головы и делая карандашом отметку.
Для чего голова заставляла делать отметки на полях, Ларина не понимала.
Но однажды, проходя через кабинет профессора Аникина в его отсутствие, она увидала на письменном столе журналы с этими пометками. Это заставило Ларину задуматься.
Вспомнив сейчас об этом, Мария не удержалась от вопроса.
- Скажите, зачем мы отмечаем некоторые места в научных статьях?
На лице профессора Досова появилось выражение неудовольствия и нетерпения. Голова выразительно посмотрела на Ларину, потом на кран, от которого шла трубка к горлу головы, и два раза подняла брови. Это означало просьбу. Ларина поняла, что голова хочет, чтобы открыли кран.
- Нет, нет, - со страхом ответила Ларина на просьбу головы. - Если я открою этот кран, вы умрете. Я не хочу убивать вас.
От нетерпения и сознания бессилия по телу головы прошла судорога.
Три раза она энергично поднимала вверх веки и глаза...
"Нет, нет, нет. Я не умру!" - так поняла Мария. Она колебалась.
В глазах головы светилась безграничная тоска. Глаза просили, умоляли, требовали. Казалось все либидо, все напряжение воли сосредоточилось в этом взгляде.
Ларина решилась.
Ее сердце сильно билось, плавочки сопрели, когда она осторожно приоткрывала кран.
Тотчас из горла головы послышалось шипение. Ларина услышала слабый, глухой надтреснутый голос, дребезжащий и шипящий, как магнитофон польской сборки:
- Бла-го-да-рю... вас...
Запретный кран пропускал сжатый в цилиндре воздух. Проходя через горло головы, воздух приводил в движение горловые связки, и голова получала возможность говорить. Мышцы горла и связки не могли уже работать нормально: воздух с шипением проходил через горло и тогда, когда голова не говорила.
Лицо головы выражало удовлетворение.
Вдруг послышались шаги из кабинета и звук открываемого замка (дверь лаборатории всегда закрывалась ключом со стороны кабинета). Ларина едва успела закрыть кран. Голова на прощание икнула и замолчала.
Вошел профессор Аникин.

ГОЛОВА ЗАГОВОРИЛА

С тех пор как Ларина открыла тайну запретного крана, прошло около недели.
За это время между ней и головой установились еще более близкие отношения. В те часы, когда профессор Аникин уходил в университет или клинику, Мария открывала кран. Совсем на чуть-чуть. Только чтобы голова могла говорить внятным шепотом. Тихо говорила и Ларина. Они опасались что чеченец услышит их разговор.
На голову профессора Досова их разговоры, видимо, хорошо действовали. Глаза стали живее, и даже скорбные морщины меж бровей разгладились.
Голова говорила много и охотно, как бы вознаграждая себя за время вынужденного молчания.
Прошлую ночь Ларина видела во сне голову профессора Досова и, проснувшись, подумала: "Видит ли сны голова Досова?"
- Сны... - прошамкала голова. - Да, я вижу сны. И я не знаю, чего они мне больше доставляют: горя или радости. Я вижу себя во сне здоровым, полным сил и просыпаюсь вдвойне обездоленным. Обездоленным и физически, и духовно. Ведь я лишен всего, что доступно живым людям. Только способность мыслить оставлена мне. И язык...
Голова метнула на Марию оценивающий взгляд.
- Что же вы видите во сне? - "прикинулась табуреткой" Ларина.
- Я никогда еще не видал себя в моем теперешним виде. Я вижу себя молодым и глупым, с огромным неуправляемым членом и безмерно развитым либидо... Недавно видал покойную жену и переживал с нею весну нашей любви. Светка когда-то обратилась ко мне как пациентка, повредив ногу выходя из трамвая. Первое наше знакомство было в моем приемном кабинете. Мы сразу сблизились с нею. После четвертого такого визита я осмотрел ее как врач. Беременность была в полном разгаре. Через неделю неделю она стала моей женой. Моя жена была удивительная женщина.
Голова принюхалась.
- Ваше тело, Мария, пахнет в точности как у моей покойной жены.
Мария растерялась, а голова поспешно добавила:
- Я имел ввиду - до смерти... Подойдите, пожалуйста, ко мне как можно ближе.
Умоляющий взгляд был направлен на Ларину. Мария придвинулась так, что ее платье коснулось лица Досова. Голова тщетно пыталась втянуть носом воздух, но обратная воздушная струя из баллона сводила на нет все ее попытки.
Лариной стало жалко голову. Она задрала подол платья и, секунду помедлив, сняла плавки. В глазах головы появились благодарность и вожделение, язык робко нащупывал путь во влагалище. Ларина почувствовала как теплый влажный и слегка шершавый язык проструился по ее клитору, обдуваемый воздухом из баллона, и тут же от кончиков ног к голове неспеша и уверенно двинулась сладостная волна.
Когда Ларина пришла в себя, голова находилась в задумчивости. Лишь воздух тихо шипел в горле.
- Прошлой ночью я видел во сне своего сына. Я очень хотел бы посмотреть на него еще раз. Но не смею подвергнуть его этому испытанию... Для него я умер.
- Он взрослый? Где он находится сейчас?
- Да, взрослый. Он почти одних лет с вами или немного старше. Закончил Высшую школу милиции. В настоящее время должен находится в Питере. Нет, лучше бы не видеть снов.

СМЕРТЬ ИЛИ УБИЙСТВО?

Однажды, просматривая американские медицинские журналы, Ларина наткнулась на статью профессора Аникина. В этой статье Аникин ссылался на работы других ученых. Цитаты в точности совпадали с теми, которые Ларина по указанию головы подчеркивала во время их утренних занятий.
Как только представилась возможность, Ларина спросила голову:
- Что за дела? Каждую вашу работу Аникин публикует от своего имени!
- Что же я могу поделать?
Ларина задумалась.
- Такой человек, как Аникин, способен на все, - тихо проговорила она. - Профессор Аникин говорил мне, когда я поступала к нему на службу, что вы умерли от неизлечимой болезни и сами завещали свое тело для научных работ. Это не туфта?
- Хрен его знает. Мы работали вместе с ним над оживлением человеческих органов, взятых от свежего трупа. Я работал над оживлением головы, а Аникин, хотя и был моим ассистентом, над оживлением половых органов. Говорил, что это произведет сексуальную революцию в мире. У него последнее время появлялись грязные замашки. Он тайно делал операции бандитам, пострадавшим в перестрелках. Менял пол с мужского на женский некоторым рэкетирам. А недавно я узнал, что Аникин занимает один из влиятельнейших постов в бандитской группировке петушатников...
- Там что? Все - петухи? - заинтересовалась Ларина.
- В тюремном смысле? Да! Но названа она так не поэтому. Петушатниковская группировка берет свое название от фамилии лидера, некоего Петухова. Да ты о нем слышала, он в Госдуме заседает... Впрочем, я отвлекся. Меня жестоко мучил СПИД. Во время последнего припадка Аникин был около меня и оказывал мне медицинскую помощь. Он впрыснул мне адреналин. Может быть... доза была слишком велика, а может быть, и болезнь сделала свое дело.
- Ну, а потом?
- Я начал приходить в себя. Зеленоватая мгла начала расходиться, и я смутно различил перед собою лицо Аникина и в то же время услышал его голос: "Пришли в себя? Очень рад вас видеть вновь живым". Я посмотрел вниз и увидел прямо под подбородком стол. Рядом с этим столом, повыше его, помещался второй стол - прозекторский. На этом столе лежал чей-то обезглавленный труп. Я посмотрел на него, и труп показался мне странно знакомым, несмотря на то, что он не имел головы и его грудная клетка была вскрыта. Тут же рядом в стеклянном ящике билось чье-то человеческое сердце... "Не узнаете? - спросил меня Аникин, кивнув по направлению к прозекторскому столу. - Это ваше тело. Теперь вы навсегда избавились от СПИДа". Он еще мог шутить!
Ларина с ужасом смотрела на голову.
- И после этого... после этого вы продолжаете с ним работать.
Голова улыбнулась печальной улыбкой.
- Если хотите, я прошел через это. Лучше мое открытие будет опубликовано под его именем, чем не увидет свет вообще. Я хотел свою работу подарить России, он же ее втридорога продаст в страну дегенератов Америку. В конечном итоге мои труды все-равно пойдут на благо общества... А теперь прошу вас, снимите опять трусики.

НОВЫЕ ОБИТАТЕЛИ ЛАБОРАТОРИИ

В кабинет прошел профессор Аникин.
- Вот что. Надо сделать кое-какие приготовления. Голову профессора Досова мы поместим в комнату за лабораторией. Временно, коллега, временно. Вы не спите? - обратился он к голове. - А сюда завтра привезут два свеженьких трупа, и мы изготовим из них пару хорошо говорящих голов и продемонстрируем их в научном обществе. Пора обнародовать наше открытие.
При слове "наше" Аникин испытующе посмотрел на Ларину.
Чтобы раньше времени не обнаружить всей силы свое неприязни, Ларина заставила себя принять равнодушный вид и поспешила задать вопрос, первый из пришедших ей в голову:
- Чьи трупы будут привезены?
- Я не знаю. И никто этого не знает. Потому что сейчас это еще не трупы, а живые и здоровые люди. Едят, пьют, срут и трахаются. Но завтра их ожидает смерть. А через час, не позже, после этого они будут здесь, на прозекторском столе. Уж я позабочусь об этом.
Ларина, которая ожидала от профессора Аникина всего, посмотрела на него таким испуганным взглядом, что он на мгновение растерялся, а потом громко заржал.
- Нет ничего проще. Я заказал пару свеженьких трупов в морге. Дело в том, что Москва, этот современный молох, требует ежедневных человеческих жертв. Каждый день от уличного движения гибнет несколько человек, мрут на производстве. Ежедневно человек сорок погибают во время мафиозных разборок, и человек пять неугодных убирают МВД и ФСБ. Но этих последних находят не сразу. Так что и мы на них расчитывать не будем. А вам, Ларина, я хочу удвоить зарплату.
"Он хочет купить меня, - подумала Ларина. - Он, кажется подозревает, что я догадываюсь или даже знаю о многом. Но хрен ему это удастся".
Наутро на прозекторском столе лаборатории профессора Аникина действительно лежали два свежих трупа.
Две новые головы, предназначенные для публичной демонстрации, не должны были знать о существовании головы профессора Досова. И потому она была предусмотрительно перемещена профессором Аникиным с соседнюю комнату.
Мужской труп принадлежал мелкому челночнику лет тридцати, погибшему во время сто пятнадцатого взрыва в одном из московских троллейбусов. Его тело было буквально разорвано. В полуприкрытых остекленевших глазах была хитринка, он не успел заплатить за проезд.
Профессор Аникин, Ларина и Ахмет в белых халатах работали над трупами.
- Было еще несколько трупов, - говорил профессор Аникин. - Один журналист упал с лестницы. Забраковал. У него был полугодовой запой, слишком проспиртован. Забраковал я и нескольких наркоманов. А вот этот парень оказался подходящим. Мозг челночника примитивен, так что оживить его не составит труда. Да вот еще эта... ночная красавица.
Он кивком головы указал на труп женщины с красивым, но увядшим лицом. На лице сохранились обильные следы косметики.
- Шлюха из гостиницы. Была убита ножом в сердце нашими гостями из Азербайджана.
Профессор Аникин работал быстро и уверенно. Головы были отделены от тела, трупы унесены.
Еще несколько минут - и головы были помещены на высокие столики. В горло, вену и сонную артерию введены трубки.
Профессор Аникин находился в приятно возбужденном состоянии. Приближался момент его торжества. В успехе он не сомневался.
На предстоящую демонстрацию и доклад профессора Аникина в научном обществе были приглашены светила науки, еще не успевшие эмигрировать на Запад. Пресса помещала платные статьи, в которых превозносила научный гений профессора Аникина. Журналы помещали его портреты. Выступлению Аникина с его изумительным опытом оживления человеческих голов придавали значение торжества русской науки.
Весело посвистывая, профессор Аникин вымыл руки, закурил "Парламент" и самодовольно посмотрел на стоящие перед ним головы.
- Остается только открыть кран и... мертвые оживут. Ну что же, Мария? Оживляйте. Откройте все три крана. В этом большом цилиндре находится сжатый воздух, а не яд.
Для Лариной это давно не было новостью. Но она не подала и виду.
- Но у профессора Досова прошу воздушного крана не открывать. У него повреждены голосовые связки.
Поймав недоверчивый взгляд Лариной, он раздраженно добавил:
- Как бы то ни было, я запрещаю вам. Будьте послушны, если не хотите навлечь на себя крупные неприятности.
И, повеселев опять, он протяжно пропел на мотив из фильма "Живая мертвечина":
- Итак, мы начинаем!
Ларина открыла краны.
Первой стала подавать признаки жизни голова челночника. Едва заметно дрогнули веки. Зрачки стали прозрачны.
- Циркуляция есть. Все идет по плану...
Вдруг глаза головы изменили свое направление, повернулись к свету окна. Медленно возвращалось сознание.
- Будет жить! - весело крикнул Аникин. - Дайте сильную воздушную струю. Да не на меня, дура, а в горло голове.
Ларина открыла кран больше.
Воздух зашипел в горле.
- Ни хрена себе за хлебушком сходил! Где я? - невнятно прошелестела голова.
- В морге, батенька, в морге, - пошутил Аникин.
- В морге?
- Да в больнице вы...
Голова посмотрела вниз и увидела, что от ножек остались одни только рожки.
- А где мои руки? Где мое тело? Ноги где?
- Все разбито в дребезги. Только голова и уцелела, туловище пришлось отрезать по самую шею.
- Как это отрезать? Ну нет, я не согласен. Какая же это операция? Кому я на хер такой нужен? Одной головой бабки не заработаешь. Мне руки надо. Без рук и ног в загранку не пустят. Больницы-то наши знаю я. Подержите маленько, да и выгоните: вылечили. Нет, я не согласен...
- Как вас зовут? - перебил его профессор.
- Меня? Стасиком звали. Стас Буйнов.
- Как таракана... Вы ни в чем не будете нуждаться и не будете страдать ни от холода, ни от голода, ни от жажды.
- Даром кормить будете или за бабки показывать?
- Показать покажем, только ученым. Ну, а теперь отдохните.
Посмотрев на голову женщины, Аникин озабоченно заметил:
- Что-то наша красотка заставляет себя долго ждать.
- Это что ж, тоже голова без тела? - спросила голова Стаса.
- Это вам для компании... Мария, закройте его воздушный кран, чтобы не мешал своей болтовней.
Аникин вынул из ноздри женщины огромный термометр.
- Температура выше трупной, но еще низка. Оживление идет медленно...
Время шло. Голова женщины не оживала. Профессор Аникин начал волноваться.
Наконец Аникин подошел к голове женщины и внимательно осмотрел стеклянные трубочки, которыми оканчивали полихлорвиниловые трубки, введенные в сонные артерии.
- Вот где собака порылась. Эта трубка входит слишком свободно, и поэтому циркуляция идет медленно. Дайте трубку толще.
Аникин заменил трубку, и через несколько минут голова ожила.
Голова Анжелы, - так звали женщину, - реагировала более бурно на свое оживление. Когда она пришла в себя то хрипло разоралась:
- Что вы сделали со мной? Я не могу жить без тела! Чем я буду зарабатывать деньги?
Ахмет пальцем показал на рот.
- Остряк, бля... Какой ужас!
- Мы можем вновь вас умертвить, - заметил профессор Аникин.
- Вот еще! Если ваша наука способна творить такие чудеса, то она должна уметь делать и другие. Приставьте мне другое тело. Если можно невинной девушки... Хочу быть целочкой!
И обратившись к Лариной, она попросила:
- Будьте добры дать мне зеркало.
Глядя в зеркало Анжела долго изучала себя.
- Ужасно! У вас и косметики приличной не найдется? Хочу духи "Красная Москва"!
- Мне пора! - Аникин посмотрел на часы и, подойдя близко к Лариной, шепнул:
- В их присутствии о голове Досова ни слова.
Когда Аникин вышел из лаборатории, Ларина пошла навестить голову профессора Досова.
Глаза Досова смотрели на нее грустно. Печальная улыбка кривила губы.
- Бедный мой, - прошептала Ларина. - Но скоро я отомщу за вас!
Голова сделала знак. Ларина открыла воздушный кран.
- Вы лучше расскажите, как прошел опыт, - прошипела голова слабо улыбаясь.

ГОЛОВЫ РАЗВЛЕКАЮТСЯ, ЛАРИНА КАЧАЕТ ПРАВА

Головам Стаса и Анжелы еще труднее было привыкнуть к своему новому существованию, чем голове Досова. Его мозг занимался научными работами, как и раньше. Стас и Анжела были люди простые и без тела жить им не было смысла. Немудрено, что они скоро затосковали.
Профессор Аникин старался всячески развлекать их. Он принес видеомагнитофон, и Мария с Ахметом вечерами устраивали им видеосеансы.
Голове Стаса особенно нравились комедии с участием Джима Керри. Глядя на его проделки, Стас на время забывал о своем убогом существовании. Но вскоре его настроение начинало портиться. Теперь вид движущихся людей нагонял на него еще большую тоску.
- Носится как налоговый инспектор, - ворчала голова Стаса. - Посадить бы его так, не попрыгал бы.
Ларина попыталась переменить программу. Мелодрама совершенно расстроила Анжелу. Красивые женщины и их роскошные тряпки раздражали ее.
- Не надо... я не хочу смотреть, как живут другие.
Видик убрали.
Обычный магнитофон развлекал их несколько дольше. Но и он вскоре надоел. Анжела капризничала, ежеминутно требовала зеркало, изобретала новые прически, просила тушь и помаду.
Не меньше хлопот доставлял и Стас. Однажды он потребовал водки. И профессор Аникин вынужден был ввести ему вместе с питающими растворами алкоголь.
Иногда Стас и Анжела пели дуэтом. Ослабленные голосовые связки не повиновались. Это был ужасный дуэт.
- Не сыпь мне соль на шею,
Она еще болит.
Не сыпь мне соль на шею,
Схлопочешь минингит...
Прошла неделя. Однажды профессор Аникин сказал Анжеле:
- Можете радоваться. Я попробую пришить вам новое тело.
- Наконец-то! Только прошу вас пришить мне тело невинной девушки.
- Невинное тело сейчас трудно найти. Но я постараюсь... В крайнем случае заштопаем вам это место...
Профессор зашел к себе в кабинет. Следом вошла Ларина.
- Я вас слушаю, Мария.
- Скажите, вы серьезно предполагаете дать голове Анжелы тело или только утешаете ее?
- Совершенно серьезно.
- И вы надеетесь на успех этой операции?
- Вполне.
- А Стаса вы не предполагаете поставить на ноги?
- Почему бы нет? Только не все сразу.
- А Досова? Почему вы не начнете опыты именно с него?
- Да потому, что голова Досова дороже тысячи других человеческих голов. Больше вопросов нет?
- Нет, - ответила Ларина.
- Зато у меня есть. Вы не пускали в действие воздушный кран головы Досова? Вы не разговаривали с ним?
"Сказать или не сказать ему правду?" - колебалась Ларина.
Она не верила в то, что Аникин даст голове Досова новое тело. Она уже слишком много знала, чтобы верить такой возможности. И она мечтала только об одном, раскрыть преступление Аникина. Она знала, что Аникин не остановится ни перед чем, и, объявляя себя его открытым врагом, только найдет на свою задницу немало приключений. И для этого надо было лгать.
Аникин не спускал с нее глаз.
- Вы разговаривали с головой, не отпирайтесь, я знаю это. Ахмет подслушал все...
Ларина молчала.
- И что же вы думаете предпринять? Втоптать мое имя в грязь? Досов, наверное, просил вас об этом?
- Нет, нет, - заговорила Ларина, - голова профессора Досова совершенно лишена чувства мести. Он даже отговаривал меня!
Аникин усмехнулся.
- Значит у вас все-таки были разоблачительные намерения?
И, подойдя к Лариной вплотную, он, понизив голос, сказал:
- Вы знаете, что за мной стоит петушатниковская группировка? Вас на колбасу порубят, если я только захочу этого. Ну, что мне делать с вами? Ладно. В конце концов, вы нужны мне. Садитеь за стол и пишите. "Дорогая мамочка, состояние больных, за которыми я ухаживаю, требует моего неотлучного присутствия в доме профессора Аникина..."
- Вы хотите меня лишить свободы? Задержать в вашем доме?
- Вот именно.
- Я не стану писать это, - решительно заявила Ларина.
Аникин схватил Ларину и повлек к двери.
"Неужели трахнет?" - с ужасом подумала Ларина, но оказалась слишком слаба физически, чтобы оказать сопротивление этому грубому натиску.
Аникин отпер дверь, быстро прошел через комнату Стаса и Анжелы и вошел в комнату, где находилась голова профессора Досова. Голова Досова глупо уставилась на вошедших. А Аникин, не обращая внимания на голову, подошел к аппаратам и резко повернул кран от баллона подающего кровь.
Воздушный кран не был открыт, и голова не могла говорить. Она только шевелила губами, и Ларина, привыкшая к мимике головы, поняла: это немой вопрос: "****ец?"
Затем глаза головы, устремленные на Ларину, начали как будто тускнеть, и в то же время веки широко раскрылись, глазные яблоки выпучились, будто Досов после долгого перерыва вновь захотел по большому, а лицо начало судорожно подергиваться. Голова переживала муки удушья.
Ларина истерически крикнула. Почти теряя сознание, она заговорила прерывающимся, сдавленным голосом:
- Откройте кран... Я согласна на все.

АНЖЕЛЕ ПРИСОБАЧИВАЮТ НОВОЕ ТЕЛО

С сигаретой во рту Аникин ходил по зданию так спокойно, как будто гулял по бульвару. Матовый свет с потолка падал на длинные ряды мраморных столов. На каждом столе лежал труп, уже обмытый струей воды и раздетый.
Заложив руки в карманы кожаной куртки и попыхивая сигаретой, Аникин обходил длинные ряды столов, заглядывал в лица и время от времени поднимал покрывала, чтобы заглянуть в промежность.
"Неудачный день", - подумал Аникин, вынимая часы. И он направился к выходу среди двигающейся у трупов толпы, полной отчаянья, тоски и ужаса. Навстречу ему служащие несли труп женщины без головы. Обмытое молодое тело блестело, как белый мрамор. На плече выделялась симпатичная родинка.
"Это что-то подходящее", - подумал он и пошел вслед за сторожами. Когда труп был положен, Аникин бегло осмотрел его и еще больше убедился в том, что нашел то, что нужно.
Когда тело было в лаборатории, Аникин еще раз придирчиво осмотрел его и озабоченно покачал головой. Тело с родинкой на плече было безукоризненной красоты форм. Однако при более тщательном осмотре Аникин заметил у него небольшой дефект: на ступне правой ноги была маленькая рана, причиненная каким-нибудь обрезком железа. Большой опасности это не представляло. Аникин прижег рану, заражения крови опасаться не было оснований.
- Поверните голову Анжелы, - сказал Аникин, обращаясь к Лариной. Чтобы Анжела не мешала своей болтливостью во время подготовительных работ, у нее был заткнут рот, точнее выключен баллон со сжатым воздухом. - Теперь можно пустить воздушную струю.
Когда голова Анжелы увидела труп, она вскрикнула так, будто у нее с лобка вырвали пучек волос. Глаза ее расширились от ужаса. Впервые она почувствовала всю необычность операции и начала колебаться.
- Ну, что же вы? Как вам нравится это труп?
- Я... боюсь... - прохрипела голова. - Нет, нет, я не думала, что это так страшно... я не хочу...
- Не хотите? В таком случае я пришью к трупу голову Стаса. Стас сделается женщиной. Об этом мечтают тысячи гомосексуалистов России, особенно в Госдуме, где их большинство, и они жутко богаты. Они отвалят мне за это огромные деньги.
- Нет, подождите, - испугалась голова Анжелы. - Я согласна.
Аникин довольно ухмыльнулся.
- Ларина, перенесите голову Анжелы на операционный стол. Сделайте это осторожно, искусственное кровообращение головы должно продолжаться до последнего мгновения.
Когда голова была перенесена на стол, Анжела не выдержала и закричала так, будто с лобка у нее вырвали целых три пучка волос:
- Не хочу! Не хочу! Не надо! Волки позорные! Боюсь! А-а-а-а!..
- Будете орать, я вас трахну в пищевод! - обозлился Аникин и, не прерывая работы, резко крикнул Лариной:
- Закройте скорее воздушный кран! Введите детский "Панадол", и она уснет.
- Нет, нет, нет!
Кран закрылся, голова замолчала, но продолжала шевелить посиневшими губами.

Операция продолжалась чуть меньше двух часов.
- Дышит. Теперь нужно хорошо спеленать нашу новорожденную. Несколько дней ей придется пролежать совершенно неподвижно.
Дни выздоровления тянулись для Анжелы очень медленно. Она была примерной больной: сдерживала свое нетерпение, лежала спокойно и выполняла все приказания.
Ларина, ничего не говоря Анжеле, начала просматривать номера газет, в которых печаталась сводка происшествий. Скоро ей попалась заметка о том, что известная питерская артистка Ольга Садовская, ехавшая в метро при очередном терракте, исчезла бесследно. Труп ее обнаружен не был, и Ларина была почти уверена, что голова Анжелы получила тело погибшей артистки.
Наконец, в жизни Анжелы настал великий день. С нее были сняты бинты, и профессор Аникин разрешил ей встать.
Она поднялась и, опираясь на руку Лариной, прошлась по комнате. Движения ее были неуверенны и несколько порывисты.
В новом сером шелковом платье она была представлена Аникиным голове профессора Досова. И так как это была мужская голова, Анжела не могла не пококетничать. И была очень польщена когда голова Досова прохрипела:
- Отлично! Вы прекрасно справились со своей задачей, коллега, поздравляю вас!
И Аникин под руку с Анжелой, сияя, как новобрачный, вышел из комнаты.
- Садитесь, милая, - галантно сказал Аникин, когда они пришли в его кабинет.
- Не знаю, как мне благодарить вас, профессор, - сказала она томно опуская глаза и затем кокетливо взглянув на Аникина. - Вы так много сделали для меня, а я ничем не могу вознаградить вас.
- Это и не нужно. Я вознагражден больше, чем вы думаете.
- Я очень рада. - И Анжела окинула Аникина еще более лучистым взглядом. - А теперь разрешите мне уйти... выписаться из больницы.
- Как уйти? Из какой больницы? - сразу даже не понял Аникин.
- Уйти домой. Представляю, как обалдеют мои подруги!
Но от таких слов прежде всего обалдел сам профессор Аникин.
"Мы ее можно сказать на помойке нашли. А она нам "фигвамы" рисует". - подумал Аникин, а вслух сказал:
- К сожалению, я не могу вас отпустить. Вы должны еще некоторое время остаться под моим наблюдением.
- На фига? Я чувствую себя вполне великолепно.
- Да, но вам может поплохеть.
- Тогда я приду к вам.
- Мы еще поговорим об этом. А пока идите в свою комнату. Ахмет, вероятно, уже принес вам бульон из свиных мозгов.
Анжела оттопырила нижнюю губу, поднялась и, не глядя на Аникина, вышла.
В эту ночь Ларина спала плохо. Она долго ворочалась в кровати, думая о будущем. Жизнь ее находилась в опасности. Что предпримет Аникин, чтобы "обезвредить" ее?
Проснулась она, как всегда, в семь часов утра. В комнате Анжелы все еще было тихо. Наконец, в девять часов Ларина решила постучать к ней, но ответа не получила. Обеспокоенная Мария попыталась открыть дверь, но она оказалась запертой изнутри. Лариной ничего не оставалось, как сообщить об этом профессору Аникину.
Аникин, как всегда, действовал быстро и решительно.
- Ломай дверь! - приказал он Ахмету.
Чеченец ударил плечом. Тяжелая дверь треснула и сорвалась с петель. Аникин, Ларина и Ахмет вошли в комнату.
Измятая постель Анжелы была пуста. Аникин подбежал к окну. От ручки рамы вниз спускалась вязка из разорванной простыни и двух полотенец. Клумба под окном была измята.
Зайдя к себе в кабинет, Аникин вызвал по телефону человека из братвы. Тот осмотрел место побега и заверил, что беглянка будет поймана не позднее, чем через сутки.
Он разузнал адрес последней квартиры Анжелы и адреса нескольких прежних ее подруг, завел с ними личное знакомство, у одной из подруг нашел фото Анжелы, узнал, в каких гостиницах и кабаках она ошивалась.
- Ее уже ищут по всей Москве и скоро найдут, - уверенно говорил он.
Однако на этот раз он ошибся. Прошло два дня, а на след Анжелы не удавалось напасть. Каждый день братва сообщала ему о результатах поисков, но эти результаты были неутешительны. Анжела будто провалилась сквозь землю.

С ПЕСНЕЙ ПО ЖИЗНИ

После того как Анжела при помощи своего нового ловкого, сильного и гибкого тела перебралась через ограду и вышла на улицу, она тормознула частника и дала странный адрес:
- Новодевичье кладбище.
Но не доезжая до него, она сменила машину и направилась совсем в другом направлении. На первые расходы она захватила с собой сумочку Лариной, где лежало пару сотен. Покаяние было отложено на долгий срок. Она опять ощущала себя в полной форме, причем моложе чем была. До операции ей было около тридцати. Новое тело едва ли имело возраст в двадцать один год.
Было около четырех часов утра. Она подошла к знакомой гостинице, где в ту роковую ночь рискнула дать азербайджанцам.
Не без волнения Анжела вошла в знакомый вестибюль. Утомленный швейцар очевидно не узнал ее. Она быстро вошла в боковую дверь и через узкий коридор прошла в помещение для артистов гостиничного ресторана. Сами артисты там появлялись редко, в основном комнатка была оккупирована местными проститутками. Первой ее встретила Рыжая Маня. Испугано вскрикнув, Маня скрылась в толчке. Анжела заржала мертвецким голосом и заколотила в дверь, но Рыжая Маня не открывала.
- О, Птичка! - услышала Анжела мужской голос. Под этой кличкой она была известна в кабаке за свое пристрастие к коньяку "Белый Аист". - Так ты жива? А мы думали, ласты склеила!
Анжела обернулась и увидела элегантного мужчину с очень бледным и бритым лицом. Это был Жора, муж Рыжей Мани. Он не любил говорить о своей профессии, но Анжела знала, что Жора приторговывает "дурью". Зато у него почти всегда водились деньги.
- Откуда прилетела, Птичка?
- Из больнички, - ответила Анжела.
- Залетела с каким-нибудь черножопым?
Анжела боялась, что у нее отберут новое тело, поэтому об операции не решалась говорить никому.
- Кончай подкалывать! Меня сочли умершей и даже отвезли в морг. Но там один студент-труполюб попытался меня трахнуть. Ты же знаешь, что я даже мертвая не стану под мужиком как бревно лежать. Короче, оказалось, что я еще жива. Меня тотчас же отправили в больницу. Операция прошла успешно.
- Круто! - воскликнул Жора. - Надо спрыснуть твое воскрешение.
Дверной замок щелкнул. Рыжая Маня, подслушивавшая из-за дверей этот разговор, убедилась, что Анжела не привидение и открыла дверь. Подруги обнялись и поцеловались.
- Ты как будто стала тоньше, выше и изящнее, Птичка, - сказала Рыжая Маня.
Анжела слегка смутилась под ее пытливым взглядом.
- Разумеется, я похудела, - отвечала она. - Меня кормили только бульоном. Опять же каблуки и другое платье.
- Но отчего ты так поздно появилась здесь?
- Я сбежала из больницы.
- Но почему?
- Доктор, козел, не хотел меня отпускать. Он за лечение зарядил мне совершенно крутую сумму. Помоему, он связан с рэкетом. Боюсь, что меня здесь будет разыскивать братва. Надо хотя бы на время свалить из Москвы.
- Тогда едем с нами в Питер. Мы как раз собирались проветриться.
Жора посмотрел на дорогие наручные часы.
- Но у нас еще есть около часа времени. Может по стаканчику?
- А можно я спою, - невпопад брякнула Анжела.
- Ты еще и поешь?
- В больнице я обнаружила у себя неплохие голосовые данные. Хочу попробовать.
- Тогда пойдем на эстрадку.
Пение действительно было восхитительным. Но мы то с вами, дорогие читатели, знаем откуда у гостиничной шлюхи появился красивый мощный голос. Он ей передался по наследству вместе с телом от погибшей артистки Ольги Садовской. Впрочем, сейчас на эстраде столько певиц, которые начинали свою трудовую карьеру обычными шлюхами, что плюнь и попадешь в такую.
Но мы отвлеклись. Наша троица рванула в Санкт-Петербург. Мы тоже продолжим наше повествование уже из этого города. И познакомимся там с новыми действующими лицами.

ЖЕНЩИНА-ЗАГАДКА

Молодой человек в белом теннисном костюме сидел в плетеном кресле и читал газету. Возле кресла лежала в чехле теннисная ракетка. В другом кресле под огромным белым зонтом с банкой пива расположился его друг Андрей Пронин.
Артур Досов, младший сын покойного профессора Досова (Старший, как известно, был ихтиандром и погиб, когда пытался трахнуть акулу.) и Андрей Пронин были неразлучными друзьями. Кроме того они еще и были сослуживцами. Оба принадлежали к бандитской группировке, действующий внутри аппарата МВД.
Некоторые крупные милицейские чиновники к концу восьмидесятых годов уяснили себе несколько примечательных фактиков. Что из себя представляют рэкетиры? Тяжелый кулак и не менее тяжелый крест на пузе. И все! Досье на таких "фанерных" авторитетов давно были готовы в закромах милицейских структур. Поняли это и рэкетиры. Как не запугивай коммерсанта, а стоит ему "стукануть" на обидчиков в органы, от "быков" с золотыми цепями не останется даже соплей. Другое дело - Министерство внутренних дел. Тут связи такие, что дух захватывает: своя судебная экспертиза, свой морг, свои карательные подразделения, под давлением почти все государственные структуры. Осталось только купить муниципалитет. И купили.
Сейчас уже не выяснить, кто сделал перый шаг - милиция к бандитам или бандиты к большому милицейскому начальству. Но шаг был сделан. Фактически на базе МВД была создана такая бандитская группировка, которой еще не было за всю историю человечества. К тому же у нее был очень большой плюс. У рэкетиров все "сотрудники" знают: кто начальник и чем занимаются. И зарплату всем надо платить. В милиции наоборот. Исполнитель если и догадывается, что его используют, то даже пикнуть боится. Завалил, допустим, майор неугодного себе человека выстрелом в лоб из табельного оружия, а наряд вызвал, как за мертвым бомжом. Да еще в экспертизу позвонил, дескать, не смотрите что дырка во лбу и пол затылка снесено, я точно знаю, что его пьянка до смерти довела, так и пишите в своих документах.
В общем к нашему времени, девяносто процентов наемных убийств совершается сотрудниками МВД. Потому они и не раскрываются. А, скажем, шлепнул бы кого-нибудь только что освободившийся из мест не столь отдаленных киллер, найти его не составило бы ни малейшего труда.
Вот в такой структуре и работали два наших новых знакомых.
Артур Досов бросил на пол газету, прислонился головой к спинке кресла и сказал:
- Тело Ольги Садовской до сих пор не найдено.
Андрей Пронин тряхнул головой и тяжко вздохул.
- Ты до сих пор не можешь забыть о ней? - спросил Досов-младший.
- Разве можно забыть Ольгу? Мир стал скучнее после того, как замолкли ее песни...
Узнав о случившемся с Ольгой несчастье, Андрей был так потрясен, что единственный раз в жизни прервал свой запой в самом разгаре. Артур, желая отвлечь своего друга, поехал с ним на одну из своих дачь близ Питера.
Но и здесь Андрей не находил себе места. Он переоделся, сел в "БМВ" и отправился в самое веселое место - игорный дом. Публики было мало.
Но вот, к столу рулетки подошли трое: мужчина, высокий и статный, но с бледным лицом наркомана, и две женщины, одна рыжеволосая, другая в сером костюме... Мельком взглянув на нее, Андрей почувствовал какую-то тревогу. Еще не понимая, что его волнует, он начал следить за женщиной в сером и был поражен одним жестом правой руки, который сделала она. "Что-то знакомое! Во бля, такой жест делала Ольга Садовская!" Эта мысль так прибила его, что он уже не мог играть. А когда трое неизвестных отошли от стола, Андрей, забыв взять со стола выигранные деньги, пошел следом за ними.

Через несколько дней Андрей уже был знаком с Анжелой, ее подругой и Жориком. Он предложил им прогулку на яхте, и предложение было принято.
В то время как Жора и Рыжая Маня накачивались пивом на палубе с Досовым, Андрей предложил Анжеле пройти вниз осмотреть каюты. Их было всего две, очень небольшие и в одной из них стоял синтезатор "Корг".
- О, здесь даже есть приличные клавиши! - затащилась Анжела.
Она уселась за "Корг" и, включив попсовый тембр, заиграла "Мурку". Яхта мерно покачивалась на волнах. Андрей стоял возле синтезатора, внимательно смотрел на Анжелу и, по ментовской привычке, обдумывал, с чего начать свое следствие.
- Может ты еще и споешь? - спросил он.
Анжела не заставила себя упрашивать. Она запела, кокетливо поглядывая на Андрея. Она его хотела. К тому же давно пора было испытать в близости новое тело.
- Какой у тебя странный голос, - сказал Андрей.
Анжела смутилась, но, быстро овладев собой, принужденно рассмеялась.
- Я его открыла недавно. Всегда думала, что мне только в сортире кричать "занято". Но как-то бахнула коньячку и запела. А что? Может мне стать певицей?
"Не слишком ли много объяснений на простой вопрос?" - подумал Андрей, а вслух сказал:
- Когда ты поешь, я будто слышу голос одной моей хорошей знакомой... Она была довольно известной певицей. Недавно погибла при терракте в метро. Кстати, тело ее до сих пор не найдено. Ее фигура очень напоминает вашу, к тому же эта родинка... Можно подумать, что это ее тело.
Анжела со страхом посмотрела на Андрея и невольно поправила колье, которое закрывало шрам на шее. Она поняла, что этот разговор ведется неспроста.
- Бывают люди очень похожие друг на друга. Знала я одного азербайджанца... - попыталась выкрутиться Анжела.
- Да, но такого сходства я не встречал. И потом ваши жесты... Ты сейчас взялась руками за голову, как будто поправляя пышный хайер. Такие волосы были у Ольги Садовской. Таким жестом она их поправляла. Но у тебя ботва короткая. У тебя стрижка почти как у рэкетира.
- У меня раньше тоже были длинные волосы...
- Почему тоже?
- Не бери на понт, мусор!
- Сидеть, а то сосало разворочу!
Он насильно усадил ее в кресло возле иллюминатора.
- Мне ***во! Я не привыкла к качке! Хочу на верхнюю палубу! - перепуганно выкрикнула Анжела, порываясь встать. Но Андрей как-бы нечаянно коснулся руками ее шеи, отвернув при этом край колье. Он увидел розовые рубцы.
Анжела пошатнулась и упала обратно в кресло.
- Не гноби меня! - заныла она.
- Ты сейчас все расскажешь или потрохами ответишь!
- Жора! - заорала Анжела, но Андрей зажал ей рот рукой и с угрозой процедил:
- Если не расскажешь, отправишься кормить рыб.
Анжела заплакала как ребенок.
- Я не виновата ни в чем! Меня убили... Но потом я ожила... Одна моя голова на стеклянной подставке... Это было так ужасно! И Стаса голова стояла там же... Я не знаю, как это случилось... Профессор Аникин, - это он оживил меня!
- Какой Аникин? Из петушатниковской группировки?
Но Анжелу уже поперло. Она в подробностях и второпях стала описывать все, что с ней произошло за эти недели.
"Похоже, она ни в чем не виновата. Но каково, а?" - подумал Андрей.
- Ладно, Птичка, не бойся. Я на твоей стороне.
Он позвал Артура и вкрадце все пересказал ему. Артур вытащил из бумажника фотографию отца и протянул Анжеле.
- Эта голова была третьей?
- Да, - удивилась Анжела.
- Тогда завтра ты поедешь с нами в Москву! - сказал Андрей.
- Мне Аникин такой счетчик накрутит...
- Не бойся его. Наша крыша круче. Ты под нашей защитой с этой минуты! И особенно под моей, - Андрей плотоядно улыбнулся Анжеле.

Наскоро пообедав, Андрей побежал на теннисную площадку.
Несколько запоздавшая Анжела была очень обрадована, увидев, что он уже ждет ее. Несмотря на весь страх, который ей внушил этот мужчина, она продолжала находить его интересным мужчиной.
- А где же твоя ракетка? - разочарованно протянула она. - Разве ты сегодня не будешь учить меня?
Со вчерашнего дня Андрей учил Анжелу играть в теннис. Она оказалась очень способной ученицей. Но Андрей знал тайну этой способности больше, чем сама Анжела: она обладала тренированным телом Ольги, которая была прекрасной теннисисткой. Когда-то она сама учила Андрея некоторым ударам.
- Сегодня мы не будем играть. Пора ехать в Москву.
- Как жалко, хотя у меня сегодня сильнее, чем обычно болит нога. Наверное, магнитная буря.
"Она действительно прихрамывает", - подумал Андрей, глядя вслед ковыляющей Анжеле.
По пути в Москву нога у Анжелы разболелась не на шутку. Анжела лежала в своем купе и тихо постанывала. Андрей успокаивал ее как умел. Это путешествие еще более сблизило их. А при подъезде к Москве случилось еще одно событие. У Анжелы разболелся живот и, не сдержавшись, она громко и вонюче пернула на все купе. Сидевший рядом Андрей, повернул к ней свое улыбающееся лицо. Но тут же понял, что улыбка может быть истолкована как насмешка. Тогда он приблизил свое лицо к Анжеле и, задержав дыхание, поцеловал ее.
- Если б вы знали как я страдаю, - потупив вгляд сказала Анжела. - Этот поганый "Сникерс" не возьмет ни один желудок.
По приезду Андрей и Артур решили поместить Анжелу в небольшой однокомнатной квартире в Чертаново. Квартира была явочная, и надежнее места трудно было придумать. Сразу же пригласили знакомого врача, который осмотрел ранку на ноге у Анжелы. По словам доктора, ничего серьезного пока не было, но ходить рекомендовалось поменьше.

ЖЕРТВА АНИКИНА

В то время как Андрей был всецело поглощен заботами об Анжеле, Артур Досов собирал сведения о доме Аникина. Время от времени кореша совещались с Анжелой, которая сообщила им все, что знала о доме и людях, его населяющих.
Артур Досов решил действовать очень осторожно. С момента исчезновения Анжелы Аникин должен быть настороже. Застать его врасплох вряд ли удастся. Необходимо вести дело так, чтобы до последнего момента Аникин не подозревал, что на его дом готовится атака.
- Мы будем действовать как можно хитрей, - сказал он Анжеле. - Прежде всего нужно узнать, где живет Ларина. Если она не заодно с Аникиным, то во многом нам поможет.
Разузнать адрес Марии Лариной не составило милиционерам большого труда. Но когда Досов посетил квартиру, его ждало разочарование. Вместо Лариной он застал только ее мать, чистенько одетую благообразную старушку, заплаканную, недоверчивую, убитую горем.
- Могу я видеть Марию? - спросил он.
Старуха с недоумением посмотрела на него.
- Мою дочь? А откуда вы ее знаете? И зачем она нужна вам?
- Если разрешите...
- Прошу вас.
Мать Лариной впустила посетителя в маленький коридор.
- Моя фамилия Сидоров. - Соврал Артур. - Я учился с Марией в одном институте.
- Моей дочери нет дома. Она в больнице.
- В больнице? В какой больнице? - не понял Артур.
Мать Лариной не стерпела. Она слишком долго оставалась одна со своим горем. Забыв о всякой осторожности, она рассказала своему гостю, как ее дочь неожиданно прислала письмо, в котором сообщала, что она неотлучно должна находиться в лаборатории, чтобы ухаживать за всякими сраными больными. Она рассказала, как делала бесплодные попытки повидаться с дочерью в доме Аникина. Как волновалась, когда Аникин, наконец, сказал ей, что ее дочь заболела нервным расстройством и отвезена в психушку.
- Я ненавижу этого Аникина. Не знаю, чем занималась моя дочь, что дошла до сумасшествия, но вина в этом только его.
- Все же я постараюсь повидаться с вашей дочерью. Может быть мне это удастся.
Артур записал адрес Аникина и, напутствуемый всяческими советами и пожеланиями, вышел из квартиры. Он немедленно решил повидаться с Андреем. Его друг целые дни проводил с Анжелой, и нельзя было сказать, что они занимались только сексом. Иногда они еще включали телевизор.
Досов быстро поднялся на второй этаж и вошел в квартиру.
- Артур, случилась лажа! - встретил его Андрей. Он был сильно расстроен.
- В чем дело, Андрюха?
- Она сбежала...
- Кто?
- Хрен в кожаном пальто. Анжела, конечно.
- Бежала? Рассказывай, что случилось?
- Вчера Анжела с утра жаловалась на сильные боли в ноге. Ночью нога опухла и посинела. Я вызвал врача. Он посмотрел ногу и сказал, что положение резко ухудшилось. Началась гангрена. Необходима операция. Анжела плакала и говорила, что должна вернуться к Аникину. Аникин предупреждал ее, что нужно остаться у него до полного выздоровления. А она не поверила и убежала. Теперь расплачивается. И она верит Аникину как хирургу. Я не хотел Анжелу отпускать к нему. Сказал, что съезжу к нему сам. Но когда вернулся, она уже сбежала. Правда записку оставила. Вот, смотри!
Андрей подал Артуру листок бумаги.
"Андрей, не сердись. Я не могу поступить иначе. Если кто и может мне помочь, то только Аникин. Надеюсь, что еще увижусь с тобой. Целую. Анжела."
Артур прошелся по комнате.
"Какое неожиданное осложнение! -С досадой подумал он. - А если Анжела все рассказала Аникину. Если он уже знает, что я ищу встречи с головой отца."
Как бы прочитав его мысли, Андрей возразил:
- Нет, она вряд ли стуканет на нас Аникину. Как только он ее "отремонтирует", ей снова понадобится наша крыша. Даже еще сильнее, чем прежде.
- Да, но наш визит к Аникину равнозначен ее смерти. Если мы нагрянем к нему грубо, то за ее порточки и "мохнатый сейф" я не дам ни бакса.
- Но что же делать?
Артур почесал задницу. Он всегда так делал, когда усиленно думал.
- Мы пойдем другим путем. Мария Ларина лучше владеет информацией о доме, чем Анжела. К тому же она врач и будет нам полезна, когда мы найдем Анжелу и голову моего отца.
- Давай сюда Ларину!
- Она в психушке.
- Двинулась?
- Нет, - возразил Артур. - Это небольшая приватизированная больничка, повидимому, с хорошей охраной.
- Ну так поехали! Мордой в грязь всех положим!
- Не хочу. Я в эти дни хотел попить водочки. Нужно отправить кого-нибудь другого.
- Кого? - спросил Андрей.
- Шауба знаешь? Очень хороший омоновец, забесплатно готов давить эту бандитскую мразь. К тому же за ним должок...

Шауб, молодой человек лет двадцати трех, розоволицый блондин атлетического сложения, принял предложение милиционеров с энтузиазмом. Его не посвящали пока во все подробности, но сообщили, что он может оказать друзьям неоценимую услугу.
- Классно! - воскликнул Шауб. - Я еду туда немедленно.
Омоновец обещал приехать через три дня. Но уже на следующий вечер он вернулся расстроенный.
- Невозможно, - сказал он, - Не больница, а тюрьма, обнесенная каменной стеной. И за эту стену не выходит никто из служащих. Все продукты доставляются оптовиками, которых не пускают даже на порог. К воротам выходят охранники и получают все, что нужно. Я ходил вокруг этого коттеджа, как пенсионер вокруг "Мерседеса". Но мне не удалось даже краем глаза заглянуть за каменную ограду.
Андрей был разочарован.
- Я надеялся, что у тебя хватит смекалки, чтобы выполнить то, о чем тебя просили.
- Сам бы сунулся туда, я бы посмотрел на тебя! - проворчал Шауб. - Думаешь я ничего не сделал? Один из местных жителей сказал мне, что это совершенно особая лечебница. Там бандитов больше, чем в Госдуме. Из охраны, конечно. Молодые подонки помещают туда своих богатых родственников, которые слишком долго зажились и не думают умирать, объявляют их психами и устанавливают над ними опеку. Естественно, полностью располагают их "бабками". Это тюрьма для старых "новых русских", чьи дети оказались проворнее их самих. Хозяин коттеджа-лечебницы Романов, он же главный врач, а по духу - бандит, получает коллосальные доходы от заинтересованных лиц. Здесь бессильны даже мы. Я мог бы просидеть под этой стеной целый год безуспешно.
- Надо было жопу оторвать от земли и попытаться, - сухо заметил Андрей.
Шауб демонстративно поднял ногу и продемонстрировал порванную штанину.
- Как видишь, я действовал. Ночью попытался перелезть через стену. Но не успел спрыгнуть по ту сторону стены, как на меня набросились бультерьеры, - и вот результат... Не обладай я проворством и ловкостью, меня разорвали бы на куски. Тут же по всему саду послышалась перекличка "быков", замелькали лучи от фонариков. Но это еще не все. Когда я перелез обратно, "быки" выпустили псов за ограду. Животные выдрессированы точно так же, как в свое время дрессировали собак на южноамериканских плантациях на негров. К счастью, поблизости проезжал грузовик, и я сумел зацепиться за задний борт.
- Что же теперь делать? - спросил Андрей.
- Этого следовало ожидать, - сказал Артур. - Аникин умеет хоронить свои жертвы в хороших местах.
- Может забашляем ему? - предложил Андрей.
Артур усмехнулся и сказал:
- У нас не хватит денег, чтобы подкупить хотя бы одну его лобковую вшу. Шауб прав. Романов принимает к себе на службу с большим разбором, в большинстве случаев людей, не имеющих родных. Очень много у него в штате бывших уголовников. Платит он круто, но заставляет подписывать контракты на десять лет. За все это время нельзя никому из персонала покидать территорию лечебницы. У Романова не так давно случился побег служащего из лечебницы. В тот же день его труп нашли в окрестностях. Романов взял этот труп и отнес к себе в лечебницу. Вероятно, он показал труп своим сотрудникам и произнес соответствующую речь, намекая на то, что такая же судьба ждет всякого нарушителя договора.
Андрей был ошеломлен.
- Откуда у тебя такие сведения?
Артур Досов самодовольно улыбнулся.
- Представляю, как весело живется в этом месте Лариной, - сказал Шауб.
- Да, насрать мне на Ларину! - произнес Андрей. - Главное выручить наших.

В ПСИХУШКЕ

Аникин отвез Ларину в частный сумасшедший дом "от греха подальше" и перепоручил ее своему другу Романову. Для доктора Романова Мария Ларина была "трудным случаем в практике". В коттедже размещалось всего пара настоящих психов. И те использовались главным образом для того, чтобы портить нервы обычным заточенным. Да еще трое было из тех, у кого "съехала крыша" уже здесь.
"Трудный случай", - думал он, разговаривая с Лариной во время обычного утреннего обхода.
- Как вы себя чувствуете? - интересовался он.
- Благодарю вас, хорошо, - отвечала Ларина.
- Вы засиделись, - как то сказал Романов. - Почему бы вам не пройти в сад? У нас чудесный сад.
- Мне не разрешили гулять.
- Неужели? - притворно удивился Романов. - Это недосмотр моего начальника охраны. Вы не из тех больных, которым прогулки могут принести вред. Пожалуйста, гуляйте. Познакомьтесь с нашими больными, среди них попадаются интереснейшие люди.
- Благодарю вас, я воспользуюсь вашим разрешением.
Когда Романов ушел, Ларина вышла из своей комнаты и направилась по длинному коридору, окрашенному в мрачный серый тон с черной каймой, к выходу. Из-за запертых дверей комнат доносились безумные завывания, крики, истерический смех, бормотание...
- О-о-о-о!!! - слышалось слева.
- У-у-у-у!!! - откликались справа.
- А-а-а-а!!! Женщина!!! Чувствую запах из-под юбки!!
- Дыр-р-рку ты получишь от бублика, а не Шар-р-рапова!!
- Мозги-и-и! Свежие мозги!!!
- Подружки мои-и-и не ревнуйте!
Ларина поспешила скорее выйти на свежий воздух.
"Система" доктора Романова чувствовалась во всем. На всем лежал мрачный оттенок. Деревянные скамьи без спинок были окрашены в темно-серый цвет. Деревья только хвойные. Клумбы наподобие надгробий.
"Настоящее кладбище. Здесь точно съедет крыша. Но меня не проведете, доктор Романов." - подумала Ларина.
В разных местах сада виднелись серые халаты больных.
"Кто из них сумасшедший, а кто нормальный?" - размышляла Ларина.
К Лариной приближалась высокая сухая женщина. Она подняла глаза, увидела Ларину и сказала, будто бы общаясь сама с собой:
- Я здесь шестой год. Оставь надежду всякий сюда входящий. Ха-ха-ха! Не ожидали? Думаете, я сумасшедшая? Я хитра. Здесь только сумасшедшие имеют право жить. Но вы не выйдете отсюда, как и я. Мы с вами... - И увидев другого приближающегося психа, тетка, не изменяя тона, продолжала, хитро подмигнув единственным глазом: - Я - Сосковец, я - Сосковец, я - Сосковец!
При этом она растегнула верхнюю пуговицу халата, достала сморщенную грудь и начала ею трясти. Приближавшийся псих подбежал к тетке, с хрустом схватил ее за волосы и проорал:
- Ты не Сосковец! Ты - Чуба-а-айс-с-с!!!
- А ты тогда кто? - вырвавшись спросила тетка у психа.
- Я - Лебедь! - гордо выпятив грудь и распушив локти ответил тот.
- Вот и плыви отсюдова!
- Была охота жопу мочить!
Чуть позже еще один больной подошел к Лариной. Это был молодой человек с черной козлиной бородкой. Он подходил к Лариной и говорил все быстрее и настойчивее, брызгая слюной:
- Нужно позбивать ракетами все американские космические спутники. Они своими космическими лучами воруют семенной фонд России. Поэтому у нас падает рождаемость. Украли сперму!.. Но вы не слушаете меня, - вдруг разозлился молодой человек и больно схватил Ларину за руку. Она вырвалась и почти побежала к коттеджу. Недалеко от двери она встретила доктора Романова. Он сдерживал довольную улыбку.
Едва Ларина вбежала к себе в комнату, как в дверь постучали. Она охотно закрылась бы на ключ, но внутренних запоров на двери не было. Она решила не отвечать. Однако дверь открылась, и на пороге показался доктор Романов.
- Простите, что вошел без разрешения. Мои врачебные обязанности дают некоторые права... Почему вы не говорите мне: "Войдите, пожалуйста." или что-нибудь в этом роде?
- Мне хотелось бы остаться одной.
- Вы зря переживаете, убивать вас никто не собирается. Вот зарегистрирует свое изобретение профессор Аникин, и я вас отпущу на все четыре стороны. Не жилось вам с хорошей зарплатой и непыльной работой у него.
- Уходите отсюда, вы не человек, вы демон!
Вспышка гнева доставила истинное удовольствие Романову. Уходя он заметил:
- Вас, конечно, в свое время отпустят на свободу. Но вот каким будет ваше психическое состояние к тому времени не знает никто.
"Они не заинтересованы отпускать меня в полном умственном здравии. Слишком много секретов скрыто в этой лечебнице." - подумала Ларина.
А Романов не упускал ничего, что могло бы ускорить развязку. По вечерам Ларину стали преследовать звуки жалобной песни "Не сыпь мне соль на рану". Когда Ларина услыхала песню впервые еще у Аникина, она ей даже понравилась. Но со временем от унылой мелодии некуда было деться. Ларина закрывала уши, но ей казалось, что песня продолжает звучать.
Постепенно Мария Ларина дошла до такого расстройства нервов, что впервые в своей жизни начала помышлять о самоубийстве. На одной из прогулок она начала обдумывать способ покончить с собой и так углубилась в эти мысли, что не заметила сумасшедшего, который подошел близко к ней и, преграждая дорогу, сказал:
- В Черемушках войны не будет, а вот на Арбате скоро начнется. Надо запасаться патронами.
Ларина вздрогнула от неожиданности и посмотрела на больного. Он был одет, как все, в серый халат. Шатен высокого роста, с красивым, породистым лицом, он сразу привлек ее внимание.
"Новенький," - подумала она.
И вдруг молодой человек быстро прошептал:
- Я знаю вас, Мария. Я видел ваш портрет у вашей матери.
- Откуда вы знаете меня? Кто вы? - удивленно спросила Ларина.
- Пока я жив войны не будет! - проорал молодой человек.
Мимо прошел санитар, незаметно, но внимательно поглядывая на него.
Когда санитар прошел, молодой человек быстро прошептал:
- Я Артур Досов, сын профессора Досова. Я не безумный и представился безумным только для того, чтобы...
Санитар опять приблизился к ним.
Артур вдруг отбежал от Лариной с криком:
- У меня есть пулемет Калашникова. Залегаем на краю Арбата и та-та-та-та. Не один фашист не пройдет. Пока я жив войны не будет!
И Досов погнался за каким-то меланхоликом, испуганным этим неожиданным нападением. Санитар кинулся вслед за ними, желая защитить маленького хилого меланхолика от буйного больного. Когда они добежали до конца парка, Досов, оставив свою жертву, повернул обратно к Лариной. Он бежал быстрее санитара. Минуя Ларину, Досов замедлил бег и докончил фразу:
- Я явился сюда, чтобы освободить вас. Будьте готовы сегодня ночью к побегу.
Он так хорошо разыграл свою роль, что Ларина недоумевала, действительно ли Досов только симулирует сумасшествие. Но надежда уже закралась в ее душу. А что молодой человек был сыном профессора Досова, она не сомневалась. Сходство с отцом бросалось в глаза.

ПОБЕГ

Это была самая томительная ночь из всех, проведенных Лариной в больнице доктора Романова. Минуты тянулись бесконечно и нудно, как и доносившая в комнату знакомая музыка.
Ларина нервно прохаживалась от окна к двери. Из коридора послышались крадущиеся шаги. У нее сильнее забилось сердце. Забилось и замерло, - она узнала шаги дежурной сиделки, которая подходила к двери, чтобы заглянуть в волчок. Двухсотваттная лампа не гасла в палате всю ночь. "Это помогает бессоннице", - решил доктор Романов. Ларина поспешно, не раздеваясь, легла в постель, прикрылась одеялом и притворилась спящей.
- Скорей, - вдруг прошептал Досов. - Сиделка в западном коридоре. Идем.
Оказывается она заснула пока ждала его. Досов схватил ее за руку и осторожно повел за собой. Их шаги заглушались криками и стонами больных, страдающих бессонницей. Вот, наконец, и выход из дома.
- В парке дежурят "быки", но мы прокрадемся мимо них... - быстро прошептал Досов, увлекая Ларину вглубь парка.
- Но собаки...
- Я все время кормил их остатками обеда, и они знают меня. Я здесь уже несколько дней, но избегал встречи с тобой, чтобы не навлечь подозрения.
Парк тонул во мраке.
Внезапно Досов лег на траву и дернул за собой Ларину. Она последовала его примеру. Один из сторожей прошел рядом с ними. Когда сторож ушел, они стали пробираться дальше.
Где-то заворчала собака, подбежала к ним и завиляла обрубком хвоста, увидев Досова. Тот бросил ей куриный окорочек.
- Вот видишь, - прошептал Артур, - самое главное сделано. Теперь осталось перебраться через стену. Я помогу тебе.
- А ты? - с тревогой спросила Ларина.
- Не беспокойся, я за тобой, - ответил Досов.
- Но что же я буду делать за стеной?
- Там нас ждут мои друзья. Все приготовлено.
Досов прислонился к стене и одной рукой помог Лариной взобраться на гребень.
Но в этот момент один из сторожей увидел ее и поднял тревогу. Внезапно весь сад осветился фонарями. Сторожа приближались к беглецам.
- Прыгай! - приказал Досов.
Ларина прыгнула. Чьи-то руки подхватили ее.
Артур Досов подпрыгнул, уцепился руками за верх стены и начал подтягиваться. Но два санитара схватили его за ноги. Досов изловчился, вырвал одну ногу и с размаху двинул ей санитару в приплюснутый нос. В голове быка что-то хрустнуло, и на рубашку брызнула темная кровь. Однако руки соскользнули, и Досов упал в траву.
- Уезжайте скорее! - крикнул он, борясь с "быками".
Автомобиль ответно прогудел, и было слышно, как он умчался.
Досов получил несколько ударов в живот ногами, после чего санитары повели его к дому. У дверей стоял доктор Романов, попыхивая "Парламентом".
- В изолятор. Смирительную рубашку. - сказал он конвоирам.
Досова привели в небольшую комнату без окон, стены и пол которой были обиты матрацами. Сюда помещали во время припадков буйных больных. Санитары бросили Досова на пол. Следом в камеру вошел Романов. Он уже не курил.
- Ты неплохой симулянт, - обратился Романов к Досову, - но меня трудно обмануть. Ты и Ларина дорого поплатитесь за эту проделку.
- Не дороже, чем ты, - огрызнулся Досов.
Романов зашевелил своими тараканьими усами.
- Угрожаешь? Мне? Я ломал не таких молокососов, как ты. Если я захочу, от тебя не останется и следа. Кстати, как твоя настоящая фамилия?
- Артур Досов, сын профессора Досова.
Романов был явно удивлен.
- Очень приятно познакомиться. Я имел честь быть знакомым с твоим папашей.
Романов быстро повернулся и вышел. Звонко щелкнул замок. Досов остался один.
Он не очень беспокоился о себе. Друзья не оставят его. Но опасность положения все же существует. Романов прекрасно понимал, что от их борьбы зависит благополучие всей этой "больницы". Недаром Романов неожиданно оборвал разговор и вышел.
"Наверное, пошел звонить Аникину", - подумал Артур.

МЕЖДУ ЖИЗНЬЮ И СМЕРТЬЮ

Артур ослабил узы, связывающие его. Это ему удалось, потому что когда его связывали, он напрягал мускулы. Медленно он начал освобождаться от своих пеленок. Но за ним следили. И едва он сделал попытку вынуть руку, замок щелкнул, дверь открылась, вошли два "быка" и перевязали его заново, сделав бантик прямо между ног.
Камера была без окон, и Досов не знал, наступило ли утро. Часы тянулись медленно. Романов пока ничего не предпринимал и не являлся. Досову хотелось пить. Скоро он почувствовал приступ голода. Но ни еду, ни питье никто не приносил. Несмотря на голод и жажду, Досов, долгое время проведший без сна, незаметно для себя уснул. Ни яркий свет лампы, ни заунывное пение Вячеслава Добрынина не производили на Досова никакого впечатления.
"Поразительно, - удивлялся Романов, - ведь он знает, что его жизнь висит на волоске".
- Довольно! - крикнул он санитарам, и адская музыка прекратилась.
"Досова можно уничтожить только физически", - таков был приговор Романова.
Досов проснулся. Что-то раздражало его горло. Он потянул носом и почувствовал запах. В горле и носу щекотало, скоро присоединилась к этому режущая боль в глазах. Запах усиливался.
Досов похолодел, как после таблетки "Холлса". Он понял, что настал его смертный час. В Бога он не верил, из партии вышел, поэтому умирать было не за что. Он начал делать невероятные попытки освободиться. Извивался всем телом, как червяк, выгибался, скручивался, катался от стены к стене.
Затем свет погас, и Досов словно куда-то провалился...
Голова трещала от боли. Веки его открылись. В глаза больно ударил дневной свет. Артур прищурился и вдруг услышал женский голос:
- Как ты себя чувствуешь?
Окончательно открыв глаза, Артур увидел склонившуюся над ним Ларину. Он улыбнулся ей и, осмотревшись, увидел, что лежит в той же квартире, где некогда лежала Анжела.
- Мои похороны отменяются? - тихо спросил он.
- К счастью, да! - ответила Ларина.
Из кухни послышались быстрые шаги, и Артур увидел Андрея. Он радостно затараторил:
- Слышу знакомый голос! Значит, ожил. Как самочувствие?
- Черепушка раскалывается, да в легких хреново. Что было то?
Андрей сел в кресло и начал рассказывать.
- Когда ты не смог уйти из дурика, мы прекрасно поняли, что тебе там непоздоровится. Пришлось играть в открытую. Свистнули ребят из ОМОНа и снова туда ломанулись. Шауб по-быстрому все бумажки на всякий случай подготовил. На счастье у ворот стоял не один из натасканных "быков", а простой санитар. Он не знал, что при впуске на территорию посторонних, надо созваниваться с Романовым. Я потребовал, чтобы нас провели к нему в кабинет. Вдруг вышел какой-то стриженный амбал...
- Начальник охраны, кличка Тузик.
Андрей кивнул головою и продолжал:
- Он заявил нам, что доктор Романов занят и мы можем переговорить с ним. Тузик повторял, что Романов сейчас находится у тяжело больного. Тогда один из омоновцев сунул ему дубинкой в пах. Тузик вскрикнул от боли, а мы прошли мимо него в дом. Мы не знали, где находится Романов, поэтому были в некотором затруднении. К счастью, он сам в это время шел по коридору. Приблизившись к Романову, мы быстро вынули пушки и направили на него. Но в это время Тузик, честно отрабатывая свою зарплату, ударил по руке Шауба. У того вывалился пистолет, а Романов схватил меня за руку. На помощь к Романову и Тузику со всех ног сбегались "быки". Их было много, и они, наверное, легко бы справились с нами, если бы у нас не было дубинок и пушек. Это уравняло силы. Один из верзил навалился на Шауба, наклонившегося, чтобы поднять упавший пистолет. Но Шауб оказался хорошим борцом и пинком сломал ему ногу. Надо отдать ему должное, он боролся с чрезвычайным хладнокровием и самообладанием. На моих плечах тоже повисла парочка чмошников в спортивных костюмах. Хорошо, что помог Шауб. Ему удалось поднять револьвер, и, недолго думая, он пустил его в ход. Несколько выстрелов сразу охладили пыл охранников. После того как один из них заорал, с ужасом глядя на свои спортивные брюки, откуда вперемешку вытекали желток, белок и кровь, остальные мигом ретировались. Но Романов не сдавался. Тогда Шауб схватил его за волосы и откусил ему нос. По губам и подбородку доктора хлынула кровь. "К оружию!" - заорал он "быкам". Несколько бандитов побежали, вероятно, за оружием, другие снова начали приближаться к нам. Я сделал пару выстрелов. Один в воздух, другой в самого прыткого, который сразу упал на пол с глухим стоном.
Андрей передохнул и продолжал:
- Да, горячее было дело. Шауб прижал Романова к стене и начал рукояткой пистолета выбивать у него передние зубы. Наконец, Романов, корчась от боли, прошамкал: "Сево вы фотите?" - "Немедленной выдачи Артура Досова", - сказал я. "Фасумеется, - скрипнув пустыми деснами, ответил Романов, - я уснал тфое лисо. Я пфофеду вас к нему..." Романов провел нас к камере и указал глазами на ключ. Я отпер дверь и вошел в сопровождении Шауба и Романова. Глазам нашим представилось веселенькое зрелище: связанный ты корчился в судорогах, как аскарида в пищеводе мертвой женщины. В камере стоял удушливый запах хлора. Шауб, чтобы не возиться больше с Романовым, врезал ему как следует рукояткой пистолета по темени, от чего доктор покатился на пол. Мы вытащили тебя из камеры и захлопнули дверь.
- А Романов?
- Если задохнулся, не жалко. Но скорее всего его вскоре освободила охрана. Мы же, как видишь, здесь.
- Долго я пролежал без сознания?
- Десять часов. Мы еще накрутим хвосты этим быкам фанерным!
- Но прежде надо найти голову моего отца, - тихо произнес Артур.

ТУЛОВИЩЕМ БОЛЬШЕ, ТУЛОВИЩЕМ МЕНЬШЕ

Профессор Аникин был так обрадован озвращением Анжелы, что даже забыл поорать на нее. Впрочем, было не до того. Ахмету пришлось внести Анжелу на руках, причем она стонала от боли.
- Доктор, простите меня, - сказала она, увидав Аникина. - Я не послушалась вас.
Вошла сиделка, пожилая женщина с туповатым выражением лица.
- Разденьте ее, - кивнул Аникин на Анжелу.
- А где Мария Ларина? - удивилась беглянка.
- Ее здесь нет, она больна.
Аникин отвернулся, побарабанил пальцами по спинке кровати и вышел из комнаты.
- Вы давно служите у профессора Аникина? - спросила Анжела новую сиделку.
Та что-то промычала, показывая на рот.
"Немая, - догадалась Анжела. - И поговорить не с кем будет..."
Сиделка забрала одежду и ушла. Вновь появился Аникин.
- Покажите вашу ногу.
Аникин внимательно осматривал ногу и все больше хмурился. Нога распухла до колена и почернела. Он нажал в нескольких местах.
- А-а-а-а!!! - заверещала Анжела.
- Боюсь, что ногу придется отрезать, - радостно сказал Аникин.
Глаза Анжелы засветились ужасом.
- Отрезать ногу! Мою ногу?
Аникину и самому не хотелось уродовать тело, добытое с таким трудом. Да и демонстрация перед учеными потеряет эффект, если она будет калекой.
- А высоко отрезать? - заинтересовалась больная.
- Во как, - Аникин провел ребром ладони возле бедра. У Анжелы внутри все похолодело.
- Нет, нет! Не хочу!
- Вы хотите умереть?
- Нет.
- Тогда выбирайте одно из двух.
- А как же Андрей? Ведь он меня любит...
Но Аникин уже готовился к операции в другой комнате.
Ровно в два часа ночи Анжелу положили на операционный стол. Она смотрела на Аникина, как жертва на своего палача, как избиратель на своего президента, как водка, в горло пьяницы.
- Пощадите, - наконец прошептала она.
Маска опустилась на ее лицо.
Она пришла в себя в кровати. Голова кружилась. Ее тошнило. Приподняв голову, она взглянула на ногу и тихо простонала. Нога была отрезана выше колена и туго забинтована. Аникин сдержал слово: он сделал все, чтобы возможно меньше изуродовать тело Анжелы. Он пошел на риск и произвел ампутацию с таким расчетом, чтобы можно было сделать протез.
К вечеру у Анжелы начался сильный жар. Она металась, стонала и бредила.
В одиннадцать часов вечера температура поднялась до сорока и шести десятых.
Аникин заматерился: ему стало ясно, что началось общее заражение крови. Тогда, не думая о спасении тела Анжелы, Аникин решил отвоевать у смерти хотя бы часть экспоната.
Он приказал вновь отнести Анжелу на операционный стол.
Анжела лежала без сознания и не почувствовала, как острый скальпель быстро сделал надрез на ее шее. Этот надрез отделял не только голову Анжелы от ее прекрасного молодого тела. Он отсекал от Анжелы весь мир, все радости и надежды, которыми она жила.

МЕРТВАЯ ГОЛОВА НЕ КУСАЕТСЯ

Голова Стаса хирела с каждым днем. Стас не был приспособлен к жизни одного сознания. Челночные поездки были его жизнью.
Он часто закрывал глаза и представлял, что торгуется с таможенником о размере взятки, носит тяжелые баулы с турецким ширпотребом, за пять долларов имеет в привокзальном закутке вьетнамскую девочку-малолетку. Ему казалось, что он ощущает каждый свой мускул. А когда открывал глаза, под ним виднелись только ножки стола.
Как-то его увлекла одна забава. Стас попробовал ртом задержать воздушную струю. Когда он затем открыл рот, воздух вырвался наружу с громким неприличным звуком.
Стасу это понравилось, и он начал свою игру снова. Он задерживал воздух до тех пор, пока тот сам не прорывался сквозь стиснутые зубы. Стас стал при этом поворачивал язык: получались очень смешные звуки. А сколько он может держать струю воздуха? Стас начал считать. Чтобы не сбиться, он считал в баксах. Пять, шесть, семь, восемь... Надо довести до дюжины... Десять, одиннадцать, двена...
Сжатый воздух вдруг ударил в небо с такой силой, что Стас почувствовал, как его голова приподнялась на своей подставке.
"Так можно и взлететь", - подумал Стас.
Он скосил глаза и увидел, что кровь разлилась по стеклянной поверхности подставки и начала стекать на пол. Голова Стаса пришла в ужас: неужели конец? Он не хотел умирать! Сознание цеплялось за жизнь. Стас крикнул. Но это уже не был крик. Это было предсмертное хрипение...
Утром голова Анжелы, отделенная от тела, уже стояла на своем старом месте, и Аникин приводил ее в сознание.
- Опять без тела... - прошептала, придя в себя, голова Анжелы и залилась слезами. Теперь она могла только шипеть: шея была удалена почти полностью.
- Не плачь, Анжела. Ты сама себя наказала за свое непослушание. Но я тебе сделаю новое тело. Не простое, а золотое. Потерпи еще несколько дней.
Отойдя от головы Анжелы, Аникин подошел к голове Стаса.
- Ну, а как поживает наш боец среднего и малого бизнеса?
Аникин нахмурился, внимательно посмотрев на голову Стаса. Она имела очень плохой вид. Кожа потемнела, рот полуоткрыт. Аникин осмотрел трубки и накинулся на Ахмета.
- Я думал, Стас спит, - оправдывался Ахмет.
- Сам ты проспал, козел!
Аникин посмотрел на термометр.
- Температура трупа. Кончено!
И, забыв о присутствии Анжелы, он со злобой дернул голову за густые волосы, сорвал со столика и бросил в мусорное ведро.
В кабинете Аникина зазвонил телефон. Аникин со злостью швырнул на пол недокуренный "Парламент" и ушел к себе, сильно хлопнув дверью.
Звонил Романов. Он сообщал, что Артур Досов проник в его лечебницу, похитил Ларину и бежал сам.
Аникин едва не свалился со стула.
- Артур Досов! Сын профессора... Он здесь? И он, конечно, знает все...
Объявился новый враг, который не даст ему пощады. Нужно скорее регистрировать на себя открытие. А потом можно рвануть в Штаты. С его деньгами, криминальными связями, а главное ученой степенью выехать в США не составит труда.
Аникин снял телефонную трубку, вызвал секретаря научного общества и попросил заехать к нему для переговоров об устройстве заседания, на котором он, Аникин, будет демонстрировать результаты своих новых работ. Затем Аникин позвонил в редакции нескольких газет и пригласил журналистов на пресс-конференцию.

А днем позже наши милицейские друзья сидели в той же самой "штаб-квартире" и обсуждали, что же делать с Романовым и Аникиным. Шауб почему-то облюбовал себе в жертву Романова и развивал планы "наездов" на него. Видимо, не мог простить порванные собаками штаны и израсходованные патроны.
- Мы не успели добить эту собаку. А ее необходимо уничтожить. Каждое дыхание этого пса оскверняет землю! Я успокоюсь только тогда, когда удушу его собственными руками. Судить его бесполезно, у него все власти на откупе.
- Не все, а только местные, - поправил Андрей.
В этот момент в дверь позвонили. Через полминуты в комнату вошла Мария Ларина.
- Вот, читайте, - сказала она, швырнув свежую газету.
Артур взял ее. На первой странице бросался в глаза крупный заголовок:
СЕНСАЦИОННОЕ ОТКРЫТИЕ ПРОФЕССОРА АНИКИНА
Второй подзаголовок - более мелким шрифтом:
ДЕМОНСТРАЦИЯ ОЖИВЛЕННОЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ГОЛОВЫ
В статье сообщалось о том, что завтра вечером в научном обществе выступает с докладом профессор Аникин. Доклад будет сопровождаться показом оживленной человеческой головы.
Далее сообщалась история работ Аникина, перечислялись его научные труды и проведенные им блестящие операции. Автор статьи недоумевал, почему до сих пор Аникин не выдвинул свою кандидатуру на пост президента России.
- Не возмутительно ли? - воскликнула Мария Ларина. - Несправедливо дать ему торжествовать хотя бы один час.
- Что же ты хочешь сделать? - тихо спросил Артур.
- Испортить ему триумф! - горячо ответила Ларина. - Явиться на заседание научного общества и рассказать всем, что он преступник и вор.
- Но чего вы достигнете?
Но тут Андрей положил конец спору, сказал, как отрезал:
- Триумфа не будет!

ПОСЛЕДНЕЕ СВИДАНИЕ

На следующий день в одиннадцать часов утра Артур звонил в хоромы Аникина.
Чеченец Ахмет приоткрыл тяжелую металлическую дверь.
- Профессор Аникин не принимает.
Выступивший из-за угла Шауб метнул нож. Ахмет схватился за грудь и сполз на пол. Артур, Андрей, Шауб и Ларина вошли.
Знакомая обстановка, с которой было связано столько тягостных переживаний, взволновала Ларину. Сердце ее сильно забилось.
Появился профессор Аникин.
- Где головы, падла! - процедил Андрей.
- Ищите, ищите, - нервно рассмеялся Аникин. - Может найдете пару прошлогодних желудей.
Тут Андрей увидел голову Анжелы. Ее щеки, лишенные румян, были темно-желтого цвета мумии. Увидя Ларину и Андрея, она униженно улыбнулась и заморгала глазами. Андрей с ужасом отвернулся и кинулся к Аникину. Он с рычанием наносил ему удары. По щекам Андрея текли слезы.
Артур, Ларина и Шауб прошли в смежную комнату.
Там находилась наголо обритая голова пожилого человека с громадным мясистым носом. Глаза этой головы были скрыты темными очками. Губы слегка подергивались.
Они прошли весь дом, но больше никого не нашли.
На обратном пути вновь пришлось проходить через комнату, где помещалась толстоносая голова. Разочарованный Досов направился было уже к следующей двери. За ним двинулся и Шауб.
- Подождите! - остановила их Ларина.
Подойдя к голове с толстым носом, она открыла воздушный кран и спросила:
- Кто вы?
Голова шевелила губами, но голос не звучал. Ларина пустила более сильную струю воздуха.
Послышался шипящий шепот:
- Кто это? Вы, Аникин? Откройте же мне уши! Я не слышу вас...
Ларина заглянула в уши головы и вытащила оттуда плотные куски ваты.
- Кто вы? - повторила она вопрос.
- Я был профессором Досовым.
- Но ваше лицо? - задохнулась Ларина от волнения.
- Лицо? - голова говорила с трудом. - Да... Меня лишили даже моего лица... Маленькая операция... Парафин введен под кожу носа... Моим остался только мой мозг в изуродованной черепной коробке.
- Зачем у вас очки?
- Последнее время коллега не доверяет мне, - голова попыталась улыбнуться. - Он лишает меня возможности слышать и видеть... Очки не прозрачные, чтобы я не выдал себя перед нежелательными для него посетителями... Снимите же мне очки...
Ларина дрожащими руками сняла очки.
- Мария... вы? Здравствуйте, дорогая моя! А ведь Аникин сказал, что вы уехали...
И вдруг, увидав Артура, который стоял в стороне, словно оцепенев, без кровинки в лице, голова радостно произнесла:
- Артур!.. Сын!..
На мгновение тусклые глаза ее прояснились.
- Отец, дорогой мой! - Артур шагнул к голове. - Что с тобой сделали?
Он пошатнулся. Шауб поддержал его.
- Вот хорошо... Еще раз мы свиделись с тобой... После моей смерти... - просипела голова профессора Досова.
Голосовые связки почти не работали, язык плохо двигался. В паузах воздух со свистом вылетал из горла.
- Артур, поцелуй меня в лоб, если тебе... если тебе не противно...
Артур наклонился и поцеловал.
- Вот так... теперь хорошо...
Внезапно дверь распахнулась и в комнату ввалился Аникин в окровавленном халате. Неудержавшись на ногах, он упал на четвереньки, протянул руку и выдернул пучок трубок из головы профессора Досова.
Артур поднял руку с пистолетом и выстрелил. Затылок профессора Аникина проломился. Хруст ломающегося черепа заглушил звук выстрела.
Губы головы профессора Досова перестали шевелиться, а глаза заволоклись дымкой.
- Конец!.. - сказала Ларина.
Артур секунду постоял, потом вышел в смежную комнату.
У стены распласталось тело Андрея. Из его шеи торчал острый скальпель. Кровь образовала лужу около полуметра диаметром. Глаза головы Анжелы закатились в припадке обморока. Артур не глядя выстрелил в нее, открыл входную дверь, спустился по лестнице и, закурив "Парламент", вышел во двор.
На улице приятно моросил дождь.

Апрель-август 1990, Челябинск.