Осенний поцелуй

Небольшое пояснение  к данному тексту.
Те кто знает  о творчесвте Макса Фрая в курсе. что значит
235 ступень Магии.
Для тех кто не знает  рекомендую почитать Фрая и поясняю,
что 235 ступень - высшая ступень для Магистров-   разочарование....

Осенний поцелуй



Раз, два, три, четыре, пять.
Эскалатор медленно плыл  наверх. На  губах еще горчило от ветра и прикосновения его  дыхания.   В глаза бил свет  метрополитена.   Рукам  было холодно и неуютно. Пальцы мерзли  в перчатках. Холодная кожа не грела даже в помещение. Каждая  клеточка  бунтовала против заточения  в  черной пасти подземки.
Шесть, семь, восемь. девять.
Как считалочка из детских  сказок.
Одна ступенька, вторая, третья.
Коричневые,   непонятные, облупленные  и  износившиеся в подземке. Сколько ног  их топчет каждый день? Они терпят. Будут  терпеть. У них профессия такая – терпеть. Как и  у меня.
Десять,  двадцать, тридцать.
Мимо  плыли  люди.
Смешные и грустные. Странные и обычные. У каждого   был  за спиной свой вечер.
Свой трудный рабочий день.
Вон парнишка с гитарой, бегом пронесся вверх по эскалатору.  Наверное на Арбат.  Все правильно, сегодня пятница. Сегодня  ему должно  повезти.
Девушка с грустными глазами. Неприятности на работе? С парнем  поругалась? Или просто  обычные «критические дни»? а тут – подземка, народ и  ехать   на   другой край Москвы.
Старушка в уме считает сколько  заплатить  с пенсии   за  квартиру. Телефон, электричество и еще подкинуть  оболтусу–внуку на пиво.
Двое  молодых  людей. Очки, пальто , портфели  все стильно , все по  моде  все по-деловому и разговор- по меньшей мере   олигархов  нефтяного  бизнеса, а на деле мелкие клерки.
Только   у меня за спиной   не было ничего. Даже  разговоров. Пустота.
Люди, люди. Глотает вас подземка.  Как  паук. Не давится. Удачников и невезунчиков, богатеев и  бедняков,  бомжей и обладателей особняков.  Подземке все равно. Она всех перемелет. И подземке-пауку  это нравится.
Сорок, пятьдесят, шестьдесят.
А ступеньки все не кончались. Ступенчатая лента превращалась в знак бесконечности. Там  наверху бурлила  и сверкала огнями Москва. Осенняя,   грустная, залитая  мелким, моросящим дождиком.
Подземка вырывала  потоки   из толпы  людей и затягивала в свои паучьи сети и крепко держала в своих щупальцах-поездах, раскидывая по всей Москве, не отпуская из своих цепких объятий ни на шаг.
Семьдесят, восемьдесят, девяносто, сто.
Ступеньки, ступеньки.
Подземка затягивала людей. Вагоны,  толстые, зеленые, пропитанные запахами рельс, машинного масла,    глотали  песчинки людей и давясь выплевывали  их   на  шупальца-эскалаторы гигантского  паука, раскинувшего свои   паучьи  сети под   Москвой, забавлявшегося  человеческим  потоком.
Сто десять, сто двадцать, сто  тридцать.
Эскалатор медленно продолжал  плыть наверх.
Через  мутный блеск неоновых  пыльных ламп.
Через ворчанье     людского потока.
Через рекламные  щиты, призывающие покупать, продавать, менять обменивать. Уходить и возвращаться.
Через ритм  вечерней Москвы, который проникал сквозь  толщину асфальта в ненасытное чрево паука-подземки.
Через московскую осень, что оседала на мокрых зонтах и россыпью  капелек  падала    на ступеньки.
Сто сорок,  сто пятьдесят, сто  шестьдесят, сто семьдесят.
Когда же они кончатся ? Счет  давно шел на десятки. Я вцепилась в черный  поручень. Между ступеньками эскалатора мелькнул желтый свет. Этого еще не хватало . Что со мной ? Я никуда не проваливаюсь. Просто, этот чертов эскалатор,  слишком медленно ползет.  Время остановилось.  Зацепились песочные часы  за подземку  и     лениво сыпятся песчинки на  ступеньки.
Сто восемьдесят. Сто девяносто, Двести.
Давай же мученье мое. Еще немного. Вон , уже виден свет вестибюля со спасительной надписью «Выход».
Только медленно. Почему так медленно ? Проще пойти пешком. Вот только кому проще? Ноги стали ватными и непослушными. И ведь не на каблуках сегодня. И ходила мало. Какого черта?  Я шагу ступить не могу.
А эскалатор ползет. Щупальца паука   шевелятся,   подрагивают.  Блестят лоснящимся блеском дешевой кожи и фальшивых бриллиантов.
Людишки- ядовитые колючки на шупальцах, готовые сорваться каждую минуту, защищая паучье  чудовище.
Двести десять, двести двадать, двести тридцать.
Ну вот. Вроде бы все. Конец. Это самый длинный в мире эскалатор. На какой  он станции ? . Я забыла название. Я вообще не   знала на какой ветке нахожусь. Да какая разница? Они все одинаковы. В одно  лицо, В одну душу, В  сотни душ, ежедневным потоком проносящимся по ним. В одинаковые до безобразия  поезда.
Как же я  их ненавижу! Интересно, зачем им проводник?  У них же один путь, в один конец, с заданной скоростью и одинаковыми остановками. Зачем им проводники ? Эти смешные  ребята думают, что они управляют этими чудищами? Чушь, ерунда. Это чудища управляют ими. Что было бы  если б в один прекрасный миг зеленые  чудовища остановились? Проводники просто исчезли бы.
Двести тридцать один.
Двести тридцать два.
Двести тридцать три.
Двести тридцать четыре.
Еще. Последняя ступенька. Они уже сливаются в ровную ленту. Уже меня толкают  в спину нетерпеливые  граждане и  призывают  шевелить ногами.
Я закусила  губы. На них еще хранилось тепло его дыхания.
Капельки крови коснулись кончика языка. Я  ощутила ее традиционную солоноватость вместе с  острым вкусом  его губ. Я глотнула воздуха. С твердым намерением никогда больше не дышать, чтобы не выпускать на волю эту  безумную смесь вкусовых ощущений.
Застегнула куртку.
Включила плеер. И нырнула в осеннюю Москву.
Все. Это была последняя ступень эскалатора.
Двести  тридцать пятая.