Синева твоей мечты

- Что тебя волнует? Что заставляет твой мозг бродить в потаенных лабиринтах рассуждений, путаясь как в некой сети рыбака? Есть одна вещь, которая толкает тебя окунуться в мир иллюзорных фантазий, которые как легкий ветерок растрепывает твои мысли, запутывая их в паутине неразрешимых вопросов и призрачных надежд. Это ты. Ты, ты, ты… Повторяй хоть сто раз. Но это все равно ты. Твой эгоизм, который хочется выдать за благородство, твое невежие, представляемое неутоленною жаждой, твое самолюбие, заставляющее сейчас тебя бежать на край света от тебя самого.
- Нет, нет, нет.. замолчи, прошу, не терзай меня больше. – он схватился обеими руками за голову, как будто лишь это могло ему сейчас помочь.
- А что, нет? Ты просишь меня молчать? Тогда говори ты… Нет. Какое короткое слово. Нет. Как симфония: н-е-е-е-т. Почему нет? Ты так долго повторяешь это, что кажется в твоем словаре больше не осталось других слов. Только сейчас ты наконец-то понимаешь, что твой мозг это последнее твое убежище. Мне жаль тебя, жаль то юношеское стремление ввысь, которое ты затоптал. Посмотри в зеркало, что ты видишь? Ничего. Ты прах, пепел, а я твой проводник. Я помогу тебе. Я всегда был рядом, но тогда, раньше, ты не слышал меня. Я говорил, а ты не понимал этих звуков своего сердца. Еще не поздно, я помогу тебе дойти.
- Нет.
- Что нет. Это стало твоей молитвой? Но к чему или к кому? Ведь ты не веришь ни в Бога ни в дьявола.
- Почему?
- Этот вопрос задают все. Я не знаю. А ты сам уверен, что хочешь знать ответ. Да и в чем твой вопрос?
- Зачем?
- А разве не этого ты хотел? Ты добился всего, как тебе казалось может заставить счастье повернуться к тебе лицом, но ты сидишь сейчас здесь, один, совершенно разбитый, не чувствуя ничего. Лишь мысли в твоей голове лихорадочно движутся. Ты кричишь в пустоту, закрывая глаза, хочешь, только одного, чтобы я ушел, замолчал, исчез… Но я – это ты. Если не будет меня, ты сам исчезнешь. Ты похож на сумасшедшего. О, каким безумием веет от тебя!
- Что ты празднуешь? Мою гибель?
- Твое возрождение. Ты умер, а я тебя воскрешу.
- Но тебя нет, ты лишь отголосок смерти в моей душе.
- Да, именно поэтому только я могу тебе сейчас помочь. Встань.
- Не могу.
- Можешь. Смотри…
В пустой, холодной комнате, где кроме проржавелой почти развалившейся и покрытой паутиной кровати не было ничего, вспыхнул свет. Николай приподнял голову. В ярком лунном свете стоял человек, нет, тень человека. Нечто странное, но от этого образа веяло теплом, как от живого существа.
- Смотри. Я есть.
- Кто ты?
- Ты.
Николая уже ничего не удивляло. Он и раньше слышал этот голос. Только здесь, в его старом доме, где кроме крыс и пауков не было никого уже много лет, сейчас это стал его собственный голос, отданный на откуп этого призрака.
- Что ты хочешь?
- Тебя, твою душу.
- Зачем?
- Ты уже спрашивал. Ты уверен, что хочешь знать ответ?
- Да.
- Тогда оглянись.
Все закружилось перед глазами, темные блики, яркие вспышки, чьи-то тени, растянуто-расплывчатые, голоса, приглушенно-звенящие.
- Я схожу с ума.
- Давно. Молчи. Сейчас не время.
Сад, большой, огромный сад. Громадные деревья-великаны, густая зелень, неестественно громкие мелодичные птичьи голоса. Люди. Два мальчика бегут за одним летучим змеем, захлебываясь от смеха и обгоняя друг друга, хватаясь за ниточку змея.
- Нет, нет, нет….
- Молчи, ты должен молчать.
- Я вижу этот сон уже 20 лет. Я знаю чем он кончится. Не хочу…
- Не знаешь, пока не знаешь…
В воздухе повис детский окрик. Один из мальчиков, набрав воздуха в грудь, кричит из всех своих сил: «Мы летим». Другой вторит ему эхом: «Летим». Вдруг змей выскальзывает из маленьких детских рук и сам взмываясь под облака летит, кружась в синем небе, поддерживаемый небесным потоком. Мальчики упоенно следят за его полетом.
- Я буду летать, как он.
- Я тоже.
- Тогда мы полетим вместе.
- Да…
- Бежим. Мы полетим, обязательно полетим…
 На едва сбитый фанерный каркас натянуты две мамины простыни.
- Я первый, я старше…
- Нет, ты старше всего на три минуты, я первый, это моя идея.
- Наша. Ну, пожалуйста, брат, я так этого хочу. Ты ведь сделаешь это для меня?
- Ладно, но ты сам будешь тогда оправдываться перед мамой за простыни.
- Хорошо, хорошо… Я тебя обожаю, спасибо.
- Только хорошенько разбегись.
Один из мальчиков подошел на край откоса.
- Там низко.
- Зато там, - указывая на небо, - высоко.
Они отошли поодаль. И начали вместе бежать. К одному из них был привязан «змей», только больше, чем тот, что они запускали утром.
- Отпуска-а-а-й…
Он остался на краю, а другой взмахнул ввысь, к синему небу.
- Я лечу, Колька, я лечу-у-у..
А через секунду – его крик и тишина.
- Н-е-е-е-т. – Крик как острый нож разрезал знойный воздух.
Мальчик кубарем скатился вниз. Он наклонился над уже безжизненным телом брата. Стал лихорадочно развязывать узлы, в кровь рассаживая пальцы. Не замечая ни боли, ни слез, градом катившихся из глаз, он только кричал свое «нет» как завороженный.
Вдруг темнота, снова блики и черная комната. На кровати сидит мальчик. Тоненькая полоска света становиться все шире, в дверном проеме стоит женщина с чемоданом.
- Ты готов.
- Нет.
- Тебя не спрашивают. Вставай. Пора.
- Почему? Я не хочу ехать.
- А я не хочу тебя видеть. Все ясно.
- Мама…
- Замолчи. Ты убил его и еще смеешь со мной разговаривать? Машина ждет. Быстро.
Мальчик покорно встал, взял из рук матери чемодан и поплелся к машине. Он не оглядывался, потому что знал, она уже закрыла дверь и не смотрит на него. В голове звучало: «Ты убил его, ты, ты, ты…». Он закрыл голову руками. Машина тронулась.
И снова комната с железной кроватью.
- Ты больше ее не видел.
- Никогда…
- Не правда, ты видел каждый день, ее и меня.
Тень приняла очертания и стала его собственным отражением. Это был он и не он, а его брат-близнец.
- Зачем? Почему? Ведь должен был лететь я…
- Нет. Глупец, неужели до сих пор ты не понял, что я! Ты всю жизнь, взрослея, видишь меня в отражении зеркала. Ты сошел с ума. Но и это тебе помогло. Тогда ты стал гениальным, но превращаясь в обществе в Бога, ты превращался в ничто, стал абсолютным ничем. Ты не живешь, а существуешь, твоя совесть обгладывает твою душу.
- Ты проклял меня.
- Ты сам себя проклял. Я стал неотъемлемой частью тебя. Ты живешь мной и моей непрожитой жизнь. Но я знал, что однажды ты вернешься сюда и я помогу тебе.
- Я…
- Ты хочешь, но ты итак мертв. Давно. Очень давно.
- Помоги…
- Затем я и пришел.
- За мой?
- За собой, отдай мне меня. Верни мне мою душу, которая стала твоей. Я – не ты, я лишь твое эхо. Ты бежишь от самого себя и от меня. Но я с тобой. Верни мне меня.
- Но я уже себе не принадлежу.
- Видишь этот свет? Мне дано жить в нем, а тебе  - его видеть.
Николай протянул руку.
- Я тоже хочу.
- Нет.
- Что я должен сделать, чтобы убедить тебя?
- Ничего.
- Но ты сказал, что поможешь мне.
- Да.
- Я думал…
- Что я помогу тебе быть со мной?
- Да.
- Ты трус, ты прячешься за своею болью ко мне. Я позволял тебе все эти годы жить моей душой. Я наделся, что ты сам все поймешь, сам отпустишь меня. Но тебе так удобнее. За этой болью ты забыл обо мне. Не этого я хотел для нас. Поэтому отдай мне меня, я не хочу больше быть с тобой.
- Скажи, как это было?
- Что?
- Ну, что ты чувствовал, слившись с небом?
- Исполненную мечту, синеву счастья. Ведь именно за этим ты сюда и вернулся? Но твоя мечта не здесь, наша мечта не на этом обрыве. Я дам тебе последний шанс. Сделай это ради нас…
И вот под ногами облако, синева окутывает со всех сторон. Самолет делает петлю. Выше, еще выше. Да. Именно так все и должно было быть.
- И все – таки мы летим, брат.
- Спасибо.
В этот момент Николаю показалось, что он вне самолета и видит себя сверху, там, внизу, в кабине.
- Все так и должно было быть. Я забираю себя у тебя, Николай, навсегда.
Облако такое неестественно белое, слепящая синева. А сейчас вниз. Там ждут. Пора. А в голове одна мысль: «Жизнь уже давно ждет меня».