Ло

Неужели можно написать нечто такое, рядом с чем «Приглашение на Казнь», «Соглядатай», «Защита Лужина» - померкнут ? Так - поневоле – я настроился на восхождение к Вершине Творчества ВН.
Я надел толстый свитер из исландской шерсти. Запасся альпенштоком, кислородной маской и черными очками, сквозь которые можно не мигая смотреть на Солнце. Еще бы - увидеть ВН во всей его красе и холодном блеске ! Неокрепшая крыша может и не выдержать – снесет ее на фиг…
И… И вот я плелся по херово положенному асфальту в своих альпийских ботинках, подковки противно дребезжали и цеплялись шипами за выбоины, а свитер – кололся.
Чем дальше я читал, тем в большее недоумение приходил. А читал я обычный романчик, написанный с легкой иронией и верно ведущий читателя по сюжету к некоей развязке, которую, как чувствовалось из замысла автора, читатель, должен предвкушать и вожделеть. Это было странно. Как та невозможная бутафорская пальма, гордо стоявшая одно время у входа в Сочинский дендропарк. Нет, меня не проведешь (думал я) – это, наверное, такая ловушка. Вот сейчас ВН снимет эту картонную личину, посмотрит коварно поверх очков и скажет – «Ага, попался, читатель…».
Ничего подобного. Его как будто подменили.
Кое-как я добрел до части второй.
Тут сюжет запнулся и оборвался. Ландшафт изменился. Климат – тоже. С какой-то лихорадочной поспешностью громоздились все эти цветные образы, все эти автострады, водопады, туфля на асфальте, слеза, вытекающая из искуственного глаза чучела - до рези в глазах и головной боли. Читалось медленно и трудно - я будто грыз кусок твердого кока-кольного концентрата. Странным образом, вторая часть напоминала Стейнбековское «Путешествие с Чарли в поисках Америки», только более надсадно и дергано написанное. Кое-как добрался до оперетточного, гангстерского финала… И еще одного финала, унылого, как серый валенок… Я не слышал музыки – был только звук надтреснутого колокольчика, который трясут над самым ухом. (Хотя… Теперь я думаю, что этот сбивающийся, дребезжащий и раскачивающийся ритм - своеобразное предчувствие Beatles)). Потом было виноватое объяснение автора, что родной язык он, мол, подзабыл, что уже не так звучит etc – это успокоило, но совсем немного. Я все равно не понимал - зачем. Книга (хорошая), вообще хорошая вещь – живое существо, у него есть свои болевые точки, своя нервная система, ее чувствуешь. Здесь я не чувствовал абсолютно ничего. В конце-концов, я успокоил себя мыслью о том, что ВН полностью переродился (как Бродский, который однажды увидел «чисто американский сон» и понял, что стал американцем), а я просто не въезжаю в чуждую мне ментальность.
Я был еще наивным, неискушенным юношей ! Я как-то не обратил внимание на жуткое словечко «Бестселлер» и мне не приходила в голову чудовищная мысль о том, что роман был чисто коммерческим проектом…
Сначала создается грозовой фон: Известный эстет, опальный аристократ из далекой страны, выпустил столь возмутительный, столь скандальный роман, что его издали даже не у нас в Штатах, а во Франции, на французском… Ох уж эти французы, вся эта аморальная гадость, все эти Вольтеры и Декарты с Десадами - они все оттуда, а теперь еще и этот вот… Шум все нарастает, и тут – бабах! – книжка выходит на родном английском языке. Ее хватают, покупают, листают, читают… Первая часть прочитывается легко. А нормально, понятно он пишет, с юмором (Гыгы), никаких эстетских заморочек, ну же, когда он ее наконец трахнет… Нуууу… Ну поехало. Ну лажа какая. Полный отстой (asstoy). И неинтересная книжка зашвыривается за шкаф.
Да и хер с ней, что зашвыривается. Главное – купили. Купили же. Даже читать начали. Чего вам еще от меня надо ? Кока-колы ? Voila –жуйте. Грызите.
Зато я могу теперь послать все эти лекции и коллег-профессоров. Куплю себе домик в Швейцарии и напишу, наконец, роман, который всегда хотел написать, без оглядки на вас, просто ради собственного кайфа. «Аду».