Забыть ли старую любовь? часть первая. глава 7

Глава седьмая.

Джеймс Нортгемптон с облегчением вздохнул, когда в темноте мелькнули огни особняка Стэнфордов. Его измотала бешеная скачка по ночному лесу под проливным дождем. Целый час он напряженно вглядывался в непроглядную тьму, чтобы ненароком не налететь на дерево или камень, с трудом различая петлявшую по лесу дорогу. Время от времени молнии, словно кинжалы, пронзали ночное небо, и в их нереальном мерцающем свете граф Нортгемптон мог видеть далеко впереди всадницу на гнедом коне, который, казалось, летел, не касаясь земли.
Дельфина вихрем пронеслась по подъездной дорожке и резко осадила своего красавца Грома у самых ступенек. Тут же распахнулась дверь. На пороге дома появился Перкинс, тяжелый бронзовый подсвечник подрагивал в его руках, даже сейчас затянутых в белые перчатки. Увидев свою молодую хозяйку, он поспешил к ней, не обращая внимания на дождь.
- Наконец-то, мисс, - дворецкий остановился на нижней ступеньке, тщетно пытаясь хоть как-то защитить пламя свечей, прикрыв их рукой. – Доктор Моррисон вновь осмотрел лорда Эндрю и сказал, что состояние больного резко ухудшилось. Он считает, что нужно послать за священником.
Крепко зажмурив глаза, чтобы сдержать набежавшие слезы, Дельфина застыла в седле, словно живое олицетворение скорби.
Джеймс расслышал последние слова Перкинса, когда остановил своего жеребца рядом с Громом, нетерпеливо переступавшим с ноги на ногу. Быстро спешившись, граф оказался рядом с дворецким в мгновение ока. Схватив бедного Перкинса за грудки, Нортгемптон тряхнул его так, что из подсвечника вылетели все свечи и с громким шипением упали на землю.
- О чем вы здесь говорите, черт побери! О каком священнике идет речь? Стэнфорду не нужен священник. Ваш доктор невежда, ему нельзя доверить даже свинью, а он смеет выносить свой приговор моему другу! Где он, этот несчастный коновал? Я разберусь с ним, - голос Джеймса сорвался на крик, а дворецкий в его руках дергался как тряпичная кукла, даже не пытаясь вырваться.
- Отпустите нашего дворецкого, милорд, - Дельфина легонько дотронулась до его плеча. – Вы оторвете бедолаге голову.
Нортгемптон растерянно оглянулся на нее, сильные руки медленно разжались, и Перкинс оказался на свободе. Отдышавшись, он опустился на колени и стал шарить руками по земле в поисках свечей.
Джеймс протянул руки и помог Дельфине спешиться. Когда девушка оказалась на земле, граф подал ей руку, мгновение помедлив, она вложила в  ладонь Нортгемптона свои холодные пальчики. Синие глаза встретились с серебристыми, а пальцы тесно переплелись. Нортгемптон поднес к губам нежную ладошку и попытался согреть ее своим дыханием. Дельфина почувствовала, как ее щеки полыхнули огнем, а сердечко сильнее забилось в груди. Пытаясь скрыть свое смущение, она поспешила вверх по лестнице, увлекая графа за собой.
- Пойдемте, отец хотел поговорить с вами о чем-то очень важном, - девушка старалась говорить спокойно, но ее голос дрожал от сдерживаемых слез. – Нам нужно спешить.
Так, рука об руку, они добрались до спальни лорда Эндрю. Дельфина протянула руку, чтобы открыть дверь, но пальцы не слушались, и она никак не могла справиться с ручкой и повернуть ее. Нортгемптон осторожно коснулся волос Дельфины, нежно провел по ним ладонью, пытаясь успокоить девушку, дать ей понять, что она не одна в своем горе. И, прикасаясь к ней, впитывая в себя ее тепло, он сам черпал силы в этой близости. Дельфина поняла и приняла его немую поддержку, благодарно прижавшись щекой к его руке. Дверь наконец-то поддалась, и молодые люди смогли войти.

В спальне лорда Стэнфорда царил полумрак, слабый огонь в камине и свет ночника не могли рассеять тьму. Приглядевшись, Нортгемптон увидел женщину, которая молилась возле широкой кровати, почти полностью скрытой за тяжелым бархатным пологом.
Дельфина, неслышно ступая по пушистому ковру, подошла к женщине и положила ей руку на плечо.
- Бетси, я вернулась. Иди, отдохни, а то ты не смыкаешь глаз вторую ночь.
- Мисс Дельфина, слава Богу! Милорд так и не приходил в себя. Доктор осмотрел его и сказал, что надежды не осталось, - горничная тихо заплакала, вытирая слезы концом белого фартука.
- Я знаю, Бетси, Перкинс уже сказал мне  об этом, - Дельфина обняла свою преданную служанку. Как же ей самой сейчас хотелось расплакаться… Но она должна быть сильной, отец не увидит ее слез.– Иди к себе, отдохни. Я останусь с папой.
Из-за тяжелого полога раздался слабый стон. Девушка раздвинула бархатные занавеси, и Джеймс увидел своего друга.
Меньше недели прошло с тех пор, как они виделись с Эндрю в последний раз. Но теперь перед ним лежал совершенно другой человек, незнакомец, в котором Нортгемптон с трудом узнал лорда Стэнфорда.
За эти несколько дней Эндрю Стэнфорд постарел на добрый десяток лет. Он похудел, осунулся. Глаза глубоко запали, и круги под глазами казались еще темнее на пергаментной коже.
Джеймс почувствовал такую боль, что невозможно стало дышать. Теперь уже не осталось никакой надежды на то, что все образуется. То, что произошло этой ночью не окажется дурным сном, который закончится с первыми лучами солнца. Он терял друга и ничем не мог ему помочь. И ощущение собственного бессилия тяготило Нортгемптона, усиливая душевную боль.
Дельфина опустилась на колени рядом с отцом и осторожно откинула прядь волос с влажного от пота лба.
- Папа, - прошептала она, - я выполнила свое обещание – твой друг здесь. Граф не медлил ни минуты, узнав, что ты ждешь его.
Стэнфорд медленно обвел глазами комнату, и его взгляд остановился на лице Джеймса, на бледных губах появилась слабая улыбка. С трудом приподняв руку, Эндрю коснулся пальцами щеки дочери и вытер прозрачную слезинку, медленно сползавшую по нежной коже.
- Девочка, оставь нас, пожалуйста, одних. Не обижайся. Я все делаю только ради тебя. Возможно, ты не сразу согласишься с моим решением, но я прошу тебя, Дельфина, выполни мою последнюю волю.
-Какую? – это слово было единственным, что она смогла произнести, потому что слезы мешали  говорить.
-Узнаешь немного позже. А теперь иди, тебе надо отдохнуть.
Девушка послушно поднялась на ноги и, низко опустив голову, спотыкаясь о пушистый персидский ковер, побрела прочь. Ее худенькие  плечи чуть подрагивали от сдерживаемых рыданий.
Джеймс смотрел на нее не отрываясь и чувствовал, как его сердце затопила волна мучительной нежности. Эта девушка пробуждала в нем чувства, о которых он сам, казалось, давно забыл. В его душе боролись друг с другом нежность и страсть, желание защищать и желание обладать. Всего лишь одно прикосновение к ней наполняло его тело жидким огнем, заставляя забыть обо всем, кроме близости ее теплой нежной плоти, розовых губ, манящих и сладких, и невероятных серебряных глаз, в которых хотелось раствориться без остатка.
Казалось невероятным, что это юное создание, безо всяких усилий со своей стороны, разрушило все заслоны, что столь старательно возводил он в течение доброго десятка лет, пытаясь защитить свое сердце от новой боли и разочарования. Теперь же он, Джеймс Саутвуд, граф Нортгемптон, готов был бросить к этим маленьким ножкам все, что имел, включая свое собственное сердце.
Когда за Дельфиной закрылась дверь, Джеймсу показалось, что комната стала еще более темной и мрачной, словно она унесла с собой частичку света.
В спальне стояла мертвая тишина, слышно было лишь тиканье часов на каминной полке да тихое потрескивание дров в камине. Джеймс боролся с собой, пытаясь успокоиться, прежде, чем приблизиться к другу, чтобы не расстраивать больного своим видом.
- Я так сильно изменился, Джеймс, что теперь ты не хочешь даже приблизиться ко мне?