Еще проще...

Вася вышел шляться, и дорога его не была далека. Пошел он сначала в ларек, а после отправился в больницу. Там в парке больничном сел он на лавочку и принялся оглядываться, вертя головой на тощей синей шее. Кругом была осень промозглая, и листья падали прямо на Васю, а он уворачивался. Листья были тяжелыми. Почему Вася решил сидеть в больничном парке? Ему казалось, что это место тихое и безопасное, и при этом где-то рядом есть люди, в отличие от кладбища, например. Поэтому ты вроде один, а вроде бы и нет. Поэтому Вася и пришел сюда. Он верил в то, что если что-то неприятное с ним случится – ну, пристанет кто-то плохой, или собака будет на него лаять, или – того хуже – почему-нибудь он окажется без памяти – то близость больницы и улицы за неплотным забором его непременно спасет.
Конечно же, в ларьке Вася покупал пиво. Не много, всего одну бутылку. Не надо думать, что он был алкоголиком. Одна бутылка пива никого не делает алкоголиком, и Вася это прекрасно знал. Да и все люди, знал Вася, это тоже прекрасно знали, только почему-то считали своим долгом делать вид, что не знают. В общем, когда Вася об этом думал, он немного путался в том, кто о ком чего там знает, и все размышления заканчивались просто абстрактной уверенностью в том, что, как бы там ни было, все у него, Васи, правильно.
Да, Вася был счастливым человеком.
Васе в тот момент было сколько-то лет… вроде бы в районе от 24 до 38, он сам никогда себя не спрашивал об этом. Поэтому когда кто-то интересовался Васиным возрастом, Вася очень удивлялся и никак не мог ответить. Конечно, что же это за странный вопрос – сколько тебе лет? Зачем люди его задают, сами не знают. Когда Вася был еще моложе, он ЗНАЛ, что когда заговариваешь с незнакомцем, нужно спросить про погоду или время, а потом узнать имя и возраст. Откуда было в нем это знание – никому не известно, однако Вася сам никогда не следовал этим правилам. Зато если его спрашивали о времени или о погоде, а уж тем более про имя или возраст, Вася хитро улыбался, потому что понимал: его принимают за Незнакомца.
В основном Незнакомцем его считали милиционеры и врачи. Вася их не боялся, но общаться с ними не любил, считая людьми недалекими, потому что сколько бы он не повторял им одно и то же про себя, они при каждой встрече снова спрашивали то же самое. Конечно, Вася не считал это достаточным основанием для того, чтобы думать, что они все – идиоты, но определенные сомнения имел.
Когда Васю допрашивали, большей частью он страдал из-за того, что они не понимали его имени. Это происходило вовсе не потому, что Вася жил в каком-нибудь Зимбабве и его имя не было записано ни в каких тамошних святках. Дело в том, что официальные люди с глупым упорством старались убедить Васю, что на самом деле его зовут Василием Васильевичем, причем это должно было, по их словам, обозначать, что Васю зовут так же, как и Васиного папу. Вася был категорически с этим не согласен, и пытался втолковать, что Василий – то есть его папа, и Вася – то есть он сам, Вася, - это совершенно разные люди с совершенно разными именами. Официальные люди почему-то сердились и по всякому обзывались, но вескими аргументами не владели.
У Васи был паспорт. Именно на основании этой странной книжечки врачи и милиционеры называли его чьим-то чужим именем, а так же пытались выяснить, где Вася живет. Мы уже говорили о том, что наряду с другими глупыми вопросами, люди стараются узнать про твой возраст, как будто им есть в этом какой-то прок. Вася иногда замечал, что в паспорте ищут какую-то запись под названием «дата рождения». Вася не знал, находили ее там или нет, но подозревал, что эта «дата рождения» имела какое-то мистическое отношение к дурацкому вопросу «А сколько тебе лет?»
В общем, все приставания Вася сносил вполне терпеливо. Он вообще не питал ненависти к людям, а иногда даже их жалел. Особенно Вася жалел пешеходов. И даже однажды видел, как веселая красивая машина, окруженная толстыми бьющими волнами звука, проехала по одному из этих них, и тот почему-то перестал шевелиться после двух странных подергиваний, и замер в нелепой позе. Вася в детстве читал книжки про животных, и помнил, что большие рыбы акулы никогда не плавают одни – вокруг них все время есть облако из маленьких рыб. Вася не понял тогда, зачем маленькие рыбы создают облако, но когда стал размышлять о пешеходах, догадался, что все сходится – просто так положено: маленькие пешеходы по своей природе должны создавать облако вокруг больших предметов, но из-за того, что некоторые большие предметы двигаются быстрее пешеходов, случаются всякие неприятности. Но и это тоже было понятно Васе: облако должно приносить жертву, иначе его развеет, и оно больше не будет таковым. Но мысли эти казались Васе скучными, и он предпочитал думать о чем-нибудь другом, например, о маме.
Маму свою Вася не знал и не видел никогда, да и вообще сомневался в ее наличии, поэтому мысли о ней были очень приятными – можно было воображать все, что угодно! Чаще всего Вася думал, что его мама была статуей в парке, белой и неподвижной, отражающейся в пруду. Конечно, удостовериться в этом было невозможно – вон их сколько, и все белые, и все прямо в пруду отражаются… Вася даже иногда впадал в отчаянье по этому поводу, но быстро приходил в себя и отвлекался тем, что мама его была на самом деле просто рыбой. Она выбросила его на берег, улыбнулась белыми толстыми губами, подмигнула и с вкусным бульком ушла прямо на дно. Куда она пошла дальше по дну, Вася даже не мог представить, но думал, что мама его в дурное место не пойдет – наверняка она отправилась на красивую поляну с колышущимися водорослями, и пела там разные мелодичные песни, ласково глядя на проплывающие косяки. От этих мыслей Вася засыпал, причем где угодно. Просыпался потом весь в слюнях и в каком-то незнакомом месте. А так как Вася довольно часто думал о маме, то неизвестных мест в городе становилось все меньше и меньше.
Совсем по-другому Вася думал о папе. Как мы уже заметили ранее, идентификации никакой с папой у него не было, разве что совсем даже наоборот – Васю от папы практически тошнило, особенно по вечерам. И это было очень странно, потому что папу своего Вася тоже никогда не видел, как и маму. Знал только, что папа его – злой волшебник и умеет растворяться в воздухе, если слышит плохие новости. Это Васина бабушка такое рассказала. И еще она говорила, что Васин папа был бородатый геолог. Вася не знал, кто такой геолог, но подозревал, что это что-то плохое. Разве что-то хорошее может быть бородатым?

Пришли сумерки. Вася поставил пустую бутылку возле лавочки, и поковылял, развеваясь плащом, вдоль по больничному скверику. Размышлял он о том, что день был немножко глуповат. Ведь сегодня он уснет в своей каморке, и там же проснется завтра. А вот если бы удалось подумать о чем-нибудь действительно хорошем, был бы шанс проснуться в совсем, совсем новом месте…