Новелла последнему

Я не могу сказать, хотя охота есть.
Я не могу в безмолвье отодвинуть руки.
Я не могу уйти, боясь тоску нагнать…
Однако я готов любить
     и жизнь ловить в безмолвной муке.

И целовать,
И трогать, и любить,
Губами, носом нежно прикасаться,
И не молчать,
И не хамить,
Лишь только тихо подчиняться.

!!!             Мертвая тень от часов. Тоска, зарубленная отчаянными попытками. Возращение, оттисненное на сердце, выгравированное на груди. Модная тату на запястье, боль прожигания, сила брожения.

!!!             Помнишь, милый, мы с тобой возвращались по парку с прогулки. Домой – нас ждали диваны, подушки, ужин, вина, свечи. Тени гуляли в поэме счастья. Мы держались за руки (на удивление прохожих), мы смеялись открытыми ртами (во имя зависти убогих). Глаза твои сверкали ярче, чем заходящее солнце, светлее, чем небо. Мы счастливы. Были.

!!!       Твое дыхание обожгло. Нечто знакомое, вновь возвращенное и вскормленное. Ты пригласил меня из моей/твоей спальни: «Не хочешь лечь со мной?» Хочу. Дрожу. Рукой придерживаю растущую выпуклость. Стесняюсь. Теряюсь. Прячу глаза в полувеках сна. Легли. Тишина. Сделайте тише вопли соседей! Режет слух. Глаза заливаются потом воспоминаний. Ты повернулся ко мне лицом. Прикоснулся. Поэма. Тишина. Шорох одеял, скрип простыней. Твои ступни греют мои озябшие пятки. Кожа поет мне поэму. Но я – глухой нищий, попрошайка на паперти влюбленности. Сколько мы знакомы с тобой? Год? Уже идет второй. Но, нет: сколько на самом деле? Целую избитую вечность? Кажется, до тебя не было жизни. … Твоя рука легла на меня, накрыла собой, затмила. Оцепенение мое не преодолимо. Я не боюсь. Ты медлишь. Боишься тоже. Ты знаешь, что провинился, что виноват. Но все же решился. Прильнул к моим зановогрешным губам, изнасиловал мой рот своим языком (змеей). Я все еще дрожу. И то ли от остатков зимнего холода, то ли от недоверия к происходящему. Страсть. Помнишь, как год/полгода назад? Безумие. Услышат соседи? «Ну и что!» Ты смел в своих ответах. На тебя это не похоже. Ты расторопен и податлив. Ты отдаешься. На тебя не похоже. Похоже, я тебя заново узнаю. Но … не хочу/не могу верить. … «Прости меня. Я был глуп и слеп. И только сейчас понимаю, что мне нужен только ты. Что мне надо сделать, чтобы доказать свою любовь?» Поехали со мной. На край мира. В сердце тайги. Докажи то, на что не способен (был раньше?). И ты поехал. Хам.

!!!        И можно ли верить в те события, которые помнят сны, которые отдаются армии любовников? Ты спросил: «Можно я буду с тобой?», а раньше просил меня быть рядом. Я не хочу называть это грязным словом. Я не хочу портить терпкий вкус удовольствия пошлыми шестью буквами, соединенные воедино и воспетые миллионами лет обезумевших поэтов, художников, лириков, писателей, артистов, ремесленников, версификаторов, комедиантов. Я хочу закрыть глаза и умереть в этом экстазе чувства, пока сон не закончился, пока подушка не отсырела и не начала плесневеть от влажности, пока голова не заболела от пересыпа, пока ноги не устали от танца, пока сердце не огрубело от закрытости, пока друзья меня помнят веселым. «Я люблю тебя!». Собственно, ты сам все испортил.

!!!        Ты подтягиваешься, как котенок, отпрыск доблестного льва-победителя, тигр-охотник – отважный и нежный. Милый в своей девственно-сонной песне – мурлыкаешь, сопишь, зеваешь, издаешь чистые звуки влюбленного, непорочные ласки счастливого человека. Обвисаешь на мне. Хочешь проснуться. Но тебе лень оторваться от тела, кормящего своим теплом. Вдыхаешь ароматы любимого тела, наполненные снами прошедшего постельного сабантуя. Ты еще не успел пойти умываться, а я уже скучаю. Идем чистить зубы вместе! Я выдавливаю пасту на твою щетку, а ты уже пытаешься чистить мне зубы. Встаешь позади меня, и мы смотрим на наше отражение. Смеемся. Волосы в беспорядке, глаза сверкают. Я чувствую каждую складку твоего молочного животика, твою поднимающуюся силу, грозно отталкивающую меня от тебя, пока мы чистим зубы. И смеемся от этой запоздалой утренней реакции. Ты прав. Завтрак подождет. Нам некуда спешить.

!!!        Забыта работа. Забыты друзья. Ничего уже не надо. Одна лишь пробоина. Я знал, что так  и будет. Знал. Командировки, заезды, уезды, походы. Надоело тебе. Не дождался моего освобождения. Ушел. Я знал, предвидел это. «Останемся друзьями». Да, какие проблемы? … Друзьями? Страшное это слово после того, как узнаешь, как он делает массаж, как он целует пупок, как смеется под покрывалом, как прижимается во сне, как сопит, как обнимает в экстазе и обвивает ногами. Друзьями? Какими друзьями? Те, что больше не ходят вместе за руку, не танцуют медленных танцев, не чистят вместе зубы, не читают друг другу вслух нелепые журналы, не смотрят кино друг на друге (друг под другом), не целуются в неожиданных местах, не подтрунивают над девушками, не засыпают под общее дыхание? Говоришь, друзьями? Такими типами, что вместе обсуждают свою (на этот раз – раздельную) личную жизнь? … Хорошо. Пусть будет нелюбовь. Только спустя месяца три Я пришел к тебе в гости. ТЫ сам пригласил. Мы погуляли по городу, посмотрели на звезды, обсудили работу, и сложную штуку жизнь. Ты похвастался разгульным интимом. Я – деловым/карьерным/финансовым успехом. Пришли к тебе домой, посмотрели кино. Съели всю еду в холодильнике. Мало смеялись, но много шутили. Легли спать. Ты положил меня в знакомую мне постель (в свою комнату), а сам лег в холле. Но ночью пришел. Обжог своим дыханием – чем-то до боли, до искры в сердце знакомом: «Не хочешь лечь со мной?». Хочу. Дрожу. Рукой придерживаю растущую выпуклость….